Хасидатэ (бронепалубный крейсер)
«Хасидатэ» (橋立) — бронепалубный крейсер Японского Императорского флота. Третий корабль и последний в серии крейсеров типа «Мацусима». Первый крупный корабль, построенный на японских верфях с использованием зарубежных материалов. Участвовал в Японо-китайской и Русско-японской войнах.
Как и все корабли серии, крейсер получил название в честь одного из трёх наиболее живописных видов Японии — песчаной косы Аманохасидатэ в префектуре Киото.
Содержание
Конструкция
Крейсер «Хасидатэ» был построен под наблюдением французского конструктора Э.Бертена по чертежам, присланным из Франции. Основные отличия от крейсера «Ицукусима» заключались в прямоугольной, а не квадратной форме иллюминаторов надстройки и более тяжелой энергетической установке[1].
Корпус
Корпус корабля с 94 шпангоутами, построен из мягкой стали с седловатой для улучшения мореходности палубой и завалом верхних частей бортов внутрь, с двойным дном и разделен ниже броневой палубы 13 главными поперечными и двумя продольными водонепроницаемыми переборками. Междудонное расстояние — 1 метр. Над броневой палубой устроен коффердам, заполненный кокосовой стружкой. Выше броневой палубы на 3,25 м настлана легкая стальная палуба 8-мм толщины. Пространство между этих двух палуб разделено примерно на 400 отсеков, используемых под угольные ямы и склады различных припасов. Форштевень и ахтерштевень сделаны из литой стали. В носовой части находился таран[1][2].
Бронирование
Вся броня крейсера изготавливалась заводом Шнейдера в Ле-Крёзо.
Жизненно-важные механизмы, котлы, машины и погреба боезапаса защищены карапасной броневой палубой толщиной в 40-мм настланной в три слоя из закаленных стальных плит толщиной в 10-мм и 20-мм. В носовой части броневая палуба опускалась в низ и стыковалась с остриём тарана, придавая ему дополнительную жесткость, в кормовой части поднималась в верх для прикрытия рулевой машины и стыковалась с ахтерштевнем. Комингсы люков, основания труб и вентиляторов броневой палубы защищены броневыми гласисами (скосами) из стальных плит 50-мм толщины.
Барбет орудия главного калибра, устанавливался на верхней палубе и был изготовлен из стальных 300-мм плит. Толщина щита орудия составляла 100-мм. Над орудием устанавливался 40-мм стальной купол, вращающийся вместе с поворотным столом и предназначенный для защиты прислуги от осколков и пуль. Центральная неподвижная труба защиты системы подачи боеприпасов проходила от броневой палубы до основания барбета и прикрывалась 250-мм сталью. Размещенная внутри неё шахта подачи боеприпасов обшивалась 14-мм стальными листами. Основание вращающегося орудийного стола не бронировалось.
Все 120-мм орудия крейсера прикрывались 110-мм броневыми щитами.
Боевая рубка крейсера состояла из двух концентрических башен: внутренней, высотой 2,5 м, собранной из 100-мм броневых плит под 25-мм стальной крышей и внешней, из 25-мм стальных листов под 10-мм крышей. Расстояние между внутренней и внешней башней составляло 0,5 м и перед боем заполнялось койками для обеспечения дополнительной защиты[1][2].
Артиллерийское вооружение
Артиллерия главного калибра крейсера состояло из одного казнозарядного 320-мм орудия системы Канэ с длинной ствола 38 калибров, весом 65,7 т. Эффективная дальность стрельбы — 8000 м, максимальная дальность стрельбы — 12000 м. Снаряды использовались двух типов: бронебойный массой в 450 кг и фугасный массой в 350 кг. Для стрельбы применялись заряды коричневого пороха массой 280 и 220 кг. Бронепробиваемость бронебойного снаряда на дальности 8000 м составляла до 334 мм. Максимальная скорострельность составляла до 2 выстрелов в час[3]. Орудие устанавливалось в носовой части корабля внутри барбета. Поворот и наведение орудия, удерживание отката и накат орудия после выстрела, а также подача снарядов и их заряжание осуществлялось гидравлической системой, приводимой в действие паровым насосом. Боекомплект 320-мм орудия составлял 60 снарядов[1].
