Список выдающихся филателистов (награда)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Список выдающихся филателистов» (англ. Roll of Distinguished Philatelists, сокращённо — RDP) — филателистическая награда международного масштаба, учреждённая Филателистическим конгрессом Великобритании[en] в 1921 году. В настоящее время «Список выдающихся филателистов» состоит из трёх листов пергамента, на которых пишут свои имена удостоенные такой чести филателисты.





Краткий обзор. Порядок отбора

Лица, сделавшие весомый вклад в развитие филателии благодаря своим исследованиям в этой области, своим знаниям и затраченному времени, могут стать кандидатами на получение права поставить свою подпись в Списке в случае их выдвижения одним из лиц, ранее внесённым в Список. В течение следующих четырёх лет кандидатура раз в год рассматривается действующими членами Списка и специальной выборной комиссией (Board of election)[1].

Церемония подписания Списка выдающихся филателистов проводится на ежегодном Филателистическом конгрессе Великобритании[2]. В соответствии с правилами Конгресса, включённые в Список лица могут участвовать в обсуждении и голосовать во время Конгресса[3].

Сорок два филателиста были посмертно удостоены чести быть включёнными в Список как «отцы филателии», их имена указаны на самой первой его странице[4].

Ещё четыре фамилии были добавлены в Список в 1950-е годы в нижней части первой страницы. В 1951 году выборная комиссия почтила Эдуарда Р. Вудворда (Edward R. Woodward; ум. в 1931 году) и Дж. Стенли Телфера (J. Stanley Telfer; ум. в 1938 году), поскольку они были двумя значительными филателистами и членами комиссии. В 1956 году комиссия внесла также в Список гражданина США Кларенса У. Хеннана (Clarence W. Hennan; 1894—1956) и А. Торта Николау (A. Tort Nicolau) из Испании, так как можно было не сомневаться, что их обязательно пригласили бы подписать Список, будь они на тот момент живы[5].

История

30 октября 1919 года Перси К. Бишоп (Percy Cooke Bishop), член Лондонского клуба филателистов (London Stamp Club), выступил с предложением учредить «Филателистический орден „За заслуги“» («Philatelic Order of Merit») для награждения авторов работ по филателии. Этот орден должен был по значимости быть выше существовавших филателистических премий и иметь международное значение. В конце 1919 года председатель Клуба Ф. Х. Валленси (F. H. Vallencey) представил эту идею читателям своего печатного издания «Стэмп Коллектинг» («Stamp Collecting» — «Коллекционирование почтовых марок»). В марте 1920 года жюри в составе пяти человек[6] опубликовало список из 25 лиц, выбранных из 91 фамилии, которые были предложены читателями и британскими объединениями филателистов[7].

Однако для обеспечения официального признания этого списка Лондонский клуб филателистов обратился к ассоциированным членам Филателистического конгресса Великобритании в 1920 году в Ньюкасле-на-Тайне. Чтобы решить будущее идеи Бишопа, на Конгрессе был создан подкомитет, который должен был разработать предложения по новому названию награды и правилам награждения[8].

На состоявшемся в 1921 году Конгрессе в Харрогейте (Harrogate) без обсуждения был учреждён «Список выдающихся филателистов» («Roll of Distinguised Philatelists»)[9]. Накануне Конгресса подкомитет заполучил подпись короля-филателиста Георга V[10] на печатном пергаменте Списка. Двадцать четыре филателиста, выбранные первым составом жюри, и пятнадцать других филателистов были приглашены подписать Список в последний день Конгресса[11].

Начиная с 1922 года отбор филателистов для подписания Списка проводился ежегодно, кроме периода между Конгрессами 1940 года и 1946 года ввиду Второй мировой войны[12].

