Список правителей Литвы
Поделись знанием:
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.
Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
Правители Литвы
Содержание
- 1 Князи жемайтов
- 2 Великие князья литовские
- 3 Старосты Жемайтские
- 4 Генерал-губернаторы виленские
- 5 Губернаторы ковенские
- 6 Короли Литвы
- 7 Президенты Литовской Республики
- 8 Премьер-министры Литовской Республики
- 9 Премьер-министры Временного правительства Литвы (1941)
- 10 Главы оккупационной администрации (1941—1944)
- 11 Председатели Совета Министров Литовской ССР
- 12 Председатели Президиума Верховного Совета Литовской ССР
- 13 Председатель Верховного Совета Литвы
- 14 Первые секретари ЦК КП Литвы
- 15 Президенты Литовской Республики
- 16 Премьер-министры Литовской Республики
- 17 Председатели Сейма
Князи жемайтов
Великие князья литовские
- Миндовг (Миндаугас, лит. Mindaugas; ок. 1203—1263) ок. 1236—1263; король литовский с 1253 по 1260
- Тройнат (Трениота, лит. Treniota) 1263—1264
- Войшелк (Вайшвилкас, лит. Vaišvilkas, лит. Vaišelga) 1264—1267
- Шварн Данилович (Шварнас, лит. Švarnas) 1267—1269
- Тройден (Трайдянис, лит. Traidenis) 1269—1282
- Довмонт (Даумантас, лит. Daumantas) 1282—1285
- Бутигейд (Будикид, Бутигейдис, лит. Butigeidis) 1285—1290
- Пукувер Будивид (лит. Pukuveras Butvydas) ок. 1290—1295
- Витень (Витенес, Витянис, лит. Vytenis) ок. 1295—1316
- Гедимин (Гедиминас, лит. Gediminas; 1275?—1341) 1316—1341
- Евнутий (Явнут, Яунутис, лит. Jaunutis; 1317—1377) 1341—1345
- Ольгерд (Альгирдас, лит. Algirdas; ок. 1296—1377) и Кейстут (Кястутис, лит. Kęstutis; 1297—1382) 1345—1377
- Ягайло (Йогайла, лит. Jogaila; 1351—1434) и Кейстут 1377—1381
- Кейстут 1381—1382
- Ягайло 1377—1381, 1382—1386, король польский 1386—1434
- Скиргайло Ольгердович 1386—1392
В 1398-1411 Жемайтия находилась в составе Тевтонского ордена
Старосты Жемайтские
- Румбольд Волимонтович (1409/1411—1413) (?)
- Кезгайло Волимонтович (1412—1432)
- Юрий Галимин (1432[1]-1435)
- Контовт (1435[2]-1439)
- Кезгайло Волимонтович (1440—1441)
- Контовт (1441)[3]
- Кезгайло Волимонтович (1442—1450)
- Ян Кезгайло (1451—1485)
- Станислав Янович Кезгайло (1486—1527)
- Станислав Станиславович Кезгайло (1527—1532)
- Петр Станиславович Кишка (1532—1534)
- Ян Радзивилл (1535—1542)
- Матей Войтехович Клочко (1542—1543)
- Юрий Биллевич (1543—1544)
- Иероним Ходкевич (1545—1561)
- Ян Иероним Ходкевич (1564—1579)
- Ян Кишка (1579—1592)
- Юрий Ходкевич (1590—1595)
- Станислав Радзивилл (1595—1599)
- Ян Кароль Ходкевич (1599—1616)
- Станислав III Кишка (1616—1619)
- Иероним Волович (1619—1636)
- Ян Альфонс Ляцкий (1643—1646)
- Юрий Кароль Глебович (1653—1668)
- Александр Полубинский (1668—1669)
- Викторин Констанций Млечко (1670—1679)
- Казимир Ян Сапега (1681—1682)
- Пётр Михаил Пац (1684—1696)
- Григорий Антоний Огинский (1698—1709)
- Казимир Ян Горбовский (1710—1729)
- Юзеф Тышкевич (1742—1754)
- Ян Николай Ходкевич (1767—1781)
- Антон Гелгуд (1783—1795)
Генерал-губернаторы виленские
Губернаторы ковенские
Указом императора Николая I от 18 (30) декабря 1842 года была создана Ковенская губерния , в которую входила большая часть современной Литвы.
