Пасхальное богослужение

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Пасхальное богослужение — самое радостное праздничное богослужение, совершаемое только на Пасху.





История

В ранней Церкви Великий пост служил подготовкой к принятию оглашенными Таинства Крещения в ночь Великой Субботы. Из баптистерия новокрещенные шли в храм к принятию Святых Таин на пасхальной литургии[1][2]. Принятие Крещения на Пасху переживалось по-особенному как участие (со-погребение и со-воскресение) в вольной Смерти и Воскресении Господа:

мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть [соединены] и [подобием] воскресения.

В жизни новокрещённых активно участвовала вся церковь. В IV веке, когда институт оглашенных потерял своё значение, Великий пост из подготовки оглашенных стал временем покаяния и подготовки верующих к Пасхе.

В православии шествие из баптистерия в храм осталось по отдельности в чине крещения в виде послекрещального шествия, а в чине пасхальной службы в виде крестного хода перед утреней и Литургией.

С тех пор в византийском чинопоследовании литургии в Великую Субботу сохранился ряд элементов от «крещальной литургии»:

  1. чтение на Вечерне, совершаемой непосредственно перед собственно литургией, пятнадцати паремий (ветхозаветных чтений) для покрытия времени крещения оглашенных баптистерии, пока верующие ожидали их в храме;
  2. апостольское 91-е зачало (Рим. 6:3-11) и евангельское 115-е зачало от Матфея (Мф. 28:1-20), наиболее близко повествующее о Воскресении, чту́тся только на литургии Великой Субботы. Оба эти зачала литургии взяты с таинства крещения;
  3. пение вместо Трисвятого крещального гимна «Ели́цы во Христа крести́стеся, во Христа облеко́стеся, аллилуия.» (крещенные входили в храм).
  4. переоблачение священнослужителей в светлые одежды во время пения «Воскресни́, Боже, суди́ земли, яко Ты насле́диши во всех язы́цех.» по чтении Апостола.

В католицизме древний обычай крещения взрослых на Пасху сохранился. Обряд крещения проводится в ходе Пасхальной Литургии между Литургией слова и Евхаристической Литургией. В православии в настоящее время обычай крещения взрослых на Пасху вновь возрождается, но, как правило, из-за удаленности баптистерия — крещальной купели, крещение проводят отдельным чином в Великую Субботу или на Пасху днём.

Православие

Общие замечания

От дня Пасхи седмицы начинаются с Недельного дня (воскресенья) и оканчиваются субботой — седмицы периода пения Постной Триоди, исключая Страстную седмицу, начинаются с понедельника и оканчиваются Неделей. Празднование Пасхи продолжается в течение 39 дней и заканчивается в канун Вознесения, когда бывает Отдание Пасхи. По воспринятому в Русской Церкви при митрополите Сергии в 1929 от современной греческой Цветной Триоди обыкновению, в канун Отдания (вечером) и на Отдание (утром) совершается чинопоследование, аналогичное последованию служб Светлой седмицы, с пением пасхальных часов.

Приготовление к Пасхе

Подготовительный период охватывает Великий пост и Страстную седмицу. В это время православные христиане усиленно молятся, постятся, исповедуются, причащаются, занимаются благотворительностью. Тогда же общественные богослужения в храмах приобретают особые отличия. В Великую субботу скорбные песнопения сменяются радостными предпраздничными.

По Типикону Литургия Василия Великого в Великую субботу должна совершаться вечером (вечерня, соединяемая с Литургией, начаться о часе́ 10-м дне ≈ 16.00), а между ней и самой пасхальной службой небольшой промежуток времени заполниться чтением Деяний св. апостолов. Монахи обязаны с прилежанием выслушать — «в таковы́х бо времене́х и ме́стех тщи́тся враг оскверни́ти неради́выя и многосонли́выя мона́хи.» Для подкрепления телесных сил благословляются хлебы и вино, как на литии. В часу 4-м но́щи (≈ 22.00) начинается пасхальная полунощница:

