Двенадцатая ночь (пьеса)
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
(перенаправлено с «Двенадцатая ночь, или Как вам угодно»)
| Двенадцатая ночь или Что Вам угодно? | |
| Twelfth Night, or What You Will | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: |
1600-1601 (?) |
| Дата первой публикации: | |
| Текст произведения в Викитеке | |
«Двена́дцатая ночь, или Что уго́дно?» (англ. Twelfth Night, or What You Will), часто просто «Двена́дцатая ночь» — пьеса, комедия Уильяма Шекспира в пяти действиях, названная в честь праздника двенадцатой ночи в Рождественский сезон.
Первая постановка 2 февраля (Сретение Господне) 1602 года в юридической корпорации Мидл-Темпл, Лондон.
Содержание
Датировка
Предположительно, пьеса окончена Шекспиром между 1600 и 1601 гг. Главная мужская роль — Орсино, вероятно, была подсказана герцогом Браччианским, итальянским аристократом, который посетил Лондон зимой 1600—1601.
Пьеса не печаталась до включения в «Первое фолио» работ Шекспира в 1623.
Список персонажей
- Виола[en], сестра-близнец Себастьяна. Также — Цезарио.
- Орсино, герцог Иллирии
- Оливия, графиня
- Себастьян, брат Виолы
- Мария, фрейлина Оливии
- Сэр Тоби Белч, кровный родственник Оливии, её дядя
- Сэр Эндрю Эгьюйчик, компаньон Сэра Тоби, воздыхатель Оливии
- Мальволио, управляющий Оливии
- Фесте, шут
- Фабиан, слуга Оливии
- Антонио, капитан, друг Себастьяна
- Капитан корабля, друг Виолы
- Валентин и Курио, дворяне, придворные Орсино
- Священник
- Музыканты, лорды, моряки, и др.
Сюжет
Действие комедии происходит в вымышленной стране — Иллирии. Правитель Иллирии герцог Орсино влюблен в графиню Оливию. Графиня в трауре из-за смерти брата и отца.
Близнецы — брат и сестра Себастьян и Виола, потерпев кораблекрушение, оказались в Иллирии и потеряли друг друга. Виола, переодевшись в мужскую одежду, появляется при дворе Орсино. Герцогу пришёлся по душе молодой человек по имени Цезарио (это имя взяла себе Виола), и он приближает его к себе. Виола влюбляется в герцога. Орсино этого не замечает и даёт своему новому пажу поручение отправиться к Оливии и попытаться посвататься к ней.
При дворе Оливии живёт её дядя Тоби — пьяница и весельчак. Он коротает время в совместных попойках с сэром Эндрю, который также безуспешно ищет внимания Оливии. Цезарио добивается аудиенции у Оливии и передаёт ей известия от Орсино. Дело заканчивается неожиданно: Оливия вежливо отдаёт должное достоинствам герцога, но влюбляется с одного взгляда в посланца герцога.
В городе тем временем появляется Себастьян, оплакивающий свою сестру, считая её погибшей. Начинается целая череда недоразумений. Брата и сестру, чрезвычайно похожих друг на друга, все путают.
Оливия, спутав Себастиана с Виолой, просит его жениться на ней. Он смутился, но согласился, и они обвенчались. Орсино смиряется с потерей Оливии и желает увидеть Виолу в женском платье.
Постановки
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 16 июля 2012 года. |
Ставилась при дворе в 1618 году, под названием «Мальволио» — в 1623, в 1741 — в театре «Друри-Лейн», Лондон (Орсино — Миле, Себастьян — Милуорд, Антонио — Кэшелл, сэр Тоби — Шеперд, сэр Эндрю — Вудворд, Мальволио — Маклин, Фесте — Чепмен, Оливия — Клайв, Виола — Питчерд, Мария — миссис Маклин); театр «Хеймаркет» (1856); театр «Лицеум», Лондон (1884, Мальволио — Дж. Г. Ирвинг, Виола — Э. Терри).
Великобритания и США
Среди позднейших пост. «Двенадцатой ночи» в Англии — «Театр Хиз Маджестис», Лондон (1901, реж. и исполнитель роли Мальволио — Бирбом-Три);
- театр «Олд Вик» (1912, 1916; реж. Харли Гренвил-Бейкер (Harley Granville-Barker), Sadler’s Wells Theatre, Лондон) (1931, реж. Лилиан Бейлис (Lilian Baylis), Мальволио — Джон Гилгуд, сэр Тоби — Ралф Ричардсон; 1937, реж. Гатри, худ. Мак-Артур, сэр Тоби — Лоуренс Оливье; сэр Эндрю — Гинее; 1950, реж. Хонт, Мальволио — Роджерс, Виола — Пегги Эшкрофт; 1955, реж. Бенталл, сэр Тоби — Данемен, Виола — Джеффорд);
- «Финикс-тиэтр», Лондон (1939, реж. Митчелл, сэр Тоби — Редгрейв, Виола — Эшкрофт), т-р «Олд Вик», Бристоль (1954).
