Внешняя политика Украины

Политика — Портал:Политика

Украина

Эта статья — часть серии: Политическая система Украины

Государственный строй Конституция Украины Президент Украины Пётр Порошенко Кабинет Министров Премьер-министр Владимир Гройсман Верховная рада Председатель Верховной рады Андрей Парубий Народные депутаты Судебная система Верховный суд Конституционный суд Административное деление Города Регионы Политическая система Политические партии Предвыборные блоки Всеукраинские референдумы 1991 • 2000 Парламентские выборы 1994 • 1998 • 2002 • 2006 • 2007 • 2012 • 2014 Президентские выборы 1991 • 1994 • 1999 • 2004 • 2010 • 2014 Внутренняя политика Внешняя политика Внешнеэкономическая политика Международные организации

1991—2004

Распад СССР и определение внешнеполитического курса Украины

Процессы системной дезинтеграции, активизировавшиеся во второй половине 1980-х годов в экономике (народном хозяйстве), социальной структуре, общественной и политической сфере Советского Союза, привели в конце 1991 года к прекращению существования СССР. С распадом СССР обрели государственную самостоятельность пятнадцать бывших союзных республик.

16 июля 1990 года Верховный Совет Украинской ССР принял «Декларацию о государственном суверенитете Украины», в которой, в частности, было провозглашено намерение Украины стать нейтральным внеблоковым государством. Это намерение было позднее подтверждено республиканским референдумом 1 декабря 1991 года (укр.):

Украинская ССР торжественно провозглашает о своём намерении стать в будущем постоянно нейтральным государством, которое не принимает участия в военных блоках и придерживается трёх неядерных принципов: не принимать, не производить и не приобретать ядерного оружия.

Оригинальный текст (укр.)  

Українська РСР урочисто проголошує про свій намір стати в майбутньому постійно нейтральною державою, яка не бере участі у військових блоках і дотримується трьох неядерних принципів: не приймати, не виробляти і не набувати ядерної зброї.

— [zakon1.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=55-12 Декларация о государственном суверенитете Украины] (укр.), раздел IX
(Ведомости Верховной Рады Украины, 1990, № 31, стр. 429)

.

24 августа 1991 года, после провала августовского путча, Верховный Совет Украинской ССР провозгласил независимость Украины:

Исходя из смертельной опасности, нависшей было над Украиной в связи с государственным переворотом в СССР 19 августа 1991 года,

< . . . >

 — осуществляя Декларацию о государственном суверенитете Украины, Верховный Совет Украинской Советской Социалистической Республики торжественно

п р о в о з г л а ш а е т

н е з а в и с и м о с т ь У к р а и н ы и создание самостоятельного украинского государства — УКРАИНЫ.

Оригинальный текст (укр.)  

Виходячи із смертельної небезпеки, яка нависла була над Україною в зв'язку з державним переворотом в СРСР 19 серпня 1991 року,

< . . . >

— здійснюючи Декларацію про державний суверенітет України, Верховна Рада Української Радянської Соціалістичної Республіки урочисто

п р о г о л о ш у є

н е з а л е ж н і с т ь У к р а ї н и   та створення самостійної української держави — УКРАЇНИ.

— [zakon1.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=1427-12 Акт провозглашения независимости Украины] (укр.)
(Ведомости Верховной Рады Украины, 1991, № 38, стр. 502)

1 декабря 1991 года на территории УССР был проведён референдум, на котором 90,32 % от всех принявших участие в голосовании поддержали «Акт провозглашения независимости». Одновременно прошли первые президентские выборы, на которых Леонид Кравчук собрал 61,59 % голосов. В ходе инаугурации Леонид Кравчук заявил, что Украина не намерена вступать ни в какие политические союзы, а собирается строить отношения с бывшими союзными республиками только на двусторонней основе. По словам Кравчука, у Украины будет самостоятельная внешняя политика, своя армия и собственная денежная единица.

8 декабря, за день до предполагавшегося подписания договора о создании вместо СССР нового сообщества — Союза Суверенных Государств (ССГ) — президенты России, Украины и Белоруссии, собравшись в обстановке секретности в Беловежской пуще, заявили, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование», объявили о невозможности образования Союза Суверенных Государств и подписали Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ).

10 декабря Верховный Совет Украины c оговорками ратифицировал соглашение о создании СНГ. 12 декабря Верховный Совет РСФСР ратифицировал Беловежское соглашение, а также принял решение о денонсации РСФСР союзного договора 1922 года и об отзыве российских депутатов из Верховного совета СССР. 21 декабря к СНГ присоединилось ещё 8 республик: Азербайджан, Армения, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан, были подписаны Алма-Атинская декларация и протокол к Беловежскому соглашению о создании СНГ. В отличие от предлагавшегося ССГ, СНГ является не конфедерацией, а международной (межгосударственной) организацией, которая характеризуется слабой интеграцией и отсутствием реальной власти у координирующих наднациональных органов. Прибалтийские республики отказались от членства в СНГ, а Грузия присоединилась к СНГ лишь в октябре 1993 года и заявила о выходе из этой организации после войны в Южной Осетии (2008 год).

19 июня 1992 года президент Украины Леонид Кравчук подписал закон о полном исключении упоминаний об СССР из Конституции Украины 1978 года.

В ситуации, когда Украина обрела реальную самостоятельность, требовалось определиться с внешнеполитическим курсом. Важным шагом в этом направлении стало постановление Верховной Рады Украины от 2 июля 1993 г. «Об основных направлениях внутренней и внешней политики Украины», в котором утверждались приоритет европейского вектора и стремление добиваться вступления в Европейский союз. При этом одновременно указывалось на значимость сохранения добрососедских и дружественных отношений с Россией как ключевого фактора общеевропейской безопасности

Безъядерный статус Украины

На момент подписания Беловежских соглашений советское ядерное оружие дислоцировалось на территории четырёх союзных республик: России, Украины, Белоруссии и Казахстана. Совместные дипломатические усилия России и США привели к тому, что Украина, Белоруссия и Казахстан отказались от статуса ядерных держав и передали России весь военный атомный потенциал, оказавшийся на их территории.

24 октября 1991 года было принято постановление Верховной рады о безъядерном статусе Украины. 14 января 1992 года было подписано трёхстороннее соглашение России, США и Украины. По этому соглашению все атомные заряды демонтировались и вывозились в Россию, стратегические бомбардировщики и шахты для запуска ракет уничтожались на средства США. Взамен США и Россия предоставили Украине гарантии независимости и территориальной целостности.

5 декабря 1994 года лидерами Украины, США, России и Великобритании был подписан Меморандум о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия (Будапештский меморандум), подтверждавший выполнение положений Заключительного акта СБСЕ, Устава ООН и Договора о нераспространении ядерного оружия в отношении Украины как не обладающего ядерным оружием государства-участника Договора.

Отношения с Россией

Если для России отношения с Украиной имели приоритетное значение и в 1992—2004 годы отношение России к Украине определялось стремлением к укреплению межгосударственной интеграции между двумя государствами, то фактически все украинские лидеры постсоветского периода, от Кравчука до Януковича, так или иначе стремились к сближению и присоединению своей страны к евроатлантическим структурам. Темпы этого процесса, однако, зависели не от самой Украины, а от Евросоюза и НАТО, которые в 1990-е и начале 2000-х годов не спешили открывать свои двери для Украины.

Поэтому вплоть до 2004 года, пока вопрос о присоединении Украины к военно-политической структуре НАТО не был положительно решён в США, Украина проводила политику сближения с Россией, чтобы, во-первых, иметь возможность получать российские энергоресурсы по сравнительно низким ценам и сбывать свою продукцию на российском рынке, а во-вторых, используя опасения западных лидеров по поводу потенциального сближения Украины с Россией, добиваться смягчения их позиции по отношению к Киеву.

Первый межгосударственный документ, определивший будущие отношения самостоятельных Украины и России, был подписан РСФСР и УССР ещё при Советском Союзе — в 1990 году. Стороны договора признали друг друга в «ныне существующих в рамках СССР границах». 23 июня 1992 года президенты Борис Ельцин и Леонид Кравчук подписали в Дагомысе соглашение «О дальнейшем развитии межгосударственных отношений». При этом лидеры обоих государств подверглись резкой критике со стороны радикально настроенной общественности. В России многие считали, что этим «позорным договором» российское руководство окончательно отказывается от Крыма и от поддержки русскоязычного населения на Украине. На Украине высказывалось недовольство тем, что в документе не было отражено требование вывода с украинской территории российских военных баз.

Несмотря на все возникавшие в отношениях между двумя государствами трения, 31 мая 1997 года президенты России и Украины Борис Ельцин и Леонид Кучма подписали в Киеве Договор о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной, в котором закреплялся принцип стратегического партнёрства, признания нерушимости существующих границ, уважения территориальной целостности и взаимного обязательства не использовать свою территорию в ущерб безопасности друг друга. В частности, статья 12 Договора обязывала оба государства обеспечивать «защиту этнической, культурной, языковой и религиозной самобытности национальных меньшинств на своей территории», отказаться от попыток насильственной ассимиляции нацменьшинств, а также содействовать созданию «равных возможностей и условий для изучения русского языка в Украине и украинского языка в Российской Федерации».

Верховная рада ратифицировала договор 14 января 1998 года, Госдума — лишь 25 декабря 1998 года. Долгое время российские депутаты вообще не могли приступить к обсуждению. Препятствием послужила, в частности, позиция украинской стороны, пытавшейся не допустить увязывания договора с пакетом соглашений по Черноморскому флоту, подписанным 28 мая 1997 года главами правительств России и Украины в рамках подготовки к подписанию «Большого договора» о дружбе и сотрудничестве — к тому времени Украина постепенно выходила на новый уровень сотрудничества с НАТО (в июле 1997 года была подписана «Хартия об особом партнёрстве НАТО и Украины», в Киеве открылся первый в Восточной Европе Центр информации и документации НАТО), и в перспективе базирование на украинской территории российского флота могло стать серьёзной помехой для полноценного членства в альянсе. Договор был ратифицирован Госдумой с небольшим перевесом голосов. В Совете федерации (уже в 1999 году) к договору была добавлена преамбула о том, что он вступит в силу лишь в случае ратификации Украиной соглашений по Черноморскому флоту.

Статус Крыма

Крымская область была передана из состава РСФСР в состав Советской Украины в 1954 году, в рамках празднования 300-летия Переяславской рады («воссоединение России и Украины»). В результате распада СССР в составе независимой Украины оказался регион, большинство населения которого составляют этнические русские), где традиционно сильны пророссийские настроения и размещён Черноморский флот РФ. Кроме того, основной город Черноморского флота — Севастополь — является для России значительным патриотическим символом.

В феврале 1991 года по результатам всекрымского референдума Крымская область была преобразована в Крымскую АССР в составе Украины, а в сентябре 1991 года Верховный совет Крымской АССР принял декларацию о государственном суверенитете автономии. 1 декабря 1991 года на всеукраинском референдуме доля тех, кто поддержал «Акт независимости Украины», оказалась наименьшей именно среди жителей Крыма и Севастополя (54 % и 57 %, соответственно).

26 февраля 1992 года по решению Верховного Совета автономии Крымская АССР была переименована в Республику Крым, а 6 мая того же года была принята крымская конституция, которая подтвердила данное наименование, а также установила вхождение Крыма в состав Украины на договорных отношениях.

В 1992—1994 годах пророссийскими политическими силами предпринимались попытки отделения Крыма от Украины — так, например, 5 мая 1992 года Верховным Советом Крыма было принято постановление о проведении общекрымского референдума по вопросу независимости и государственной самостоятельности Республики Крым, которое впоследствии было отменено благодаря вмешательству Верховной рады Украины.

В России деятельность крымских сепаратистов нашла отклик в первую очередь у московских властей. Мэр Москвы Юрий Лужков стал главным проводником идеи о необходимости вернуть Крым в состав РФ. Тот факт, что никакой делимитации или демаркации проведено не было, позволяло наиболее радикально настроенным деятелям подвергать сомнению даже саму территориальную целостность Украины. Лужкову вторили Владимир Жириновский, Дмитрий Рогозин, Сергей Бабурин и другие.