В современной приходской практике Литургия Великой субботы заканчивается примерно в полдень и в большой промежуток времени до ночного богослужения происходит уборка храма, подсветка прилегающей территории, украшение храма и некоторых предметов церковной утвари живыми цветами, разучивание певчими хора пасхальных песнопений, освящение пасхальной пищи — яиц, куличей, творожных пасх, чтение Деяний св. апостолов, исповедь и чтение молитв ко Святому Причащению. В Великую субботу иногда Патриарх без предупреждения посещает некоторые московские храмы. В 23.00 совершается пасхальная полунощница, на 9-й песни которой плащаница с середины храма через царские врата священниками вносится в алтарь и полагается на престол, где она остаётся до отдания Пасхи. В некоторые московские храмы к этому времени доставляется из Иерусалима сошедший в этот день Благодатный огонь, Которым зажигают все свечи и лампады (прежде зажжённый огонь тушится, а также электрические лампочки). Все в тишине и в темноте ждут полночи.

Служба ночью в первый день Пасхи

По сложившейся в России к концу XIX века практике, пасхальную утреню (также часто именуемую заутреней) принято начинать ровно в полночь по местному времени пением в алтаре духовенством праздничнойстихиры, глас 6:

Воскресение Твое, Христе́ Спа́се, Ангели поют на небесе́х, и нас на земли сподо́би чистым сердцем Тебе́ сла́вити.

В алтаре эта стихира поётся трижды: первый раз — тихо, при затворённых Царских вратах и задёрнутой катапетасме (завесе). Второй раз — несколько громче, при закрытых Царских вратах, но открытой катапетасме. Третий раз — при отверстых Царских вратах, громко и до половины; вторую половину стихиры велегласно допевает хор. Продолжая петь стихиру «Воскресение Твое, Христе Спасе,..» клир в белом облачении и народ с красными свечами исходят из храма и идут вокруг него крестным ходом под непрерывным колокольным трезвоном: впереди церковнослужитель несёт фонарь со свечой внутри под стеклом, за ним попарно шествуют другие с запрестольными крестом и иконой, с хоругвями, диакона со свщами. Один из священников несёт Евангелие, другой икону Воскресения, за ними — предстоятель с трисвещником и кадилом. Где только один священник служит, допускается мирянам нести на пелена́х [3] иконы Воскресения Христова и Евангелие (ещё не освящённый артос на этом крестном ходе не носится, он остаётся на столике у иконы Спасителя справа от царских врат).

Пред затворенными дверьми храма (на паперти) шествие останавливается, трезвон прекращается. Церковнослужители с крестами и иконами выстраиваются у дверей храма в одну линию лицом к молящимся. Предстоятель в тишине совершает каждение переносимых святынь, духовенства, певцов и других участников крестного хода, затем повернувшись ко храму, крестообразно осеняет кадилом затворённые церковные двери с громким (велегла́сным) возгласом:

Сла́ва Святе́й, и Единосу́щней, и Животворя́щей, и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Все поют: «Аминь». Затем следует так называемое пасхальное начало, которое предваряет в течение всей Светлой седмицы служение вечерни, утрени, Литургии, случившихся отпеваний и молебнов:

Христо́с воскре́се из ме́ртвых, сме́ртию смерть попра́в, и су́щим во гробе́х Живо́т дарова́в.
  • лик троекратно повторяет тропарь,
  • предстоятель (клир) поёт стихи из пророческого псалма (Пс. 67:2-4): «Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́!», «Я́ко исчеза́ет дым, да исче́знут!», «Та́ко да поги́бнут гре́шницы от лица́ Бо́жия, а пра́ведницы да возвеселя́тся!», «Сей день, его́же сотвори́ Госпо́дь, возра́дуемся и возвесели́мся во онь!» (Пс. 117:24), «Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху!», «И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь!». После пения каждого стиха предстоятель всех поздравляет пасхальным приветствием: «Христо́с воскре́се!», на что присутствующие отвечают: «Вои́стину воскре́се!», а хор затем поёт тропарь Пасхи по-единожды,
  • последний раз предстоятель поёт тропарь до половины,
  • лик (народ) допевает тропарь.

