Летняя Универсиада 2005

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
XXIII Летняя Универсиада
Город-организатор Измир, (Турция)
Слоган
Стран-участников
Количество атлетов
Видов спорта 21
Разыгрывается медалей
Дата открытия 11 августа 2005
Открывал Абдулла Гюль
Дата закрытия 22 августа 2005
Огонь Универсиады {{{Огонь_Универсиады}}}
Стадион Измир Ататюрк
Сайт Универсиады [www.universiadeizmir.org.tr/ Официальный сайт]

 2003    ← 2005 →    2007 

Летняя Универсиада 2005 — XXIII летняя универсиада. Проходила в Измире (Турция) с 11 августа по 22 августа 2005 года.





Символ универсиады

Виды спорта

В ходе Универсиады проводились соревнования по 17 видам спорта.

Страны-участницы

Медальный зачёт

 Место   Страна  Золото Серебро Бронза Всего
1 Россия Россия 26 16 23 65
2 КНР КНР 21 16 12 49
3 Япония Япония 18 18 20 56
4 Украина Украина 18 16 18 52
5 США США 17 12 14 43
6 Польша Польша 12 8 8 28
7 Республика Корея Республика Корея 11 14 9 34
8 Турция Турция 10 11 6 27
9 Китайская Республика Китайская Республика 6 2 4 12
10 Италия Италия 5 6 13 24
11 Франция Франция 5 3 7 15
12 Германия Германия 4 5 8 17
13 Бразилия Бразилия 4 2 9 15
14 Великобритания Великобритания 3 9 7 19
15 Белоруссия Белоруссия 3 6 6 15
16 Канада Канада 3 6 3 12
17 Эстония Эстония 3 1 2 6
18 Уганда Уганда 3 0 0 3
19 Иран Иран 2 6 4 12
20 Нидерланды Нидерланды 2 1 2 5
21 Чехия Чехия 2 0 2 4
22 Хорватия Хорватия 2 0 0 2
23 Мексика Мексика 1 5 7 13
24 КНДР КНДР 1 3 2 6
25 Новая Зеландия Новая Зеландия 1 3 1 5
26 Казахстан Казахстан 1 2 6 9
27 Венгрия Венгрия 1 2 2 5
28 Сербия и Черногория Сербия и Черногория 1 2 2 5
29 Куба Куба 1 1 4 6
30 Испания Испания 1 1 2 4
31 Ямайка Ямайка 1 1 1 3
32 Таиланд Таиланд 1 1 1 3
33 Грузия Грузия 1 0 3 4
34 ЮАР ЮАР 1 0 2 3
35 Австрия Австрия 1 0 1 2
36 Румыния Румыния 1 0 1 2
37 Латвия Латвия 1 0 0 1
38 Монголия Монголия 1 0 0 1
39 Словения Словения 1 0 0 1
40 Швейцария Швейцария 0 2 3 5
41 Польша Польша 0 2 0 2
42 Армения Армения 0 1 4 5
43 Ирландия 0 1 4 5
44 Австралия Австралия 0 1 3 4
45 Греция Греция 0 1 3 4
46 Марокко Марокко 0 1 3 4
47 Бельгия Бельгия 0 1 2 3
48 Словакия Словакия 0 1 2 3
49 Финляндия Финляндия 0 1 1 2
50 Литва Литва 0 1 1 2
51 Сенегал Сенегал 0 1 1 2
52 Алжир Алжир 0 1 0 1
53 Египет Египет 0 1 0 1
54 Молдавия Молдавия 0 1 0 1
55 Азербайджан Азербайджан 0 0 2 2
56 Кения Кения 0 0 2 2
57 Малайзия Малайзия 0 0 1 1

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Напишите отзыв о статье "Летняя Универсиада 2005"

Отрывок, характеризующий Летняя Универсиада 2005

Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.