21 мая 1992 года Верховный Совет Российской Федерации принял собственное постановление, которым признал решение Президиума Верховного Совета РСФСР от 5 февраля 1954 года «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав Украинской ССР» «не имеющим юридической силы с момента принятия» ввиду того, что оно было принято «с нарушением Конституции (Основного Закона) РСФСР и законодательной процедуры». При этом российский парламент уточнил, что в связи с конституированием последующим законодательством РСФСР факта передачи Крымской области и заключением между Украиной и Россией договора от 19 ноября 1990 года, в котором стороны отказываются от территориальных притязаний, а также в связи с закреплением данного принципа в договорах и соглашениях между государствами СНГ, он считает необходимым урегулировать вопрос о Крыме путём межгосударственных переговоров России и Украины с участием Крыма и на основе волеизъявления его населения. В ответ на это решение Верховная рада Украины 2 июня 1992 года постановила рассматривать постановление ВС РФ по Крыму как «не имеющее юридического значения», а в вопросе статуса Крыма в составе Украины исходить из того, что он не может быть предметом межгосударственных переговоров. Эта же позиция была высказана и в последовавшем на следующий день заявлении украинского парламента по данному вопросу.

9 июля 1993 года Верховный Совет Российской Федерации под председательством Руслана Хасбулатова принял постановление «О статусе города Севастополя», подтвердившее «российский федеральный статус города Севастополя в административно-территориальных границах городского округа по состоянию на декабрь 1991 года». Президент России Борис Ельцин негативно отреагировал на действия Верховного Совета, заявив: «Мне стыдно за решение парламента… Не начинать же войну с Украиной».

В связи с постановлением Верховного Совета РФ о статусе Севастополя Украина обратилась с жалобой в Совет Безопасности ООН. СБ ООН, включая представителя России, в своём заявлении от 20 июля 1993 года (S/26118) подтвердил свою приверженность принципам суверенитета, независимости, единства и территориальной целостности Украины в пределах международно признанных границ. В 1994 году на Украине начала работу миссия ОБСЕ, главной задачей которой было содействие стабилизации ситуации на Крымском полуострове. В 1999 году в связи с выполнением своего мандата миссия ОБСЕ на Украине завершила свою работу.

В начале 1994 года был зафиксирован наивысший на тот период успех крымского пророссийского движения: в январе известный общественный деятель Юрий Мешков был избран президентом Республики Крым, а большинство в Верховном Совете автономии завоевал созданный при поддержке Республиканской партии Крыма блок «Россия». Однако после убедительной победы на выборах новое руководство Крыма столкнулось с отсутствием финансовой, экономической, управленческой базы для обеспечения реальной автономии, а также с отсутствием поддержки со стороны самой России, руководство которой пыталось в то время сблизиться с Западом и потому рассматривало активность пророссийских деятелей за рубежом как неприятную помеху, способную возродить на Западе подозрения относительно «неизжитых имперских амбиций» России.

В сентябре 1994 года Верховная рада Украины переименовала Крымскую АССР (Республику Крым) в Автономную Республику Крым, а в марте 1995 года в одностороннем порядке отменила конституцию Республики Крым 1992 года и, соответственно, упразднила пост президента республики. Лишенный своей должности, Юрий Мешков выехал в Россию (и смог вернуться лишь в марте 2014 года). Ряд пророссийских крымских партий были распущены (в частности, партии, входившие в состав блока «Россия»).

В 1998 году пророссийские политические силы в Крыму, ослабленные политическим кризисом, потерпели поражение на выборах в Верховный Совет Крыма. 21 октября 1998 года крымский парламент нового состава принял новую конституцию, приведённую в соответствие с конституцией Украины. Крым был окончательно закреплён в статусе региона Украины, вопросы с самоопределением автономного образования и вмешательством в этот процесс российских политиков на некоторое время отошли на второй план. Этому во многом способствовал избранный в 1994 году президент Украины Леонид Кучма. Проводя политику «многовекторности», он сумел наладить отношения с президентом России Ельциным.

Новый виток напряжённости вокруг Крыма произошёл уже при президенте Викторе Ющенко.

Черноморский флот

Черноморский флот ВМФ России, образованный на основе Черноморского Флота ВМФ СССР, базировался на территории Украины в соответствии с рядом межправительственных договоров, заключённых в 1991—1997 годах при президенте Леониде Кучме:

• Соглашение о раздельном базировании российского Черноморского флота России и Военно-морских сил Украины от 9 июня 1995 года;
• Соглашение между Российской Федерацией и Украиной о параметрах раздела Черноморского флота;
• Соглашение между Российской Федерацией и Украиной о статусе и условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины;
• Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Украины о взаиморасчётах, связанных с разделом Черноморского флота и пребыванием Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины (все три от 28 мая 1997 года).

Двусторонними соглашениями 1997 года были оговорены условия аренды базы Черноморского флота на территории Украины, в том числе ежегодная арендная плата в размере 97,75 млн долл, выплачиваемая путём погашения Россией части государственного долга Украины, а также срок пребывания Черноморского флота РФ на территории Украины — до 28 мая 2017 года.

Процесс раздела наследства бывшего Краснознамённого Черноморского флота СССР и окончательного формирования на его базе Военно-морских сил Украины и Черноморского флота Российской Федерации в основном завершился к 2000 году. К этому времени была также формально разрешена проблема статуса Севастополя как основной военно-морской базы двух флотов на Чёрном море.

При этом, однако, оставались некоторые неурегулированные имущественные вопросы, связанные с тем, что ЧФ РФ занимал и использовал ряд объектов, не включённых в договоры аренды. Украинская сторона рассматривала их как свою собственность, руководствуясь межправительственными договорами о разделе имущества СССР.

Конфликт вокруг Тузлы

Осенью 2003 года между Россией и Украиной разгорелся конфликт вокруг острова Тузла в Керченском проливе, вызванный отсутствием прогресса в урегулировании статуса Керченского пролива и Азовского моря. После распада СССР судоходная часть пролива (между косой Тузла и Крымским полуостровом) оказалась полностью в территориальных водах Украины. Российская часть Керченского пролива была мелководной и подходила только для мелких рыбацких лодок. 29 сентября 2003 года власти Краснодарского края, не предупредив украинскую сторону, приступили к сооружению дамбы от Таманского полуострова в сторону пограничного острова Коса Тузла, мотивируя это необходимостью предотвратить размывание береговой полосы Таманского полуострова и косы, восстановить экологический баланс в регионе, сохранить и восстановить запасы рыбы и другие биоресурсы. Киев расценил строительство как «посягательство на территориальную целостность страны». В ответ украинская сторона перебросила на остров несколько сот пограничников и направила в Керченский пролив артиллерийские катера. Вскоре обе стороны начали наращивать своё военное присутствие в регионе. 23 октября строительство дамбы было остановлено за 102 м от линии государственной границы (провозглашённой Украиной в одностороннем порядке) после встречи президентов Путина и Кучмы, подписавших в декабре 2003 года «Договор о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива», однако статус Тузлы, как и статус Керченского пролива так и не был окончательно урегулирован сторонами.

Евроинтеграция

Евросоюз

2 декабря 1991 года Еврокомиссия признала демократический характер всеукраинского референдума, а Европейский совет, собиравшийся 9-10 декабря в Маастрихте (после подписания Беловежских соглашений), выразил желание развивать взаимоотношения с Белоруссией, Украиной и Россией, «свободно и мирно выразившими свою волю к полной суверенизации».

23 декабря 1991 года Западноевропейский союз приветствовал создание СНГ и подтвердил готовность признать суверенитет всех новых независимых республик при соблюдении ими специально разработанных Советом ЕС критериев, включая принятие обязательств по разоружению и нераспространению ядерного оружия. В то же время, среди государств, возникших на территории бывшего СССР, основным партнёром в отношениях с мировым сообществом считалась Российская Федерация. В своих воспоминаниях тогдашний министр иностранных дел Украины Анатолий Зленко так описывал сложившуюся в период президентства Леонида Кравчука ситуацию: «На определённом этапе дискуссий относительно европейского будущего Украины у меня начало складываться впечатление, что для многих европейцев, включая политиков, <Берлинская> стена не исчезла, она лишь передвинулась на границу с Украиной».

В целом, общеевропейская политика в отношении Украины до 1994 года отличалась декларативностью и крайней размытостью формулировок. В ней отражались опасения европейских политиков по таким проблемам, как нежелание украинского руководства идти на компромисс по поводу ядерного оружия на украинской территории, отсутствие прогресса в вопросе о закрытии Чернобыльской АЭС, нарастание конфронтации Украины с Россией — основным партнёром Европы на постсоветском пространстве, высокая степень экономической нестабильности на Украине.

Лишь в 1994 году, после того как в начале года разрешился принципиальный вопрос о вывозе ядерного оружия бывшего СССР с территории независимой Украины и её присоединении к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве безъядерного государства, единая Европа сделала первый конкретный шаг в развитии отношений с Украиной. 14 июня 1994 года между Украиной и Европейским союзом было подписано базовое Соглашение о партнёрстве и сотрудничестве.

Этому сдвигу способствовало избрание на пост президента Украины Леонида Кучмы, который в сравнении с представителем партийной номенклатуры Леонидом Кравчуком воспринимался в Европе как молодой энергичный политик и крупный руководитель-производственник. Активная реформаторская деятельность, которую Леонид Кучма развернул на президентском посту, способствовала поддержанию этого имиджа. Немаловажно, что новый президент обещал снизить уровень противостояния в российско-украинских отношениях, что представляло для Европы значительный интерес.

Соглашение о партнёрстве и сотрудничестве между Украиной и Европейским союзом, вступившее в силу в 1998 году, положило начало сотрудничеству по широкому кругу политических, торгово-экономических и гуманитарных вопросов.

В июле 2002 года Украина получила от Евросоюза «специальный статус соседа», предусматривающий облегчение режима контролируемой миграции. В ноябре 2002 года президент Украины Леонид Кучма призвал Европейский союз определить место и роль Украины в будущей Европе — по его словам, «страна в условиях неопределённости жить не может». Тогдашний президент Еврокомиссии Романо Проди заявил, однако, что Украине нет места в расширенном ЕС.

В 2003 году Леонид Кучма обозначил цель подписания соглашения об ассоциации Украины с ЕС и таким образом формально начал процесс евроинтеграции. В 2004 году Украина начала выполнять план «Путём европейской интеграции», рассчитанный до 2015 года и направленный на создание условий для вступления в ЕС. В 2004 году Европейская комиссия приняла план действий ЕС — Украина по углублению сотрудничества, в частности, в таких сферах, как энергетика, транспорт, окружающая среда, облегчение визового режима и т. п.

НАТО

Взаимоотношения Украины и НАТО официально были установлены в 1992 году, когда Украина после получения независимости присоединилась к Совету североатлантического сотрудничества, позднее переименованному в Совет евроатлантического партнёрства.

Несколько лет спустя, в 1994 году, Украина первой среди государств СНГ присоединилась к программе «Партнёрство ради мира» и вскоре продемонстрировала готовность участвовать в системе евроатлантической безопасности, поддержав операции НАТО на Балканах в 1990-х.

В 1997 году взаимоотношения Украины и НАТО перешли на качественно новый уровень — была подписана «Хартия об особом партнёрстве НАТО и Украины», в Киеве открылся первый в Восточной Европе Центр информации и документации НАТО. В ноябре 1998 года президент Кучма подписал «Программу сотрудничества Украины с НАТО на период до 2001 года», а в самый разгар «Косовского кризиса», в апреле 1999 года, в Киеве открылась миссия НАТО. 12 июня 1999 года вслед за Венгрией, Болгарией и Румынией Украина на несколько часов закрыла своё воздушное пространство для российских самолетов, летевших в Приштину, что обусловило крайне болезненную реакцию в Москве. В 2000 году впервые в истории НАТО ежегодная встреча главного политического органа НАТО — Североатлантического совета — прошла за пределами стран-членов НАТО, в Киеве.

28 мая 2002 года, в преддверии начала «второй волны» расширения НАТО на Восток, Совет национальной безопасности и обороны Украины под председательством президента Леонида Кучмы высказался за пересмотр политики внеблоковости в пользу начала процесса, конечной целью которого должно было стать обретение Украиной полноценного членства в НАТО.

9 июля 2002 года в рамках программы «Партнёрство во имя мира» Украина и НАТО подписали меморандум о поддержке операций НАТО со стороны Украины. Спустя год Украина поддержала операцию США и НАТО в Ираке, направив в регион бригаду своих вооружённых сил.

