Эльфрик Эбингдонский

Эльфрик Эбингдонский Ælfric of Abingdon
Архиепископ Кентерберийский
Посвящение	ок. 992 года
Интронизация	21 апреля 995 года
Конец правления	16 ноября 1005 года
Предшественник	Сигерик Серьёзный
Преемник	Альфедж
Умер	16 ноября 1005(1005-11-16) Кентербери
Похоронен	Кентербери
Святость
Праздник	16 ноября

Эльфрик (др.-англ. Ælfric, англ. Elfric; умер 16 ноября 1005) — архиепископ Кентерберийский в 995—1005 годах. Был аббатом Сент-Олбанс и епископом Рамсбери, а также, вероятно, аббатом Абингдона. После выборов в архиепископы Кентерберийские сохранил епископство Рамсбери до смерти в 1005 году. Эльфрик мог изменить состав кафедрального капитула Кентербери, заменив белое духовенство при соборе монахами. В завещании оставил несколько кораблей отказополучателям, одним из которых был король Этельред II. Почитается как святой Римско-Католической церкви.

Ранние годы

Эльфрик был сыном эрла Кентского и монахом в аббатстве Абингдон в Беркшире (ныне Оксфордшир), где, скорее всего, стал аббатом, хотя некоторые историки с этим не согласны. Хотя в хронике Historia Ecclesie Abbendonensis Эльфрик назван аббатом, в списках аббатов он отсутствует. Непрямым подтверждением того, что он всё-таки занимал эту должность в Абингдоне, служит дар лично Эльфрику во время пребывания в сане архиепископа земли, ранее несправедливо отобранной у Абингдона. После смерти Эльфрика она должна была вернуться аббатству. Около 975 года Эльфрик стал аббатом в Сент-Олбансе.

Епископ и архиепископ

Между 991 и 993 годами Эльфрик стал епископом Рамсбери, возможно, оставаясь при этом аббатом Сент-Олбанса; через некоторое время главой аббатства стал его брат Леофрик. 21 апреля 995 года он был избран архиепископом Кентерберийским в Эймсбери королём Этельредом и витенагемотом, став преемником на этой кафедре умершего архиепископа Сигерика. Эльфрик оставался епископом Рамсбери и архиепископом Кентерберийским до своей смерти. История о том, что сначала архиепископом был избран его брат, но тот отказался, происходит из-за путаницы в работах Матвея Парижского; историки в целом не считают этот эпизод достоверным.

Назначение Эльфрика в Кентербери вызвало недовольство служителей кафедрального капитула. Капитул послал двух своих членов в Рим вперёд Эльфрика, попытавшись добиться назначения архиепископом одного из этих монахов. Папа Григорий V, однако, не желал подтверждать кандидатуры, не имевшие королевского одобрения, и в 997 году вручил Эльфрику паллий — символ власти архиепископа. Эльфрик также засвидетельствовал чудеса у могилы Эдуарда Мученика в аббатстве Шафтсбери, что поспособствовало канонизации последнего.

Смерть и наследие

Эльфрик скончался 16 ноября 1005 года и был похоронен в аббатстве Абингдон; позже мощи были перенесены в Кентерберийский собор. Сохранилось его завещание: он оставил несколько кораблей людям Уилтшира и Кента, а лучший — на 60 человек — королю Этельреду. Составленное в конце X века жизнеописание Дунстана было посвящено Эльфрику. Почитается как святой; день памяти — 16 ноября.

Литература

• Barlow, Frank. The English Church 1000–1066: A History of the Later Anglo-Saxon Church. — Second. — New York: Longman, 1979. — ISBN 0-582-49049-9.
• Darlington, R. R. Ecclesiastical Reform in the Late Old English Period // The English Historical Review. — 1936. — Т. 51, № 203 (июль). — P. 385–428. — DOI:10.1093/ehr/LI.CCIII.385.</span>
• Fryde, E.B., Greenway, D.E., Porter, S., Roy, I. Handbook of British Chronology. — Third revised. — Cambridge: Cambridge University Press, 1996. — ISBN 0-521-56350-X.
• Knowles, David, London, Vera C. M., Brooke, Christopher. The Heads of Religious Houses, England and Wales, 940–1216. — Second. — Cambridge, UK: Cambridge University Press, 2001. — ISBN 0-521-80452-3.
• Mason, Emma. Ælfric (d. 1005) // [www.oxforddnb.com/view/article/185 Oxford Dictionary of National Biography]. — Oxford University Press, 2004.
• O'Brien, Harriet. Queen Emma and the Vikings: A History of Power, Love and Greed in Eleventh-Century England. — New York: Bloomsbury USA, 2005. — ISBN 1-58234-596-1.
• Ortenberg, Veronica. The Anglo-Saxon Church and the Papacy // The English Church and the Papacy in the Middle Ages / Lawrence, C. H.. — Reprint. — Stroud, UK: Sutton Publishing, 1999. — P. 29-62. — ISBN 0-7509-1947-7.
• Walsh, Michael J. A New Dictionary of Saints: East and West. — London: Burns & Oats, 2007. — ISBN 0-86012-438-X.
• Williams, Ann. Aethelred the Unready: The Ill-Counselled King. — London: Hambledon & London, 2003. — ISBN 1-85285-382-4.

Отрывок, характеризующий Эльфрик Эбингдонский

– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]