При сем двери храма отверзаются (Устав предписывает, чтобы предстоятель сам их отворил). „Та́же ударя́ют во вся кампа́ны, и кле́плют дово́льно, три зво́ны.“

Утреня продолжается. Все молитвословия Пасхи поются. Обычных для праздничной утрени шестопсалмия, полиелея, величания, евангельского чтения и великого славословия не бывает (кроме редкого случая совпадения Пасхи с праздником Благовещения Пресвятой Богородицы 25 марта (7 апреля)):

  • великая Ектения,
  • Пасхальный каноном[4] — творения прп. Иоанна Дамаскина, глас 1-й: «Воскресения день,..». Общее количество повторяемых (обычно не повторяются) ирмосов и тропарей на каждой из девяти песен (второй песни нет) канона должно быть 16, к тропарям припевы: «Христос воскресе из мертвых.». На каждой песни канона может совершаться каждение алтаря и всего храма. При соборном служении священники совершают каждение поочерёдно, а при очень большом количестве иереев — попарно. При каждении они радостно возвещают: «Христо́с воскре́се!», а молящиеся: «Вои́стину воскре́се!». Архиерей на каждой песни канона может менять на себе облачения разных (белого, зелёного, красного, жёлтого и др.) цветов.
  • после каждой песни — малая ектения, на которую диакона исходят из алтаря царскими вратами и с большими свечами в руке. После ектении возгласы священников на каждой песни разные.
  • по 3-й песни — Ипакои Пасхи, глас 4:
«Предвари́вшия у́тро я́же о Мари́и и обре́тшая ка́мень отвале́н от гро́ба, слы́шаху от А́нгела: во све́те присносу́щнем Су́щаго с ме́ртвыми что́ и́щете, я́ко челове́ка? Ви́дите гро́бныя пелены́: тецы́те и ми́ру пропове́дите, я́ко воста́ Госпо́дь, умертви́вый смерть, я́ко есть Сын Бога, спаса́ющаго род челове́ческий.», и, по Типикону, чтение Григория Богослова: «На стра́жи моей стану:»
  • по 6-й песни — Кондак Пасхи, глас 8:
«А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне, но а́дову разруши́л еси́ си́лу, и воскре́сл еси́, я́ко Победи́тель, Христе́ Бо́же, жена́м мироно́сицам веща́вый: Ра́дуйтеся! и Твои́м апо́столом мир да́руяй, па́дшим подая́й Воскресе́ние.», Икос: «Еже прежде солнца...», (по Уставу читается Синаксарь), затем поётся: Воскресение Христово видевше,.., «Воскресы́й Иисус от гроба,..»
«Пло́тию усну́в, яко мертв, Царю́ и Го́споди, тридне́вен воскре́сл еси́, Ада́ма воздви́г от тли, и упраздни́в смерть: Па́сха нетле́ния, ми́ра спасе́ние.»
  • стихиры на хвалитех,
  • стихиры Пасхи[5]:
Стих: Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его.
Пасха священная нам днесь показася: Пасха нова святая, Пасха таинственная, Пасха всечестная, Пасха Христос Избавитель, Пасха непорочная, Пасха великая, Пасха верных, Пасха двери райския нам отверзающая, Пасха всех освящающая верных.
Стих: Яко исчезает дым, да исчезнут.
Приидите от видения жены благовестницы, и Сиону рцыте: приими от нас радости благовещения Воскресения Христова; красуйся, ликуй и радуйся, Иерусалиме, Царя Христа узрев из гроба яко жениха, происходяща.
Стих: Тако да погибнут грешницы от лица Божия, а праведницы да возвеселятся.
Мироносицы жены, утру глубоку, представша гробу Живодавца, обретоша ангела, на камени седяща, и той провещав им сице глаголаше: что ищете Живаго с мертвыми? Что плачете Нетленнаго во тли? Шедше проповедите учеником Его.
Стих: Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь.
Пасха красная, Пасха, Господня Пасха! Пасха всечестная нам возсия! Пасха! Радостию друг друга обымем. О Пасха!Избавление скорби, ибо из гроба днесь яко от чертога возсияв Христос, жены радости исполни глаголя: проповедите апостолом.
Слава, и ныне: Воскресения день, и просветимся торжеством, и друг друга обымем. Рцем, братие, и ненавидящим нас, простим вся Воскресением, и тако возопиим: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав.