«Отцы филателии»

На листе Списка, на котором ставились подписи в период с 1921 по 1935 год, значатся имена сорока двух умерших к тому времени филателистов. Они помещались на лентах, которые украшали две колонки на каждой странице (с обеих сторон листа). Эти люди были удостоены такой чести как «отцы филателии»[4]:

Перечень филателистов в Списке

Ниже приводятся имена коллекционеров, попавших в Список и подписавших его, однако перечень этот неисчерпывающий, особенно, для более недавних записей в Списке, и будет пополняться по мере нахождения соответствующей информации.

1920-е годы

В 1921 году в число сорока лиц, первыми подписавших Список, попало двадцать четыре из двадцати пяти коллекционеров, предложенных первоначальным жюри[6] в 1920 году[24]:

Подкомитет добавил ещё пятнадцать филателистов в 1921 году[11], среди которых англичан было значительно больше по сравнению с выбором жюри 1920 года[32].

  • Перси Кук Бишоп (1875—1959, Великобритания), филателистический журналист, выдвинувший идею о создании Списка выдающихся филателистов[25].
  • Лайонел Уильям Фулчер[en] (1865—1945, Великобритания), первый организатор библиотеки Королевского филателистического общества Лондона, почётным библиотекарем которой он был с 1903 по 1928 год[25].
  • Хьюго Грисберт (Hugo Griesbert; 1867—1924, Великобритания), лондонский торговец марками и автор работ по филателии[25].
  • Томас Уильям Холл[en] (1861—1937, Великобритания), президент Королевского филателистического общества Лондона с 1923 по 1929 год[25][33].
  • Дэвид Говард Хилл (David Howard Hill; 1850—1926, Австралия), специалист по почтовым маркам Виктории[25].
  • Джон Моррис Мардсен (John Morris Mardsen; 1857—1939, Великобритания), специалист по почтовым маркам Португалии и её колоний[25].
  • Фред Мелвилл (1882—1940[25], Великобритания), писатель и библиофил[20], учредитель Юношеского филателистического общества (Junior Philatelic Society) в 1899 году[25].
  • Фрэнсис Джон Гамильтон Скотт Напье (Francis John Hamilton Scott Napier; 1850—1929, Великобритания), автор работ по филателии[25].
  • Чарльз Латроп Пэк (Charles Lathrop Pack; 1857—1937[25], США), специалист, среди прочего, по почтовым маркам с изображением королевы Виктории[20][34].
  • Персиваль Пембертон ({{en:Percival Loines Pemberton}}; 1875—1949, Великобритания), торговец марками и главный редактор «Филателистического журнала Великобритании» («The Philatelic Journal of Great Britain»)[25].
  • Джон Уокер (John Walker; 1855—1927, Великобритания), президент, почётный библиотекарь и куратор коллекции поддельных марок Шотландского филателистического общества (Scottish Philatelic Society)[25].
  • Артур Джон Уоррен (Arthur John Warren; 1845—1929, Великобритания), специалист по почтовым маркам Нидерландов и их колоний[25].
  • Гаролд Уильям Уэскотт (Harold William Wescott; Великобритания), специалист по маркам Гибралтара и иностранных почтовых отделений в Марокко[25].
  • Чарльз Стюарт-Уилсон (Charles Stewart-Wilson; 1864—1950, Великобритания, Индия), специалист по почтовым маркам Индии, генеральный директор Департамента почт и телеграфов Индии (Indian Posts and Telegraphs)[25].
  • Энтони де Уормс (Anthony de Worms; 1869—1938, Великобритания), специалист по почтовым маркам Цейлона[25].

И наконец, накануне первой торжественной церемонии подписания 6 мая 1921 года, король Георг V первым поставил своё имя в верхней части Списка выдающихся филателистов («George R. I.»)[35]. Георгу V была предоставлена такая почесть, поскольку ещё в бытность герцогом Йоркским он был президентом Королевского филателистического общества Лондона с 1896 по 1910 год и по-прежнему оставался коллекционером и филателистом благодаря помощи, оказанной ему ранее покойным Джоном Александром Тиллеардом, и при поддержке Эдуарда Денни Бэкона.

