Эре, Роберт Бриско
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
| Роберт Бриско Эре | |
| англ. Robert Brisco Earée | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Отец: |
Уильям Эре |
| Супруга: |
Флоренция Изабелла Гофф |
| Награды и премии: |
внесён в «Список выдающихся филателистов» |
Роберт Бриско Эре (англ. Robert Brisco Earée; 1846—1928) — английский священник и филателист, который был известен своими исследованиями филателистических подделок и фальшивок.
Биография
Роберт Бриско Эре родился в 1846 году в семье преподобного Уильяма Эре (William Earee)[1], который позднее, с 1870 года, служил ректором[en] Англиканской церкви в Альфамстоне[en] в Эссексе[2].
Роберт Эре учился в грамматической школе Коккермауса[en] для мальчиков в Камбрии. В 1871 году он стал священником и куратом[en] в Коггзолле[en] (Эссекс)[3].
В августе 1876 года он женился на Флоренции Изабелле Гофф (Florence Isabella Goff), дочери капитана А. Гоффа (покойного), в Альфамстоне[1].
Будучи капелланом Англиканской церкви в Берлине в 1880-х годах, Р. Эре отвечал за сбор в фонд строительства новой церкви, посвящённой Святому Георгию[4].
В 1890 году преподобный Эре был назначен ректором Мизердена[en] в графстве Глостершир[5].
Вклад в филателию
Роберт Эре продолжил дело У. Дадли Атли (W. Dudley Atlee) и Эдварда Лойнса Пембертона как автор ряда статей под общим названием «The Spud Papers», которые описывали поддельные марки и выходили в различных печатных изданиях в период с 1871 года по 1881 год, прежде чем были изданы в виде книги в 1952 году[6][≡][≡]. Эре также работал филателистическим редактором журнала «The Bazaar» (1875).
Р. Эре наиболее известен своим классическим трудом «Album Weeds; or, How to Detect Forged Stamps» («Альбомные сорняки, или Как выявлять поддельные марки»), который претерпел три издания и до сих пор считается одним из лучших во всём мире справочником по когда-либо созданным фальшивым и поддельным маркам[≡][7].
Свой взгляд на филателию Эре подытожил в одной из статей из серии «The Spud Papers», заявив[8]:
|
Если бы только филателисты побольше изучали свои марки, вместо того, чтобы просто пытаться увидеть, сколько их они могут собрать, я уверен, что они бы вскоре почерпнули для себя гораздо больше, чем их может научить любая книга или Spud Paper. | 
|
В 1921 году Роберт Бриско Эре был удостоен чести быть внесённым в «Список выдающихся филателистов»[9].
Произведения
Ниже перечислены основные работы Роберта Эре и их переиздания:
- Album Weeds; or, How to Detect Forged Stamps. — 1st edn. — L.: Stanley Gibbons Limited, 1882. (англ.) [Однотомное издание.][^]
- [www.apfelbauminc.com/library/futurestampcollect.html The Future of Stamp Collecting] // Nunn’s Philatelical Annual. — Ca. 1889. (англ.) (Проверено 29 апреля 2016) [www.webcitation.org/5rBpeLYlz Архивировано] из первоисточника 13 июля 2010.
- Album Weeds; or, How to Detect Forged Stamps. — 2nd edn. — L.: Stanley Gibbons Limited, 1892. (англ.) [Однотомное издание.]
- [stampforgeries.com/album-weeds/ Album Weeds; or, How to Detect Forged Stamps: In 2 vols.] — 3rd edn. — L.: Stanley Gibbons Limited, 1906. (англ.) (Проверено 8 мая 2016) [www.webcitation.org/6hLouRhZq Архивировано] из первоисточника 8 мая 2016. [Издание в 2 т.][≡]
- Album Weeds; or, How to Detect Forged Stamps. — Holton, KS, USA: The Gossip Printery, 1931. (англ.) [Репринтное издание.]
- The Spud Papers: An Illustrated Descriptive Catalogue of Early Philatelic Forgeries. — 1952. (англ.) [Соавторы: W. D. Atlee, E. L. Pemberton. Введение: L. Ragatz.][^]
- Album Weeds; or, How to Detect Forged Stamps. — 3rd edn. — Acton, Canberra, Australia: Manuka-Ainslie Press, ca. 1960. (англ.) [Репринтное издание, 8 частей в мягкой обложке.]
- Album Weeds; or, How to Detect Forged Stamps. — 3rd edn. — USA: Lowell Ragatz & Jim Beal[en]. (англ.) [Репринтные издания: 1954 и 1975(?).]
См. также
Напишите отзыв о статье "Эре, Роберт Бриско"
Примечания
- ↑ 1 2 Alphamstone Marriage of the Rev. R. B. Earee // The Bury and Norwich Post, and Suffolk Herald. — 1876. — 15 August. — P. 6. (англ.)
- ↑ Ecclesiastical Intelligence // The Star[en]. — 1870. — 22 October. (англ.)
- ↑ Beaumont G. F. A History of Coggeshall, In Essex. — Coggeshall, UK: Edwin Potter, 1890. — P. 69. (англ.)
- ↑ Obituary: The Rev. Robert Brisco Earée // The Times. — 1928. — 14 November. — P. 21. (англ.)
- ↑ Ecclesiastical Appointments: The Guardian // The Times. — 1890. — 15 May. — P. 6. (англ.)
- ↑ Tyler V. E. Introduction // The Serrane[en] Guide / V. E. Tyler. — New edn. — American Philatelic Society, 1998. — P. ix. (англ.)
- ↑ Более поздний справочник по фальшивым маркам издал современник Роберта Эре, Фернан Серран[en].
- ↑ Earée R. B. The Spud Papers or Notes on Philatelic Weeds // The Philatelist. — 1874. — No. 87 (February). (англ.)
- ↑ [www.abps.org.uk/Home/Who_Was_Who/index.xalter Profile at Who Was Who in British Philately.] [www.webcitation.org/5rtjm85CJ Archive here] Retrieved 11 August 2010. (англ.)
Ссылки
- [www.abps.org.uk/Home/Who_Was_Who/index.xalter#E Earée, Rev Robert Brisco] (англ.). Home: Who Was Who in Philately: E. L.: The Association of British Philatelic Societies Ltd.[en] (2015). Проверено 4 мая 2016. [webcitation.org/6gxlgvMzb Архивировано из первоисточника 22 апреля 2016].
- Atlee W. D., Pemberton E. L., Earée R. B. [stampforgeries.com/spud-papers/ Spud Papers] (англ.). Table of Contents. Skanderborg, Denmark: Stampforgeries of the World; Stampforgeries.com; Morten Munck (1871—1881). — Онлайн-хранилище статей из серии «The Spud Papers», описывающих подделки, которые изготовлены разными фальсификаторами. Проверено 4 мая 2016. [www.webcitation.org/6hFjiaOGP Архивировано из первоисточника 4 мая 2016].[^]
- Earee R. B. [www.philatelicdatabase.com/classic-stamps/japan-album-weeds-1871-1875/ Album Weeds: Japan 1871—1876 (1906)] (англ.). Forgeries. UK: The Philatelic Database — Archive of Stamp Collecting Articles; Richard Turton and William Cochrane (13 January 2013). Проверено 25 января 2016. [www.webcitation.org/5rBpvNeem Архивировано из первоисточника 13 июля 2010].
Отрывок, характеризующий Эре, Роберт Бриско
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
