Недвед, Павел

Павел Недвед
Павел Недвед в составе сборной Чехии
Общая информация
Полное имя	Павел Недвед
Прозвище	Павелина (итал. Pavelina — «Конь»), Чешская ракета
Родился	Хеб, ЧССР
Гражданство	Чехословакия Чехия
Рост	177 см
Вес	70 кг
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	Ювентус
Должность	директор команды
Карьера
Молодёжные клубы
1977—1985	Скальна
1985—1986	Гвезда
1986—1990	Шкода (Пльзень)
1990	Дукла (Табор)
1990—1991	Дукла (Прага)
Клубная карьера*
1991—1992	Дукла (Прага)	19 (3)
1992—1996	Спарта (Прага)	97 (23)
1996—2001	Лацио	137 (33)
2001—2009	Ювентус	247 (51)
1991—2009	Итого	501 (110)
Национальная сборная**
1992—1993	Чехия (до 21)	7 (0)
1994—2006	Чехия	91 (18)
Международные медали
Кубки конфедераций
Бронза	Саудовская Аравия 1997
Чемпионаты Европы
Серебро	Англия 1996
Бронза	Португалия 2004
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Па́вел Не́двед (чеш. Pavel Nedvěd; 30 августа 1972, Хеб, ЧССР) — чешский футболист. Один из самых успешных чешских футболистов в истории, игравший в итальянском чемпионате за «Лацио» и «Ювентус» и выигравший с ними множество трофеев. Считается одним из сильнейших полузащитников своего времени, и был удостоен за свою игру Золотого Мяча 2003 года, как лучший игрок сезона. Был известен своей выносливостью и удачными фланговыми проходами. Болельщиками «Ювентуса» был прозван за это «Чешской Фурией». Недвед завершил карьеру игрока в 2009 году после 19 проведенных сезонов в профессиональном футболе. Был признан лучшим игроком в истории чемпионата Чехии.

Ранние годы

Павел Недвед вырос в небольшом посёлке Скальна, пригороде Хеба, расположенного неподалёку от границы с Баварией. Начал играть в футбол с пяти лет в местном клубе «Татран» . 13-летнего Недведа взял к себе клуб «Красная Звезда» Хеб (Rudá Hvězda Cheb), однако не смог надолго удержать талантливого игрока. Уже год спустя Недвед переехал в Пльзень, в местный клуб «Шкода». В сезоне 1991/92 играл в пражской «Дукле» и дебютировал в первой чехословацкой лиге, в 19 играх забил три мяча. После этого он перешёл в «Спарту».

Карьера

Спарта Прага

На молодого полузащитника обратил внимание ведущий клуб лиги, «Спарта Прага», и переманил его к себе в сезоне 1992/93. В «Спарте» Недвед не сразу пробился в основной состав. Он сыграл 18 игр, из которых 13 раз выходил на замену, и не забил ни одного гола. Ситуация улучшилась в следующем сезоне, в котором он сыграл 23 раза и забил 3 гола.

В сезоне 1994/95 он стал одним из ведущих игроков «Спарты», сыграв 27 матчей, забив 6 голов и выиграв третий чемпионский титул подряд. В следующем сезоне он забил 14 голов в 27 играх, и им заинтересовались иностранные клубы. Особый интерес к нему проявлял «ПСВ».

Лацио

1996—1998

После этого Недвед подписал договор с римским «Лацио», который выиграл в борьбе за футболиста у «ПСВ». Сумма трансфера составила 4,5 млн долларов. 7 сентября 1996 года он дебютирует за римский клуб в Серии А, в матче против «Болоньи». В том сезоне Недвед 11 раз поражал ворота соперников «Лацио».

Во втором своем сезоне за римлян Недвед выигрывает свой первый трофей в Италии, победив в финале Кубка Италии «Милан».

1998—1999

На следующий год мадридский «Атлетико» предлагает Недведу контракт намного лучше, чем тот который он имел в «Лацио», но чех отказывается от перехода, оставаясь верным римскому клубу. В финале Суперкубка Италии гол Недведа помогает «Лацио» обыграть «Ювентус» 2-1. Следующий сезон выдался для Павла неудачным, травма заставила его пропустить большую часть сезона, однако Недвед все равно в этом году стал героем для римских болельщиков. Забив в финале последнего в истории Кубка Кубков, чех помог «Лацио» обыграть со счетом 2-1 «Мальорку» и завоевать первый в истории клуба европейский трофей.