С принятием в ноябре 2002 года Плана действий НАТО-Украина взаимоотношения ещё более укрепились, в рамках этого плана стали разрабатываться ежегодные Целевые планы Украина-НАТО.

6 апреля 2004 года Верховной радой был принят закон о свободном доступе сил НАТО на территорию Украины.

В то же время в июле 2004 года, в преддверии президентских выборов, чтобы успокоить Россию, президент Кучма выпустил указ, в котором говорилось о том, что вступление в НАТО больше не является целью страны — необходимо лишь «существенное углубление отношений с НАТО и ЕС как гарантами безопасности и стабильности в Европе».

«За время моей работы председателем администрации президента Кучмы не было сделано ни одного реального шага по вступлению Украины в НАТО. Была политика маневрирования во время, когда Украине угрожала международная изоляция. Тогда были осуществлены действия, которые устанавливали политический баланс между Востоком и Западом, но ни одного реального шага, как это было в действиях „помаранчевых“ в 2005 году, на вступление в НАТО не было» (В. В. Медведчук в программе «Иду на Вы» на телеканале «1+1» 06.03.2006).

Начало 2005 — середина 2006

С приходом к власти на Украине в начале 2005 года президента Виктора Ющенко разработка и осуществление внешней политики Украины были поручены политикам прозападной ориентации. Основным направлением внешней политики Украины была объявлена евроинтеграция — сближение с НАТО и Евросоюзом и, в дальнейшем, вступление в эти организации, вопреки ранее провозглашавшемуся намерению стать нейтральным внеблоковым государством. Одновременно происходил постепенный отход от идеи экономической интеграции в рамках постсоветского пространства, сопровождавшийся обострением разногласий в экономической и политической сфере с Россией.

В правительстве Юлии Тимошенко, сформированном сразу же после «Оранжевой революции» и избрания Виктора Ющенко президентом, внешнюю политику определяли, в первую очередь,

• вице-премьер Украины по вопросам европейской интеграции Олег Рыбачук (в сентябре 2005 года, после отставки Тимошенко, был назначен госсекретарём Украины — начальником Секретариата президента Украины),
• министр иностранных дел Украины Борис Тарасюк (сохранил свой пост при смене кабинетов в сентябре 2005 и августе 2006 гг.). В августе 2006 года, после очередной смены Кабинета министров, Борис Тарасюк заявил, что если кабинет министров Виктора Януковича совершит «кардинальный поворот во внешней политике» и, в частности, откажется от идеи вступления Украины в НАТО, то он подаст в отставку. В конце 2006 года Виктор Янукович сам отправил Бориса Тарасюка в отставку.

Евроинтеграция

Евросоюз

Борис Тарасюк заявил сразу же после своего назначения, что первоочередной целью Украины является получение статуса страны с рыночной экономикой, подготовка соглашения о зоне свободной торговли с ЕС и вступление во Всемирную торговую организацию.

Президент Ющенко, выступая перед студентами Киевского национального университета имени Тараса Шевченко, заявил в этой связи: «Все понимают, что без национального референдума никто не пойдёт в НАТО, никто не пойдёт в Европейский союз, никто не пойдёт в любой международный институт, которому необходим акцепт населения».

21 февраля 2005 года Украина и Евросоюз подписали трёхлетний план действий по приближению Украины к стандартам европейских стран. Этим документом были предусмотрены 270 неотложных мер, которые украинская сторона должна осуществить при проведении реформ. В первую очередь, это вступление в ВТО, а также усиление роли органов, отвечающих за обеспечение демократии и верховенства права. Особый упор был сделан на обеспечение демократичности предстоявших в 2006 году парламентских выборов, гарантии свободы слова, проведение налоговой реформы и улучшение инвестиционного климата.

1 декабря 2005 года Евросоюз заявил, что признаёт Украину страной с рыночной экономикой.

6 апреля 2006 года на сессии Европарламента в Страсбурге была принята резолюция, в которой Европарламент призвал Еврокомиссию начать переговоры с Украиной об ассоциированном членстве в ЕС.

НАТО

21 апреля 2005 года в Вильнюсе в рамках неформальной встречи глав МИД стран НАТО прошло заседание комиссии «Украина-НАТО», открывшее новый этап в отношениях Украины с альянсом — «интенсивный диалог», который призван был стать первым шагом на пути вхождения Украины в НАТО.

Во время первого официального визита президента Виктора Ющенко в США президент Джордж Буш заявил: «Я являюсь сторонником идеи членства Украины в НАТО». В совместном официальном заявлении президентов Украины и США было сказано, что Вашингтон поддерживает предложение о начале интенсивного диалога о присоединении Украины к Плану действий относительно членства в НАТО.

В апреле 2005 года пришедший к власти Виктор Ющенко вернул упоминание о стратегической цели Украины — «полноправном членстве в НАТО и Европейском союзе» — в военную доктрину Украины. Новый текст звучал так: «Исходя из того, что НАТО и ЕС являются гарантами безопасности и стабильности в Европе, Украина готовится к полноправному членству в этих организациях». Как и в прежнем варианте, задача «глубокого реформирования оборонной сферы государства в соответствии с европейскими стандартами» называлась «одним из важнейших приоритетов внутренней и внешней политики».

20 января 2006 года в Будапеште по итогам встречи министров обороны восточноевропейских стран — членов НАТО — Венгрии, Чехии, Польши и Словакии (в которой участвовал министр обороны Украины Анатолий Гриценко) — было объявлено, что эти государства готовы поддержать вступление Украины в НАТО. Как было заявлено, необходимым условием для этого должна быть поддержка этого шага украинским обществом и достижение внутренней стабильности на Украине.

27 апреля 2006 года на встрече министров иностранных дел стран НАТО представитель генерального секретаря НАТО Джеймс Аппатурай заявил, что все члены альянса поддерживают скорейшую интеграцию Украины в НАТО. Россия, со своей стороны, выразила обеспокоенность этим развитием событий. Как заявил официальный представитель российского МИДа Михаил Камынин, «де-факто речь пойдёт о серьёзном военно-политическом сдвиге, затрагивающем интересы России, который потребует значительных средств на соответствующую переориентацию военных потенциалов, реорганизацию системы военно-промышленных связей. Могут быть затронуты договорённости в сфере контроля над вооружениями».

Сближение Украины и НАТО сопровождалось целенаправленными действиями украинского руководства по обострению российско-украинских отношений. Особое место занимали гуманитарные вопросы — реабилитация и героизация ОУН и УПА, ограничение использования русского языка, фальсификация истории.

Украина — США

Пятидневный визит в США победившего на президентских выборах Виктора Ющенко в начале апреля 2005 года был назван на Украине «историческим» и «триумфальным». Первый после обретения страной независимости визит украинского лидера за океан вывел её отношения с Америкой на качественно новый уровень.

По итогам переговоров Ющенко с президентом США Джорджем Бушем было подписано совместное заявление «Повестка нового века для украинско-американского стратегического партнёрства». В нём было сказано, что США поддерживают предложение официально пригласить Украину к участию в «расширенном диалоге» по вступлению в НАТО. Буш также поддержал планы Украины вступить в ВТО уже в 2005 году.

Буш и Ющенко объявили и о начале энергетического диалога, цель которого — «диверсифицировать источники обеспечения Украины энергией, снизить её энергетическую зависимость и стимулировать конкуренцию в энергетических секторах [стран] Евразии».

Президенты договорились изучить возможности сотрудничества американского и украинского ВПК в разработке систем противоракетной обороны (ПРО).

Наконец, было заявлено, что США и Украина будут сотрудничать в деле мирного разрешения конфликтов в Грузии и Молдавии и продвижении демократии «в таких странах, как Беларусь и Куба».

Как национального героя встретили Ющенко в Конгрессе США. Ющенко выступил перед полным составом двух палат конгресса с речью, которая продолжалась 40 минут. В ней он заверял, что новая Украина разделяет евроатлантические ценности, и убеждал, что вступление его страны в ЕС и НАТО «укрепит стабильность во всём стратегически важном для США регионе — от Варшавы до Тбилиси и Баку». Кроме чешского президента Вацлава Гавела, ни один восточноевропейский политик, включая российских лидеров, не удостаивался чести выступить перед двумя палатами конгресса. Конгресс США встретил почти все озвученные Ющенко инициативы с энтузиазмом. Выступление прерывалось аплодисментами 28 раз. При этом восемь раз зал вставал и устраивал ему овации. Ющенко поблагодарил Конгресс за поддержку вековой борьбы Украины за независимость и недавней «оранжевой революции».

Высокие почести и беспрецедентный уровень приёма гостя обеспечили влиятельные организации украинской диаспоры, которые к приезду Ющенко объединились в рамках специального оргкомитета. Тысячи людей с оранжевой символикой встречали украинского президента у входа в Джорджтаунский университет, где он прочитал лекцию, и в Бостоне, возле Библиотеки им. Кеннеди, где дочь и младший брат Джона Кеннеди вручили украинскому президенту специальную премию «За мужество». Масштабнейшая украинская акция была организована в Вашингтоне у памятника Тарасу Шевченко, открытого в 1964 году как символ будущей независимости Украины от СССР. На встречу с Ющенко в Вашингтон приехали тысячи украинцев из всех американских штатов.

По данным Госкомстата Украины, в 2005 году товарооборот между Украиной и США составил 2233 млн долл. США, а прямые американские инвестиции — 1225 млн. На конец 2005 года на украинском рынке работало свыше 1300 компаний с американским капиталом.

17 февраля 2006 года после девяти лет напряжённых переговоров США присвоили Украине статус страны с рыночной экономикой, который Россия и Казахстан получили ещё в 2002 году. 6 марта 2006 года Украина подписала с Соединёнными Штатами протокол о взаимном доступе на рынки, в частности, об отмене пошлин на торговлю разными видами техники и оборудования, что должно было значительно ускорить вступление Украины в ВТО.

18 ноября 2005 года сенат США поддержал отмену для Украины поправки Джексона-Вэника. 9 марта 2006 года действие поправки Джексона-Вэника в отношении Украины отменила палата представителей конгресса США, после чего произошло повторное переутверждение сенатского решения (необходимость чего была обусловлена процедурными причинами), а с подписанием законопроекта президентом США он вступил в силу.

Украина — Россия — ЕЭП — СНГ

См. также Внешняя политика России

В 2001—2007 годах экономику Украины отличали высокие темпы экономического роста и определённая социальная стабильность. В 2003 году при президенте Кучме Украина возглавила СНГ, стала членом Соглашения о формировании Единого экономического пространства Беларуси, Казахстана, России и Украины. Это Соглашение было одновременно ратифицировано в 2004 году Верховной радой и Государственной думой, проводилась большая работа по созданию общей нормативно-правовой базы экономической интеграции четырёх стран. Именно в Киеве предполагалось разместить органы управления Единым экономическим пространством. Масштабный характер стало приобретать сотрудничество Украины и России в высокотехнологичных отраслях, разрабатывались крупные проекты, в том числе и по совместному использованию газотранспортной системы. Все социально-экономические прогнозы обещали стране стабильное развитие и высокую динамику экономического роста

Украина, правда, с первых же дней начала тормозить процесс формирования ЕЭП, стремясь к получению односторонних политических и экономических преимуществ. Однако именно намерение правительства Виктора Януковича (который шёл на президентские выборы 2004 года в качестве главы кабинета министров) интегрировать Украину в Единое экономическое пространство стало одной из причин начала массовых протестов в Киеве.

Когда же, несмотря на серьёзные попытки российского руководства развернуть Украину на восток, к власти пришёл президент Виктор Ющенко, новое руководство поставило во главу угла идею евроатлантической интеграции (вступления в Евросоюз и НАТО). По заявлению вице-премьера Украины по вопросам европейской интеграции Олега Рыбачука, сделанному сразу же после назначения, Украина не намеревалась отказываться от сближения с Россией в смысле снятия торговых барьеров, но собиралась принципиально поменять политику в отношении России: «Мы станем двумя народами, каждый из которых отстаивает свои интересы… Мы будем говорить с Москвой на равных. Это показал первый президентский визит Ющенко в Россию. Надо сказать россиянам: мы ваши партнёры, но намерены делать только то, что нам выгодно».