При пении стихир Пасхи духовенство в алтаре и народ в храме христосуются, произнося слова Пасхального приветствия: «Христос воскресе!» и отвечая «Воистину воскресе!», троекратно целуются и дарят друг другу пасхальные яйца (в некоторых храмах предстоятель даже слегка подбрасывает крашенные яйца в толпу народа). По Уставу предстоятель с крестом, а другие священники с Евангелием и образа́ми, выходят из алтаря царскими вратами и христосуются с каждым присутствующим в храме.

  • чтение Огласительного слова Иоанна Златоуста[6]: «А́ще кто благочести́в и боголюби́в…»,
  • пение тропаря свт. Иоанну Златоусту: «Уст твоих я́коже све́тлость огня...»,
  • ектении — сугубая: «Помилуй нас, Боже...» и просительная: «Исполним утреннюю молитву...»,
  • пасхальный отпуст,
  • тропарь Пасхи,
  • многолетны.

Пасхальные часы: 1-й, 3-й и 6-й[7] состоят из благословения священником, пения хором пасхального тропаря, воскресной песни «Воскресение Христово видевше…», ипакоя, кондака, богородична, Господи помилуй, отпуста. Так как часы ничем не отличаются друг от друга, то для сокращения времени вместо трёх часов часто поётся два, или только один (Входные молитвы и Проскомидия перед Литургией совершается заблаговременно — ещё до Пасхальной полунощницы).

Литургия Иоанна Златоуста:

Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков.
  • тропарь Пасхи с пасхальными припевами: «Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́!»... (Пасхальное начало),
  • мирная ектения,
  • пение первого пасхального антифона — стихи псалма 65: «Воскли́кните Го́сподеви вся земля,..» с припевом: «Молитвами Богородицы Спа́се спаси́ нас.»,
  • малая ектения,
  • пение второго пасхального антифона — стихи псалма 66: «Боже уще́дри ны и благослови ны,..» с припевом: «Спаси́ ны Сы́не Бо́жий, Воскресы́й из ме́ртвых, пою́щия Ти: Аллилу́ия.»,
  • Единородный Сыне,
  • малая ектения,
  • третий антифон: пасхальные стихи: «Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́!»... с пением тропаря Пасхи,
  • вход с Евангелием и возглашением: «Прему́дрость, про́сти. В це́рквах благослови́те Бо́га, Го́спода от исто́чник Изра́илевых!»
  • пасхальные трпарь, ипакои и кондак,
  • вместо трисвятаго — «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся: Аллилуия»,
  • прокимен: «Сей день, его́же сотвори́ Госпо́дь, возра́дуемся и возвесели́мся во онь!» со стихом,
  • чтение первого зачала Апостола (Деян. 1:-18),
  • Аллилуиарий: «Ты воскре́с, уще́дриши Сио́на.» со стихом,
  • чтение первого зачала Евангелия от Иоанна (Ин. 1:1-17), которое обычно делят на три ста́тии: «В нача́ле бе Сло́во,..» всеми священнослужителями, стоящими в разных местах алтаря и храма, на разных языках, как древних, так и новых, в память о завете Христа проповедовать Слово Божие всем народам (церковнославянском, русском, древнегреческом, латинском, иврите, английском, местных языках и др.). Интересно то, что это 1-е зачало от Иоанна не повествует о Воскресении, но предлагает высокое богословие о Личности Воскресшего. Во время чтения Евангелия колокольный перебор и трезвон.