Артиллерия среднего калибра состояла из 11 120-мм скорострельных орудий раздельного заряжания системы Армстронга с длинной ствола 40 калибров. Максимальная дальность стрельбы составляла до 9000 м, максимальная скорострельность до 12 выстрелов в минуту. Десять орудий устанавливались на батарейной палубе, от мачты в сторону кормы по пять на борт. Одно орудие (т. н. «ретирадное») устанавливалась на верхней палубе на юте, с углом обстрела в 260°. Орудия стоявшие на батарейной палубе стояли близко к друг другу и не имели защиты от продольных выстрелов. Боекомплект составлял по 120 снарядов на каждое орудие, всего 1320 снарядов[4].
Шесть 47-мм скорострельных пушек Гочкиса устанавливались в спонсонах на верхней палубе от миделя до мачты, по три на борт. Максимальная дальность стрельбы составляла до 6000 м, максимальная скорострельность до 20 выстрелов в минуту. Боекомплект составлял по 300 снарядов на орудие, всего 1800 снарядов[5].
Одиннадцать 37-мм пятиствольных скорострельных пушек Гочкиса устанавливались на боевом марсе, крыльях мостика и на надстройке на верхней палубе. Максимальная дальность стрельбы составляла до 2200 м, максимальная скорострельность до 32 выстрелов в минуту. Боекомплект составлял по 800 снарядов на орудие, всего 9600 снарядов[6].
Общий вес артиллерии крейсера составлял до 475 т, что составляло более 10 % от водоизмещения корабля.
Минное вооружение
На «Хасидатэ» установили четыре надводных 356-мм торпедных аппарата. Три аппарата находились в носовой части корабля под батарейной палубой, в том числе один неподвижный штевневой и два поворотных бортовых. В корме, также под батарейной палубой, размещался один неподвижный штевневый аппарат.
При подготовке к выстрелу крышка торпедного аппарата открывалась и труба аппарата выдвигалась наружу чтобы предотвратить повреждение торпеды о борт корабля. Наведение на цель осуществлялось либо из боевой рубки либо непосредственно с поста у аппарата. Выстрел торпеды осуществлялся сжатым воздухом. Боезапас составлял по пять торпед к каждому аппарату, всего 20 торпед[1]. Использовались торпеды системы Шварцкопфа, имеющие максимальную дальность стрельбы от 400 до 3000 м, в зависимости от модификации[7].
Силовая установка
Две паровые машины тройного расширения с горизонтально-установленными цилиндрами. Диаметр цилиндров 0,39, 0,62 и 1,44 м, ход поршня 1 м. На испытаниях мощность машин была определена в 6300 л.с., вместо оговоренных контрактом 5400 л.с. Однако из-за неудачной конструкции котлов в ходе службы не удавалось достичь и контрактной мощности.
Пар вырабатывали шесть огнетрубных котлов горизонтального типа, каждый из которых был двойным (с симметричным образованием оконечностей) и имел по шесть топок системы Фокса[8] и три камеры сгорания. Жаровые трубы топок для котлов крейсера «Хасидатэ» были изготовлены в Японии. Котлы устанавливались по три в ряд в носовом и кормовом котельных отделениях, разделенных водонепроницаемой переборкой, топками перпендикулярно к диаметральной плоскости.
Нормальный запас угля «Хасидате» составлял 405 т, полный — 683 т[1].
Системы и устройства
Рулевое устройство крейсера «Хасидатэ» состояло из руля, паровой рулевой машины французской фирмы «Стапфер ди Дюклос», размещенной под броневой палубой и управляемой с мостика, а также ручными штурвалами: главный — под кормовым мостиком, резервный — в румпельном отделении, передававшим усилия на румпель с помощью штуртросов.
В качестве водоотливных и противопожарных средств имелась помпа «Тирон» производительностью до 500 т воды в час, два трюмных пароструйных эжектора производительностью по 250 т воды в час и восемь малых помп. Общая производительность всех водоотливных средств составляло до 1132 т воды в час.
Для освещения и внешней связи на крейсере устанавливалось четыре электрических прожектора системы Манжена. Все внутренние помещения крейсера освещались электрическим светом[1].