1999—2001

Следующий сезон начался с победы в Суперкубке Европы в матче против «Манчестер Юнайтед». Всего в том сезоне в чемпионате Италии Недвед забил 5 голов, один из которых был забит в день столетия клуба в ворота «Болоньи», а второй в римском дерби в ворота заклятых врагов «Лацио» «Ромы». Победа в этом матче помогает «Лацио» продолжить чемпионскую погоню за «Ювентусом». В итоге ликвидировав 9-ти очковый отрыв от туринцев, римляне побеждают в последнем туре со счетом 3-0 «Реджину», и учитывая поражение туринцев в матче с «Перуджой», «Лацио» второй раз в своей истории стал чемпионом Италии по футболу. Тем летом Недвед отклоняет предложение «Манчестер Юнайтед», которое в два раза больше того, что Павел получал в римском клубе. (12 миллиардов лир в год против 5 миллиардов)

В сезоне 2000-01, Недвед 13 раз поражал ворота соперников, один раз забив и в ворота «Ромы», принеся «Лацио» ничью 2-2. После этого сезона Недвед покидает римский клуб, проведя за него в итоге в 5 сезонах 207 матчей и забив в них 51 мяч.

Ювентус

2001—2002

Летом 2001 перешёл в туринский «Ювентус» за 50 млн долларов, где заменил ушедшего в мадридский «Реал» Зинедина Зидана. Марчелло Липпи выстраивает новый центр команды, и Недвед в этих планах является основным игроком левого фланга. Но поначалу игра у чеха не заладилась, и свой первый гол за новый клуб он забил лишь в декабре в ворота «Перуджи». В последнем матче перед рождеством против «Брешиа», Липпи переводит Недведа в центр полузащиты, на позицию «треквартисты» и дает ему полную свободу действий. Результат не заставил себя ждать, победа 4-0 и большинством атак дирижировал как раз чех. В январе 2002 в матче против «Удинезе», Недвед забивает гол в своем фирменном стиле, пушечным дальним ударом. В следующем матче против «Пьяченцы» гол Недведа забитый в таком же стиле за 3 минуты до конца матча, приносит туринцам победу со счетом 1-0. Более или менее уверенная игра Недведа помогает «Ювентусу» вновь включиться в борьбу за чемпионский титул. В итоге туринцы догнали оторвавшийся от преследователей «Интер» и победив в последнем матче, вырвали чемпионство в упорной борьбе. Несмотря на это, Недвед провел достаточно разочаровывающий сезон, поразив ворота соперников лишь 4 раза.

2002—2003. Золотой мяч

Следующий сезон без сомнения был лучшим в карьере чеха. Он становится настоящим лидером туринцев, и вместе с другим лидером «Ювентуса» Алессандро Дель Пьеро тянет клуб к победе во всех турнирах. В том сезоне Недвед 9 раз поражает ворота соперников, 1 из голов был забит в фирменном стиле чеха, дальним ударом в ворота «Интера». Игра Павла помогает туринцам выиграть второй раз подряд чемпионат Италии. Также был завоеван Суперкубок Италии. Не менее впечатляюще Недвед играл в Лиге Чемпионов. Его уверенная игра и важные голы в ворота «Барселоны» в четвертьфинале, а также гол в полуфинале в ворота «Реала» помогли «Ювентусу» выйти в финал Лиги Чемпионов, но жёлтая карточка, полученная в ответном матче против «Реала», не позволила Павлу сыграть в финале и стала настоящей трагедией для чеха, который не мог сдержать слез после матча. Победа в Лиге Чемпионов была мечтой Недведа с детства, но без своего лидера, туринцы не смогли ничего противопоставить «Милану» и уступили в послематчевой серии пенальти (2-3). В 2003 Недвед стал первым чехом на протяжении последних 40 лет, ставшим обладателем Золотого мяча. Эту награду Павел оригинально отпраздновал на родном стадионе, подарив себе и фанатам «Ювентуса» сумасшедший гол, поразив с 25 метров ворота «Перуджи».

«У Недведа есть все — качество, количество и стабильность. Он и в Лацио играл здорово, а в Юве просто-таки взорвался. Если бы я тренировал туринский клуб, то ничего бы не говорил Павелу, выпуская его на поле. Он сам прекрасно знает, что нужно делать», — говорил о чехе заслуженный мастер итальянского тренерского цеха Карло Маццоне.