Уже в апреле 2005 года, комментируя отношение к России и планам создания ЕЭП, президент Ющенко отметил, что «Украина поддерживает создание зоны свободной торговли с членами этой организации, но не допустит девальвации своего фискального, таможенного и бюджетного суверенитетов». Министр экономики Украины Сергей Терёхин объявил, что Украина будет настаивать на пересмотре базового соглашения по формированию ЕЭП, подписанного в 2003 году, поскольку, согласно тексту соглашения, после поэтапной отмены ограничений в торговле, что должно было произойти до 2012 года, планировалось создание наднациональных органов, которые бы проводили скоординированную экономическую политику. «Украина рассматривает своё участие в ЕЭП только в формате создания зоны свободной торговли и условий для перемещения капитала, услуг и рабочей силы», — заявил Терёхин.

В конце августа 2005 года на саммите глав стран-участниц Соглашения по формированию Единого экономического пространства Виктор Ющенко подтвердил, что украинское руководство считает возможным подписать лишь 15 документов, регламентирующих создание зоны свободной торговли. Остальные документы по ЕЭП, в которых речь идёт о создании наднационального тарифного органа и таможенного союза, украинское руководство не устраивали. С 2007 года начались переговоры о заключении Соглашения об ассоциации между Украиной и Европейским союзом. В мае 2009 года Украина вступила в «Восточное партнёрство», одним из направлений деятельности которого являлось развитие экономической интеграции со странами Евросоюза.

Российское руководство, со своей стороны, негативно оценивало как саму Оранжевую революцию, так и политику нового украинского президента в отношении языкового вопроса, трактовок массового голода 1930 годов и Украинской повстанческой армии, его курс на членство в НАТО. Всё это мало способствовало развитию отношений между Украиной и Россией. Межгосударственная комиссия Ющенко — Путин за полтора года после объявления о её создании в марте 2005 года так ни разу и не собралась.

Отношение к СНГ

После визита Виктора Ющенко в США (апрель 2005 года) украинский МИД поставил под сомнение целесообразность существования СНГ, заявив, что «возложенные на СНГ во время его создания задачи на сегодня в целом выполнены».

Впервые на официальном уровне этот тезис прозвучал в феврале 2005 года, когда министр иностранных дел Украины Борис Тарасюк назвал СНГ «несерьёзной структурой» и напомнил, что формально Украина не является членом Содружества, поскольку не подписывала устав этой организации. После этого на Украине стали обсуждать вопросы о роспуске СНГ и о возрождении ГУУАМ.

21 апреля 2006 года Тарасюк, участвовавший в заседании Совета глав МИД стран СНГ в Москве, предложил внести в повестку дня заседания вопрос о признании голода 1932—1933 годов актом геноцида украинского народа. Глава МИД России Сергей Лавров, однако, заявил, что «обсуждение этого вопроса уже проходило в узком составе, но консенсуса не было достигнуто», а поэтому «последствия коллективизации во времена СССР должны рассматривать историки». Внесение этого вопроса в повестку заседания помимо Украины поддержали члены ГУАМ — Грузия, Молдавия и Азербайджан, против высказались Россия, Беларусь, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан, воздержались Армения, Туркмения и Казахстан.

В связи с этим Борис Тарасюк заявил, что СНГ «показало свою неэффективность» и «не имеет перспективы в будущем» в нынешнем формате, поскольку «СНГ не реагирует на ситуации, являющиеся наиболее чувствительными для стран-участниц СНГ».

Комментируя позицию России, Борис Тарасюк заметил, что Россия, с одной стороны, пытается утвердить себя как государство-правопреемник СССР, а с другой стороны — «отказывается брать на себя ответственность за те преступления, которые совершала страна, правопреемницей которой она является».

Черноморский флот

Министр иностранных дел Украины Борис Тарасюк в начале 2005 года после своего вступления в должность заявил, что не думает, что пребывание в Крыму Черноморского флота РФ мешает европейской интеграции Украины, поскольку в ЕС и НАТО этот вопрос считали проблемой двусторонних отношений Украины и России. Однако уже 17 апреля 2005 года президент Украины Виктор Ющенко заявил, что статус Черноморского флота России в Севастополе нуждается в пересмотре, в то время как Борис Тарасюк сделал ещё более ясное заявление: пребывание российского флота в Севастополе, которое, согласно договорённостям, ограничено 2017 годом, продлеваться не будет. Тогдашний глава Службы безопасности Украины Александр Турчинов высказал мнение, что пребывание Черноморского флота России на украинской территории противоречит национальным интересам Украины. В середине мая 2005 года Виктор Ющенко пообещал провести инвентаризацию всего украинского имущества, арендуемого ЧФ РФ, высказав при этом предположение, что реальная рыночная арендная плата может быть намного выше ранее установленной. Ющенко потребовал урегулировать вопрос собственности на «объекты береговой навигации, 70 земельных участков» и «более чем 170 объектов недвижимости», используемых российским флотом.

В декабре 2005 года Украина объявила о необходимости проведения инвентаризации всех объектов, используемых российским ЧФ. Эти действия совпали по времени с обострением конфликта между Россией и Украиной в отношении цен на российский газ, поставляемый на Украину (см. Газовый конфликт между Россией и Украиной (2005—2006)), хотя украинские власти отказывались признавать наличие здесь какой бы то ни было связи.

13 января 2006 года руководство ВМФ России обвинило Украину в захвате ялтинского маяка, используемого ЧФ. Главком ВМФ Владимир Масорин назвал события в Ялте провокацией, недружественным актом и нарушением соглашений по Черноморскому флоту, согласно которым, как заявил Масорин, ялтинский маяк является объектом ЧФ России.

МИД России потребовал немедленных разъяснений. В ответ Украина назвала российские обвинения Москвы дезинформацией, подчеркнув, что, в соответствии с межгосударственным договором 1993 года, все объекты бывшего СССР на территории Украины Россия признала собственностью Украины. Кроме того, по заявлению Украины, объекты навигационно-гидрографического назначения в список объектов, арендуемых ЧФ РФ, не включены и не существует никаких дополнительных соглашений о передаче их во временное пользование российской стороне. Военные формирования ЧФ РФ — и, в частности, его Гидрографическая служба — никоим образом не уполномочены обеспечивать безопасность мореходства в территориальных водах Украины, что, по мнению Украины, дополнительно подтверждает противозаконность удержания ими объектов навигационно-гидрографического обеспечения, а попытки ЧФ РФ взять на себя такие задачи граничат со вмешательством во внутренние дела Украины как суверенной державы.

По заявлению Украины, юридически её собственность на маяки закреплена договором 1993 года, хотя фактически они находятся под контролем ЧФ РФ. Украинская сторона также указывала на неправомерность патрулирования украинских территорий, прилегающих к местам дислокации ЧФ, вооружёнными военными патрулями иностранных ВС, а также размещения информационных указателей «территория РФ» в местах дислокации ЧФ.

В 2006 году Виктор Ющенко заявил, что Украина будет придерживаться положений соглашения о статусе и условиях пребывания Черноморского флота России на украинской территории лишь до 2017 года. Ющенко заявил, что Конституция Украины не предусматривает возможности пребывания на украинской территории военных баз иностранных государств, а поэтому украинский президент поручил начать подготовку к выводу российского флота после 2017.

Разграничение Азово-Керченской акватории

Между Россией и Украиной продолжались переговоры экспертных групп по разграничению Азово-Керченской акватории и Чёрного моря.

МИД Украины называл позицию России по размежеванию Керченского пролива неправовой. Россия отказывалась делить Керченский пролив по бывшей внутрисоветской административной границе, потому что в этом случае она теряла контроль над двумя третями Керченского пролива, что влекло политические издержки. Формальный контроль над судоходной частью Керченского пролива оставался за Украиной, однако российские суда были освобождены от уплаты навигационных сборов.

Украина обвиняла Россию в двойных стандартах, напоминая, что межгосударственной российско-эстонской границей в Нарвском и Финском заливах была признана по настоянию России именно бывшая внутрисоветская административная граница. Украина настойчиво требовала поделить Керченский пролив аналогичным образом.

Украина — ГУУАМ — СДВ

Активизация ГУУАМ (ГУАМ)

Виктор Ющенко почти сразу же после вступления в должность начал акцентировать внимание на развитии «зоны ГУУАМ», заявляя, что Украина готова к роли нового регионального лидера. В этом его поддерживали президент Польши Александр Квасьневский и румынский президент Траян Бэсеску, а также организация ОБСЕ и США.

Процесс активизации сотрудничества в рамках ГУУАМ начался в феврале-марте 2005 года на уровне двусторонних встреч между лидерами Украины, Грузии и Молдавии. В начале марта, в преддверии парламентских выборов в Молдавии, Михаил Саакашвили побывал в Кишинёве, а до этого молдавский президент Владимир Воронин приехал в Киев, где подписал совместное заявление об украинско-молдавском сотрудничестве. По мнению московских политологов, Украина, Грузия и Молдавия нашли в лице ГУУАМ формальное политическое прикрытие для «дружбы против» России.

В мае 2005 года Узбекистан официально заявил о своём выходе из ГУУАМ. Намерение Виктора Ющенко создать более широкую региональную организацию за счёт привлечения к работе ГУАМ других постсоциалистических и постсоветских государств — в частности, Польши, Румынии и Литвы — не было осуществлено.

В сентябре 2006 года Виктор Ющенко, побывав с визитом в Азербайджане, предложил услуги Украины в качестве посредника в урегулировании карабахского конфликта. При этом он изначально заявил, что урегулирование должно основываться на признании Нагорного Карабаха частью Азербайджана, и потребовал вывода с территории Азербайджана армянских «оккупационных» сил.

Азербайджан рассматривался Украиной как один из возможных источников энергоресурсов (нефти), который мог бы ослабить энергозависимость Украины от России. Предложения о поставках на Украину азербайджанской нефти на практический уровень, однако, не перешли.

Содружество демократического выбора

2 декабря 2005 года в Киеве состоялся международный форум, на котором было учреждено Содружество демократического выбора (СДВ) — «сообщество демократий балто-черноморско-каспийского региона».

Содружество демократического выбора объединило государства балтийско-черноморско-каспийского региона — Украину, Молдавию, Латвию, Литву, Эстонию, Польшу, Словению, Македонию, Румынию и Грузию.

Впервые идея создания «коалиции, объединяющей бывшие республики, в которых людям удалось сбросить власть путём народных восстаний», была озвучена министрами иностранных дел Грузии (Саломе Зурабишвили) и Украины (Борисом Тарасюком) 31 марта 2005 года, когда они посетили Киргизию в качестве посредников по улаживанию отношений между отстранённым от власти президентом Аскаром Акаевым и новыми властями.

Состав новой коалиции ещё не был оформлен на бумаге, и у неё имелось только рабочее название — «Демократический выбор». Основателями организации выступали Украина и Грузия — страны, пережившие мирные революции. Предполагалось, что членами «Демократического выбора» станут все постсоветские республики, где оппозиция придёт к власти при поддержке народа, вышедшего на улицы. «Опыт Грузии и Украины сводится к тому, что мы смогли преодолеть внутриполитический кризис и сумели организовать передачу власти мирным путём», — пояснил министр иностранных дел Украины Борис Тарасюк. Третьим членом этой организации Тарасюк предложил стать Киргизии после нормализации ситуации в Бишкеке. «После легитимного процесса становления власти можно будет рассмотреть вопрос о её присоединении», — пояснил он.

Официальные цели нового объединения не объявлялись. Известно было лишь, что коалиция намерена поддерживать оппозицию в других государствах и «напоминать государствам-партнёрам о необходимости соблюдать демократические принципы». При этом организаторы коалиции всячески избегали словосочетания «экспорт революции». «Революции невозможно экспортировать, — говорилось в совместном обращении Ющенко и Саакашвили к киргизскому народу, которое привезли в Бишкек главы МИД. — В наших трёх государствах выборы были лишь поводом, последней каплей, которая переполнила чашу терпения народа и подтолкнула его к борьбе за свободу и демократию». Позднее исполняющая обязанности министра иностранных дел Киргизии Роза Отунбаева, посетившая Москву с визитом, заявила журналистам: «Вступление Киргизии в предлагаемую Украиной и Грузией коалицию „Демократический выбор“ — преждевременный шаг, так как ещё чётко не определены функции этой организации».

И вот 2 декабря 2005 года в Киеве прошёл учредительный форум «Содружества демократического выбора» («сообщества демократий балто-черноморско-каспийского региона»).

