Кокель, Алексей Афанасьевич

Алексей Афанасьевич Кокель
Автопортрет. 1936 г. бумага, уголь, 50,5 х 38,5
Дата рождения:	1 (13) марта 1880(1880-03-13)
Место рождения:	Тарханы, Буинский уезд, Симбирская губерния, Российская империя
Дата смерти:	4 февраля 1956(1956-02-04) (75 лет)
Место смерти:	Харьков, Украинская ССР, СССР
Подданство:	Российская империя Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Жанр:	живопись
Учёба:	студия рисования В.Е. и А.В. Маковских Петербургская Академия искусств, где обучался у Я. Ционглинского, В. Савинского и Д. Кардовского.
Стиль:	социалистический реализм
Покровители:	Казимира Станиславовна Свенторжецкая, мать М.В. Раубе

Алексей Афанасьевич Кокель (1 [13] марта 1880, Тарханы, Симбирская губерния — 4 февраля 1956, Харьков) — художник, профессор (1939). Преподавал в Харьковском художественном училище (1916—1921) и Харьковском художественном институте (1921—1936), среди его учеников — Борис Косарев, М. Дерегус, В. Сизиков, Л. Шматько, В. Яценко, Л. Чернов, Е. Светличный.
Брат епископа Благовещенского Священномученика Германа (Григория Афанасьевича).

Биография

Родился в селе Тарханы Буинского уезда Симбирской губернии, в многодетной чувашской семье.
В 1902 -1903 гг. обучался в Нормальной рисовальной школе при Академии художеств в Санкт-Петербурге, в 1904 г. поступил в Императорскую Академию художеств. Обучался у Савинского, Ционглинского, Залемана, с 1907 - в мастерской И. Е. Репина и Д. Н. Кардовского. В 1905 г. сменил фамилию Афанасьев на Кокель: «Считаю должным заявить канцелярии, что моя настоящая фамилия Кокель, а не Афанасьев, как я записан во всех бумагах Академии, и потому прошу переменить её на Кокель».

За конкурсную (дипломную) картину «В чайной» (1912) был удостоен поездки в Италию.

С 1916 г. А.А. Кокель жил и работал на Украине, принимал участие в становлении и развитии системы высшего художественного образования.

В творческом наследии А. А. Кокеля особую ценность представляют его академические рисунки. Их много, и все они в основном большого размера, нарисованы углем.

………
В изобразительных приемах нет символа, аллегории или иносказания (художник и не любил ими пользоваться).
………

Только методом социалистического реализма А. А. Кокель счел возможным создать такие большие полотна, как «Страж революции» (1927), «Награждение ударницы» (1931), «Ликбез» (1935), «На соляных промыслах» (1936), «К. Е. Ворошилов у танкистов» (1937) и многие другие произведения.

Умер и похоронен А. А. Кокель в Харькове.

Творчество

В годы учебы в Академии Кокелем был написан портрет сестры Агриппины в чувашском народном костюме, с девичьим головным убором (т.н. «Портрет чувашской женщины», 1906). Учебные рисунки и живописные штудии того периода свидетельствуют о разносторонних стилевых поисках и высоком профессиональном мастерстве молодого художника.

С 1910 г. Кокель был участником выставок творческого объединения "Союз молодежи".

Конкурсная работа А.А. Кокеля "В чайной", написанная в реалистической манере и имеющая социальное звучание, раскрывала проблемы повседневного существования различных слоев городского общества. Она получила доброжелательные отзывы критиков, экспонировалась в 1913 г. на XI-й Международной выставке "Сецессион" в Мюнхене ("Im Teehause", кат. № 1626).

В украинском периоде творчества Кокель являлся Членом Общества харьковских художников (1916—1920), Ассоциации художников Красной Украины (1925-1935), Союза художников Украины. В 1920-е гг. им были выполнены такие значительные живописные произведения, как "Единоличница" и "Селянин" (ныне в собрании ЧГХМ).

В 1935 г. Кокель приезжал в Чувашию, экспонировал на художественной выставке, посвященной 15-летию образования республики, одно из лучших своих произведений - жанровую картину "Ликбез".   Коллекция произведений А. А. Кокеля находится в Чувашском государственном художественном музее. Основными являются:

• «Портрет чувашской женщины» (1906)
• «Уральские заводы» (1908)
• «В чайной» (1912)
• «Итальянцы» (1913)
• «Семейный портрет» (1914)
• «Из чувашской сюиты» (1919)
• «Извозчик» (1919)
• «Венчание. Чуваши» (1920)
• «Старый рабочий» (1927)
• «На посту» (1927)
• «Награждение ударницы» (1930)
• «Колхозный базар» (1934)
• «Ликбез» (1935)
• «На соляных промыслах» (1936)
• «Зима» (1943)
• «Донец» (1955).

Память

Именем Алексея Афанасьевича Кокеля названа улица в Чебоксарах.

В селе Тарханы открыт музей-усадьба А. А. Кокеля.

Литература

• Выставка произведений профессора Алексея Афанасьевича Кокеля (1980-1956). Каталог. На украинском и русском яз. Харьков, 1960. Составители Ю.Ф. Дюженко, А.А. Кокель. На обл.: О.О. Кокель.
• Алексей Афанасьевич Кокель: Воспоминания современников и учеников. — Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1980.- 104 с.
• Кокель А. А. Алексей Афанасьевич Кокель: Выст. произведений, посвящ. 100-летию со дня рождения худож.: Каталог / А. А. Кокель.- Чебоксары; Киев; Харьков, 1980. — 30 с.
• Садюков Н. И. Алексей Афанасьевич Кокель (к 125-летию со дня рождения) // Халăх шкулĕ=Народная школа. — 2004. — № 6.
• Кушманов Н. Кокель: Поэма. — Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1992. — 128 с.
• Арская, И.И. Кокель (Афанасьев, Афанасьев-Кокель) Алексей Афанасьевич // Энциклопедия русского авангарда. Изобразительное искусство. Архитектура. В 3 тт. Т. 1. А-К. Биографии. Авторы-сост. Р.И. Ракитин, А.Д. Сарабьянов. М., 2013. С. 430-431.

Ссылки

• [kharkov.vbelous.net/artists/kokel.htm Художники Харьковщины]

Отрывок, характеризующий Кокель, Алексей Афанасьевич

– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.