В течение 1920-х годов в Список были также добавлены следующие филателисты:

  • Альфред Лихтенштейн (Alfred Lichtenstein; 1876—1947, США), занесен в Список в 1927 году.
  • Чарльз Ниссен (Charles Nissen; 1880—1944, Великобритания), в Списке с 1923 года.
  • Перси де Уормс (Percy de Worms; 1873—1941, Великобритания), в Списке с 1928 года.
  • Бертрам Макгоуэн (Bertram McGowan; 1874—1950, Великобритания), в Списке с 1922 года.
  • Джордж Хиглетт (George Higlett; 1860—1940, Великобритания), в Списке с 1925 года.

1930-е годы

23—27 июня 1930 года в городе Торки был проведён 17-й Филателистический конгресс Великобритании. Только один человек был удостоен чести поставить свою подпись в Списке выдающихся филателистов[36]:

  • Уильям Хадлоу (William Hadlow; Великобритания) — автор работ по филателии и филателистический аукционист. Редактор журнала «Гиббонс Стэмп Мантли» («Gibbons Stamp Monthly») Стэнли Филлипс (Stanley Phillips) писал[36]:

Когда ветеран филателистических аукционов, ныне, увы! с пошатнувшимся здоровьем, приблизился к столу, чтобы поставить свою подпись на Списке, после яркой речи капитана Х. Р. Олдфилда, должен признаться, что мои глаза увлажнились, думаю, я был не одинок в своих чувствах. Почтив господина Хадлоу, Конгресс показал высокую оценку личности с золотыми качествами, посвятившей всю жизнь самоотверженному служению Филателии.

Кроме того, в 1930-е годы в Список выбирались следующие лица:

1940-е годы

  • Х. Л. Линдквист (H. L. Lindquist; 1884—1978, США), добавлен в Список в 1947 году.
  • Хью Масси Кларк (Hugh Massey Clark; 1886—1956, США), в Списке с 1947 года.
  • Мейджор Джеймс Старр (Major James Starr; 1870—1948, США), в Списке с 1947 года.
  • Хитон Родс (Heaton Rhodes; 1861—1956, США), в Списке с 1949 года.

1950-е годы

В 1950 году восемь известных филателистов были приглашены поставить свои подписи на 32-м Конгрессе:

34-й Филателистический конгресс прошёл в Саутгемптоне 20—24 мая 1952 года. На нём Список выдающихся филателистов пополнился тремя фамилиями[38].

  • Гилберт Уильям Коллетт (Gilbert William Collett; Великобритания), член Королевского филателистического общества Лондона, почётный казначей Филателистического конгресса Великобритании с 1933 по 1952 год, сыграл значительную роль в подготовке «Jamaica Philatelic Society’s Handbook» («Справочник Общества филателистов Ямайки»)[38].
  • А. С. Макензи-Лоу (A. S. Mackenzie-Low; Великобритания), член Королевского филателистического общества Лондона, ведущий специалист по почтовым маркам Египта, создал изысканную коллекцию, со временем проданную египетскому королю Фуаду I[38].
  • Адриан Альберт Юргенс (Adrian Albert Jurgens; 1886—1953, ЮАС), член Королевского филателистического общества Лондона, ведущий специалист по почтовым маркам и истории почты Южной Африки, учредитель Филателистического конгресса Южной Африки (Philatelic Congress of South Africa)[38].

Следующий Филателистический конгресс был проведён в Уитли-Бей (Whitley Bay) с 9 по 12 июня 1953 года и включил следующие имена в Список выдающихся филателистов[39].