В одобренной на форуме Декларации стран Содружества демократического выбора говорилось, что его участники стремятся к Европе без разделительных линий, нарушений прав человека, «замороженных» конфликтов, какого-либо духа конфронтации, они намерены тесно сотрудничать для достижения прочного мира, демократии и процветания на европейском континенте, взаимодействовать ради развития и укрепления демократии, признавая, что разные страны, находящиеся в поле зрения Сообщества демократического выбора, находятся на разных этапах демократического развития.

По сообщениям СМИ, Виктор Ющенко направил Владимиру Путину приглашение персонально принять участие «в качестве наблюдателя» в этом форуме. Однако планы создания СДВ с самого начала вызвали в России негативную реакцию. В декларации о создании организации государств Балто-Черноморско-Каспийского региона, подписанной ранее Виктором Ющенко и Михаилом Саакашвили, говорилось, что главной её целью является способствование продвижению демократии в странах региона. Из контекста заявлений было понятно, что государствами, мешающими продвижению демократии, как раз и являются Россия и Белоруссия.

Середина 2006—2007

Поворот во внешней политике Украины наметился в августе-сентябре 2006 года после того, как на очередных парламентских выборах наибольшее число голосов получила Партия регионов и после длительного парламентского кризиса правительство возглавил политический соперник Виктора Ющенко Виктор Янукович. К концу 2006 года в правительстве не осталось ни одного представителя пропрезидентского блока «Наша Украина». Внешнеполитические заявления Виктора Януковича противоречили курсу Ющенко.

Уже в сентябре 2006 года Янукович сделал программные заявления о неготовности Украины к вступлению в НАТО и о намерении «стремиться к вступлению в Евросоюз». Одновременно правительства Украины и России договорились разморозить работу межгосударственной комиссии по сотрудничеству. Кроме того, правительству Виктора Януковича удалось обеспечить для Украины сравнительно низкую цену на российский газ — по мнению некоторых наблюдателей, в обмен на определённые уступки в политической области. Позднее, однако, в связи с развитием внутриполитического кризиса, налаживание отношений с Россией застопорилось, а в 2008 год Украина вступила с новым кабинетом министров, который возглавила Юлия Тимошенко.

Евроинтеграция

НАТО

11 августа 2006 года пресс-служба нового правительства Виктора Януковича сообщила, что Украина откладывает принятие «плана действий по членству в НАТО». По мнению правительства, принятию этого плана должно было предшествовать повышение уровня информированности населения о НАТО и выяснение (через всеукраинский референдум), готова ли страна к осуществлению ежегодных целевых планов Украина-НАТО.

Всего за неделю до этого министр иностранных дел Украины Борис Тарасюк заявлял, что если кабинет министров Виктора Януковича совершит «кардинальный поворот во внешней политике» и, в частности, откажется от идеи вступления Украины в НАТО, то он подаст в отставку. О возможности своей отставки в случае, если новое правительство откажется от курса на интеграцию Украины в НАТО, заявлял и министр обороны Украины Анатолий Гриценко.

14 сентября Виктор Янукович посетил с рабочим визитом Брюссель, где сделал программное заявление о неготовности Украины к вступлению в НАТО. Как он заявил, новое украинское правительство «намерено расширять сотрудничество с НАТО», не беря на себя никаких обязательств в рамках реализации так называемого «Плана действий относительно членства в НАТО» (ПДЧ). Янукович аргументировал это тем, что вступление в НАТО имеет поддержку лишь у небольшой части украинского общества — лишь 12-25 % населения, поэтому говорить о присоединении Украины к ПДЧ, а тем более рассуждать о перспективах вступления в альянс, преждевременно. Вместе с тем он подчеркнул важность дальнейшего углубления сотрудничества с альянсом.

Уже 15 сентября министр обороны Анатолий Гриценко назвал позицию Януковича «неоправданной, нелогичной и ошибочной». Он напомнил, что в развитии сотрудничества с НАТО необходимо исходить из закона «Об основах национальной безопасности», принятого ещё 19 июня 2003 года, а конечной целью этого сотрудничества является членство Украины в НАТО и ЕС. Гриценко, ссылаясь на украинскую конституцию, отметил, что лишь президент курирует вопросы национальной безопасности и обороны, а также определяет приоритеты внешней политики государства. Военная доктрина, утверждённая Ющенко в 2005 году, также предусматривала конечной целью вступление в НАТО. Гриценко подчеркнул, что министерство обороны продолжит выполнять План действий относительно членства в НАТО независимо от заявлений Януковича. Анатолия Гриценко поддержал глава МИД Борис Тарасюк, а затем и сам Виктор Ющенко назвал позицию Януковича «ошибочной и не отвечающей национальным интересам государства».

19 сентября Верховная рада, в которой сторонники Виктора Януковича (Партия регионов, СПУ и КПУ) имели большинство, приняла постановление, в котором поддержала его позицию.

5 октября министр обороны Анатолий Гриценко на встрече с генеральным секретарём НАТО Яапом де Хооп Схеффером подтвердил неизменность внешнеполитического курса Украины: «Украина будет делать всё, чтобы стать полноправным членом НАТО». Несмотря на такое заявление, Украина не была приглашена на саммит глав государств и правительств стран НАТО, состоявшийся 28-29 ноября 2006 в Риге (Латвия), даже в качестве наблюдателя.

17 октября Народный союз «Наша Украина» официально ушёл в оппозицию и призвал своих министров подать в отставку. Лидер парламентской фракции «Наша Украина» Роман Безсмертный, выступая в Верховной раде, подверг резкой критике политику Виктора Януковича: «В последние два месяца мы стали свидетелями того, как происходит слом внешнего курса Украины, который был поддержан украинским народом на выборах президента Виктора Ющенко… Разрушаются процессы интеграции в ВТО, фактически остановлены программы сотрудничества Украины и Евросоюза… Претерпевает коренную ломку вступление Украины в евроатлантическое сообщество… В таких условиях „Наша Украина“ вышла из переговорного процесса, мы в оппозиции, и наши министры покидают правительство».

Евросоюз

Несмотря на то, что евроинтеграционные процессы были обозначены как приоритеты внешней политики Украины на ближайшие годы ещё в начале 2005 года, процесс сдвинулся с места лишь в 2007 году, когда встал вопрос о заключении более широкого соглашения между Украиной и ЕС.

С 2007 года Еврокомиссия начала переговоры с Украиной о новом базовом соглашении — «об ассоциации Украины и Европейского союза».

Украина — Россия

21 сентября 2006 года состоялась срочная внеплановая встреча в Кремле между украинским премьером Виктором Януковичем и российским президентом Владимиром Путиным, который специально для этого прилетел в столицу из Сочи. На следующий день прошли встречи с председателем российского правительства Михаилом Фрадковым, руководителями министерств и топливно-энергетического комплекса России. Подобное внимание российской стороны позволило наблюдателям сделать вывод о том, что Янукович закрепляет за собой статус первого лица в украинской системе власти — эффективного, прагматичного и ответственного политика, которому в отличие от Виктора Ющенко удастся наладить нормальные отношения с российским руководством.

В течение следующего месяца проходили активные украинско-российские переговоры, в результате которых 24 октября 2006 года, в ходе визита российского премьер-министра Михаила Фрадкова в Киев в рамках первого заседания межправительственного комитета по вопросам экономического сотрудничества украинско-российской межгосударственной комиссии Ющенко-Путин, была объявлена цена газа для Украины в 2007 году — RosUkrEnergo и УкрГазЭнерго договорились, что Украина купит не менее 55 млрд кубометров среднеазиатского газа по цене 130 долларов за тысячу кубометров. Большинство наблюдателей сходились в мнении, что это приемлемая цена для украинской экономики (кроме того, это была практически самая низкая цена газа на постсоветском пространстве). Успех переговоров позволил Виктору Януковичу ещё раз продемонстрировать свои способности в налаживании конструктивных отношений с Россией.

Высказывалось мнение, что для этого Виктору Януковичу пришлось принять некоторые политические условия российского руководства:

• проведение на Украине общенационального референдума о вступлении в НАТО;
• отказ от пересмотра существующих договорённостей об условиях базирования в Севастополе российского Черноморского флота как минимум до 2017 года и, возможно, о пролонгировании этих договорённостей;
• гарантия продолжения сотрудничества с RosUkrEnergo не менее чем на пять лет;
• гарантия осуществления закупок туркменского газа исключительно через Россию;
• гарантия неизменности фиксированных ставок транзита российского газа через Украину.

Со своей стороны, российское правительство также согласилось предпринять следующие шаги:

• возобновить импорт украинской электроэнергии (прерванный 1 июля 2005 года),
• осуществлять совместные поставки электроэнергии в Молдавию,
• продолжить работы по объединению энергосистем СНГ и Балтии с европейской UCTE,
• отменить ограничения на импорт украинской мясной и молочной продукции и возобновить транзит животноводческой продукции в Россию через Украину,
• возобновить серийное производство самолётов Ан-124 и сотрудничество в космических отраслях.

Достигнутые соглашения дали возможность российскому премьеру Михаилу Фрадкову объявить о возникновении нового «стратегического партнёрства» России и Украины. Позднее, однако, в связи с развитием внутриполитического кризиса, налаживание отношений с Россией застопорилось, а в 2008 год Украина вступила с новым кабинетом министров, который возглавила Юлия Тимошенко.

2008—2009

Украина — Европейский союз

В 2008 году между Украиной и ЕС начались переговоры по подготовке соглашения об углублённой и всесторонней зоне свободной торговли (DCFTA) как части будущего Соглашения об ассоциации.

В мае 2009 года Украина, наряду с пятью другими бывшими советскими республиками, начала участие в новой инициативе Евросоюза — «Восточное партнёрство», главной целью которой декларировано «создание необходимых условий для ускорения политической и экономической интеграции между Европейским союзом и заинтересованными странами-партнёрами» путём содействия политическим и социально-экономическим реформам в странах-участницах «Восточного партнёрства».

Украина — НАТО

В начале 2008 года произошёл скандал, поводом для которого стало заявление генерального секретаря НАТО о том, что организация получила письмо с подписями президента Украины Виктора Ющенко, премьер-министра Юлии Тимошенко и спикера Верховной рады Арсения Яценюка с просьбой присоединить Украину к Плану действий по членству в НАТО (ПДПЧ). Именно ПДПЧ был одобрен саммитом НАТО в апреле 1999 года как формат взаимодействия НАТО и страны, стремящейся к членству в альянсе. ПДПЧ представляет собой список требований, который необходимо выполнить для того, чтобы впоследствии стать полноправным государством — членом альянса. Выполнение этих требований, однако, не гарантирует автоматического вступления страны в НАТО, являясь лишь очередной ступенью, приближающей её к возможному оформлению членства в альянсе.

Скандал парализовал работу украинского парламента на 2 месяца. Лишь в марте 2008 года спикер Арсений Яценюк сумел достичь компромисса в парламенте, и по договорённости ведущих политических партий парламент возобновил свою работу.

США приложили значительные усилия, чтобы убедить своих союзников по НАТО в необходимости присоединения Грузии и Украине к ПДПЧ на Бухарестском саммите НАТО в апреле 2008 года, что означал бы их фактическое вовлечение в НАТО. Позиция США была поддержана прибалтийскими странами, Болгарией, Румынией, Польшей, Чехией, Словакией, Словенией, а также Канадой. В то же время резкое противодействие подключению Украины и Грузии к ПДПЧ оказали Германия и Франция, которых поддержали Италия, Нидерланды, Люксембург, Испания, Бельгия, Португалия.

Несмотря на то, что Грузия и Украина не получили официального приглашения стать участниками ПДПЧ, им дали понять, что дорога в НАТО для них расчищена и необходимо лишь немного подождать. Главы государств и правительств стран-членов НАТО заявили в Бухаресте, что Грузия и Украина станут членами НАТО, когда будут соответствовать предъявляемым требованиям к членству в этой организации. Это решение было подтверждено на последующих встречах в верхах — в 2009 году в Страсбурге и Келе и в 2010 году в Лиссабоне. 21 августа 2009 года в штаб-квартире НАТО была подписана Декларация о дополнении к Хартии об особом партнёрстве.

Российское руководство на высшем уровне неоднократно пыталось донести до руководства Украины свою озабоченность таким развитием событий. На парламентских слушаниях в Государственной Думе 1 апреля 2008 г. даже рассматривался вопрос о возможности денонсации Россией Договора о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве с Украиной в случае её вступления в НАТО.