Далее Литургия продолжается по обычному чину.

«А́нгел вопия́ше Благода́тней: Чи́стая Де́во, ра́дуйся, и па́ки реку́: Ра́дуйся! Твой Сын воскре́се тридне́вен от гро́ба и ме́ртвыя воздви́гнувый: лю́дие весели́теся.
Свети́ся, свети́ся Но́вый Иерусали́ме, сла́ва бо Госпо́дня на Тебе́ возсия́. Лику́й ны́не и весели́ся, Сио́не. Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице, о воста́нии Рождества́ Твоего.»
  • Причастный стих Пасхи: «Те́ло Христо́во приими́те, Исто́чника Безсме́ртнаго вкуси́те! Аллилуия» (трижды).

На Литургии в Пасху все христиане призваны причаститься, т.е., непосредственно соединиться с воскресшим Христом.

  • во время причащения и после него многократно поётся тропарь Пасхи.
  • по заамвонной молитве освящается артос, который затем ежедневно торжественно переносится Чином возношения панагии в братскую трапезу, но не раздробляется и не съедается до светлой субботы, а возвращается в храм и на столике ставится между службами в царских вратах, открытых всю светлую седмицу. Также артос ежедневно носится в пеленах на крестных ходах вокруг храма в течении всей светлой седмицы,
  • чтутся Благодарственные молитвы по Святом Причащении.

Согласно уставным предписаниям, после Литургии должно быть «освящение брашен», но по сложившейся в XX веке практически повсеместной в СССР практике оно совершается в Великую Субботу. На Пасху в храмах освящают куличи и пасхальные яйца. По Уставу молочную и яичную пищу нельзя вносить в храм, и освящать её можно только в притворе или возле храма (в южных тёплых регионах России это достаточно распространено). Мясная пища для освящения должна приноситься в дом иерея (не монашествующего).

В некоторых храмах после ночного пасхального богослужения организуются бесплатные угощения сотрудников храма, прихожан и всех нуждающихся чаем, бутербродами, пасхальными яйцами, куличами, шоколадками. Раздаются пасхальные подарки. Если ночное пасхальное богослужение закончилось раньше 6.00 и общественный транспорт ещё не ходит, прихожане беседуют в трапезной, или поют пасхальные песнопения в храме, группами отправляются домой пешком или на личном транспорте.

После домашнего ро́зговения моло́сной (скоро́мной) пищей и отдыха от ночного богослужения, некоторые богомольцы примерно в полдень совершают праздничные гуляния по улицам и славле́ние в домах и квартирах своих родственников и воцерковлённых знакомых, что придаёт сходство с Рождественским колядованием. При этом поются пасхальные церковные и народные (ка́нтики) песнопения.

Великая вечерня первого дня Пасхи

Вечером в Неделю Пасхи в православных храмах совершается великая пасхальная вечерня, имеющая ряд особенностей:

  • духовенство служит в полном облачении;
  • на малом входе с Евангелием, в кафедральных соборах, архиереи в честь Пасхи на этой вечерне торжественно присваивают очередные богослужебные награды за усердное служение подчинённым им священнослужителям;
  • великий прокимен: «Кто Бог ве́лий, я́ко Бог наш? Ты еси́ Бог, творя́й чудеса́!» со стихами;
  • чте́тся Евангелие (65-е зачало от Иоанна: Ин. 20:19-25) предстоятелем в алтаре в Царских вратах лицом к народу, то есть на запад;
  • в конце этой вечерни в кафедральных соборах происходит торжественное поздравление с Пасхой Христовой правящего архиерея представителями власти, выдающимися деятелями данного региона, благочинными, настоятелями местных монастырей и храмов, собравшимся духовенством и мирянами. Зачитывается ежегодное Пасхальное послание правящего архиерея. Взаимно вручаются памятные подарки, пасхальные яйца и цветы. Архиерейский хор и лучшие певческие коллективы епархии исполняют концертные пасхальные песнопения.