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Калкатин Иван Степанович | действительный статский советник | |
| Долгоруков Сергей Алексеевич | князь, статский советник | |
| Радищев Афанасий Александрович | генерал-майор | |
| Шварц Пётр Иванович | генерал-майор | |
| Романус Иван Васильевич | генерал-майор | |
| Хоминский Станислав Фаддеевич | статский советник (переименован в генерал-майоры) | |
| Кригер Григорий Александрович | Свита Его Величества, контр-адмирал | |
| Энгельгардт Сергей Петрович | барон, генерал-лейтенант | |
| Муравьёв Николай Михайлович | действительный статский советник (переименован в генерал-майоры) | |
| Казначеев Алексей Гаврилович | в звании камергера, действительный статский советник | |
| Оболенский Михаил Александрович | князь, в звании камергера, действительный статский советник | |
| Базилевский Пётр Иванович | действительный статский советник | |
| Гудим-Левкович Сергей Николаевич | в звании камергера, действительный статский советник | |
| Баранов Николай Михайлович | полковник, и. д. (произведён в генерал-майоры 19.02.1881 с утверждением в должности) | |
| Мельницкий Валерий Петрович | флигель-адъютант, полковник, и. д. | |
| Куровский Евгений Александрович | действительный статский советник | |
| Клингенберг Николай Михайлович | действительный статский советник | |
| Суходольский Сергей Петрович | действительный статский советник | |
| Рогович Алексей Петрович | камергер, действительный статский советник | |
| Ватаци Эммануил Александрович | действительный статский советник | |
| Верёвкин Пётр Владимирович | статский советник (действительный статский советник) | |
| Грязев Николай Дмитриевич | действительный статский советник | |
Короли Литвы
11 июля 1918 страна была провозглашена Литовским королевством. Но единственного короля так и не короновали.
Президенты Литовской Республики
- Смятона, Антанас (1874—1944) председатель президиума Тарибы (Совет Литвы) 2 ноября 1918 — 4 апреля 1919
- Смятона, Антанас 4 апреля — 19 июня 1920
- Стульгинскис, Александрас (1885—1969) 19 июня 1920 — 21 декабря 1922 и. о.
- Стульгинскис, Александрас 21 декабря 1922 — 7 июня 1926
- Гринюс, Казис (1866—1950) 7 июня 1926 — 18 декабря 1926
- Стаугайтис, Йонас (1868—1952) 18 декабря 1926 — 19 декабря 1926 и. о.
- Смятона, Антанас 19 декабря 1926 — 15 июня 1940
- Меркис, Антанас (1887—1955) 15 июня 1940 — 17 июня 1940 и. о.
- Йонас Жямайтис 16 февраля 1949 — 26 ноября 1954 12 03 2009 г. Сеймом Литовской Республики признан главой боровшегося против оккупации Литовского государства, фактически исполнявшим обязанности Президента Республики
Премьер-министры Литовской Республики
- Вольдемарас, Аугустинас (1883—1942) 4 ноября 1918 — 26 декабря 1918
- Слежявичюс, Миколас (1882—1939) 26 декабря 1918 — 12 марта 1919
- Довидайтис, Пранас (1886—1942) 12 марта 1919 — 12 апреля 1919
- Слежявичюс, Миколас 12 апреля 1919 — 6 октября 1919
- Галванаускас, Эрнестас (1882—1967) 7 октября 1919 — 19 июня 1920
- Гринюс, Казис 19 июня 1920 — 2 февраля 1922
- Галванаускас, Эрнестас 2 февраля 1922 — 18 июня 1924
- Туменас, Антанас (1880—1946) 18 июня 1924 — 4 февраля 1925
- Петрулис, Витаутас (1890—1942) 4 февраля 1925 — 19 сентября 1925
- Бистрас, Ляонас (1890—1971) 25 сентября 1925 — 15 июня 1926
- Слежявичюс, Миколас 15 июня 1926 — 17 декабря 1926
- Вольдемарас, Аугустинас 17 декабря 1926 — 23 сентября 1929
- Тубялис, Юозас (1882—1939) 23 сентября 1929 — 24 марта 1938
- Миронас, Владас (1880—1953) 24 марта 1938 — 28 марта 1939
- Чернюс, Йонас (1897—1977) 28 марта 1939 — 21 ноября 1939
- Меркис, Антанас 21 ноября 1939 — 17 июня 1940
- Палецкис, Юстас 17 июня 1940 — 24 июня 1940
- Креве-Мицкявичюс, Винцас (1882—1954) 24 июня 1940 — 25 августа 1940 и. о.