Украина — Россия

В августе 2008 года, после начала вооружённого конфликта в Южной Осетии, Украина стала единственной страной СНГ, которая открыто встала на сторону Грузии и потребовала от России незамедлительно вывести войска с её территории. Украина предостерегла российскую сторону от участия её кораблей Черноморского флота в конфликте, в противном случае пригрозив не допустить возвращение кораблей обратно в Крым. Виктор Ющенко заявил, что из-за кораблей ЧФ Украина втягивается в военный конфликт, не желая этого. Президент Украины установил новый порядок пересечения украинской границы кораблями Черноморского флота РФ, согласно которому силы ЧФ могли пересекать границу республики только с уведомления штаба ВМС Украины о своих действиях как минимум за 72 часа. МИД РФ расценило указ Ющенко о ЧФ как новый антироссийский шаг, после чего Ющенко назвал Черноморский флот РФ угрозой для безопасности Украины. В Крыму, однако, большинство населения поддержали позицию России в конфликте. На этом фоне министр иностранных дел Украины Владимир Огрызко даже обвинил власти РФ в «тайной раздаче российских паспортов жителям Крыма». Россия данные обвинения отвергла.

После войны 2008 года в Грузии рядом экспертов высказывалось предположение, что следующим конфликтом в Европе может стать противостояние в Крыму между Россией и Украиной.

В сентябре 2008 года, за полгода до того, как должен был истечь срок действия «Большого договора», министерство иностранных дел России заявило, что недружественная политика украинских властей — в частности, непрекращающиеся требования вывести российский Черноморский флот из Севастополя и провокации в отношении российских моряков — ставит пролонгацию Договора под угрозу.

29 сентября глава комитета Верховной Рады по иностранным делам Олег Билорус сообщил, что парламентский комитет по иностранным делам единогласно принял решение рекомендовать Верховной Раде принять постановление о продлении действия «Большого договора».

В рамках 63-й сессии Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке министры иностранных дел Украины и России Владимир Огрызко и Сергей Лавров провели переговоры, в ходе которых обе стороны заявили «о поддержке и необходимости продления Большого договора». По словам Виктора Ющенко, и Украина, и Россия с пониманием подошли к тому, «насколько важными являются принципы настоящего договора для развития на перспективу наших двусторонних отношений», а пресс-секретарь МИД Украины Василий Кирилич заявил, что в Киеве Договор считают «краеугольным камнем в наших двусторонних отношениях».

Согласно ст. 40 Договора, его действие пролонгируется на следующие десять лет, если ни одна из сторон не заявит о своём желании прекратить его действие за шесть месяцев до окончания срока действия. Поскольку ни Киев, ни Москва до 1 октября 2008 года не выдвинули официальных возражений против пролонгации Договора, он автоматически был продлён на следующие 10 лет без внесения в него каких-либо изменений или дополнений.

2010—2013

Украина — Россия

Избрание в 2010 году президентом Украины Виктора Януковича ознаменовалось заметным улучшением российско-украинских отношений. Это воплотилось в Харьковских соглашениях по Черноморскому флоту, росте товарооборота в 2011 году до максимально высокого уровня (50,6 млрд долл.), оживлении сотрудничества в различных областях. Интенсивный характер получили контакты на высшем государственном уровне: в 2010 году президенты государств Дмитрий Медведев и Виктор Янукович встречались 10 раз. Состоялся официальный визит президента России Дмитрия Медведева на Украину.

Разъясняя содержание нового внешнеполитического курса Украины, закреплённого на уровне государственного закона «Об основах внутренней и внешней политики», принятого Верховной радой Украины 1 июля 2010 года, министр иностранных дел Константин Грищенко характеризовал его как евроинтеграцию и европеизацию параллельно с прагматичным, дружественным сотрудничеством с Россией. При этом, однако, сближение с Россией, по мысли руководителя украинского МИДа, могло происходить лишь в той степени, в какой оно не затрагивает «суверенитет» Украины: без гармонизации отношений с Россией невозможна ни европейская интеграция Украины, ни её европеизация, но идти в будущее Украине и России следует «отдельными путями», поскольку Украине тесно «в шаблоне „русского мира“». Отмечалось также, что внеблоковость Украины не означает сворачивания многоаспектного сотрудничества с НАТО, в процессе которого украинская сторона будет исходить из «национального прагматизма».

21 апреля 2010 года президенты России и Украины подписали Харьковские соглашения по продлению срока аренды пунктов базирования Черноморского флота РФ в Крыму на 25 лет (после 2017 года), с возможностью его продления ещё на 5 лет — до 2042—2047 годов. Государственная Дума РФ и Верховная Рада Украины ратифицировали соглашение по Черноморскому флоту РФ. Ратификация соглашения на Украине проходила на фоне акций протеста, организованных оппозицией, как в зале Рады, так и в центре Киева.

При этом остались нерешенными несколько ключевых вопросов, касающихся пребывания Черноморского флота на украинской территории. Прежде всего оставалась проблема модернизации вооружений и техники подразделений, дислоцированных в Крыму. Для Москвы это был один из ключевых вопросов, так как физическое и моральное устаревание техники угрожало потерей боеспособности флота в недалеком будущем. Украинские власти были готовы согласиться с появлением в Крыму современных кораблей ВМФ РФ, однако настаивали, чтобы в соглашении об обновлении военной техники был зафиксирован пункт обязательного согласования с Украиной замен кораблей и самолётов, что было категорически неприемлемо для российского руководства. Украинская сторона требовала от России предоставлять полный перечень вооружения новых кораблей, заключить контракты на их обслуживание с украинскими судоремонтными предприятиями. То же касалось наземной техники, береговых систем, авиации. Соглашение так и не было подписано.

Другим спорным вопросом стало намерение украинской стороны собирать таможенные пошлины со всех товаров, ввозимых для нужд российского флота. В Москве с этим были абсолютно не согласны; более того, российская сторона пыталась добиться отмены всех налогов, которые уже действовали в отношении грузов, ввозимых для обеспечения жизнеспособности российского флота. Нерешённой осталась и проблема маяков, находящихся в пользовании у Черноморского флота России. В 2011 году министерство обороны Украины потребовало у российской стороны вернуть маяки. При этом представитель украинского МИДа Олег Волошин заявил: «Мы не хотим превращать вопрос маяков в конфликтную ситуацию», добавив, что поиски компромисса продолжатся на заседании украинско-российской рабочей группы.

См. также: Вопрос о вступлении Украины в Таможенный союз ЕврАзЭС

В конце 2012 — начале 2013 гг Россия активно предлагала Украине присоединиться к Таможенному союзу ЕврАзЭС и стать его полноправным членом, аргументируя это соображениями экономической выгоды и целесообразности — выгодами, которые Украина получит, в частности, от поставки российских энергоносителей по более низким ценам. При этом, однако, совершенно не учитывалась политическая составляющая — консенсус украинских элит о необходимости интеграции с Евросоюзом, а также обязательства украинских политиков (включая Виктора Януковича) перед ЕС. В итоге Украина отвергла все предложения России об интеграции, и дело свелось к чисто символическому участию Украины в ТС в качестве «наблюдателя». 31 мая 2013 года Украина заключила меморандум о сотрудничестве с Таможенным союзом, который, по словам премьер-министра Украины Николая Азарова, давал Украине возможность участвовать в заседаниях органов Таможенного союза, а впоследствии и Евразийского экономического союза, не являясь их членом. При этом все парламентские партии Украины выступали против присоединения Украины к ТС, поддерживая европейскую интеграцию.

Когда приостановление правительством Николая Азарова подготовки к заключению Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС привело к массовым протестам в Киеве (см. ниже), российское руководство в противовес Западу поддержало позицию президента Януковича как морально, так и материально. В декабре 2013 года президент РФ Владимир Путин объявил о снижении для Украины цены на газ и предоставлении Украине помощи в размере 15 млрд долл. В рамках этой помощи Россией за счёт средств Фонда национального благосостояния были выкуплены евробонды на сумму 3 млрд долл., выпущенные Украиной.

Украина — НАТО

В апреле 2010 года занявший пост президента Украины Виктор Янукович подписал указы, которыми ликвидировал межведомственную комиссию по вопросам подготовки Украины к вступлению в НАТО и национальный центр по вопросам евроатлантической интеграции, заявив при этом, что отношения Украины с НАТО будут сохранены на уровне, достигнутом при президенте Викторе Ющенко. Снятие с повестки дня вопроса о вступлении в НАТО было закреплено на уровне государственного закона «Об основах внутренней и внешней политики», принятого Верховной радой Украины 1 июля 2010 года. Новое внешнеполитическое позиционирование украинской власти в США и НАТО восприняли весьма скептически, как отражающее внешне- и внутриполитическую слабость современной Украины, стоящей перед необходимостью глубоких реформ, которые могут вызвать недовольство широких слоев населения. Госсекретарь США Хиллари Клинтон в ходе визита в Киев в июле 2010 года охарактеризовала новый внешнеполитический курс Украины как политику «стратегического балансирования». При этом США сочли отказ Украины от вступления в НАТО временным явлением и проявили готовность поддержать перемену позиции Украины, если таковая произойдёт. Намерения альянса продолжать прежнюю линию на вовлечение Украины получили закрепление в Стратегической концепции НАТО, принятой на саммите в Лиссабоне в ноябре 2010 года.

И уже на следующий год, 13 апреля 2011 года, Виктор Янукович подписал указ «О годовой национальной программе сотрудничества Украина — НАТО на 2011 год», в котором подчеркнул приверженность Украины, наряду с внеблоковостью, решениям, принятым Комиссией Украина — НАТО 4 апреля 2008 года в Бухаресте. В тексте самой национальной программы указывалось, что сотрудничество с НАТО будет происходить при соблюдении принципов, зафиксированных в Хартии Украина — НАТО от 1997 года с дополнениями 2009 года — однако в этих документах содержится формула Бухарестского саммита НАТО о том, что «Украина станет членом НАТО». Уже это должно было поставить под сомнение действенность провозглашённого Киевом внеблокового статуса.

22 февраля 2013 года Украина официально присоединилась к операции НАТО по противодействию пиратству «Океанский Щит», став единственным государством-партнёром альянса, которое принимает участие во всех его операциях

Украина — Европейский союз

Виктор Янукович, вступивший на пост президента Украины в марте 2010 года, продолжил движение Украины в сторону евроинтеграции. Тогдашний секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины Андрей Клюев заверял, что «стремление к полномасштабному сближению с ЕС остаётся неизменным стратегическим приоритетом развития Украины и одним из ключевых вопросов национальной безопасности».

На саммите «Украина — ЕС» в ноябре 2010 года был подписан протокол к Соглашению о партнёрстве и сотрудничестве по основным принципам участия в программах Евросоюза, который предусматривал, что представители Украины смогут принимать участие в статусе наблюдателей в программах ЕС, а также входить в состав руководящих комитетов тех программ, которым Украина будет оказывать финансовую поддержку. В феврале 2011 года Украина стала полноправным членом Европейского энергетического сообщества, целью которого является создание единого рынка электроэнергии и газа стран ЕС и Юго-Восточной Европы.

В дальнейшем, однако, арест лидера украинской оппозиции Юлии Тимошенко в августе 2011 года и судебный приговор по делу против неё, оглашённый в октябре того же года, вызвали однозначно негативную реакцию как США, так и Евросоюза.

Текст нового документа был окончательно согласован ещё в ноябре 2011 года, но в связи с осложнившимися отношениями между Евросоюзом и Украиной его подписание несколько раз откладывалось, при этом Евросоюз выдвинул украинскому руководству ряд предварительных условий. Лишь 30 марта 2012 года главами делегаций Украины и Евросоюза было парафировано Соглашение об ассоциации, 19 июля 2012 года — Соглашение об углублённой и всесторонней зоне свободной торговли.

В июле 2012 года Украина и ЕС договорились о внесении дополнений в соглашение об упрощении визового режима. В марте-апреле 2013 года Верховная рада Украины и Европарламент ратифицировали эти договорённости.

Несмотря на критику ситуации на Украине, звучавшую со стороны Евросоюза в течение всего года, 10 декабря 2012 года Совет иностранных дел Евросоюза одобрил заключение относительно Украины, в котором выразил готовность подписать Соглашение об ассоциации между Украиной и ЕС на саммите «Восточного партнёрства» в Вильнюсе в ноябре 2013 года при условии, что Киев продемонстрирует решительные действия и ощутимый прогресс в реформировании избирательного законодательства, решении проблемы выборочного правосудия и продолжении реформ.