- Шекспировский мемориальный театр, Стратфорд-он-Эйвон (1955, реж. Дж. Гилгуд, худ. Прайд, комп. Бриджуотер; Мальволио — Оливье; Виола, Себастьян — Вивьен Ли; Оливия — Одли; Мария — Бэдэли; 1958, реж. Холл, худ. Л. де Нобили, комп. Леппард).
- «Гилд» театр, Нью-Йорк (1940, реж. Уэбстер, Мальволио — Эванс, Виола — Хейс); Театр в Джефферсон-Сити, Миссури, США (1940, реж. Вуд);
- Бродвей. Постановка Маргарет Уэбстер (Margaret Webster) 1941 года с Maurice Evans в роли Malvolio and Helen Hayes в роли Viola.
Другие страны
В Германии «Двенадцатую ночь» ставили: Мейнингенский театр (80-е гг., реж. Кронек, в 1890 показан на гастролях в Москве); Дрезденский театр (1905, реж. Цейс); Deutsches Theater, Берлин (1907, реж. Макс Рейнхардт; Орсино — Гартман, сэр Тоби — Дингельман, сэр Эндрю — Васман, Мальволио — Краус, Фесте — Моисси, Оливия — Хеймс, Виола — Тервин); Мюнхенский театр (1908, 1909, 1936); Гос. т-р, Берлин (1937, лит.-сценич. обработка и пост. Грюндгенса, худ. Мюллер), Бохумский драматический театр (Бохум, 2011)[1].
В других странах: т-р «Вье коломбье», Париж (1914); театр «Мандзони», Рим (1954); Народный т-р «Сава Огнянов», г. Русе, Болгария (1955, реж. Даниел); Народный театр в Ямболе (1956, реж. и исполнитель роли Мальволио — Стоянов); Городской театр, г. Жилина, Чехословакия (1955); Шекспировский театр, Стратфорд близ Торонто, Канада (1955—56, реж. Гатри); Театр им. Словацкого, г. Кошалин, Польша (1958); Польский театр, Вроцлав (1959, под назв. «Вечер трёх королей»); театр «Современник», Марсель (1958, пост. под открытым небом, показывалась на фестивале в Касси, реж. Жерар Халль); театр в Мадрасе, Индия (1959, реж. Р. Сое) и мн. др. В XXI веке адаптированная версия пьесы была поставлена даже японским театром кабуки; роли эквивалентов Виолы/Цезарио и Себастьяна (княжны Бива-химэ, её альтер-эго Сисимару и брата Сюдзэнносукэ) исполнил молодой актёр-оннагата Оноэ Кикуносукэ V, а персонажей-антиподов Мальволио и Фесте (Маруо Бодаю и Сутэсукэ) — его отец, актёр-универсал и обладатель титула «Живого национального сокровища» Японии Оноэ Кикугоро VII.
В России до 1917 года
Первая постановка «Двенадцатой ночи» в России — 6 сентября 1867 года, Малый театр, Москва, бенефис Л. А. Карской, пер. А. Кронеберга; сэр Тоби — В. А. Дмитревский, сэр Эндрю — А. Ф. Федотов, Мальволио — П. М. Садовский, Фесте — В. И. Живокини, Оливия — Г. Н. Федотова, Виола — Е. Н. Васильева, Мария — Е. Е. Чумаковская.
- 1890 — Театр Корша (в бенефис Светлова, спектакль возобновлен в 1893, в бенефис Яковлева); Орсино — Людвигов, сэр Тоби — Красовский, Вязовский, сэр Эндрю — Яковлев, Мальволио — Светлов, Фесте — Шмитгоф, Боуэр, Оливия — А. Я. Глама-Мещерская, Л. Б. Яворская, Виола — Журавлёва, Л. Б. Яворская, Мария — Кошева.
- 1897 — Общество искусства и литературы, Москва, реж. К. С. Станиславский, комп. Корещенко, сэр Тоби — В. В. Лужский, сэр Эндрю — Г. С. Бурджалов, Мальволио — К. С. Станиславский.