Премьер-министры Временного правительства Литвы (1941)
- Шкирпа, Казис (июнь 1941, не приступил к исполнению обязанностей)
- Амбразявичюс, Юозас (23 июня 1941 — 5 августа 1941)
Главы оккупационной администрации (1941—1944)
- Кубилюнас, Пятрас (август 1941, формально с марта 1942 — июль 1944)
Председатели Совета Министров Литовской ССР
- Гедвилас, Мечисловас (1901—1984) председатель Совета Народных Комиссаров Литовской ССР 25 августа 1940 — 2 апреля 1946
- Гедвилас, Мечисловас 2 апреля 1946 — 16 января 1956
- Шумаускас, Мотеюс (1905—1982) 16 января 1956 — 14 апреля 1967
- Манюшис, Юозас (1910—1987) 14 апреля 1967 — 16 января 1981
- Сонгайла, Рингаудас-Бронисловас (1929 —) 16 января 1981 — 18 ноября 1985
- Сакалаускас, Витаутас (1933—2001) 18 ноября 1985 — 11 марта 1990
Председатели Президиума Верховного Совета Литовской ССР
- Палецкис, Юстас 25 августа 1940 — 24 июня 1941, 13 июня 1944 — 17 апреля 1967
- Шумаускас, Мотеюс (1905—1982) 14 апреля 1967 — 24 декабря 1975
- Баркаускас, Антанас Стасевич (1917—2008) 24 декабря 1975 — 18 ноября 1985
- Сонгайла, Рингаудас-Бронисловас (1929 —) 18 ноября 1985 — 7 декабря 1987
- Астраускас, Витаутас Стасевич (1930 —) 7 декабря 1987 — 15 января 1990
- Бразаускас, Альгирдас-Миколас (1932 —2010) 15 января 1990 — 11 марта 1990
Председатель Верховного Совета Литвы
- Ландсбергис, Витаутас (1932 —) 10 марта 1990 — 7 июля 1992 (прим.: Верховный Совет переименован в Сейм 7 июля 1992)
Первые секретари ЦК КП Литвы
- Снечкус, Антанас (1902—1974) 15 августа 1940 — 22 января 1974
- Гришкявичюс, Пятрас Пятрович (1924—1987) 18 февраля 1974 — 1 декабря 1987
- Сонгайла, Рингаудас-Бронисловас 1 декабря 1987 — 20 октября 1988
- Бразаускас, Альгирдас Миколас 20 октября 1988 — 7 декабря 1989
Президенты Литовской Республики
- Бразаускас, Альгирдас-Миколас 25 ноября 1992 — 25 февраля 1993 и. о.
- Бразаускас, Альгирдас-Миколас 25 февраля 1993 — 25 февраля 1998
- Адамкус, Валдас (1926 —) 26 февраля 1998 — 26 февраля 2003
- Паксас, Роландас (1956 —) 26 февраля 2003 — 6 апреля 2004
- Паулаускас, Артурас (1953 —) 6 апреля 2004 — 12 июля 2004 и. о.
- Адамкус, Валдас 12 июля 2004 — 12 июля 2009
- Грибаускайте, Даля 12 июля 2009 — н.в.