  • Альфред Каспари (Alfred H. Caspary; 1877—1955, США), член Королевского филателистического общества Лондона (США), один из величайших филателистов мира, владелец примечательной коллекции классических марок[39].
  • Георг Фульпиус (George Fulpius; Великобритания), член Королевского филателистического общества Лондона (Швейцария), особенно интересовался почтовыми марками Швейцарии и Греции, был членом жюри международных филателистических выставок[39].
  • Г. Р. Холмс (H. R. Holmes; 1896—1989, Великобритания), член Королевского филателистического общества Лондона (Великобритания), редактор «London Philatelist», член экспертной комиссии Королевского филателистического общества (Royal Philatelic Society Expert Committee), написал множество статей[39].
  • Карлос Тринкао (порт. Carlos Trincao; Португалия), собрал изысканную коллекцию почтовых марок Португалии и её колоний, был награждён золотыми медалями на международных выставках, председатель Лиссабонской филателистической выставки, посвящённой столетию почтовой марки (англ. Lisbon Centenary Philatelic Exhibition)[39].
  • Гордон Уорд (Gordon Ward; Великобритания), член Королевского филателистического общества Лондона (Великобритания), много писал в филателистической прессе[39].

Дополнительно в 1950-е годы следующие имена были внесены в Список:

  • Луис Бойд Дейл (Louise Boyd Dale; 1913—1967, США), первая женщина, подписавшая Список (в 1956 году).
  • Кларенс У. Хеннан (США), в Списке с 1956 года.
  • А. Торт Николау (Испания), внесён в Список в 1956 году.
  • Макс Джол[en] (1900—1957, США), в Списке с 1957 года.
  • Кеннет Макдоналд Бомон (Kenneth Macdonald Beaumont; 1884—1965, Великобритания), в Списке с 1955 года.
  • Гарри Осборн[en] (1875—1959, Великобритания), автор нескольких важных филателистических книг, награждён Большой золотой медалью на Лондонской международной выставке в 1950 году за коллекцию Великобритании, причислен к Списку в 1954 году.
  • Уинтроп Смилли Боггс (Winthrop Smillie Boggs; 1902—1974, США), в Списке с 1959 года.

1960-е годы

  • Герберт Дж. Блох (Herbert J. Bloch; 1893—1988, Канада), включён в Список в 1963 году.
  • Винсент Грейвс Грин (Vincent Graves Greene; 1913—2003, США), в Списке с 1964 года.
  • Джон Роберт Бокер-младший (John Robert Boker, Jr.; 1913—2003, США), в Списке с 1964 года[40].
  • Генри М. Гудкайнд (Henry M. Goodkind; 1900—1970, США), в Списке с 1966 года[41].
  • Джон Истон (John Easton; 1895—1967, Великобритания), в Списке с 1960 года.
  • Жозеф (Иосиф) Шацкес (Joseph Schatzkés; 1898—1984, уроженец Российской империи, Франция), включён в Список в 1963 году.
  • Мирослав Боянович (Mirosław Bojanowicz; 1906—1986, уроженец Югославии, Польша, Великобритания), в Списке с 1966 года.
  • Мохамед Дадха (Mohamed Dadkhah; 1910—1980, Иран), в Списке с 1965 года.

1970-е годы

  • Харрисон Д. С. Хавербек (Harrison Donald Seaman Haverbeck; 1913—1986, США), зачислен в Список в 1970 году.
  • Соити Итида[en] (1910—1986, Япония), в Списке с 1971 года.
  • Филип Сильвер[en] (1909—1999, США), в Списке с 1978 года.
  • Джордж Таунсенд Тернер (George Townsend Turner; 1906—1979, США), в Списке с 1978 года.
  • Энцо Диена (Enzo Diena; 1927—2000, Италия)[42].
  • Джон Марриотт (John Marriott; 1922—2001, Великобритания), в Списке с 1972 года.
  • Люсьен Бертело (Lucien Berthelot; 1903—1985, Франция), в Списке с 1972 года[43].
  • Эрнест Энтони Кер (Ernest Anthony Kehr; 1911—1986, США), добавлен в Список в 1975 году.
  • Джеймс Дж. Матейка (James J. Matejka Jr.; 1916—1979, США), в Списке с 1979 года.