2003—2006

Сезон 2003—2004 начался удачно. В августе был завоеван очередной Суперкубок Италии. Но в игре Недведа начинается очередной спад, его показатели ухудшаются по сравнению с прошедшим сезоном, и «Ювентус» зависимый от игры чеха, уступает чемпионский титул «Милану». Следующий сезон во главе команды становится Фабио Капелло, и вместе с ним туринцы завоевывают 2 чемпионских титула (который были отобраны потом в результате Кальчополи). В этих сезонах Недвед по настоящему влюбил в себя всех фанатов «Ювентуса», став их кумиром, но не только за футбольные качества, но и за чисто человеческие, проявляя себя настоящим бойцом, борющимся до конца, и отдавая себя без остатка за эмблему которую носит на груди.

2006—2007. Серия Б

Несмотря на предложения от многих грандов европейского футбола, Недвед остается верным «Ювентусу» и соглашается помочь изгнанным из высшего дивизиона туринцам, вернуться из Серии Б в Серию А. В этом сезоне чех становится лидером «Ювентуса», но в большей степени даже не на поле, а в раздевалке, поднимая победный дух партнеров. Всего Павел 33 раза появлялся на поле и забил 11 голов, многие из которых были победными. После того как туринцы завоевали путевку в Серию А, начались переговоры о продлении контракта с Недведом, и 12 июля было объявлено о подписании нового соглашения, по которому чех начал зарабатывать 3 миллиона евро в год.

2007—2008

Начало сезона 2007—2008 Недвед пропустил в связи с небольшим повреждением, однако постепенно он набрал форму и стал чаще появляться в основе. 9 декабря 2007 года, в игре против «Аталанта» чех провел свой 300 матч за туринцев, отметив это событие голом в ворота соперников. В том сезоне Недвед провел за Ювентус 33 матча, и забил всего 3 мяча. В течение сезона чех не раз заявлял что устал, и хотел бы завершить карьеру по окончанию чемпионата, но после того как туринцы завоевали путевку в Лигу Чемпионов, Недвед заявил что останется ещё на один год, чтобы попытаться исполнить мечту и завоевать наконец-то этот трофей.

2008—2009. Завершение карьеры

Сезон 2008—2009 начинается с успешных матчей квалификационного раунда Лиги Чемпионов, против «Артмедии». В первом туре Серии А, Недвед забивает «Фиорентине». 29 октября, Недвед делает дубль в ворота «Болоньи». 26 февраля 2009 года, после матча Лиге Чемпионов против Челси, Павел Недвед делает официальное заявление о завершении профессиональной карьеры игрока, по окончанию сезона. В апреле в матче против «Ромы», он забивает дальним ударом, устанавливая окончательный счет 4-1 в пользу туринцев. 17 мая он проводит 500 матч в чемпионатах различных стран. А 30 мая делает официальное заявление что следующий его матч будет прощальным матчем за «Ювентус». По иронии судьбы этот матч, состоявшийся 31 мая, был против «Лацио», второй, родной для него команды. Недвед вывел команду на поле в качестве капитана, сделал один голевой пас и помог «Ювентусу» победить 2-0, и после матча, в трогательной обстановке, попрощался с партнерами и болельщиками. Позже агент футболиста заявил, что Недвед передумал вешать бутсы на гвоздь и решил продолжить карьеру. Вскоре «Интер» предложил бывшему полузащитнику «Ювентуса» контракт сроком на два года, но после совещания со своей семьёй, чех принял решение отклонить предложение «Интера» и завершить карьеру.

«Оглядываясь на свою карьеру, я не вижу ничего такого, чтобы меня очень расстроило. Никаких сожалений. Худший момент, пожалуй, дисквалификация на финал Лиги чемпионов, но ведь Ювентус в нем сыграл, а это главное…»

C октября 2010 года Недвед начал работать в «Ювентусе» в совет директоров клуба. Об этом заявил Жан-Клод Блан, он также объяснил причины назначения бывшего полузащитника Старой Синьоры:

«Ювентус» хотел придать больше силы всем структурам клуба, создать прямую связь между менеджерами и командой. Благодаря своему опыту он сможет помочь «Ювентусу», он будет связующим звеном в команде. Дверь для Павла была всегда открыта, и он это знал.

Сборная

5 июня 1994 Недвед впервые играл за сборную Чехии в матче против команды Ирландии. Со сборной Недвед также добивался успехов. На ЧЕ-1996 сборная Чехии вышла в финал и стала вице-чемпионом.

На ЧЕ 2004 Недвед был капитаном чешской сборной, пробившейся в полуфинал. Однако в первом тайме полуфинального матча Недвед получил травму и был вынужден покинуть поле. Оставшись без своего лидера, чешская сборная проиграла будущим чемпионам, грекам, пропустив гол в дополнительное время.