Рангоут
Рангоут крейсера состоял из одной стальной мачты круглого сечения, установленной на броневой палубе с двумя боевыми марсами и стеньгой. Диаметр мачты в основании составлял 1 метр, в топе — 0,75 метров. Вместо вант и штагов для укрепления мачты использована два контрфорса, расходившиеся от основания нижнего марса к бортам в сторону кормы [2].
История службы
Строительство корабля
Крейсер «Хасидатэ» стал первым крупным боевым кораблем, построенным на японской верфи. Строительство велось на верфи в Йокосука под руководством французского конструктора Э. Бертена из материалов, доставляемых из Франции. Ввиду неопытности японской судостроительной промышленности того времени, строительство на стапеле продолжалось в течение трех лет, достройка на плаву — ещё три года. В июле 1889 года «Хасидатэ», ещё до спуска на воду, был зачислен в состав эскадры военно-морской базы Йокосука. 24 марта 1891 года корабль под названием «Хасидатэ-кан»[9] был торжественно спущен на воду в присутствии императора Японии, прибывшего из Токио на специальном поезде [10].
В 1893 году, после установки артиллерии, начато проведение ходовых испытаний. При выходе машин на максимальную мощность начались отказы котельной установки. С конца 1893 года до начала 1894 года ненадежные топки системы Фокса заменили топками системы Пурве. Испытания по укороченной программе и с заниженными требованиями по скорости. 26 июня 1894 года, за месяц до начала войны с Китаем, крейсер «Хасидатэ» был принят в состав Японского Императорского флота, несмотря на серьёзные дефекты в котельной установке (один из шести котлов во время испытаний вышел из строя и восстановить его до начала боевых действий не удалось)[1].
Японо-китайская война
С началом японо-китайской войны «Хасидатэ» вошел в состав отряда отряда главных сил под командованием вице-адмирала Ито Сукэюки. 17 сентября 1894 года «Хасидатэ» принял участие в Сражении у реки Ялу. В начале боя «Хасидатэ» шел четвертым в кильватерной колоне главных сил японского флота, после «Мацусима», «Чиода» и «Ицукусима». За время сражения орудие главного калибра крейсера смогло произвести всего четыре выстрела, ни разу не попав по кораблям противника. После выхода из строя крейсера «Мацусима» на «Хасидатэ» перешел командующий вице-адмирала Ито Сукэюки.
Всего в ходе боя крейсер получил одиннадцать попаданий вражескими снарядами, в том числе три — 152-мм и восемь — мелкокалиберными [1]. Потери экипажа составили трое убитых (в том числе два офицера), девять раненых[11].
После сражения у реки Ялу «Хасидатэ», до возвращения в строй строй крейсера «Мацусима», оставался флагманским кораблем командующего Объединенного флота вице-адмирала Ито Сукэюки приняв участие в конвоировании транспортов с японскими войсками, перебрасываемыми в Китай и осаде Порт-Артура. 6 ноября 1894 года «Хасидатэ» во главе японского флота вошел в залив Талиенван для содействия японским войскам, штурмующим Цзиньчжоу, однако из-за опасения подрыва на минах корабли к берегу не приблизились. 7 ноября, после проведения траления, канонерские лодки и крейсер «Хасидатэ» вновь вошли в залив и в 10:00 начали обстрел форта Хошан (Хошанг), прикрывающего Талиенван. Однако скоро выяснилось, что китайский гарнизон Талиенвана бежал и порт был захвачен без боя [12][13].
В ходе осады Вэйхайвэя «Хасидатэ» 30 января 1895 года участвовал в обстреле фортов западного прохода в гавань Вэйхайвэй. 7 февраля «Хасидатэ» очередной раз обстреливал крепость. Утром 12 февраля, после прибытия к командующему японским флотом китайских парламентеров с предложением о сдачи крепости, «Хасидатэ», «Ицукусима» и корабли Летучего отряда («Ёсино» («Иосино»), «Такачихо», «Нанива» и «Акицусима») взяли под охрану выходы из гавани Вэйхайвэя[14].
Межвоенный период
Сразу после окончания войны был проведен ремонт котельной установки крейсера, однако достичь скорости выше 10 узлов, корабль так и не смог[1].