1980-е годы

1990-е годы

2000-е годы

В 2008 году на Конгрессе в Стратфорде-на-Эйвоне три человека были приглашены подписать Список[45]:

В 2009 году на Конгрессе в Манчестере чести подписать Список выдающихся филателистов были удостоены четыре человека[46]:

  • Джордж Баркер (George Barker; род. 1930, Великобритания), специалист по стандартным сериям марок Франции и ряда её африканских колоний[47].
  • Джефри Нил Келлоу (Geoffrey Neil Kellow; Австралия), специалист и автор статей по почтовым маркам Австралии и её штатов, библиофил, организатор библиотек ряда австралийских филателистических обществ[48].
  • Барбара Р. Мюллер (Barbara R. Mueller; США), автор и редактор многих филателистических изданий[46].
  • Джон Сассекс (John Sussex; Великобритания).

2010-е годы

В 2010 году на конгрессе в Лимингтон-Спа (Royal Leamington Spa) свои имена в Список вписали шесть человек[49]:

Сводные данные

За всю историю награждения выдающихся филателистов (начиная с 1921 года) в Списке были отмечены представители следующих государств (включая семь уроженцев той или иной страны, которые учтены дважды и даже трижды — по месту рождения и по месту жительства)[51]:

  • Великобритания — 80,
  • США — 37,
  • Франция — 10,
  • Австралия — 6,
  • Италия — 4,
  • Новая Зеландия — 4,
  • Бельгия — 3,
  • Норвегия — 3,
  • Германия — 3,
  • Индия — 2,
  • Испания — 2,
  • Нидерланды — 2,
  • Российская империя — 2,
  • Швейцария — 2,
  • ЮАС — 2,
  • Япония — 2,
  • Австрия — 1,
  • Аргентина — 1,
  • Дания — 1,
  • Египет — 1,
  • Израиль — 1,
  • Иран — 1,
  • Канада — 1,
  • Колумбия — 1,
  • Польша — 1,
  • Португалия — 1,
  • Финляндия — 1,
  • Чехословакия — 1,
  • Югославия — 1.

Интересные факты

  • Хотя британец А. Б. Крик (A. B. Creeke)[52] был выбран жюри в 1920 году в числе первых 25 кандидатов, подкомитет Филателистического конгресса в 1921 году забыл о нём, и Крик так никогда и не оставил свой автограф в Списке выдающихся филателистов[11].
  • Получивший в 1952 году статус филателиста, увековеченного в Списке, южноафриканец Адриан Юргенс был при жизни обвинён в подделке ранних почтовых марок Мыса Доброй Надежды — знаменитых «треуголок», а также почтовых гашений. Этот неприглядный факт в его биографии имел место в 1940—1941 годах и даже вызвал порицание экспертного комитета Британской филателистической ассоциации (British Philatelic Association). Тем не менее Юргенс попал через десять лет в Список, хотя в филателистической среде «новоделы» Юргенса были восприняты неодобрительно[53]. Дело дошло до того, что Робсон Лоу[en], избранный для внесения в Список, отказался от такой почести, потому что не было выполнено его требование удалить фальсификатора Юргенса из Списка[54].

