Киданьская письменность

Киданьское письмо
Тип письма:	Большое - логографическое, малое - логографическое с силлабическими и фонетическими элементами
Языки:	Киданьский язык
Место возникновения:	империя Ляо
Создатель:	Дэла (малое письмо)
Дата создания:	920 год н. э. (большое), 925 год н. э. (малое)
Происхождение:	Китайское письмо
Развилось в:	Чжурчжэньское письмо

Киданьские письменности — вымершая письменность, использовавшаяся для записи киданьского языка, вероятно относившегося к монгольской ветви алтайской семьи языков. Существовали две функционально независимые системы записи киданьского языка — большое и малое киданьское письмо. Эти системы, вероятно, использовались параллельно, и продолжали использоваться некоторое время после падения киданьской империи Ляо. Киданьская письменность сохранилась в основном в виде эпитафий, надписей на стелах, монетах и т. д., хотя иногда обнаруживаются и другие памятники.

По мнению многих исследователей, киданьское письмо до конца не расшифровано, и для его полного понимания требуется дальнейшее изучение . Основополагающим трудом по киданьскому письму является вышедшее в 1985 году «Исследование малого киданьского письма» под редакцией монгольского ученого Чингэлтэя.

Киданьское письмо является предком чжурчжэньской письменности.

Большое письмо

Большое киданьское письмо было введено в 920 году н. э. императором Абаоцзи, основателем киданьской династии Ляо, для ведения летописей нового киданьского государства. Письменность считалась относительно простой, иероглифы записывались линейно сверху вниз и были одинаковыми по размеру.

Хотя большое письмо состояло в основном из логограмм, не исключено, что для записи грамматических элементов использовались идеографические и слоговые знаки. Несмотря на то что большое киданьское письмо имеет ряд схожих черт с китайской письменностью и несколько знаков было без изменений заимствовано из китайского языка, большая часть знаков большого письма не связана непосредственно с китайскими иероглифами.

Малое письмо

Малое киданьское письмо было изобретено в 924—925 году киданьским ученым по имени Дэла, после того как благодаря уйгурскому послу при киданьском дворе он познакомился с уйгурским языком и письменностью (из-за этого малое киданьское письмо изначально могло быть дочерней формой уйгурского алфавита).

В малом киданьском письме использовалось меньшее количество знаков по сравнению с большим и было менее сложным, при этом не теряя функциональнсти. Слова в малом письме записывались блоками знаков. Блок мог включать от двух до семи иероглифов, которые писались внутри блока парами слева направо — сверху вниз. Если в блоке было нечетное число знаков, непарный иероглиф писался в центре под предыдущей парой.

По-видимому, знаки большой и малой письменностей не совпадали. Иногда эпитафии записывались малым письмом, но линейно, как в большом письме. Несмотря на внешнее сходство между малым киданьским письмом и китайской иероглификой, знание китайского языка не помогает при чтении киданьских текстов (например, китайский иероглиф «гора» идентичен как логограмме «золото» в малом киданьском письме). Для записи китайских заимствований часто использовались не китайские, а киданьские иероглифы.

Из 378 известных символов малого письма 125 являются семантическими, 15 — фонетическими, а остальные до сих пор не расшифрованы. Малое письмо является сочетанием логографических, силлабических и, согласно некоторым утверждениям, некоторого количества фонетических знаков.

В частности, суффиксы иногда могли записываться силлабограммами, причем один слог мог записываться тремя разными символами в начале, середине и конце слова. При помощи разных силлабограммам мог обозначаться дентальный, губной, задненебный или носовой характер первого согласного в слоге. Кроме того, на письме могли различаться лабиальные и нелабиальные, передние или задние гласные.

