Сильва, Педро да

Педро да Сильва
порт. Pedro da Silva
Подпись П. да Сильвы на брачном договоре 1677 года
Имя при рождении:	Pedro Dassylva или Da Silva
Род деятельности:	почтальон, курьер
Дата рождения:	1647(1647)
Место рождения:	Сан-Жулиан (Лиссабон), Португалия
Дата смерти:	2 августа 1717(1717-08-02)
Место смерти:	Квебек, Канада
Отец:	Joseph Da Silva
Мать:	Marie François
Супруга:	Marie Jeanne Greslon (Laviolette)
Дети:	15 детей (см. ниже)

Пе́дро да Си́льва (порт. Pedro da Silva; известен также как фр. Pierre da Sylva, с вариантами написания фамилии Dasilva, Dassylva и Desilva; 1647 или 1651, Сан-Жулиан (Лиссабон), Португалия — 2 августа 1717, Квебек, Канада) — первый официально назначенный правительством почтовый курьер в Новой Франции, которая впоследствии стала частью Канады. Он был уроженцем Португалии и получил в Новой Франции прозвище dit le Portugais (в переводе с фр. — ««по прозвищу Португалец»»).

Биография

Педро да Сильва родился в 1647 или 1651 году в Сан-Жулиане (ныне в черте Лиссабона). Его отца звали Жозе да Сильва (Joseph Da Silva; род. 1621), мать — Мари Франсуа (Marie François), и Педро был их первым ребёнком.

Предполагают, что Педро мог окончить португальскую школу мореплавания, наподобие открытой Генрихом Мореплавателем школы в районе Сагреш, и не позднее 1763 года покинул свою родину.

Неизвестно, каким образом молодой да Сильва очутился в Новом Свете, в колонии Франции, находившейся в то время во враждебных отношениях с Португалией. Первое документальное упоминание имени Педро да Сильвы в Новой Франции относится к концу 1763 года, а через три с половиной года он обзавёлся здесь семьёй.

Согласно переписи населения 1681 года, Педро с семьёй жил сначала в Бопоре (ныне пригород Квебека; Beauport, Quebec City), где работал обычным письмоносцем. Позднее он переселился в Сол-о-Матело (Sault-au-Matelot), предместье Квебека, и занялся перевозкой товаров в колонии (на лодке и на повозке). Да Сильва, по-видимому, заслужил хорошую репутацию в деле перевозки и доставки товаров, пакетов и писем круглый год, даже суровыми зимами. Имеются свидетельства того, что в июле 1693 года да Сильве уплатили 20 солей за доставку мешка с почтой из Монреаля в город Квебек.

23 декабря 1705 года он получил патент от соуправляющего Новой Франции (Intendant of New France) Жака Родо (Jacques Raudot), который назначил его «первым курьером» в Канаде. Да Сильва доставлял как правительственную почту, так и письма частных лиц на маршрутах между Квебеком и Труа-Ривьером или Монреалем. Вероятно, в то время были и другие курьеры, развозившие почту по дорогам и водным путям Новой Франции, но П. да Сильва стал первым, кто был официально назначен на эту должность государством.

В июле 1717 года Педро да Сильва был госпитализирован и через 12 дней, 2 августа, скончался. Его похоронили в тот же день, и подозревают, что такая поспешность могла быть вызвана тем, что да Сильва мог быть заражён опасным инфекционным заболеванием (англ. malignant fever, фр. fièvre maligne), эпидемии которого вспыхивали в колонии в 1717 и 1718 годах. Сохранилась документальная запись о совершении захоронения тела Педро да Сильвы:

Семья

Педро да Сильва женился в 1677 году в возрасте 30 (или 26) лет. Это случилось 16 мая в Бопре́ (L’Ange-Guardien, Beaupre), о чём существует соответствующая регистрационная запись в документах того времени. Его жену звали Мари Жанна Греслон Лявиолет (Marie Jeanne Greslon Laviolette). Она была дочерью ткача Жака Греслона по прозвищу Лявиолет (Jacques Greslon dit Laviolette) и Жанны Виньо (Jeanne Vigneault), жителей Шато-Рише (Chateau-Richer). Мари Жанна родилась 9 февраля 1663 года, и, таким образом, на момент бракосочетания с Педро да Сильвой ей было полных 14 лет.

От брака с Мари Жанной у Педро да Сильвы было 15 детей (что было обычным явлением того времени), включая семь дочерей и восемь сыновей. О шести из них сообщается, что они не умерли при рождении или в раннем детстве и прожили по меньшей мере 25 лет:

Сын (С), дочь (Д)	Имя	Даты и места рождения и смерти (если известны)
Д	Louise Desilva (Dassylva Portugais)	род. 1681, Бопор (Квебек)
Д	Madeleine Desilva (Dassylva Portugais)	1682, Квебек — 1756 Шарльбур (Charlesbourg, Quebec)
Д	Elizabeth Desilva (Dassylva Portugais)	1687, Квебек — 1760, Квебек
Д	Jeanne Catherine Desilva (Dassylva Portugais)	1688 — 1689
С	Pierre Desilva (Dassylva Portugais I)	1690, Квебек — 1715, Квебек
С	Jean Baptiste Desilva (Dassylva Portugais)	род. 1692, Квебек
Д	Anne (a) Desilva (Dassylva Portugais)	род. 1694
Д	Anne (b) Desilva (Dassylva Portugais)	1695, Квебек — 1732, Квебек
С	Francois Desilva (Dassylva Portugais)	род. 1697, Квебек
С	Nicolas Desilva (Dassylva Portugais I)	1698, Квебек — 1761, Квебек
С	Pierre Desilva (Dassylva Portugais)	1698, Квебек (Канада) — 1703 Квебек-Сити
Д	Jeanne Desilva (Dassylva Portugais)	14 февраля 1700 — 17 января 1703
С	Dominique Desilva (Dassylva Portugais)	1702, Квебек — после 1747, Квебек
С	Jean Marie Desilva (Dassylva Portugais I)	род. 1704, Квебек
С	Jean Baptiste Marie Desilva (Dassylva Portugais)	род. 1706, Квебек

По другим сведениям, у четы да Сильва было 14 детей, и только четверо из них умерло в детском возрасте. Десять детей да Сильвы женились или вышли замуж и большинство из них также имели многодетные семьи.