См. также

Напишите отзыв о статье "Список выдающихся филателистов (награда)"

Примечания

  1. ↑ Butler A. R. The Roll of Distinguished Philatelists. — The British Philatelic Federation Limited, 1990. — P. 33. (англ.)
  2. ↑ Ibid., pp. 37—38.
  3. ↑ Ibid., p. 7.
  4. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 Ibid., pp. 9—27.
  5. ↑ Ibid., pp. 26—27.
  6. ↑ 1 2 В состав жюри входили Перси К. Бишоп, Дерек Инграм (Derek Ingram), Фред Дж. Мелвилл (Fred J. Melville), Г. Л. Тинкер (G. L. Tinker) и Ф. Хью Валленси (F. Hugh Vallencey); см.: Ibid., pp. 3—4.
  7. ↑ Ibid., pp. 1—5.
  8. ↑ Ibid., pp. 5—6.
  9. ↑ «Not only was the Roll presented as a fait accompli…» («Список не только был представлен как свершившийся факт…»), — писал Артур Рональд Батлер (Arthur Ronald Butler); см.: Ibid., p. 6.
  10. ↑ Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/555/ Георг V Виндзор]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (25 октября 2009). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/61BEVIhVw Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  11. ↑ 1 2 3 Ibid., pp. 6—7.
  12. ↑ Ibid., p. 89.
  13. ↑ Родственник русско-немецкого зоолога Л. Л. Брейтфуса. В ряде источников на русском языке указаны русские имя и отчество и другой год смерти — Фёдор Львович Брейтфус (1851—1907); см., например: Брейтфус // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/290/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.  (Проверено 13 октября 2010)
  14. ↑ 1 2 [www.abps.org.uk/Home/Who_Was_Who/index.xalter#B Beckton] (англ.). Who Was Who in Philately — B. The Association of British Philatelic Societies Ltd. Проверено 10 ноября 2010. [www.webcitation.org/68o45Xs0o Архивировано из первоисточника 30 июня 2012].
  15. ↑ Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/554/ Браун, Маунт]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (25 октября 2009). Проверено 14 февраля 2011. [www.webcitation.org/65QfOptIU Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
  16. ↑ [www.abps.org.uk/Home/Who_Was_Who/index.xalter#C Cooper] (англ.). Who Was Who in Philately — C. The Association of British Philatelic Societies Ltd. Проверено 11 ноября 2010. [www.webcitation.org/68o45Xs0o Архивировано из первоисточника 30 июня 2012].
  17. ↑ Butler A. R. The Roll of Distinguished Philatelists. — The British Philatelic Federation Limited, 1990. — P. 14. (англ.)
  18. ↑ Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/555/ Грей, Джон Эдуард]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (25 октября 2009). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/61BEVIhVw Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  19. ↑ О платинге см. также: [fmus.ru/article02/BS/P.html Платинг] // Большой филателистический словарь / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — С. 226. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.  (Проверено 20 июля 2016) [webcitation.org/6dqG9koLJ Архивировано] из первоисточника 29 августа 2016.
  20. ↑ 1 2 3 4 5 [www.stamps.org/Almanac/alm_HallofFame_1941.htm 1941] (англ.). APS Hall of Fame. The APS(недоступная ссылка — история). American Philatelic Society. Проверено 11 ноября 2010. [web.archive.org/20020817141421/www.stamps.org/Almanac/alm_HallofFame_1941.htm Архивировано из первоисточника 17 августа 2002].
  21. ↑ [www.helenmorgan.net/bm/biogs/E000086b.htm Rothschild, Baron Arthur de (1851—1903)] (англ.). Browse Person. Blue Mauritius Research Companion. Blue Mauritius; Helen Morgan. Проверено 9 ноября 2010. [www.webcitation.org/68o46CbXv Архивировано из первоисточника 30 июня 2012].
  22. ↑ По другой информации, 1812; см.: Birch B. Biographies of Philatelists and Dealers. — 9th edn. — Standish, 2008. — P. 1468. (англ.)
  23. ↑ По другим данным, 1906; см.: The Death of Dr. Viner // The London Philatelist. — 1906. — Vol. XV. — No. 172. — P. 88—89. (англ.)
