Моравов, Александр Викторович

Моравов, Александр Викторович
Имя при рождении:	Моравов, Александр Викторович
Род деятельности:	художник
Дата рождения:	8 (20) декабря 1878(1878-12-20)
Место рождения:	село Великая Мотовиловка Фастовский район, Киевская губерния
Гражданство:	СССР
Подданство:	СССР
Дата смерти:	23 февраля 1951(1951-02-23) (72 года)
Место смерти:	Москва
Награды и премии:	заслуженный деятель искусств РСФСР (1946)

Александр Викторович Моравов (8 [20] декабря 1878, село Великая Мотовиловка Киевской губернии — 23 февраля 1951, Москва), русский советский художник, член Товарищества передвижников, член Академии художеств СССР. Заслуженный деятель искусств СССР (1946).

Биография

Родился в семье врача на Украине. На выбор профессии повлияли ближайшие друзья отца, знаменитые художники Врубель М. А. и Ге Н. Н.. Первые навыки живописи юный художник получил в частной художественной школе Мурашко Н. И. в Киеве . В 1897 году он поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где учится до 1902 г. у таких мастеров как Архипов А. Е., Касаткин Н. А. и Корин А. М.. Закончив натурный класс, он поступает в только что открытую при Училище мастерскую Серова В. А..

Сразу по окончании училища, в 1903 году, участвует в 31-й выставке Товарищества передвижников, представляя там свою дипламную работу, картину «Мать» (Государственный Русский музей). Илья Репин даёт высокую оценку этой работе. С 1904 года, после 32-й выставки, Моравов становится членом Товарищества передвижников. Там он сближается с такими выдающимися русскими художниками как Репин И. Е., Суриков В. И., Маковский В. Е. и Максимов В. М. Ещё в дореволюционные годы Моравов стал состоявшимся художником. Его картины на исторические темы и зарисовки крестьянского быта часто экспонировались на отечественных и зарубежных вернисажах, а также охотно приобретались музеями. Также Моравов преподавал в ряде художественных учебных заведений Москвы. С 1903 по 1911 — в Художественно-полиграфической школе при издательстве Сытина И. Д., широко известного демократической направленностью своих изданий. Школу при типографии организовал, а также являлся её руководителем учитель Моравова — Касаткин Н. А. Школа готовила хромолитографов и книжных иллюстраторов-графиков. Чуть позже Моравов пишет ряд картин для альбома «Русская история в картинах», изданного Сытиным И. Д.. Их названия — «Декабристы в Чите», «Военные поселения», «Аракчеевщина», «Прорытие Ладожского канала» — говорят об обличительном характере этих произведений. В 1909 году Моравов работает над иллюстрациями к детским рассказам Льва Толстого. Он получает приглашение приехать в Ясную Поляну и пишет портрет великого писателя, демонстрировавшийся на 38-й передвижной выставке.

В 1902 году он впервые приезжает писать картины в имение Аракчеевой Н. М. Гарусово (Удомля, Тверская губерния), а также в окрестные деревни — Островно, Мошная Горка.. Там он близко сходится с Бялыницким-Бирулей В. К. Пишет его портрет и картину «Друзья», находящуюся сейчас в Национальном художественном музее Беларуси, на которой изображена дочка Бялыницкого-Бирули Любочка, сидящая на диване со своей собакой. Картина «Будущий наездник», датированная 1908 годом, попадает в Третьяковскую Галерею. Картина «Ярмарка», написанная в 1914 году, появилась сперва на выставке передвижников в Петрограде. Ещё при жизни художника она попала в Третьяковскую Галерею, затем в Тверской музей, а в 1979 году экспонировалась на Всемирной выставке в Токио.

После 1917 года Моравов надолго поселяется с семьёй сначала в Гарусово, а в 1930-40 годах в деревне Акулово Удомельского района. Темы основных произведений художника навеяны его активным участием в просвещении крестьян и деревенской жизни: «Уборка картофеля», 1904, «Будущий кавалерист», 1914. После революции 1917 года стал заниматься общественной работой. Наряду с художественной деятельностью активно работает как пропагандист. Оформляет революционные праздники, клубы, рабочий театр в Максатихе, участвует в деятельности Комитетов бедноты и в комиссии по охране памятников искусства. В 1918 году и по 1921 вместе с Бялыницким-Бируля В. К., Архиповым А. Е. и Рождественским В. В. участвует в организации и преподаёт в Свободных государственных художественных мастерских на даче «Чайка» в Удомле. В 1919 году участвует в Первой выставке художников-передвижников в Твери.

С 1923 года становится членом АХРР. Пишет ряд произведений на революционно-общественные темы, многие из которых становятся классикой советского изобразительного искусства, а также на историко-революционные сюжеты («Декабристы в Чите», 1911, Государственный исторический музей, Москва; триптих «Приезд В. И. Ленина в Петроград», 1931—33, Центральный музей Вооруженных Сил СССР, Москва; «Ленский расстрел в 1912 году», 1937, Центральный музей В. И. Ленина в Москве. В работах советского периода запечатлён новый быт деревни («Подсчёт трудодней», (1933), «Заседание комитета бедноты», 1921, «Чтение газеты», 1922, «В волостном ЗАГСе», 1928, (Третьяковская галерея)), созидательный труд на Волховстрое и в колхозе. Пишет для Музея труда портреты знатных текстильщиков и металлургов.

В 1938-39 годах преподаёт в студии военных художников и с 1938 по 1941 год в Художественном институте имени Сурикова В. И.

Около 40 произведений художника находится в Тверской областной картинной галерее. В том числе: «У окна. Портрет В. В. Ушаковой» 1907, «Старый зал. Островно» 1912, «На своей полоске» 1916, «Заседание комитета бедноты. 1918» (авторское повторение картины 1920, хранящейся в ГРM), «Вузовец на отдыхе», 1933. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Награды

• заслуженный деятель искусств РСФСР (1946),
• действительный член Академии Художеств СССР (1949)

На почтовых марках

Ссылки

• Собрание С.И. Сенькова. [www.viazniki-city.ru/photo/retro_vjazniki/vjazniki_do_17_goda/moravov_a_v_na_terrase_letom/8-0-154 Моравов А.В. "На террасе летом". Вязниковский музей. Картинная галерея.] (рус.). Проверено 15 июля 2011. [www.webcitation.org/67f5OH65e Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
• Пикулев И.. [bse.sci-lib.com/particle017355.html Моравов А.В.] // Большая советская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1969—1978
• под ред. Полевого В.М. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_pictures/2093/%D0%9C%D0%BE%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D0%B2 Популярная художественная энциклопедия] (рус.). Издательство "Советская энциклопедия" (1986). Проверено 15 июля 2011. [www.webcitation.org/67f5TnfG9 Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
• Моравов А.А. [starina.tverlib.ru/us-0081.htm Моравов А.В.] (рус.) (1970-71). Проверено 15 июля 2011. [www.webcitation.org/67f5UxPe2 Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
• Трифонов В. [www.vesty.spb.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=16020 "Ну чем Вы так покорили Льва Николаевича?!"] (рус.) (13-01-09). Проверено 19 июля 2011. [www.webcitation.org/67f5VcIml Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
• Масловка.org. [www.maslovka.org/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=2767#3 Произведения Моравова А.В.] (рус.) (7 июня 2009). Проверено 19 июля 2011. [www.webcitation.org/67f5WPiTg Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Моравов, Александр Викторович

Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.