Земская почта
Поделись знанием:
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Зе́мская по́чта — почтовые службы, организованные во второй половине XIX века большинством земских управ России для пересылки корреспонденции внутри уездов, а также для обмена корреспонденцией с государственной почтовой службой.
История
Сеть почтовых учреждений государственной службы в XIX веке была сравнительно слабо развита, а в ряде регионов вообще не была представлена. Зачатки земской почты появились в середине XIX столетия. Первая такая почта была организована в 1837 году в Вятской губернии при земских судах для доставки в сельскую местность служебной корреспонденции и поддержания постоянного срочного сообщения со становыми приставами. Назвали её тогда Вятская специальная земская почта. Действовала она на основании статьи 217 Устава о земских повинностях. В 1862 году эта почта была передана в ведение полицейских управлений. К 1867 году специфика данной почты больше не удовлетворяла требования земства и местные уездные управы приступили к организации собственных почт[1].
Процесс постепенного объединения земских почт соседних уездов затронул Вятскую, Саратовскую и Тамбовскую губернии. Почтовый департамент, считая, что результате таких действий может возрасти конкуренция с государственной почтой, специальным циркуляром от 25 февраля 1869 года запретил соединять земские почты пограничных уездов[1].
Основным толчком к созданию собственных земской почты в уездах послужило то, что 19 сентября 1869 года было принято Положение комитета министров о взимании со всей земской корреспонденции при пересылке по почте, наравне с частными лицами, весового и страхового сбора. После того, как многочисленные ходатайства об отмене этого Положения были оставлены без последствий ряд земств стали организовывать почту[1][2].
Прямое разрешение устраивать почты для перевозки частной и прочей корреспонденции было официально дано земствам в 1870 году указом Правительствующего сената[3]. Тогда этим воспользовались немногие. В 1871 году были изданы новые правила относительно учреждений земских почт, которые и стали основными, после чего началось массовое открытие земских почт[2].
Из 359 уездов, к 1880 году земская почта существовала в 129 уездах, а к 1901 году — в 243 уездах[2]. Многие из них выпускали собственные земские почтовые марки[3], штемпельные конверты[4], маркированные почтовые карточки[5] и бандероли[6].
Для земской почты правительством был установлен ряд ограничений. Согласно правилам, земская почта должна служить продолжением правительственной, сфера её деятельности, ограничивается лишь теми районами, где не имеется государственной почты[2]. Земским почтам не возбранялось иметь свои почтовые марки, но с условием, чтобы эти марки по своему рисунку не имели ничего общего с марками государственной почты. Кроме того, земской почте, как правило, запрещалось использовать дороги, по которым следовала государственная почта, и разрешалось их пересекать лишь с просёлка на просёлок.
Наибольшее внимание почтовому делу уделяли земства восточных губерний (Пермская, Самарская, Вятская, Казанская, Уфимская), а также Харьковской, Полтавской, Курской, Тамбовской и Екатеринославской[2].
В дальнейшем деятельность земской почты пошла на убыль: к 1900 году её объёмы сократились наполовину, а к 1914 году из земств, использующих земские марки, она поддерживалась всего в 35 уездах. Количество же уездов, где марки не выпускались (пересылка бесплатная или оплата наличными), но земская почтовая служба работала, до сих пор не установлено.
Земские почтовые службы, как и другие земские учреждения, были ликвидированы в 1918 году, после установления Советской власти.
См. также
- Земская марка
- Земская почта Борисоглебского уезда
- Земская почта Казанского уезда
- Земская почта Лебедянского уезда
- Земская почта Моршанского уезда
- Земская почта Сорокского уезда
- Земская почта Тамбовского уезда
- Земская почта Чердынского уезда
- Земская почта Шацкого уезда
- Земская почта Ясского уезда
- Земство
- История почты России
Напишите отзыв о статье "Земская почта"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Гродецкий В. П., Шмакова М. Л. Земская почта Вятской губернии (вторая половина XIX — начало XX вв.). Кн. 1. — Ижевск, 2008.
- ↑ 1 2 3 4 5 Веселовский Б. Б. История земства за сорок лет. Т. 2: Экономическия мероприятия земств. Продовольственное дело. Ветеринария и страхование скота. Взаимное земское страхование от огня. Дорожное дело. Земская почта. Земские телефоны. — СПб.: Изд-во О. Н. Поповой, 1909.