Богослужения светлой седмицы

Богослужения особым Пасхальным чином совершаются всю Светлую седмицу. Они имеют много общего с ночной пасхальной службой:

  • пасхальное начало в начале каждой службы,
  • в храме не читается Псалтирь,
  • всю седмицу отверсты царские и пономарские врата,
  • каждый день после Литургии крестный ход вокруг храма с четырёхкратным чтением Евангелия,
  • в некоторых храмах прихожанам в пасхальные дни дозволяется ежедневно причащаться без соблюдения поста, с упрощённой исповедью и с укороченным молитвенным правилом,
  • сокращены заупокойные поминовения.
  • в светлую пятницу совершается праздник Живоносный Источник с малым водосвятием.
  • в светлую субботу читается молитва на раздробление артоса, который затем раздаётся верующим. Перед воскресным всенощным бдением закрываются царские врата.

Богослужения до отдания Пасхи

От Неде́ли Фомино́й начанается постепенный переход к обычным (непасхальным) богослужениям. Последний раз пасхальным чином богослужение может быть совершено на отдание Пасхи.

Римско-католическая церковь

В католическом литургическом календаре Пасхальное триденствие, состоящее из служб Великого четверга, Великой пятницы и Великой субботы, представляет собой вершину годового богослужебного круга.

Вечером Великой субботы совершается Навечерие Пасхи. Оно начинается с Литургии Света. Во дворе храма разводится костёр, от которого священник зажигает большую пасхальную свечу, «пасхал», и входит в храм, провозглашая «Свет Христа». От пасхала верующие в храме зажигают свои свечи. Свет пасхальных свечей символизирует христианское учение, призванное просветить мир. По окончании процессии диакон устанавливает пасхал на специальный подсвечник в пресвитерии и просит у священника благословения на провозглашение Пасхи, после чего подходит к амвону, с которого провозглашает древний христианский гимн «Провозглашение Пасхи» (Exsultet). Как правило, Exsultet провозглашается нараспев, в форме речитатива (в Liber usualis не нотирован)[8]. Кроме диакона его могут читать священник или чтец. Во время пения Exsultet верующие стоят в храме с зажжёнными свечами.

Во время Литургии Слова читается не три, как в обычные дни, а девять библейских чтений, семь ветхозаветных чтений призваны показать божественный замысел в отношении человечества от момента сотворения человека до пришествия Христа на Землю, чтения из Апостола и Нового Завета иллюстрируют события и значение Воскресения Христа в деле спасения людей. После ветхозаветных чтений поётся торжественный гимн Gloria, причём при исполнении гимна впервые с литургии Великого четверга звучит орган. С этого момента богослужение сопровождается звуками музыкальных инструментов. Перед евангельскими чтениями звучит торжественное «Аллилуйя».

В католической церкви сохраняется древний христианский обычай во время литургии пасхальной ночи проводить крещение взрослых. Принятие таинства в такую ночь считается особенно почётным. Литургия Крещения следует сразу за Литургией Слова.

Перед совершением таинства священник спрашивает оглашенных, хотят ли они принять крещение, затем благословляет их, чертя знак креста на лбу новокрещаемых, после чего совершает молитву экзорцизма для очищения крещаемых от первородного греха. Все присутствующие в храме, включая катехуменов, читают литанию всем Святым, после чего священник благословляет воду для крещения, трижды погружая в крещальную воду пасхал — пасхальную свечу. Оглашенные и все присутствующие в храме отрекаются от сатаны и читают Апостольский Символ веры, обновляя свои крещальные обеты. Священник совершает собственно крещение путём троекратного погружения или обливания крещаемого со словами «Крещу тебя во имя Отца и Сына и Святого Духа». После совершения таинства новокрещённому вручается зажжённая свеча и надевается белая одежда, как символ света Христова и очищения для новой жизни. Затем совершается помазание новокрещённых елеем (не являющееся таинством миропомазания), которое символизирует крепость в борьбе со злом.