21 марта 1898 года «Хасидатэ» переклассифицирован в крейсер 2-го класса. В апреле 1900 года крейсер, находясь в составе эскадры военно-морской базы Йокосука, имея полный комплект команды, принимал участие в больших манёврах Императорского флота, действуя в составе Блокирующей эскадры [15].
Из-за плохого состояния котлов, в подавлении восстания ихэтуаней в 1900 году «Хасидатэ» участия не принимал.
С 25 февраля по 14 августа 1901 года «Хасидатэ» и «Ицукусима», выйдя из Йокосука, совершили учебный поход, посетив Манилу, Батавию (Джакарта), Гонконг, Чемульпхо (Инчхон), Пусан, Вонсан и Владивосток.
В 1902 году корабль прошел капитальный ремонт, в ходе которого бывшие шесть огнетрубных котлов заменили на восемь водотрубных котлов, разработанных японским вице-адмиралом Майбара, став таким образом, первым кораблем японского флота получившим котлы национальной разработки. На проведенных 20 октября 1902 года испытаниях крейсер смог развить максимальную скорость в 16 узлов, чего не удавалось со времени первых сдаточных испытаний. Также во время ремонта малокалиберная артиллерия крейсера была заменена на два 75-мм и 18 47-мм орудий. 120-мм орудия перераспределены между палубами: на батарейной палубе оставлено по три орудия на борт, по два орудия на борт перенесли уровнем выше.
В 1903 году крейсер «Хасидатэ», вместе с «Мацусима» и «Ицукусима», в составе 4-го учебного отряда, совершил шестимесячный учебный поход[1].
Русско-японская война
Перед началом русско-японской войны крейсер «Хасидатэ» вошёл в состав 5-го боевого отряда 3-й эскадры Соединённого флота. С 6 февраля 1904 года крейсер в составе своего отряда приступил к сторожевой службе в Корейском проливе, базируясь в заливе Такэсики (на острове Цусима)[17].
1 мая крейсер в составе отряда задействовался для конвоирования транспортов, перевозящих 2-ю японскую армию. С 5 мая по 13 мая крейсер прикрывал высадку войск 1-го отряда 2-й армии, а его шлюпки перевозили солдат с транспортов на берег до 31 мая. После высадки десанта крейсер, в составе всей 3-й эскадры Соединенного флота задействовался в блокаде Порт-Артура[17].
23 июня «Хасидатэ» в составе отряда участвовал в безрезультатной встрече Соединенного флота с кораблями русской эскадры, вышедшей из Порт-Артура[17][18].
9 июля, при выходе броненосца «Победа», крейсеров, канонерских лодок и миноносцев русской эскадры для обстрела японских позиций в бухте Лунвантан, «Хасидатэ» и «Ицукусима» в составе отряда участвовал в перестрелке с крейсером «Баян». Попаданий с обеих сторон не было[17][18].
10 августа «Хасидатэ», находившийся в дозоре, обнаружил выход русской эскадры из Порт-Артура и доложил командующему Соединенным флотом адмиралу Хэйхатиро Того о направлении движения русских кораблей. Затем, флагом младшего флагмана 3-й эскадры контр-адмирала Ямада Хикохачи возглавившего 5-й боевой отряд, принял участие в бою в Желтом море. В первой фазе боя «Хасидатэ», «Мацусима» и «Чин-Иен» вели наблюдение за русскими кораблями, находясь слева от них на дистанции, превышающей дальность стрельбы. Во второй фазе боя, уже после того как корабли русской эскадры начали отходить в Порт-Артур 5-й боевому отряду удалось приблизится к противнику и в 19:10 «Хасидатэ» открыл огонь правым бортом. Однако уже в 19:54, из-за увеличения расстояния стрельбу пришлось прекратить. Попаданий в «Хасидатэ» в ходе боя не было. После боя к исходу дня отряд вел наблюдение за русскими кораблями, возвращавшимися в Порт-Артур[17][19]. Затем, вплоть до падения Порт-Артура, крейсер «Хасидатэ» принимал участие в блокаде крепости[20].
10 декабря крейсера «Хасидатэ» и «Ицукусима» оказали помощь подорвавшемуся на мине крейсеру «Акаси» и 12 декабря отконвоировали его в Дальний[17].