- 1899 — Художественно-Общедоступный театр, Москва, пер. Кронеберга, реж. К. С. Станиславский и В. В. Лужский, худ. Наврозов, комп. Корещенко; Орсино — А. И. Адашев, сэр Тоби — В. В. Лужский, сэр Эндрю — Г. С. Бурджалов, Мальволио — В. Э. Мейерхольд, Фабиан — В. Ф. Грибунин, Фесте — Е. О. Ланской, И. М. Москвин, Оливия — М. Ф. Андреева и Е. А. Алеева, Виола и Себастьян — О. Л. Книппер, Мария — Е. М. Мунт.
- 1908 — Малый театр, Петербург, реж. Арбатов.
- 1908 — Александринский театр, Петербург, пер. П. П. Гнедича под названием «Крещенский вечер, или Всё что хотите», реж. Н. Попов.
- 1912 — Михайловский театр, Петербург, открытие серии классич. спектаклей для учащейся молодежи силами Александринского театра, реж. Ю. Ракитин.
- 1913 — Общедоступный театр под рук. П. П. Гайдебурова, Петербург, реж. Сазонов; сэр Тоби — И. И. Аркадин, сэр Эндрю — П. П. Гайдебуров.
Широко ставилась «Двенадцатая ночь» на провинциальной сцене.
СССР
- 4 декабря 1917 — 1-я студия Художественного театра, Москва (пер. Вейнберга, реж. К. С. Станиславский, Сушкевич, худ. Андреев и Либаков, комп. Рахманов; Орсино — Вырубов, Антонио — Афонин, сэр Тоби — Болеславский, Готовцев, сэр Эндрю — Смышляев, Мальволио — Колин, Чехов, Фесте — Гейрот, Дикий Оливия — В. Алексеева, Бакланова, Кемпер, Виола и Себастьян — Дурасова, Сухачева, Мария — Гиацинтова).
- 1921 — Большой драматический театр, Петроград (возобновление 1926, пер. Кронеберга, реж. Н. Петров, декорации — по эскизам Щуко; сэр Тоби — Музалевский, сэр Эндрю — Мичурин, Мальволио — Кровицкий, Монахов, Фесте — Софронов, Виола — Аленева, Яковлева, Мария — Вольф-Израэль, Лежен).
- 1933 — МХАТ 2-й, Москва (реж. Гиацинтова и Готовцев, худ. Фаворский, комп. Рахманов; Орсино — М. Орлов, сэр Тоби — Готовцев, сэр Эндрю — Китаев, Мальволио — Азарин, Фабиан — Шахет, Фесте — Образцов, Оливия — Кемпер, Виола и Себастьян — Дурасова, Мария — Гиацинтова).
- 1935, 1945 — Горьковский театр
- 1936 — Смоленский театр
- 1938 — Ленинградский театр Комедии (пер. Лозинского, реж. и худ. Н. П. Акимов, комп. В. В. Желобинский; Орсино — Консовский, Лецкий, Антонио — Савостьянов, сэр Тоби — Тенин, сэр Эндрю — Суханов, Мальволио — Вениаминов, Фабиан — Алейников, Фесте — Ханзель, Оливия — Гошева, Скопина, Виола — Гурецкая, Юнгер, Мария — Зарубина, Сухаревская)
- 1938 — Тбилисский театр им. Грибоедова (реж. Ридаль, худ. Штенберг, комп. Бейер)
- 1943 — Киргизский драматический театр (пер. Османова)
- 1944 — Ленинаканский театр (пер. Даштенца, реж. Аджемян, худ. Свахчян; Орсино — Г. Арутюнян, Пашаян, Кочарян в Акопян, сэр Тоби — Зограбян, сэр Эндрю — Арцрунян, Мальволио — Америкян, Фабиан — Рштуни, Элоян, Чолохян, Фесте — А. Арутюнян, Оливия — Бероян, Абалян, Виола — Аракелян, Карапетян, Вардересян, Мария — Бохян)
- 1945 — Малый театр, Москва (пер. Лозинского, стихи С. Я. Маршака, реж. Дудин, худ. Рындин, комп. Шапорин)
- Минский русский театр; Одесский театр им. Октябрьской революции (1945), Театр им. Азизбекова (1946, пер. Ибрагимова, реж. Мамедов, возобновление 1954); Свердловский театр драмы (1948, реж. В. С. Битюцкий); Театр им. Марджанишвили (1950, реж. Чиаурели);, Ленингр. театр им. Пушкина (1951, реж. Вивьен, худ. Тышлер); Воронежский театр (1951); Художественный театр Латвийской ССР (1951, реж. Креслинь, Тетер и Эртнер, худ. Вилке, комп. Заринь); Московский драматический театр (1953); Саратовский театр (1953); Северо-Осетинский театр, Орджоникидзе (1954); МХАТ (1955); Закарпатский укр. театр, Ужгород (1955).