Впоследствии Недвед по собственному желанию ушёл из сборной, чтобы не подвергнуть риску своё здоровье и не напрягать организм. Однако снова подключился к сборной перед стыковыми матчами против Норвегии в отборочном туре на ЧМ-2006 в Германии. После ЧМ-2006 Недвед окончательно завершил карьеру в сборной Чехии. 16 августа 2006 года в товарищеском матче против Сербии Павел провел свой последний матч за сборную Чехии.

Личное

Недвед играл с контактными линзами. Он считается серьёзным и скромным человеком, примерным семьянином. С женой Иваной имеет двоих детей (сын Павел и дочь Ивана). Итальянские болельщики называли Недведа «Pavelina», что в переводе означает «конь».

Достижения

Командные достижения

«Спарта Прага»

• Чемпион Чехословакии (1): 1992/93
• Чемпион Чехии (2): 1993/94, 1994/95
• Обладатель Кубка Чехии (1): 1996

«Лацио»

• Чемпион Италии (1): 1999/00
• Обладатель Кубка Италии (2): 1997/98, 1999/00
• Обладатель Суперкубка Италии (2): 1998, 2000
• Обладатель Кубка Кубков (1): 1998/99
• Обладатель Суперкубка УЕФА (1): 1999

«Ювентус»

• Чемпион Италии (2): 2001/02, 2002/03, 2004/05, 2005/06 (последние 2 титула отозваны)
• Обладатель Суперкубка Италии (2): 2002, 2003
• Финалист Лиги чемпионов УЕФА (1): 2003

«Сборная Чехии»

• Вице-чемпион Европы 1996

Личные достижения

• Футболист года в Чехии (4): 1998, 2000, 2003, 2004
• Футболист года в Италии: 2003
• Золотой мяч Чехии (6): 1998, 2000, 2001, 2003, 2004, 2009
• Золотой мяч (France Football): 2003
• Обладатель награды Golden Foot 2004
• Входит в состав символической сборной Европы по версии УЕФА (3): 2003, 2004, 2005
• Входит в состав символической сборной Европы по версии ESM (2): 2001, 2003
• Лучший футболист года в мире по версии «World Soccer»: 2003
• В списке ФИФА 100
• Футболист года в Италии по версии Guerin Sportivo: 2003

Статистика выступлений

Клубная карьера

Клуб	Сезон	Лига		Кубки		Еврокубки		Другие		Итого
		Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы
Дукла (Прага)	1991/92	19	3	-	-	-	-	-	-	19	3
	Итого	19	3	—	—	—	—	—	—	19	3
Спарта (Прага)	1992/93	18	0	-	-	5	0	-	-	23	0
	Итого	18	0	—	—	5	0	—	—	23	0
Спарта (Прага)	1993/94	23	3	-	-	4	0	-	-	27	3
	1994/95	27	6	-	-	2	0	-	-	29	6
	1995/96	30	14	-	-	8	5	-	-	38	19
	Итого	80	23	—	—	14	5	—	—	94	28
Лацио	1996/97	32	7	3	1	3	2	-	-	38	10
	1997/98	26	11	6	2	11	2	-	-	43	15
	1998/99	21	1	4	0	8	4	1	1	34	6
	1999/2000	28	5	6	1	12	1	1	0	47	7
	2000/01	31	9	3	1	10	3	1	0	45	13
	Итого	138	33	22	5	44	12	3	1	207	51
Ювентус	2001/02	32	4	4	0	7	0	-	-	43	4
	2002/03	29	9	1	0	15	5	1	0	46	14
	2003/04	30	6	4	0	6	2	1	0	41	8
	2004/05	27	7	1	0	10	3	-	-	38	10
	2005/06	33	5	4	0	8	2	1	0	46	7
	2006/07	33	11	3	1	-	-	-	-	36	12
	2007/08	31	2	2	1	-	-	-	-	33	3
	2008/09	32	7	3	0	9	0	-	-	44	7
	Итого	247	51	22	2	55	12	3	0	327	65
Всего за карьеру		502	110	44	7	118	29	6	1	670	147

(откорректировано по состоянию на 1 июня 2009)

Ссылки

• [www.pavelnedved.cz/ Официальный сайт]  (чешск.)
• [www.nedved.bianconeri.ru/ Информация о Павле Недведе]
• [www.j1897.com/forum/index.php?showtopic=22614 Pavel Nedved interview, J1897.com] it-en
• [www.sports.ru/football/7176897.html Статья о Недведе]

Отрывок, характеризующий Недвед, Павел

Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.