27 мая 1905 года в Цусимском сражении «Хасидатэ» действовал в составе 5-го боевого отряда, под флагом контр-адмирала К. Такетоми [21]. После обнаружения вспомогательными крейсерами русской эскадры, выйдя со стоянки в заливе Одзаки на острове Цусима, отряд обнаружил противника около 08:00 и начал вести наблюдение. После начала боя главных сил 5-й отряд получил приказ атаковать арьергард русских сил, но из-за дымки потерял контакт и смог начать бой с русскими крейсерами только около 16:30-16:40. Крейсер «Хасидатэ» открыл огонь по крейсеру «Олег» в 16:55 минут с дистанции около 7000 метров. Около 17:30 5-й боевой отряд прекратил огонь, повернув в направлении своих главных сил. Около 18:30, следуя на северо-запад, в направлении главных сил, продолжавших бой с русской эскадрой, корабли 5-го отряда обнаружили не имеющие хода и горящие эскадренный броненосец «Суворов» и плавучую мастерскую (транспорт) «Камчатка». В 18:48 с дистанции около 4000 метров по «Суворову» и «Камчатке» был открыт огонь. Около 19:00 «Камчатка» затонула, после чего адмирал Катаока отдал приказ атаковать «Суворов» подошедшему 11-му отряду миноносцев. В 19:25 эскадренный броненосец «Суворов» затонул в 13 милях северо-восточнее острова Окиносима, после этого 5-й отряд прекратил бой и направился на север для соединения с главными силами. В ходе боя в крейсер «Хасидатэ» попало два снаряда, ранившие одного гардемарина и шесть матросов. 28 мая около 05:20 5-й отряд обнаружил шедший в направлении Владивостока отряд контр-адмирала Небогатова, немедленно доложив об этом своему командующему[22].
После Цусимского сражения, 30 мая, пополнив запасы, крейсер «Хасидатэ» в составе отряда продолжил дозорную службу в Корейском проливе.
С 12 июня по 15 июня «Хасидатэ» обследовал острова Лианкур, высадив на них пять человек для устройства наблюдательного пункта[23].
14 июня все крейсера типа «Мацусима» вошли в сформированный 8-й боевой отряд 4-й эскадры, а с 19 июня отряд был передан в состав северной эскадры, предназначенной для захвата острова Сахалин[1].
4 июля «Хасидатэ» с отрядом вышел из Оминато в составе конвоя первого десантного эшелона 13-й пехотной дивизии Харагучи в направлении Сахалина.
Утром 7 июля объединенный десант с 6, 7, 8 и 9-го боевых отрядов, под командованием старшего офицера «Хасидатэ» капитана 2-го ранга Мичида, захватил плацдарм у деревни Мерея, после чего была начата высадка подразделении сухопутных войск.
23 июля «Хасидатэ» и 9-й отряд миноносцев произвели разведку и демонстрацию в
заливе Де Кастри (залив Чихачёва) на западном берегу Татарского пролива, при этом миноносцы вошли в залив и обстреляли берег.
24 июля в районе севернее Арковской долины[24] сводный десант 7, 8 и 9-го боевых отрядов под командованием старшего офицера «Хасидатэ» капитана 2-го ранга Мичида захватил плацдарм, обеспечив высадку подразделений сухопутных войск в Аркова и Александровске. 31 августа «Мацусима», под флагом вице-адмирала Дэва Сигэто, «Хасидатэ» и «Окиносима» прибыли из Корсаковска в Александровск. 5 сентября военные действия были прекращены и уже 10 сентября «Хасидатэ» под флагом контр-адмирала Такетома Куникане убыл в Йокосука для ремонта. 20 октября «Хасидатэ» прибыл в Иокогама для участия в Императорском смотре флота, состоявшемся 23 октября 1905 года[22].
Завершение службы
После окончания русско-японской войны c 1906 года крейсер «Хасидатэ» вновь стал использоваться в качестве учебного корабля, совершив в 1906 и 1907 годах заграничные плаванья с курсантами на борту к берегам Юго-Восточной Азии и Австралии. В 1908 году корабль совершил очередной заграничный поход, посетив Гонконг (Сянаган), остров Пенанг (Пинанг), Цейлон (Шри-Ланка), Джакарту, Манилу и Тайвань.
