Фитц Джоселин, Реджинальд

Реджинальд Фитц Джоселин Reginald fitz Jocelin
Епископ Бата у Уэллса
24 ноября 1174 — 26 декабря 1191
Интронизация:	24 ноября 1174
Церковь:	Католическая церковь
Предшественник:	Роберт Батский
Преемник:	Саварик Фитц Гелдвин
Смерть:	26 декабря 1191(1191-12-26) Хэмпшир
Похоронен:	Бат, Сомерсет
Отец:	Джоселин де Бохон
Епископская хиротония:	23 июня 1174

Реджинальд Фитц Джоселин (англ. Reginald fitz Jocelin; ок. 1140 — 26 декабря 1191) — епископ Бата и Уэллса (1174—1191), избранный архиепископ Кентерберийский (1191).

Биография

Реджинальд Фитц Джоселин был сыном епископа Солсбери Джоселина де Бохона, его мать предположительно принадлежала к Савойской династии — графам Морьен. Родился около 1140 года и воспитывался в Италии, поэтому иногда его называют Реджинальд Италус или Реджинальд Ломбардус. К 1161 году отец назначил его архидиаконом Уилтшира, предположительно в 1162 году он вошёл в окружение архиепископа Кенерберийского Томаса Бекета. В 1163—1164 годах изучал филологию в Париже, куда приехал с рекомендательными письмами папы римского Александра III и обрёл поддержку короля Людовика VII.

Не получив научной степени, Реджинальд вернулся в Англию и примерно с 1167 года состоял при короле Генрихе II. При жизни Томаса Бекета и после его убийства несколько раз представлял интересы короля в переговорах с римской курией. В 1173 году стал при поддержке Генриха II епископом Бата и Уэллса в числе «четырёх врагов Мученика», возвышенных после гибели Бекета в епископское достоинство при содействии короля. Генрих Молодой, сын короля, оспорил в Риме это избрание, как и избрание Ричарда Дуврского на Кентерберийскую кафедру, но Реджинальд сумел оправдаться (по мнению ряда исследователей, дав взятку Папе). Епископское рукоположение состоялось 23 июня 1174 года, а интронизация — 24 ноября 1174 года в Бате.

Реджинальд зарекомендовал себя решительным противником проекта епископа Кентерберийского Болдуина Фордского, пытавшегося учредить храм Святого Стефана и Томаса Мученика в противовес Кентерберийскому собору, поэтому после смерти Болдуина 19 ноября 1190 года кентерберийские монахи 27 ноября 1191 года избрали Реджинальда на Кентерберийскую кафедру, стараясь предупредить решение на этот счёт епископов. Юстициарий Уолтер де Кутансе оспорил избрание, а 24 декабря 1191 года, до завершения процедуры апелляции, Реджинальда разбил паралич во время поездки в Догмерсфилд (Хэмпшир), а 26 декабря 1191 года он умер. Похоронен в день памяти Томаса Кентерберийского, 29 декабря 1191 года, в Батском аббатстве.

Литература

• Carpenter E., Hastings A. [books.google.ru/books?id=ee0-EsYR9aEC&printsec=frontcover&dq=Cantuar:+The+Archbishops+in+Their+Office++%D0%90%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%8B:+Edward+Carpenter&hl=ru&sa=X&ei=0cJCUu_1Auj74QTl9ICICQ&ved=0CDEQ6AEwAA#v=onepage&q=Cantuar%3A%20The%20Archbishops%20in%20Their%20Office%20%20%D0%90%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%8B%3A%20Edward%20Carpenter&f=false Cantuar: The Archbishops in Their Office]. — Continuum, 1997. — 607 p. — ISBN 978-08-2643-089-2.
• Crosby E. U. [books.google.ru/books?id=MfzRAQAAQBAJ&pg=PA73&dq=Reginald+fitz+Jocelin&hl=ru&sa=X&ei=ODt6U9PrCdTLsASZ7IDYCw&ved=0CF8Q6AEwBw#v=onepage&q=Reginald%20fitz%20Jocelin&f=false The King's Bishops: The Politics of Patronage in England and Normandy, 1066-1216]. — Palgrave Macmillan, 2013. — 540 p. — ISBN 978-11-3735-212-5.

Ссылки

• Charles Duggan [www.oxforddnb.com/view/article/9613?docPos=9 Reginald fitz Jocelin]. Oxford Dictionary of National Biography

Отрывок, характеризующий Фитц Джоселин, Реджинальд

– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.