После крещения следует Евхаристическая Литургия, проводимая обычным порядком, но сопровождаемая торжественными пасхальными песнопениями.

Заканчивается служба торжественным провозглашением «Христос воскрес», на что прихожане отвечают «Воистину воскрес» и крестным ходом вокруг храма.

Католические пасхальные библейские чтения

Протестантизм

В традиционных протестантских течениях лютеранстве, англиканстве и пр. пасхальные праздники также являются кульминацией богослужебного года. В лютеранских храмах чин богослужения разнится в разных областях, а иногда и в пределах одной области — от очень пышных богослужений Швеции до крайне аскетичных в центральных землях Германии. [en.wikipedia.org/wiki/Easter#Christian_denominations_and_organizations_that_do_not_observe_Easter Некоторые] деноминации, в том числе и ранние реформатские церкви (кальвинисты) отвергают празднование Пасхи как испорченное языческим влиянием (также как Рождество).

Традиционные протестанты празднуют Пасху по григорианскому календарю. Более поздние, напр. баптисты, пятидесятники и неохаризматики, руководствуются тем, как принято в данном обществе. Свидетели Иеговы отмечают Пасху по еврейскому календарю 14 нисана, как воспоминание смерти Христа.

Напишите отзыв о статье "Пасхальное богослужение"

Примечания

  1. ↑ Шмеман А. Д., прот. [azbyka.ru/tserkov/duhovnaya_zhizn/sem_tserkovnyh_tainstv/kreschenie/shmeman_vodoy_i_duhom.shtml Водою и Духом] / Пер. И. З. Дьякова. — М.: Гнозис-Паломник, 1993. — 113 с.
  2. ↑ архим. Максим (Матфеу) [www.sedmitza.ru/text/970329.html Великий пост] / Пер. с греч. Владимир Тилиженко // Седмица.ру, 09.03.2008 ([www.kiev-orthodox.org/site/worship/1257/ копия])
  3. ↑ обычно используют белые полотенца
  4. ↑ [www.zavet.ru/pascha01.htm Пасхальный канон прп. Иоанна Дамаскина]
  5. ↑ [www.pasxa.eparhia.ru/about/pesnopeniya/ Стихиры Пасхи]
  6. ↑ [www.zavet.ru/pasha05.htm Иже во святых отца нашего Иоанна, архиепископа Константинопольскаго, Златоустаго, Слово Огласительное, во святый и светоносный день преславнаго и спасительнаго Христа Бога нашего Воскресения]
  7. ↑ [www.ortho-rus.ru/book/glava7-5.htm Пасхальные часы]
  8. ↑ Liber usualis. Tournai, 1934, R 1950, p.739; Liber usualis. Tournai, 1961, p.776m;

Литература

  • [www.catholic.vrn.ru/ministranty_pasha.html Литургия Воскресения Господня] — Последование Пасхальной литургии по Латинскому обряду

Ссылки

  • [www.cmkon.org/Typ_day08.htm ΑΓΙΑ ΚΑΙ ΜΕΓΑΛΗ ΚΥΡΙΑΚΗ ΤΟΥ ΠΑΣΧΑ]
  • [days.pravoslavie.ru/Life/life1205.htm О Богослужении в день Пасхи. (Глава из «Закона Божия» прот. Серафима Слободского)]
  • [days.pravoslavie.ru/rubrics/canon86.htm?id=86 Пасхальный канон с возможностью прослушивания] на сайте Православие.Ru
  • [www.liturgica.ru/bibliot/pash_worship.html Пасхальное богослужение. А. И. Георгиевский]
  • [golgofa.kiev.ua/menu/video/1850/2159.html Пасхальное Богослужение в протестантской церкви]

Отрывок, характеризующий Пасхальное богослужение

«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Пасхальное_богослужение&oldid=78515000»