МТП-2

МТП-2
Классификация	Машина технической помощи
Боевая масса, т	10,31
Экипаж, чел.	6
История
Производитель
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	7300
Ширина корпуса, мм	2910
Высота, мм	2133 (2515 с вооружением)
База, мм	4240
Колея, мм	2360
Клиренс, мм	434
Бронирование
Тип брони	противопульная
Вооружение
Дальность стрельбы, км	1,5
Пулемёты	1 х 7,62-мм ПКБ
Подвижность
Тип двигателя	2 х ГАЗ-49Б
Мощность двигателя, л. с.	2 х 90
Скорость по шоссе, км/ч	80
Скорость по пересечённой местности, км/ч	35 (8,8 на плаву)
Запас хода по шоссе, км	500
Запас хода по пересечённой местности, км	400
Колёсная формула	8 × 8
Тип подвески	индивидуальная торсионная
Преодолеваемый подъём, град.	30
Преодолеваемый ров, м	2,0

МТП-2 (от Машина Технической Помощи) — советская машина технической помощи на базе БТР-60П.

Описание конструкции

Машина технической помощи МТП-2 представляет собой переоборудованный бронетранспортер БТР-60П, в конструкцию которого внесён ряд различных изменений.

Броневой корпус и башня

Броневой корпус МТП-2 состоит из сваренных между собой броневых листов, полностью герметичен и водонепроницаем. Основными отличиями корпуса МТП-2 от базовой машины являются наличие крыши, а также установленные кронштейны для крепления дополнительного оборудования. Основным предназначением крыши является защита экипажа от поражающего действия осколков и пуль. Высота боковых листов корпуса была увеличена на 200 мм.

Крыша машины состоит из двух сваренных между собой частей. В обеих частях машины установлены люки для загрузки оборудования, а также для выхода и входа экипажа. Конструкция люков заимствована от бронетранспортёра БТР-60ПА. Передняя часть крыши приварена к боковым и переднему листам. Задняя часть крепится к болтами на специальные уголки, которые приварены к кормовому и задним бортовым листам. Данная конструкция обеспечивает доступ к двигателям машины. Кронштейны для крепления пулемётов перенесены с бортовых и лобового листов на переднюю часть крыши.

Вооружение

В качестве основного вооружения в МТП-2 используется 7,62-мм пулемёт ПКБ. Пулемёт позволяет вести огонь на дальностях до 1,5 км.

Кроме пулемёта в состав возимого вооружения входят 9 ручных гранат Ф-1 .

Приборы наблюдения и связи

Для осуществления внешней связи в МТП-2 имеется радиостанция Р-123М, которая крепится и располагается в машине аналогично радиостанции Р-113 в БТР-60П .

С целью наблюдения за обстановкой в МТП-2 установлены четыре стеклоблока Б-1, а также приборы ночного видения ТКН-1 и ТВН-2. Блоки питания приборов ночного видения заменены в связи с изменением напряжения бортовой сети.

Двигатель и трансмиссия

В качестве силовой установки МТП-2 используются два двигателя ГАЗ-49Б. Мощность каждого двигателя составляет 90 л.с. Двигатели устанавливаются в заимствованный с БТР-60ПБ агрегат двигателей 49Б-1000240. В конструкцию агрегата внесены изменения. Чтобы обеспечить привод генератора Г-290 на правом двигателе вместо натяжного ролика привода вентилятора закреплена промежуточная опора привода генератора.

В машине установлены две механические коробки передач.

Ходовая часть

Подвеска МТП-2 рычажно-торсионная, независимая с двенадцатью амортизаторамии двойного действия.

Специальное оборудование

Для обеспечения выполнения боевых и вспомогательных задач в МТП-2 имеется специальное оборудование, в состав которого входят следующие средства:

1. Рентгенометр ДП-3Б;
2. Войсковой прибор химической разведки ВПХР;
3. Две противофильтрационные установки ФВУ-15
4. Кран-стрела;
5. Лебёдка;
6. Ацетиленовый генератор АСВ-1,25-4 с комплектом принадлежностей для сварки;
7. Электрозаточный станок;
8. Буксирные приспособления.

Операторы

• СССР СССР — 2 единицы МТП-2 в зоне «до Урала», по состоянию на 1991 год, перешли к образовавшимся после распада государствам

Литература

Машина технической помощи МТП-2. Техническое описание и инструкция по эксплуатации. — Москва: Военное издательство Министерства обороны СССР, 1976. — 111 с.

Отрывок, характеризующий МТП-2

Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»