- 1975 — Московский театр «Современник», (перевод Давида Самойлова, постановка Питера Джеймса (Англия), художник — Иосиф Сумбаташвили, композитор — Давид Кривицкий). Экранизирован на телевидении в 1978 г. (фильм-спектакль).
- 6 января 1990 — «Мастерская Петра Фоменко», режиссёр Е. Б. Каменькович.
В России
- 18 мая 2003 г., реж. Деклан Донелланн, Художник Ник Ормерод. Международный театральный фестиваль им. А. П. Чехова совместно с театром «Чик Бай Джаул».
- 15 ноября 2003 г., режиссёр Г. И. Дитятковский, художник М. Ц. Азизян. Большой Драматический Театр им. Г. А. Товстоногова. Орсино — В.Реутов, Оливия — П.Толстун, Фёсте — А.Фрейндлих, Виола/Цезарио — М.Лаврова.
- 7 ноября 2013, Национальный театр Карелии, г. Петрозаводск. Режиссёр-постановщик — А. Дежонов. Художник-постановщик — Н. Сазонов
- 18 октября 2015 г., Камерный театр Малыщицкого, Санкт-Петербург. Режиссёр Пётр Васильев, художник Алевтина Торик, композитор Наталья Высоких.
- 11 декабря 2015 г., Московский театральный центр «Вишнёвый сад», г. Москва. Режиссёр Александр Вилькин, художник-постановщик Василий Валериус, композитор Никита Широков, балетмейстер Мария Остапенко, художник по свету Антон Юдаков.[2]
Экранизации
| Год | Страна | Название | Режиссёр | Виола / Себастьян | Орсино | Оливия | Примечание |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1955 |  СССР
|
Двенадцатая ночь | Ян Фрид | Клара Лучко | Вадим Медведев | Алла Ларионова | Первая экранизация в СССР |
| 1978 | СССР
|
Двенадцатая ночь | Питер Джеймс Олег Табаков Виктор Храмов |
Марина Неёлова | Юрий Богатырёв | Анастасия Вертинская | Фильм-спектакль |
| 1980 |  Великобритания
|
Двенадцатая ночь | Джон Горри | Фелисити Кендал / Майкл Томас | Клайв Арринделл | Шинейд Кьюсак | |
| 1996 | Великобритания Ирландия США
|
Двенадцатая ночь (англ. «Twelfth Night: Or What You Will») | Тревор Нанн | Имоджен Стаббс / Стивен Макинтош | Тоби Стивенс | Хелена Бонэм Картер | Действие фильма перенесено в начало XX века |
| 2006 | США
|
Она — мужчина (англ. «She's the Man») | Энди Фикмен | Аманда Байнс | Ченнинг Тейтум (Дюк Орсино) | Лаура Рэмси | Фильм формально соответствующий сюжету «Двенадцатой ночи» (ссылка в титрах) |
Постановка [www.shakespearesglobe.com/ Лондонского театра Глобус] со Стивеном Фраем (Malvolio) в 2012 записанная на широкий формат.
Напишите отзыв о статье "Двенадцатая ночь (пьеса)"
Примечания
Литература
- Горнфельдъ А. Г. [rus-shake.ru/criticism/Gornfeld/night/ Двѣнадцатая ночь или Какъ вамъ угодно] // Шекспир В. Полное собрание сочинений / Библиотека великих писателей под ред. С. А. Венгерова. СПб.: Брокгауз-Ефрон, 1903. Т. 2. С. 498—508.
Ссылки
|
en:Twelfth Night в Викицитатнике? |
|---|
В Викитеке есть оригинал текста по этой теме.
- [www.lib.ru/SHAKESPEARE/ Двенадцатая ночь или Что Вам угодно?] в Библиотеке Максима Мошкова
- [rus-shake.ru/translations/Twelfth_Night/ «Двенадцатая ночь» в русских переводах] в БД «Русский Шекспир»
- (англ.) [www.gutenberg.net/etext/2247 Project Gutenberg : Twelfth Night, or What You Will] — текстовая ASCII-версия из Проекта Гутенберг
Отрывок, характеризующий Двенадцатая ночь (пьеса)
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