В это же время президент Янукович вёл переговоры с Россией, пытаясь найти приемлемую модель сотрудничества Украины с Таможенным союзом ЕврАзЭС. Однако председатель Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу ясно дал понять, что Украина не сможет одновременно быть членом Таможенного союза и присоединиться к соглашению о свободной торговле с ЕС.

18 сентября 2013 года Кабинет министров Украины единогласно одобрил проект Соглашения об ассоциации с Европейским союзом. В октябре президент России Путин заявил, что в случае создания ассоциации с ЕС Украина не сможет присоединиться к Таможенному союзу.

11 ноября Федерация промышленников Украины отправила открытое письмо президенту страны с просьбой отложить подписание соглашения об ассоциации с Евросоюзом, поскольку после подписания этого договора продукция целого ряда промышленных предприятий Украины станет неконкурентоспособной.

18 ноября состоялось заседание Совета Евросоюза на уровне министров иностранных дел, на котором планировалось принять окончательное решение, подписывать ли Соглашение об ассоциации с Украиной на саммите в Вильнюсе 28-29 ноября. Совет не смог принять решения, поскольку Украина не выполнила предъявлявшиеся к ней требования, — при этом было указано, что двери для Украины остаются открытыми.

21 ноября 2013 года Кабинет министров Украины сообщил о приостановке подготовки к заключению Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС:

С целью принятия мер по обеспечению национальной безопасности Украины, более детального изучения и проработки комплекса мероприятий, которые необходимо осуществить для восстановления утраченных объёмов производства и направлений торгово-экономических отношений с Российской Федерацией и другими государствами — членами Содружества Независимых Государств, формирования надлежащего уровня внутреннего рынка, который обеспечивал бы паритетные отношения между Украиной и государствами-членами Европейского союза… приостановить процесс подготовки к заключению Соглашения об ассоциации между Украиной, с одной стороны, и Европейским союзом, Европейским сообществом по атомной энергии и их государствами-членами, с другой стороны, и действие решения Кабинета Министров Украины от 18 сентября 2013 г. «О подготовке к подписанию проекта Соглашения об ассоциации между Украиной, с одной стороны, и Европейским союзом и его государствами-членами, с другой стороны».

Вице-премьер Украины Юрий Бойко заявил, что переговоры об ассоциации будут приостановлены до тех пор, пока не разрешится вопрос о предоставлении со стороны Евросоюза компенсаций от потерь Украины, которые могут произойти от снижения торговли с РФ и другими странами СНГ в случае подписания Украиной этого соглашения. Иначе, по словам Бойко, экономика Украины очень серьёзно пострадает и это отразится на уровне жизни населения.

29 ноября, выступая на Вильнюсском саммите «Восточного партнёрства», президент Украины Виктор Янукович заявил, что Украина сохраняет приверженность идеям евроинтеграции и намерена в ближайшем будущем подписать соглашение об ассоциации с ЕС, но прежде этого ожидает от руководителей Евросоюза и связанных с ним организаций «решительных шагов навстречу Украине в вопросе разработки и реализации программы финансово-экономической помощи с использованием всех имеющихся механизмов и ресурсов как институтов, так и государств — членов ЕС». Среди таких шагов Виктор Янукович назвал организацию программ бюджетной помощи со стороны ЕС и МВФ, пересмотр торговых ограничений на импорт украинской продукции, участие ЕС в реконструкции украинской газотранспортной системы и отказ стран-членов ЕС от участия в проектах по строительству систем транспортировки газа в обход Украины, а также урегулирование проблем и противоречий с Россией и другими странами Таможенного союза. В завершение Янукович выразил надежду, что Украина сможет подписать соглашение об ассоциации с ЕС уже на следующем саммите «Восточного партнёрства».

Решение кабинета министров вызвало массовые протесты в Киеве и ряде регионов Украины, что привело к отставке правительства Николая Азарова, а впоследствии — к полной смене власти (см. Политический кризис на Украине (2013—2014)).

Ноябрь 2013 — февраль 2014

Решение украинского правительства приостановить процесс подготовки к подписанию Соглашения об ассоциации с Евросоюзом вызвало волну негативных откликов со стороны еврочиновников, представителей руководства США, ПАСЕ, европейских государств.

Не менее негативно государствами Запада был воспринят разгон Евромайдана. От украинского руководства требовали «защитить мирных демонстрантов», провести расследование случаев избиения митингующих на Евромайдане.

12 декабря Европарламент принял специальную резолюцию, в которой осудил решение украинского руководства не подписывать Соглашение об ассоциации.

<…>

США с самого начала событий поддерживали оппозицию в продвижении её требований и оказывали давление на украинские власти. При этом имело место своего рода соперничество во влиянии на оппозицию между США и Евросоюзом. Так, в начале февраля 2014 года громкий международный скандал вызвало опубликование в СМИ перехваченного телефонного разговора между помощником госсекретаря по европейским делам Викторией Нуланд и послом США на Украине Джеффри Пайеттом, в котором Нуланд, не выбирая выражений, сообщила собеседнику, что именно она думает об усилиях ЕС по урегулированию политического кризиса на Украине и о лидерах украинской парламентской оппозиции. Председатель Европейского совета Херман ван Ромпей заявил в ответ, что американцам не следовало вмешиваться в ситуацию на Украине: «Чем больше посредников, тем проблема становится сложнее. Если посредник и может сделать хорошую работу там, то это Европейский союз», — заявил он.

Посол США Джеффри Пайет уже через несколько часов после разгона Евромайдана так отреагировал на своей странице в Twitter: «Пока работаю над тем, чтобы понять, что произошло, но, конечно, осуждаю применение силы против мирных демонстрантов». 11 декабря заместитель госсекретаря США Виктория Нуланд посетила лагерь демонстрантов на Майдане Незалежности в сопровождении Джеффри Пайетта и устроила раздачу продуктов демонстрантам. Накануне Нуланд встретилась с лидерами украинской оппозиции, оценив эту встречу как плодотворную. В тот же день Виктория Нуланд встретилась с Януковичем, заявив ему, что методы, использованные властями для разгона митингующих, неприемлемы. По окончании встречи Нуланд заявила, что у Украины есть шанс вернуться на путь евроинтеграции и что она хочет, чтобы Янукович двигался в этом направлении, а также возобновил переговоры с МВФ. Пресс-секретарь Госдепартамента США Джен Псаки тогда же впервые упомянула, что американская администрация рассматривает несколько вариантов воздействия на события, включая введение санкций против украинских властей. Через полтора месяца, в январе 2014 года, госдепартамент США аннулировал американские визы для граждан Украины, которых в США считают причастными к силовому разгону «Евромайдана» в ноябре и декабре 2013 года.

30 января 2014 года официальный представитель госдепартамента США Дженнифер Псаки заявила на брифинге, что, как считают США, несмотря на плохое самочувствие, президент Украины Виктор Янукович должен продолжить переговоры с оппозицией «для формирования конкретных шагов по мирному урегулированию». По словам Дженнифер Псаки, в предшествовавшие дни вице-президент США Джо Байден трижды беседовал по телефону с Виктором Януковичем: «Мы потребовали, чтобы власти Украины и оппозиция обеспечили, чтобы новое украинское правительство смогло способствовать политическому единству, оздоровлению экономики при поддержке МВФ и отвечало чаяниям народа на европейское будущее… Это три момента, которые вице-президент Байден отметил в беседах как важные при рассмотрении правительством (Украины) своих следующих шагов».

Как сообщила Дженнифер Псаки, накануне госсекретарь США Джон Керри провёл телеконференцию с лидерами украинской оппозиции, в ходе которой «госсекретарь подчеркнул безусловную поддержку демократическим стремлениям украинского народа по отношению к ассоциации с Европой и приветствовал заявления этих оппозиционных лидеров, направленные против насилия, их смелую работу по защите демократии, прогресс в области достижения целей мирного урегулирования», а также «выразил озабоченность сообщениями о нарушении прав человека». США требуют от правительства Украины создания юридической комиссии по расследованию этих преступлений и привлечения виновных к ответственности.

14 февраля Госдепартамент США выступил с заявлением, в котором призвал к формированию на Украине «многопартийного технического правительства с подлинным разделением полномочий и ответственности, которое может заслужить доверие украинского народа и восстановить политическую и экономическую стабильность». В документе приветствовалось объявление об освобождении всех лиц, задержанных в ходе протестов как «важный шаг к деэскалации напряжённости и созданию пространства для мирного, ненасильственного решения политического кризиса на Украине».

В целях дальнейшего укрепления доверия Госдепартамент призвал власти Украины «прекратить все расследования, аресты, задержания и судебное преследование в отношении демонстрантов и активистов гражданского общества, связанных с протестами Евромайдана».

21 февраля госсекретарь США Джон Керри выступил с угрозами в адрес украинского руководства в связи с массовым кровопролитием на улицах Киева, заявив, что «народ Украины и международное сообщество привлечёт к ответственности виновных в том, что произошло… Мы однозначно осуждаем применение силы против гражданских лиц со стороны сил безопасности и настоятельно призываем отозвать эти силы». При этом он также отметил, что протестующие должны реализовывать свои права мирным путём. Вице-президент США Джозеф Байден предупредил президента Украины Виктора Януковича, что США готовы наложить новые санкции на должностных лиц, ответственных за насилие против гражданских демонстрантов. Байден резко осудил насилие и призвал Януковича немедленно отвести все силовые структуры — милицию, снайперов, военные и военизированные части, а также «нерегулярные силы». Он также призвал к немедленным и ощутимым шагам к сотрудничеству с оппозицией.

2014—2015

Украина — Россия

21 февраля 2014 года, под давлением стран Запада, президент Украины Виктор Янукович подписал с оппозицией соглашение об урегулировании кризиса. 22 февраля Верховная рада отстранила Януковича от власти. Россия высказала сомнение в легитимности этого решения.

27 февраля стало известно, что Виктор Янукович обратился к руководству России с просьбой обеспечить ему личную безопасность. В своём обращении Янукович неоднократно подчеркнул, что считает себя «действующим президентом» Украины, а решения, принятые Верховной радой в последние дни, квалифицировал как нелегитимные. 4 марта 2014 года президент РФ Владимир Путин на пресс-конференции, посвящённой событиям на Украине, заявил, что считает Виктора Януковича легитимным президентом Украины, а события, произошедшие на Украине, он оценил как антиконституционный переворот и вооружённый захват власти.

В конце февраля — начале марта 2014 года города Юго-Востока Украины охватили массовые общественно-политические акции против действий ультраправых националистических организаций, в защиту статуса русского языка. Акции проходили под антиправительственными, федералистскими, пророссийскими лозунгами. По мере радикализации выступлений и появления новых пророссийских лидеров мирные протесты на территории Донецкой и Луганской областей постепенно переросли в вооружённое противостояние, а лозунги федерализации Украины сменились здесь требованиями самостоятельности регионов и привели к провозглашению Донецкой и Луганской народных республик. Для подавления сепаратистских выступлений украинское руководство объявило о начале антитеррористической операции. В остальных регионах в результате жёсткой позиции властей открытые массовые протесты постепенно сошли на нет.

Наиболее масштабные общественно-политические изменения в феврале — марте 2014 года произошли в Крыму. Начало этим изменениям положили протесты местного, в основной массе русскоязычного, населения против действий новых властей; 23-27 февраля была осуществлена смена исполнительных органов власти Севастополя и Автономной Республики Крым, а те, в свою очередь, отказались признать легитимность нового украинского правительства и обратились за содействием и помощью (в том числе военной) к руководству России.

Утром 28 февраля Верховная рада Украины приняла обращение к странам-гарантам целостности Украины, подписавшим в 1994 году Будапештский меморандум, требуя от них «практическими действиями подтвердить закреплённые в меморандуме обязательства согласно принципам заключительного акта СБСЕ уважать независимость, суверенитет и существующие границы Украины». Кроме того, Рада потребовала от России «прекратить шаги, направленные на посягательство на территориальную целостность Украины, и не поддерживать сепаратизм». Постоянный представитель Украины при ООН Юрий Сергеев потребовал срочного созыва заседания Совета Безопасности ООН в связи с обострением ситуации в АРК, угрожающим территориальной целостности Украины. Совет Безопасности ООН, созванный 28 февраля на внеочередное заседание в связи с ситуацией на Украине, выразил поддержку её территориальной целостности, призвал все стороны к политическому диалогу и напомнил о необходимости выполнении международных договоров, в том числе Будапештского меморандума. В дальнейшем СБ ООН регулярно обсуждал ситуацию на Украине и в Крыму, при этом официальных решений принято не было ввиду угрозы применения права вето со стороны постоянных членов СБ ООН, занимающих противоположные позиции по этим проблемам.

