Ticket to Ride
Поделись знанием:
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
(перенаправлено с «Ticket to Ride (песня)»)
| «Ticket to Ride» | ||||
 | ||||
| Сингл The Beatles с альбома Help! | ||||
|---|---|---|---|---|
| Сторона «А» |
Ticket to Ride | |||
| Сторона «Б» |
Yes It Is | |||
| Выпущен | ||||
| Формат | ||||
| Записан | ||||
| Жанр | ||||
| Длительность |
3:10 | |||
| Продюсер | ||||
| Композитор | ||||
| Лейбл | ||||
|
| ||||
| Места в чартах | ||||
| ||||
| Хронология синглов The Beatles | ||||
| ||||
| Ticket to Ride | ||||
| Исполнитель | ||||
|---|---|---|---|---|
| Альбом | ||||
| Дата выпуска | ||||
| Дата записи | ||||
| Жанр | ||||
| Длительность |
3:10 | |||
| Лейбл | ||||
| Автор | ||||
| Продюсер | ||||
| Трек-лист альбома «Help!» | ||||
| ||||
| RS | [www.rollingstone.com/news/story/6596229/ticket_to_ride Позиция №384] в списке 500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone |
«Ticket to Ride» (название буквально переводится как «Билет до Райда» или «Билет для поездки», но смысл названия неоднозначен, см. ниже раздел «Значение названия песни») — песня группы «Битлз», впервые выпущенная в виде сингла 9 апреля 1965 года, вошедшая также в альбом «Help!». Песня была записана 15 февраля 1965 года в студии «Эбби Роуд». В 2004 году песня заняла 384 позицию в рейтинге «500 величайших песен всех времён» по версии журнала «Rolling Stone». Песня звучит также и в фильме «На помощь!».
Содержание
История песни
Песня была написана Джоном Ленноном (приписана, как это обычно делалось, Леннону и Маккартни, несмотря на то, что вклад Маккартни в эту песню остаётся под вопросом). По словам Леннона, вклад Маккартни ограничился только «той манерой, которой Ринго играл на ударных»[1]. Однако, сам Маккартни отмечал, что эту песню они «написали вместе… Мы сели и работали над ней полные три часа»[2].
По словам Леннона, завершающий фрагмент песни (со словами «My baby don’t care») был одним из его самых любимых фрагментов всей песни[1]. После распада «Битлз» Леннон с гордостью заявлял, что композиция «Ticket to Ride» была предтечей жанра «хеви-метал»[1] из-за гудяшего баса, часто повторяющихся ударных и перегруженных гитарных партий.
Значение названия песни
Происхождение названия песни не вполне ясно, существует несколько возможных трактовок:
- «Городок Райд на острове Уайт» — двоюродная сестра Маккартни с мужем содержали в этом городе паб; в начале 1960-х Маккартни и Леннон автостопом добирались до этого города (по версии Маккартни, представленной Барри Майлсу)[2][3].
- «Девушка, которая уходит (to ride out) от того, кто ведёт повествование»[3][4].
- Оборот Ticket to ride был якобы выдуман Ленноном в отношении карточек о состоянии здоровья, которые выдавались гамбургским проституткам в 1960-е годы[4] («Битлз» играли в Гамбурге на заре своей музыкальной карьеры; в то время слово «ride/riding» стало сленговым выражением для обозначения сексуальной связи).
- Существует также миф (озвученный американским радио-ведущим Кейзи Кейсемом) о том, что изначально песня была якобы написана и записана как «Ticket to Rye» (Рай — городок в Восточном Суссексе), однако название песни было изменено ради слушателей из США и других стран, которые, возможно, не поняли бы отсылки к этому городу.
Запись и выход песни
Песня была записана в течение трёхчасовой сессии в студии «Эбби Роуд» 15 февраля 1965 года — это была первая сессия, посвящённая альбому Help!. Для записи песни участники группы впервые применили новый для себя способ — если раньше они записывали все партии одновременно, как бы имитируя живое выступление, то в этот раз отдельные партии на разных дорожках записывались раздельно: сначала была записана партия баса и ударных, затем — ритм- и соло-гитара, затем вокал Джона Леннона (было записано две партии, которые потом были сведены в одну) и, наконец, бубен, подголоски и хлопки, которые заняли четвёртую дорожку. При записи этой песни Маккартни впервые исполнял партию соло-гитары.
Песня «Ticket to Ride» была выпущена 9 апреля 1965 года в Великобритании и 19 апреля в США на одноимённом сингле (на обратной стороне находилась песня «Yes It Is»). В США песня занимала первую позицию Billboard Hot 100 в течение недели, в Великобритании она лидировала в UK Singles Chart в течение трёх недель.