  24. ↑ Butler A. R. The Roll of Distinguished Philatelists. — The British Philatelic Federation Limited, 1990. — P. 4—5. (англ.).
  25. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 Ibid., pp. 46—64.
  26. ↑ [www.stamps.org/Almanac/alm_HallofFame_1970-74.htm 1970—1974] (англ.). APS Hall of Fame. The APS(недоступная ссылка — история). American Philatelic Society. Проверено 11 ноября 2010. [web.archive.org/20020702225352/www.stamps.org/Almanac/alm_HallofFame_1970-74.htm Архивировано из первоисточника 2 июля 2002].
  27. ↑ 1 2 Hurtré A. L’Académie de philatélie a 80 ans — son histoire — ses membres // Documents philatéliques #197 / Académie de philatélie. — 2008. — 3rd trimester. — P. 5—44. (фр.)
  28. ↑ Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/554/ Бэкон, Эдуард Денни]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (25 октября 2009). Проверено 14 февраля 2011. [www.webcitation.org/65QfOptIU Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
  29. ↑ [www.stamps.org/almanac/alm_HallofFame_2005-09.htm#Diena 2005] (англ.). APS Hall of Fame. The APS(недоступная ссылка — история). American Philatelic Society. Проверено 11 ноября 2010. [web.archive.org/20051202175855/www.stamps.org/almanac/alm_HallofFame_2005-09.htm#Diena Архивировано из первоисточника 2 декабря 2005].
  30. ↑ Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/559/ Диена, Эмилио]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (25 октября 2009). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/61BpRf770 Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  31. ↑ Филателистическое общество в Японии.
  32. ↑ «У подкомитета, очевидно, было меньше колебаний в провозглашении значимости отечественных филателистов, чем у жюри Лондонского клуба почтовых марок», — заметил по этому поводу Артур Батлер; см.: Butler A. R. The Roll of Distinguished Philatelists. — The British Philatelic Federation Limited, 1990. — P. 7. (англ.)
  33. ↑ Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/846/ Хэлл, Томас Уильям]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (15 июня 2012). Проверено 22 июня 2016. [www.webcitation.org/6gQq0DxfC Архивировано из первоисточника 1 апреля 2016].
  34. ↑ Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/554/ Виктория Ганноверская]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (25 октября 2009). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/65QfOptIU Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
  35. ↑ На латинском языке «R. I.» («Rex Imperator») означает «Король» (Великобритании и колоний) и «император» (Индии).
  36. ↑ 1 2 Gibbons Stamp Monthly, August 1930, p. 209. (англ.)
  37. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Gibbons Stamp Monthly, June 1950, p. 118. (англ.)
  38. ↑ 1 2 3 4 Gibbons Stamp Monthly, May 1952, p. 97. (англ.)
  39. ↑ 1 2 3 4 5 6 Gibbons Stamp Monthly, June 1953, p. 115. (англ.)
  40. ↑ Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/553/ Бокер, Джон Роберт,младший]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (25 октября 2009). Проверено 14 февраля 2011. [www.webcitation.org/65QZQEK1Y Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
  41. ↑ Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/555/ Гудкайнд, Генри]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (25 октября 2009). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/61BEVIhVw Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  42. ↑ Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/559/ Диена, Энцо]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (25 октября 2009). Проверено 15 февраля 2011. [www.webcitation.org/61BpRf770 Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  43. ↑ Давыдов П. Г. [mirmarok.ru/prim/view_article/553/ Бертело, Люсьен]. Знаменитые люди: Персоналии почты и филателии. Смоленск: Мир м@рок; Союз филателистов России (25 октября 2009). Проверено 14 февраля 2011. [www.webcitation.org/65QZQEK1Y Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