Как сообщила пресс-служба МИД России, Россия ответила отказом на предложения Украины в связи с событиями в АР Крым провести безотлагательные двусторонние консультации согласно Статье 7 Договора о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной от 31 мая 1997 года, поскольку РФ рассматривает крымские события как следствие внутриполитических процессов на Украине.

Министерство иностранных дел Украины передало российской стороне ноту протеста в связи с нарушением воздушного пространства Украины и несоблюдением соглашения о базировании ЧФ в Крыму. Также было отмечено, что Украина не обращалась за помощью к России для обеспечения порядка на территории Крыма, в связи с чем министерство потребовало немедленного возвращения войск в места их постоянной дислокации. Исполняющий обязанности президента Александр Турчинов выступил с телеобращением, в котором обвинил Россию в военной агрессии в Крыму.

МИД России сообщил, что российская сторона передала советнику-посланнику посольства Украины в Москве Руслану Нимчинскому ноту относительно передвижений бронетехники ЧФ РФ в Крыму, «связанных с необходимостью обеспечения охраны мест дислокации Черноморского флота на территории Украины» и происходящих «в полном соответствии с базовыми российско-украинскими соглашениями по Черноморскому флоту».

1 марта президент Российской Федерации Владимир Путин внёс в Совет Федерации РФ обращение «Об использовании войск Российской Федерации на территории Украины». В тот же день Совет Федерации на экстренном заседании единогласно принял соответствующее постановление.

1 марта и. о. министра иностранных дел Украины Андрей Дещица обратился к руководству НАТО с просьбой рассмотреть все возможные способы защиты территориальной целостности страны.

3 марта МИД Украины обвинил Россию в нарушении соглашений о статусе и условиях пребывания ЧФ РФ на территории Украины

6 марта Генеральная прокуратура Украины инкриминировала командующему Черноморским флотом России вице-адмиралу Александру Витко совершение преступлений на территории Автономной Республики Крым (подстрекательство к государственной измене и организация диверсии), за совершение которых предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок от 3 до 15 лет. Украинские СМИ сообщали, что командующий Витко потребовал от украинских военных сдаться под угрозой штурма подразделений и частей вооружённых сил Украины, находящихся на территории Крыма.

8 марта было объявлено о намерении Украины выйти из Содружества независимых государств по причине игнорирования обращений страны в связи с вооружённым нападением России. 19 марта Украина отказалась от председательства в СНГ и начала процедуру выхода из организации.

11 марта Верховная Рада Украины обратилась к странам-гарантам безопасности Украины по Будапештскому меморандуму с призывом сохранить территориальную целостность страны, применяя все возможные меры — дипломатические, политические, экономические и военные меры.

МИД Украины вызвал временного поверенного в делах России Андрея Воробьёва и выразил протест по поводу заявления МИД РФ, признавшего правомерной декларацию о независимости Крыма и Севастополя: «Украина категорически осуждает прямое вмешательство Российской Федерации во внутренние дела нашего государства. Действия российской стороны прямо противоречат фундаментальным принципам международного права и общепризнанным принципам сосуществования государств».

12-13 марта Арсений Яценюк совершил поездку в США, где провёл переговоры с Бараком Обамой и выступил на заседании Совбеза ООН, где ещё раз призвал Россию вывести войска из Крыма и сесть за стол переговоров для урегулирования конфликта.

13 марта Верховная рада приняла обращение к ООН с просьбой оказать поддержку территориальной целостности Украины. В своём заявлении парламент обвинил Россию в необоснованной агрессии и попытке аннексировать часть украинской территории. Рада призвала ООН немедленно рассмотреть ситуацию в Крыму.

15 марта состоялось очередное заседание Совета Безопасности ООН, на котором проект резолюции по Украине был вынесен на голосование. В проекте подчеркивалась приверженность Совета принципам единства, суверенитета и территориальной целостности. 13 государств-членов Совета поддержали резолюцию, Китай воздержался, а Россия воспользовалась правом вето.

Тем временем новые местные органы власти в АРК и Севастополе, благодаря поддержке России и несмотря на попытки противодействия со стороны властей Украины и давление стран Запада, в сжатые сроки организовали и провели 16 марта референдум о статусе Крыма, предложив населению Крыма ответить на вопрос о возможности его выхода из состава Украины и вхождения в состав России. 17 марта на основании результатов референдума и Декларации о независимости была в одностороннем порядке провозглашена суверенная Республика Крым, в состав которой вошёл Севастополь в качестве города с особым статусом. 18 марта был подписан договор между Российской Федерацией и Республикой Крым о принятии Республики Крым в состав России.

17 марта министерство иностранных дел Украины призвало международное сообщество не признавать Республику Крым, провозглашённую Верховным Советом Крыма «по результатам антиконституционного референдума, проведённого с вопиющими нарушениями общеевропейских норм и стандартов проведения референдумов». Украина отозвала для консультаций своего посла в России. 18 марта МИД Украины вручил временному поверенному в делах Российской Федерации на Украине А. Воробьёву ноту протеста против признания Россией Республики Крым и подписания Договора о принятии в состав Российской Федерации Республики Крым и Севастополя.

20 марта Верховная Рада приняла декларацию о борьбе за освобождение страны, призвавшую мировое сообщество не признавать Республику Крым и присоединение Крыма к России. «От имени народа Украины» парламент заявил, что «Крым был, есть и будет в составе Украины. Украинский народ никогда и ни при каких условиях не прекратит борьбу за освобождение Крыма».

21 марта Александр Турчинов после встречи с генеральным секретарём ООН Пан Ги Муном высказался за создание в Крыму «демилитаризованной зоны» и присутствие мониторинговой миссии ООН. По его мнению, демилитаризация Крыма сможет привести к «восстановлению суверенитета Украины и нормальному функционированию Крыма в рамках суверенной Украины, как того требует конституция».

Большинство государств-членов ООН не признало легитимность крымского референдума. США, государства Евросоюза и ряд других стран — партнёров США и ЕС, а также ряд международных организаций и объединений, включая НАТО, ПАСЕ, ПА ОБСЕ, охарактеризовали действия России как агрессию, оккупацию и аннексию части украинской территории, подрыв территориальной целостности Украины. Россия, со своей стороны, ссылается на закреплённое в уставных документах ООН право народов на самоопределение, которое, согласно позиции РФ, и было реализовано населением Крыма, «восставшим» против силовой смены власти в стране.

<…>

Украина — Европейский союз

Новая украинская власть сразу же получила признание со стороны Евросоюза и США. 24 февраля официальный представитель Еврокомиссии Оливье Байи заявил в Брюсселе, что Еврокомиссия признала легитимным назначение Александра Турчинова исполняющим обязанности президента Украины.

2 марта 2014 года новое руководство Украины распорядилось возобновить процесс евроинтеграции. 21 марта представители Евросоюза и Арсений Яценюк подписали политический блок Соглашения об ассоциации. 27 июня была подписана экономическая часть Соглашения.

11 июля 2014 года в Брюсселе прошли первые трёхсторонние переговоры РФ, ЕС и Украины по реализации Соглашения об ассоциации Евросоюза и Украины. Стороны обсудили практические вопросы реализации соглашения о свободной торговле, входящего в экономический блок Соглашения об ассоциации, в контексте его влияния на торговлю между Россией и Украиной.

12 сентября 2014 года на вторых трёхсторонних переговорах Украина-Россия-ЕС была достигнута договорённость об отсрочке имплементации соглашения о создании глубокой всеобъемлющей зоны свободной торговли в рамках ассоциации Украины с ЕС до, как минимум, конца 2015 года и о сохранении на протяжении этого срока режима свободной торговли в рамках СНГ. В ходе переговоров, продолжавшихся до конца 2015 года, предложения российской стороны приняты не были, и 16 декабря 2015 года президент РФ Владимир Путин подписал указ о приостановлении с 1 января 2016 года действия договора о зоне свободной торговли СНГ в отношении Украины «в связи с исключительными обстоятельствами, затрагивающими интересы и экономическую безопасность РФ и требующими принятия безотлагательных мер».

16 сентября 2014 года Верховная рада одобрила законопроект о ратификации Соглашения об ассоциации между Украиной и Европейским союзом, который в тот же день был подписан президентом Петром Порошенко. С 1 ноября 2014 года Украина приступила к реализации основных положений Соглашения, исключая создание зоны свободной торговли.

Несмотря на подписание Украиной Соглашения об ассоциации, инвестиционные показатели страны на фоне продолжающегося вооружённого конфликта на Донбассе ухудшились, а ключевые отрасли экономики (в том числе экспортоориентированные) погрузились в глубокий кризис. Торговля со странами СНГ упала, и хотя негативное сальдо в торговле со странами СНГ частично сократилось, но объясняется это в основном падением объёмов закупок российского газа за счёт использования газа из газовых хранилищ, принадлежащего Евросоюзу, а не Украине. За 11 месяцев 2014 года экспорт в страны ЕС вырос лишь на 5 %, а по итогам первых четырёх месяцев 2015 года упал на 35 %, или на 2,2 млрд долл., по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года. За январь-апрель 2015 года доля экспорта в страны ЕС составила 34 % от общего объёма украинского экспорта, при том что суммарный экспорт с Украины упал на 34,7 % по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года.

Украина — НАТО

Согласно новой редакции Военной доктрины Украины, обнародованной 24 сентября 2015 года на официальном сайте президента Украины, Украина считает приоритетной задачей углубление сотрудничества с НАТО и достижение до 2020 года полной совместимости ВСУ с соответствующими силами стран-членов НАТО. Отказываясь от внеблокового статуса, Украина намерена изменить подходы к обеспечению национальной безопасности, уделяя приоритет «участию в усовершенствовании и развитии евроатлантической и европейской систем коллективной безопасности». «Для этого Украина будет интегрироваться в европейское политическое, экономическое, правовое пространство с целью получения членства в ЕС, а также углублять сотрудничество с НАТО для достижения критериев, необходимых для членства в этой организации», — говорится в документе.

Углубление сотрудничества с НАТО предусматривает развитие многосторонних отношений, в частности в рамках Хартии об особом партнёрстве между Украиной и НАТО, программы «Партнёрство ради мира», Концепции оперативных возможностей НАТО (ОСС), Процесса планирования и оценки Сил НАТО (PARP) и Средиземноморского диалога, участие в совместных с НАТО операциях, реформирование ВСУ с целью внедрения стандартов НАТО, обеспечения мобильности ВСУ и оперативности их развёртывания, обеспечение подготовленности личного состава, технической совместимости вооружения, военной и специальной техники, а также оперативной совместимости подразделений ВСУ и государств-членов НАТО.

См. также

• Украина и Европейский союз
• Украина и НАТО
• Украинские миротворцы в Ираке
• Внешнеэкономическая политика Украины
• ГУУАМ
• Содружество демократического выбора
• Украинско-ирландские отношения
• Членство Украины в международных организациях
• INOGATE
• Список дипломатических миссий Украины
• Список дипломатических миссий на Украине
• Военная доктрина Украины
• Соглашение об ассоциации между Украиной и Европейским союзом

Ссылки

• Леонид Парфенов [www.runewsweek.ru/rubrics/?rubric=globus&rid=816 «Виктор Ющенко: „В Европе мы встретимся снова“»] (есть [www.pravda.com.ua/news/2005/12/27/37071.htm «зеркало»])
• [www.pravda.com.ua/ru/news/2006/2/13/37740.htm Тарасюк предложил россиянам подумать, как они уйдут из Украины]
• [www.pravda.com.ua/ru/news/2006/2/14/37759.htm Тарасюк не хочет отказываться от россиян из-за НАТО]
• [www.pravda.com.ua/ru/news/2006/2/14/37770.htm Гриценко посоветовал россиянам собирать вещи]
• [allbizru.com/art/297.html Внешняя политика Украины и России станут темой обсуждения на политконсультациях]
• [interfax.com.ua/news/general/295451.html Президенты Украины и Казахстана подписали план сотрудничества до 2017 года — совместное заявление]

Отрывок, характеризующий Внешняя политика Украины

Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.