- ↑ 1 2 Илюшин А. С. [megabook.ru/article/Филателия Филателия]. Megabook. Мегаэнциклопедия Кирилла и Мефодия. М.: Компания «Кирилл и Мефодий». Проверено 15 октября 2015. [www.webcitation.org/6cIq8g4ox Архивировано из первоисточника 15 октября 2015].
- ↑ Земские штемпельные конверты // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/825/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2. (Проверено 5 мая 2011)
- ↑ Земские почтовые карточки // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/823/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2. (Проверено 5 мая 2011)
- ↑ Земские почтовые бандероли // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/822/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2. (Проверено 3 мая 2011)
Литература
- Базилевич К. В. [elib.shpl.ru/ru/nodes/21933-bazilevich-k-v-zemskaya-pochta-v-rossii-1865-1917-m-1926#page/1/mode/grid/zoom/1 Земская почта в России (1865—1917).] — М., 1926. — 69 с.
- Земская почта // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/821/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.
- Земская почта // [www.fmus.ru/article02/FS/Z.html Филателистический словарь] / Сост. О. Я. Басин. — М.: Связь, 1968. — 164 с.
- Земские марки // [www.fmus.ru/article02/FS/Z.html Филателистический словарь] / Сост. О. Я. Басин. — М.: Связь, 1968. — 164 с.
- Земские почтовые марки // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/824/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.
- Карелин П. [content.mail.ru/arch/9473/2874266.html Земская почта] // Спутник филателиста и бониста: Справочная записная книжка-календарь на 1924—25 гг. Первый год издания. — М.: Изд. Уполномоченного по филателии и бонам в СССР, 1924. (Проверено 13 апреля 2009)
- Кисин Б. М. [www.ozon.ru/context/detail/id/3223180/ Страна Филателия] / Ред. В. Нездвецкий. — М.: Просвещение, 1969. — С. 33—36. — 240 с. — 100 000 экз. (Проверено 15 июля 2016) [webcitation.org/6eDwKqKmf Архивировано] из первоисточника 2 января 2016.
- Франц Д. Земская почта // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
|
Портал «Филателия» |
|---|---|
|
Портал «Россия» |
|
земский в Викисловаре? |
- [filatelist.narod.ru/zemstvo/p2.htm «Земство. История. Комментарии. Римейк каталога Ф. Г. Чучина»] — электронная книга на сайте В. А. Новосёлова [filatelist.narod.ru/ «Смоленский коллекционер»]
- [mirmarok.ru/prim/view_article/252/ «Земские марки России»] — глава из электронной книги [mirmarok.ru/book/ «Мир филателии»] [filatelist.narod.ru/ В. А. Новосёлова (Смоленск)] на сайте Союза филателистов России [mirmarok.ru/ «Мир м@рок»] (Проверено 20 октября 2009)
- Владинец Н. И. [www.fmus.ru/article02/post-ru.html Почта России]. fmus.ru; Филателистический музей и библиотека. — Электронная книга. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65SuM1CGV Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- [www.sobirau.ru/articles.html?section=7&article=67 Земская почта]. Статьи. Филателия. Sobirau.Ru. Проверено 20 октября 2009. [www.webcitation.org/65SuMeaKY Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- [www.sandafayre.com/atlas/russia.htm Russia] (англ.). Stamp Atlas. Sandafayre Stamp Auctions. Проверено 13 апреля 2009. [www.webcitation.org/65SuNvrvI Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- [valday.com/stamps Историческая справка] Евгения Сашенкова о земской почте и земских почтовых марках на сайте [valday.com/ «Валдай»]
- [web.inter.nl.net/hcc/Langenberg/Zemstvo.html «Russia Zemstvos»] — статья из каталога Ф. Г. Чучина на сайте Яна Лангенберга (нидерл. [web.inter.nl.net/hcc/Langenberg/index.html#index Jan Langenberg]) (англ.)
- [home.planet.nl/~klase024/zemst.htm «Russia, Zemstvos (Local) Issues»] — статья Эверта Класебоера (нидерл. [home.planet.nl/~klase024/ Evert Klaseboer]) (англ.)
- [webhost.kemtel.ru/~nbl/zemstvo/ «Земская почта»] — статья на сайте [webhost.kemtel.ru/~nbl/index.html «Моя коллекция»] [web.archive.org/web/20090127050708/webhost.kemtel.ru/~nbl/zemstvo/ Архивировано]
- [zemstvo.com/ «Земство»] — статьи о земских марках и работе земских почт
- [youtube.com/watch?v=QT6c7Aw_LHs Филателия, история марок в киножурнале «Хочу всё знать», № 11 (KK)] на YouTube
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Земская почта
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