  44. ↑ [www.collectorsclub.org/Awards.shtml 2008. Charles J. Peterson] (англ.). Lichtenstein Award. The Collectors Club. Проверено 14 июня 2011. [www.webcitation.org/68o46iuzw Архивировано из первоисточника 30 июня 2012].
  45. ↑ 1 2 3 4 [forums.delphiforums.com/stamps/messages?msg=31053.1 Winter, Proud, Startup Invited to Sign Roll of Distinguished Philatelists] (англ.). Philately — General. The Virtual Stamp Club. Delphi Forums; Mzinga Inc (30 April 2008). Проверено 11 ноября 2010. [www.webcitation.org/68o47Mkck Архивировано из первоисточника 30 июня 2012].
  46. ↑ 1 2 [forums.delphiforums.com/stamps/messages?msg=35518.1 Barbara R. Mueller One of Four Invited to Sign Roll of Distinguished Philatelists in July] (англ.). Societies, Clubs, Organization. The Virtual Stamp Club. Delphi Forums; Mzinga Inc (15 April 2009). Проверено 12 ноября 2010. [www.webcitation.org/68o47v8WX Архивировано из первоисточника 30 июня 2012].
  47. ↑ [www.academiedephilatelie.org/bio-membres/barker.htm George E. Barker] (фр.). Membres associés étrangers. Académie de philatélie (2009-3-02). Проверено 12 ноября 2010. [www.webcitation.org/68o48PaIT Архивировано из первоисточника 30 июня 2012].
  48. ↑ [www.apf.org.au/kellowmap.htm Dr Geoffrey N Kellow — MAP] (англ.). Australian Philatelic Federation (2006). Проверено 12 ноября 2010. [www.webcitation.org/68o48ua7q Архивировано из первоисточника 30 июня 2012].
  49. ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.cift.it/userimages/RDP_2010_Kenilworth.pdf The Roll of Distinguished Philatelists From the Honorary Secretary to the Board of Election] (англ.) (PDF). Press Release. CIFT — Centro Italiano Filatelia Tematica (29 March 2010). Проверено 12 ноября 2010. [www.webcitation.org/68o4AGpIO Архивировано из первоисточника 30 июня 2012].
  50. ↑ [www.stamps.org/news/P1621.pdf APS Board Elects Wade E. Saadi as President; Fills Vacancy Left by Death of Nick Carter] (англ.) (PDF). Press Release — 1621(недоступная ссылка — история). American Philatelic Society and American Philatelic Research Library (2008-09-2008). Проверено 12 ноября 2010. [web.archive.org/20111107202728/www.stamps.org/news/P1621.pdf Архивировано из первоисточника 7 ноября 2011].
  51. ↑ Список будет уточняться по мере появления новых данных и их сверки со старыми сведениями.
  52. ↑ [www.abps.org.uk/Home/Who_Was_Who/index.xalter#C Creeke] (англ.). Who Was Who in Philately — L. The Association of British Philatelic Societies Ltd. Проверено 10 ноября 2010. [www.webcitation.org/68o45Xs0o Архивировано из первоисточника 30 июня 2012].
  53. ↑ Tyler V. E. Philatelic Forgers: Their Lives and Works. — Revised edition. — Sidney, Ohio: Linn’s Stamp News, 1991. — P. 64. — ISBN 0-940403-37-4. (англ.)
  54. ↑ [www.abps.org.uk/Home/Who_Was_Who/index.xalter#L Lowe] (англ.). Who Was Who in Philately — L. The Association of British Philatelic Societies Ltd. Проверено 10 ноября 2010. [www.webcitation.org/68o45Xs0o Архивировано из первоисточника 30 июня 2012].

Литература

  • Butler A. R. The Roll of Distinguished Philatelists. — The British Philatelic Federation Limited, 1990. (Два дополнения были опубликованы в 1994 и 1999 годах с биографиями новых «подписантов».)

Ссылки

филателист в Викисловаре?
  • [www.ukphilately.org.uk/haward.htm Roll of Distinguished Philatelists] (англ.). Awards. UK Philately. Проверено 10 ноября 2010. [www.webcitation.org/67vC2kV7W Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Список выдающихся филателистов (награда)

– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.


Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Список_выдающихся_филателистов_(награда)&oldid=81036298»