Кнуд Великий
| Кнуд II Великий Knūtr inn rīki<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1016 — 12 ноября 1035 | |||
| (под именем Кнут I) | |||
| Предшественник: | Эдмунд II | ||
| Преемник: | Гарольд I | ||
| |||
| 1018 — 12 ноября 1035 | |||
| (под именем Кнуд II) | |||
| Предшественник: | Харальд II | ||
| Преемник: | Хардекнуд | ||
| |||
| 1028 — 12 ноября 1035 | |||
| (под именем Кнут I) | |||
| Соправитель: | Свен Кнутссон (1030 — 1035) | ||
| Предшественник: | Олаф II | ||
| Преемник: | Магнус I | ||
| Рождение: | ок. 995 Дания | ||
| Смерть: | 12 ноября 1035 Шефтсбери, Дорсет, Королевство Англия | ||
| Место погребения: | Винчестерский собор, Винчестер | ||
| Род: | Кнютлинги | ||
| Отец: | Свен I Вилобородый | ||
| Мать: | Гунхильда[1] | ||
| Супруга: | 1. Эльфгифу Нортгемптонская 2. Эмма Нормандская | ||
| Дети: | сыновья: Свен, Гарольд I, Хардекнуд дочь: Гунхильда | ||
Кнуд II Великий, Кнуд Могучий (др.-сканд. Knūtr inn rīki, др.-англ. Cnūt se Micela, дат. Knud den Store, англ. Canute the Great, норв. Knud den mektige; 994/995—1035) — король Дании, Англии и Норвегии, владетель Шлезвига и Померании из династии Кнутлингов. Сын датского короля Свена Вилобородого и Гунхильды[1].
Биография
Король Англии
Кнуд сопровождал отца во время успешного очередного набега на Англию в августе 1013 года. Во время похода Свен умер (февраль 1014), и участвовавшие в набеге датчане провозгласили Кнуда королём Англии. Однако он был вынужден вернуться в Данию, поскольку Витенагемот восстановил на английском троне короля Этельреда II Неразумного, свергнутого Свеном.
Кнуд вернулся в Англию с войском и флотом, собранным при помощи брата, короля Дании Харальда II в августе 1015 года, и после ряда сражений с войском под предводительством Этельреда, а с апреля 1016 года — под предводительством нового короля Англии Эдмунда II, окончательно разбил англичан в битве при Ассандуне, Эссекс в октябре 1016 года. В последовавшей за этим встрече Кнуда и Эдмунда на острове на реке Северн было решено разделить королевство. Однако после скорой смерти Эдмунда (в ноябре 1016), Кнуд остался королём всей Англии, что и было утверждено Витенагемотом в январе следующего года. Последний раз в истории Англии датские деньги (данегельд) были выплачены именно Кнуду для вознаграждения викингам, сражавшимся на его стороне.
Несмотря на то, что Кнуд к этому времени уже был женат на Эльфгифу, для закрепления своих прав на трон он женился на вдове Этельреда II Эмме Нормандской, тем самым еще более усилил связи между Англией и Нормандией.
Он даже объявил наследником их сына Хардекнуда, в обход своих старших сыновей Свена и Гарольда.
Во время своего правления Кнуд разделил Англию по датскому образцу на четыре региона: Уэссекс, Мерсию, Восточную Англию и Нортумбрию, заложив основы английского и британского территориального устройства, было также кодифицировано английское законодательство (около 1020). В Дании при нём сложилось особое войско (тинглид) из представителей наиболее знатных семей (зародыш рыцарства), началась регулярная чеканка монеты.
Империя Кнуда
После смерти старшего брата Кнуд унаследовал датскую корону и назначил регентом мужа своей сестры ярла Ульфа, поскольку сам постоянно находился в Англии. Регент попытался уговорить датчан избрать королём малолетнего Хардекнуда, при котором он мог бы полновластно править в Дании. В это время воспользовавшись отсутствием Кнуда норвежский король Олаф II и шведский король Анунд Якоб предприняли вторжение в Данию.
Узнав об этом, Кнуд вернулся в 1026 году и при помощи ярла Ульфа победил объединенный норвежско-шведский флот в сражении при Хельгео. Это открыло ему путь к завоеванию Норвегии (1028) и временному покорению центральных районов Швеции (вокруг озера Меларен).
Таким образом, Кнуд некоторое время фактически был королём Швеции и даже чеканил монеты в Сигтуне.
Попытка Ульфа избавить Кнуда от датской короны не прошла бесследно, ему не помогли ни родство, ни боевые заслуги. По одному из свидетельств[2], на Рождество 1026 года после ссоры ярл Ульф был убит в церкви одним из хускарлов Кнуда.
После рождения дочери Гунхильды в 1020 году император Священной Римской империи Конрад II в обмен на обещание выдать её замуж за его сына Генриха, будущего императора Генриха III, отдал Кнуду в управление Шлезвиг и Померанию. По этой либо по другой причине князь Польши (король с 1025) Болеслав I Храбрый выделил войска для участия в экспедиции Кнуда в Англию в 1015 году.
Кнуд умер 12 ноября 1035 года в Шефтебери в Дорсете, похоронен в Винчестерском соборе. Эльгифу и Свен самостоятельно управляли Норвегией ещё с 1029 года, но жестокость правления и высокие налоги восстановили население против них. В 1035 году они бежали в Данию, а в Норвегии восстановилась прежняя династия.
На Кнуда Великого обычно указывают как на мудрого и успешного правителя Англии, несмотря на двоеженство и различные жестокости. Скорее всего это объясняется тем, что информация о том времени получена, в основном, из письменных источников представителей церкви, с которыми у Кнуда всегда были хорошие отношения. Известно, что он посылал в Данию монахов и священников, способствуя просвещению и распространению христианства. Впрочем, и современный историк-медиевист Норман Кантор называет его «самым эффективным королём в англо-саксонской истории»[3].
Существует легенда о том, как Кнуд повелевал волнами. Согласно легенде, он устал от лести и подхалимства придворных, и когда один из них сказал, что король мог бы требовать покорности у моря, Кнуд продемонстрировал невозможность этого, показав, что не все в силах королей.
Напишите отзыв о статье "Кнуд Великий"
Примечания
- ↑ 1 2 Гунхильда либо дочь Мешко Польского, либо Бурислава Вендского. Умерла в 1013 году. Иногда в современной литературе мать Кнуда смешивают со второй супругой Свена Сигрид Гордой: [fmg.ac/Projects/MedLands/DENMARK.htm#_Toc196361193 SVEND Haraldsen] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 30 апреля 2010. [www.webcitation.org/61AEaHa7d Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
- ↑ [runeberg.org/nfcj/0491.html Nordisk Familjebok] (швед.)
- ↑ Cantor, The Civilisation of the Middle Ages, 1995: 166.
Ссылки
- [narvaclio.by.ru/biblio/Danija/oglavlenie.htm Л. Н. Геделундъ. Исторія Дании. СПб. и М. 1907.]
- Канут (Кнут), король // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Кнуд I // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кнуд Великий
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