Через шесть месяцев после смерти Педро, 23 января 1718 года, Мари Жанна вышла во второй раз замуж за Жака Морана (Jacques Morand) из Квебека, и от этого брака у неё был ещё один сын.

Память

В 1938 году на здании старого почтамта по улице Святого Иакова (rue Saint-Jacques) в Монреале была установлена мемориальная доска в честь Педро да Сильвы, на которой был выгравирован следующий памятный текст:

«С 1693 года перевозка писем между Квебеком и Монреалем осуществлялась курьерами. Первым известным курьером был Пьер Дасильва по прозвищу Португалец». Оригинальный текст (фр.)   "Dès 1693 le transport de lettres se faisait par messagers entre Québec et Montréal. Le premier courrier connu a été Pierre Dasilva, dit Le Portugais."

• Здание старого почтамта (с часами) на улице Святого Иакова (rue Saint-Jacques) в Монреале, на котором имелась доска в память о П. да Сильве
• Montreal from Notre-Dame circa 1900.jpg

  Фотография из Библиотеки Конгресса (ок. 1900)

• Montreal from Notre Dame Tower.JPG

  Прошедшая почту канадская открытка (ок. 1906)

• St James Street, showing Bank of Montreal & Post Office, Montreal.JPG

  Канадская открытка (ок. 1909)

В 1959 году это здание было снесено, а на его месте было построено новое здание Банка Монреаля.

6 июня 2003 года канадская почта (Canada Post) выпустила почтовую марку номиналом в 48 центов, которая была приурочена к 50-летию официально спонсированной португальской иммиграции в Канаду и одновременно посвящалась первому канадскому курьеру Педро да Сильве  (Скотт #1988). Рисунок марки был подготовлен Клермоном Маленфаном (Clermont Malenfant) и основывался на гравюре Пьера Кано (Pierre-Charles Canot), в свою очередь созданной под впечатлением рисунка Ричарда Шорта (Richard Short), изображавшего Квебек-Сити. На марке, выполненной литографским способом, также показаны красная печать Суверенного совета Новой Франции (Sovereign Council of New France), фрагмент официального патента, выданного португальцу Жаком Родо, и автограф самого Педро да Сильвы. Выход памятной марки в свет был отмечен специальным гашением на конверте первого дня.

Кроме того, в 2007 и 2009 годах член Парламента Канады от Торонто Марио Сильва (Mario Silva) подавал в Палату общин на рассмотрение законопроект о почтении памяти П. да Сильвы в связи с 55-й годовщиой спонсирования португальской иммиграции в Канаду.

См. также

• История почты и почтовых марок Канады
• Канадцы португальского происхождения (en:Portuguese Canadians)

Литература

• Alpalhão J. A., Da Rosa V. M. P. [books.google.com/books?id=ZNYXAAAAYAAJ&q=Pierre+Dasilva#search_anchor Les Portugais du Québec.] — Ottawa: Éditions de l’Université d’Ottawa, 1979. — P. 61—62. — ISBN 2-7603-3055-9, 9782760330559. — (Vol. 5 of Travaux de recherche en sciences sociales). (фр.)  (Проверено 16 августа 2011)
• Alpalhão J. A., Da Rosa V. M. P. [books.google.com/books?id=xgIVAAAAYAAJ&q=Pierre+Dasilva#search_anchor A Minority in a Changing Society: The Portuguese Communities of Quebec.] — Ottawa: University of Ottawa Press, 1980. — P. 65—66. — ISBN 2-7603-3056-7, 9782760330566. — (Issue 6 of Research Monographs in Social Sciences). (англ.)  (Проверено 16 августа 2011)
• Bell Moran J. [books.google.com/books?id=6C439NjWE5IC&q=Dasilva#v=snippet&q=Dasilva&f=false The Moran Family: 200 Years in Detroit.] — Detroit: Alved of Detroit, 1949. — P. 5—6. (англ.)  (Проверено 16 августа 2011)
• Galeano E. [books.google.com/books?id=f8EdtTT1-f8C&lpg=PP1&pg=PA15#v=onepage&q=Pedro%20da%20Silva&f=false 1717: Quebec. The Man Who Didn’t Believe in Winter] // Galeano E. Faces and Masks: Memory of Fire / Translated by C. Belfrage. — Nation Books, 2010. — P. 15. — ISBN 1-56858-445-8, 9781568584454. — (Vol. 2 of Memory of Fire Trilogy). (англ.)  (Проверено 16 августа 2011)

Ссылки

• Martins Da Cruz, Ana Bela. [www.dn.pt/inicio/interior.aspx?content_id=988797 O primeiro carteiro do Canadá era português] (порт.). Sociedade. Início. Diário de Notícias (10 ноября 2007). Проверено 9 августа 2011. [www.webcitation.org/67ZYmZ4NI Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
• [www.ancestorstalker.com/html/portugue.html Portugue Family] (англ.). My Other Lines (39). AncestorStalker.com; Josh Jenkins. Проверено 16 августа 2011.

Отрывок, характеризующий Сильва, Педро да

– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.