В записи участвовали
- Джон Леннон — дважды записанный и сведённый вокал, ритм-гитара
- Пол Маккартни — подголоски, бас- и соло-гитара
- Джордж Харрисон — 12-струнная ритм-гитара
- Ринго Старр — ударные, бубен
Приём критикой
Многие критики (в их числе Ричи Антербергер и Иэн Макдональд) восприняли песню «Ticket to Ride» как значимое событие на пути развития музыкального стиля «Битлз». Антербергер отмечал, что «ритм в „Ticket to Ride“ жёстче и тяжелее, чем во всех предыдущих выступлениях „Битлз“, особенно в отношении отбивок Ринго Старра»[5]. МакДональд отметил, что эта песня «психологически глубже всего, что „Битлз“ записали до сих пор»[6].
Кавер-версии
Среди известных перепевок песни можно упомянуть:
- Перепевка дуэтом «The Carpenters» в жанре медленной баллады в 1969 году для дебютного альбома «Offering». Ими же песня была перезаписана в 1974 году для включения в альбом «Greatest Hits».
- Пионеры хард-рока «Vanilla Fudge» записали кавер-версию в 1967 году.
- Песня была перепета также группами «Hüsker Dü», «The Fifth Dimension», «The Punkles», «Kids Incorporated» и «Atomic Kitten».
Культурное влияние
- Оркестрованная версия песни еле различима в окончании свежих изданий альбома The Dark Side of the Moon группы «Pink Floyd». Вероятнее всего, это — ошибка режиссёров записи: и «Битлз», и «Pink Floyd» записывались в «Эбби Роуд».
- С песней «Ticket to Ride» перекликается песня Artificial Energy группы «The Byrds» с альбома The Notorious Byrd Brothers (1968).
- С названием песни перекликается эпизод сериала «Красный карлик» под названием «Tikka to Ride».
- В эпизоде сериала «Доктор Кто», озаглавленном «The Executioners» («Палачи»), Доктор и его спутники Барбара Райт, Йен Честертон и Вики смотрят исполнение песни «Ticket To Ride» на недавно приобретённом временно-пространственном визуализаторе. Показанный фрагмент имеет длину всего лишь 15 секунд и является записью выступления «Битлз» в программе «Top of the Pops», осуществлённой незадолго до съёмок данного эпизода (эпизод вышел в эфир 22 мая 1965 года и был просмотрен 10 миллионами зрителей).
Интересно
- Песня «Ticket to Ride» стала первой песней «Битлз», чья длительность превысила 3 минуты[3].
Участие в хит-парадах
Напишите отзыв о статье "Ticket to Ride"
Примечания
- ↑ 1 2 3 David Sheff. All We Are Saying: The Last Major Interview with John Lennon and Yoko Ono. — New York: St. Martin's Press, 2000. — ISBN 0-312-25464-4.
- ↑ 1 2 Barry Miles. Paul McCartney: Many Years From Now. — New York: Henry Holt & Company, 1997. — ISBN 0-8050-5249-6.
- ↑ 1 2 3 [www.beatlesbible.com/songs/ticket-to-ride/ Библия Битлз — «Ticket to Ride»] (англ.), ссылка проверена 26 июля 2009
- ↑ 1 2 Steve Turner. A Hard Day's Write.
- ↑ [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&token=&sql=33:avfpxxqsld0e Обзор «Ticket to Ride»] (англ.), ссылка проверена 26 июля 2009
- ↑ Ian MacDonald. Revolution in the Head: The Beatles' Records and the Sixties. — Second Revised Edition. — London: Pimlico (Rand), 2005. — ISBN 1-844-13828-3.
- ↑ [www.billboard.com/charts/hot-100#/charts/hot-100?chartDate=1965-05-22 Hot 100. Chart Archives. Week of May 22, 1965] (англ.). Music News, Reviews, Articles, Information, News Online & Free Music. Billboard.com. Проверено 13 июля 2011.
- ↑ [www.theofficialcharts.com/archive-chart/_/1/1965-04-24/ Archive Chart. 24th April 1965] (англ.). The Official Charts Company – The home of UK Charts. Проверено 13 июля 2011. [www.webcitation.org/66fx5xNDD Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
Ссылки
- [www.stevesbeatles.com/songs/ticket_to_ride.asp Текст песни] (ссылка проверена 26 июля 2009)
- [www.icce.rug.nl/~soundscapes/DATABASES/AWP/ttr.shtml Заметки Алана Поллака по поводу песни «Ticket to Ride»] (англ.) (ссылка проверена 26 июня 2009)
- [www.beatlesbible.com/songs/ticket-to-ride/ Библия Битлз — Ticket to Ride] (англ.) ссылка проверена 26 июля 2009)
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ticket to Ride
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