- [www.president.lt/ru/ Президент Литовской Республики]
Премьер-министры Литовской Республики
- Сакалаускас, Витаутас 11 марта 1990 — 17 марта 1990
- Прунскене, Казимера (р.1943) 17 марта 1990 — 10 января 1991
- Шименас, Альбертас (р.1950), 10 января 1991 — 13 января 1991
- Вагнорюс, Гедиминас (р.1957) 13 января 1991 — 21 июля 1992
- Абишала, Александрас (р.1955) 21 июля 1992 — 2 декабря 1992
- Лубис, Бронисловас (р.1938) 2 декабря 1992 — 10 марта 1993
- Шляжявичюс, Адольфас (р.1948) 10 марта 1993 — 15 февраля 1996
- Станкявичюс, Миндаугас (р.1935) 15 февраля 1996 — 27 ноября 1996
- Вагнорюс, Гедиминас 27 ноября 1997 — 4 мая 1999
- Дягутене, Ирена (р.1949) 4 мая 1999 — 18 мая 1999
- Паксас, Роландас 19 мая 1999 — 27 октября 1999
- Дягутене, Ирена 27 октября 1999 — 3 ноября 1999 (временно исполняющий обязанности)
- Кубилюс, Андрюс (р.1956) 3 ноября 1999 — 26 октября 2000
- Паксас, Роландас 27 октября 2000 — 20 июня 2001
- Гентвилас, Эугениюс (р.1960) 20 июня 2001 — 29 июня 2001 (временно исполняющий обязанности)
- Бразаускас, Альгирдас 29 июня 2001 — 1 июня 2006
- Бальчитис, Зигмантас 1 июня 2006 — 18 июля 2006 (временно исполняющий обязанности)
- Киркилас, Гедиминас 18 июля 2006 — 28 ноября 2008
- Кубилюс, Андрюс 28 ноября 2008 — 13 декабря 2012
- Буткявичюс, Альгирдас с 13 декабря 2012
- [www.lrv.lt/main_en.php Правительство Литовской Республики]
Председатели Сейма
В Сейм переименован Верховный Совет 7 июля 1992.
- Ландсбергис, Витаутас (1932 —) 7 июля 1992 — 22 ноября 1992
- Бразаускас, Альгирдас (1932—2010) 25 ноября 1992 — 25 ноября 1992
- Юршенас, Чесловас (1938 —) 25 ноября 1992 — 25 февраля 1993, и. о.
- Юршенас, Чесловас 26 февраля 1992 — 26 ноября 1996
- Ландсбергис, Витаутас 26 ноября 1996 — 18 октября 2000
- Паулаускас, Артурас (1953 —) 19 октября 2000 — 6 апреля 2004
- Юршенас, Чесловас 20 апреля 2004 — 11 июля 2004, и. о.
- Паулаускас, Артурас 12 июля 2004 — 14 ноября 2004
- Мунтянас, Викторас (1951 —) 13 апреля 2006 — 31 марта 2008
- Юршенас, Чесловас 1 апреля 2008 — 17 ноября 2008
- Валинскас, Арунас (1966 —) 17 ноября 2008 — 15 сентября 2009
- Дегутене, Ирена (1949 —) 17 сентября 2009 — 16 ноября 2012
- Гедвилас, Видас (1959 —) 16 ноября 2012 — 3 октября 2013
- Граужинене, Лорета (1963 —) с 3 октября 2013
Примечания
- ↑ [starbel.narod.ru/20rec.htm Отъ великого князя Жыкгимонта старосте жомойтскому, пану Пойлымину].
- ↑ [starbel.narod.ru/19bio.htm Отъ великого князя Жыкгимонта старосте жомойтъскому пану Монтовъту.]
- ↑ [starbel.narod.ru/d111.htm Отъ великого князя Казимера, королевича, старосте жомойтъскому, пану Контовту.]
Ссылки
- [www3.lrs.lt/ru/Lietuvos_Respublikos_Seimas_ru.htm Сейм Литовской Республики]
Напишите отзыв о статье "Список правителей Литвы"
Отрывок, характеризующий Список правителей Литвы
Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.
Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