Литература

• Арапов М. В. Лексика и морфология текстов малого киданьского письма // Забытые системы письма. Остров Пасхи, Великое Ляо, Индия: Материалы по дешифровке / Ответственный редактор Ю. В. Кнорозов; Академия наук СССР, Институт этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. М.: «Наука», ГРВЛ, 1982. С. 211—239.
• Арапов М. В., Карапетьянц А. М., Малиновская З. М., Пробст М. А. Некоторые вопросы дешифровки киданьского письма // Исследования по математической лингвистике, математической логике и информационным языкам / Под ред. Д. А. Бочвара и Ю. А. Шрейдера; Академия наук СССР, Государственный комитет Совета Министров СССР по науке и технике, Научный совет по комплексной проблеме «Кибернетика», Всесоюзный институт научной и технической информации. М.: «Наука», 1972. С. 79—95.
• Материалы по дешифровке киданьского письма. [Сборник статей]. Книга 1-2 / Книга 1. Стариков В. С. Формальный анализ функциональной структуры текста; Книга 2. Арапов М. [В.], Карапетьянц А. [М.], Малиновская З. [М.], Пробст М. [А.] Опыт морфологического анализа текстов малого киданьского письма / Академия наук СССР, Институт этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая, Всесоюзный институт научной и технической информации. М.: Издательство «Наука», ГРВЛ, 1970. Кн. 1: 178, [1] с.; Кн. 2: 98, [1] с. [Тираж 300 экз.]
• Предварительное сообщение о дешифровке киданьского письма / Всесоюзный Институт научной и технической информации АН СССР, Институт этнографии АН СССР. М.: [б. и.], 1964. 36 с. [Тираж 500 экз.]
• Рудов Л. Н. Проблемы киданьской письменности // Советская этнография, № 1 Январь—Февраль, 1963 / Академия наук Союза ССР, Институт этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. М.: Издательство Академии наук СССР, 1963. С.89—98.
• Starikov V. S. Catalogue of Graphems of the Kitan Script (First variant) / XI Pacific Science Congress (Tokyo, August-September 1966); Institute of Ethnography, Academy of Sciences of the USSR. Moscow: Nauka Publishing House, 1966. 6, [20], [1] p.
• Стариков В. С. Опыт составления формально-функционального словаря киданьских текстов XI—XII вв. на основе их машинной обработки // Тезисы докладов годичной научной сессии, май 1968, Ленинградское отделение Института этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР. Л., 1968. С.74—75.
• Стариков В. С., Наделяев В. М. Предварительное сообщение о дешифровке киданьского письма // Предварительное сообщение о дешифровке киданьского письма / Всесоюзный Институт научной и технической информации АН СССР, Институт этнографии АН СССР. М.: [б. и.], 1964. С.5—26.
• Стариков В. С. Прозаические и стихотворные тексты малого киданьского письма XI—XII вв. // Забытые системы письма. Остров Пасхи, Великое Ляо, Индия: Материалы по дешифровке / Ответственный редактор Ю. В. Кнорозов; Академия наук СССР, Институт этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. М.: «Наука», ГРВЛ, 1982. С.99—210.
• Пробст М. А. О машинной обработке киданьских текствов // Предварительное сообщение о дешифровке киданьского письма / Всесоюзный Институт научной и технической информации АН СССР, Институт этнографии АН СССР. М.: [б. и.], 1964. С.27—36.
• Таскин В. С. Опыт дешифровки киданьской письменности // Народы Азии и Африки: История, экономика, культура, № 1, 1963 / Академия наук СССР, Институт народов Азии, Институт Африки. М.: Издательство Академии наук СССР, 1963 С.127—147.
• Шавкунов Э. В. К вопросу о расшифровке малой кидань-чжурчжэньской письменности // Эпиграфика Востока, XV, 1963 / Сборник статей под редакцией проф. В. А. Крачковской; Академия наук Союза ССР, Институт археологии. М.—Л.: Издательство Академии наук СССР, 1963. С.149—153.
• Зайцев В. П. [www.orientalstudies.ru/rus/images/pdf/a_zaytsev_2011.pdf Рукописная книга большого киданьского письма из коллекции Института восточных рукописей РАН] // Письменные памятники Востока. № 2 (15), осень-зима 2011. С. 130-150 (см. также en:Nova N 176)
• Айсинь Гиоро Улхичунь и Ёсимото Митимаса, «The Khitais and Jurchens as Seen from the Korea Peninsula». Kyoto University Press, 2011.

Ссылки

• [www.philology.ru/linguistics4/kuzmenkov-97.htm|Е. А. Кузьменков, Киданьский язык]
• [www.zaimka.ru/2008/pikov-silence/ Г.Г. Пиков Безмолвствующая культура киданей]
• [www.omniglot.com/writing/khitan.htm Киданьское письмо на сайте Omniglot]
• [linguistlist.org/forms/langs/LLDescription.cfm?code=zkt Linguist List — Description of Kitan]

Отрывок, характеризующий Киданьская письменность

– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.