К 1909 году вооружение корабля состояло из одного 320-мм, шести 120-мм, шести 76-мм орудий и двух пулеметов. 76-мм пушки были установлены вместо 47-мм орудий, не достаточно эффективных для отражения атак миноносцев новых типов.
28 августа 1912 года «Хасидатэ» был переклассифицирован в корабль береговой обороны 2-го класса. 1 апреля 1922 года бывший крейсер исключили из списков флота, а в 1927 году разобрали на металлолом в Йокосуке[1].
Командиры корабля
- капитан 1-го ранга Хидака Сонодзё (Hidaka, Sonojo) — командовал кораблем с 23 июня 1894 года по 18 мая 1895 года[26].
- капитан 1-го ранга Такэхито Арисугава (Arisugawa Takehito) — командовал кораблем с 18 мая 1895 года по 25 июля 1895 года[27].
- капитан 1-го ранга Арима Синъити (Arima, Shinichi) — командовал кораблем с 25 июля 1895 года по 27 декабря 1895 года[26].
- капитан 1-го ранга Катаока, Ситиро (Kataoka, Shichiro) — командовал кораблем с 27 декабря 1895 года по 5 ноября 1896 год[28].
- капитан 1-го ранга Камимура Сонодзё (Kamimura, Shonojo) — командовал кораблем с 1 июня 1897 года по 1 сентября 1898 года[28].
- капитан 1-го ранга Огура Бёитиро (Ogura, Byoichiro) — командовал кораблем с 1 сентября 1898 года по 1 мая 1899 года[29].
- капитан 1-го ранга Сакураи Кикунодзо (Sakurai, Kikunozo) — командовал кораблем с 1 мая 1899 года по 20 мая 1899 года[28].
- капитан 1-го ранга Насиба Токиоки (Nashiba, Tokioki) — командовал кораблем с 24 мая 1899 года по 20 мая 1900 года[27].
- капитан 1-го ранга Мияока Наоки (Miyaoka, Naoki) — командовал кораблем с 6 ноября 1900 года по 30 августа 1901 года[30].
- капитан 1-го ранга Идэ Ринроку (Ide, Rinroku) — командовал кораблем с 6 октября 1902 года по 11 сентября 1903 года[31].
- капитан 1-го ранга Като Садакити (Kato, Sadakichi) — командовал кораблем с 10 октября 1903 года по 7 января 1905 года[32][33].
- капитан 1-го ранга Фукуи Масаёси (Fukui, Masayoshi) — командовал кораблем с 7 января 1905 года по 21 ноября 1905 года[34].
- капитан 1-го ранга Исибаси Хадзимэ (Ishibashi, Hajime) — командовал кораблем с 21 ноября 1905 года по 30 августа 1906 года[32].
- капитан 1-го ранга Ямагата Бунзо (Yamagata, Bunzo) — командовал кораблем с 30 августа 1906 года по 5 августа 1907 года[35].
- капитан 1-го ранга Нисияма Санэтика (Nishiyama, Sanechika) — командовал кораблем с 5 августа 1907 года по 28 августа 1908 года[31].
- капитан 1-го ранга Ямагити Кудзиро (Yamaguchi, Kujuro) — командовал кораблем с 25 сентября 1908 года по 10 декабря 1908 года[36].
- капитан 1-го ранга Акияма Санэюки (Akiyama, Saneyuki) — командовал кораблем с 1 декабря 1909 года по 9 апреля 1910 года[37].
- капитан 1-го ранга Фунакоси Кадзисиро (Funakoshi, Kajishiro) — командовал кораблем с 1 декабря 1910 года по 1 декабря 1911 года[38].
- капитан 1-го ранга Ниномэ Мицудзо (Nunome, Mitsuzo) — командовал кораблем с 1 декабря 1911 года по 1 декабря 1912 года[39].
- капитан 1-го ранга Ёсиока Хансаку (Yoshioka, Hansaku) — командовал кораблем с 1 декабря 1912 года по 23 августа 1914 года[40].
- капитан 1-го ранга Масаки Ёситомо (Masaki, Yoshimoto) — командовал кораблем с 1 декабря 1914 года по 22 апреля 1915 года[41].
- капитан 2-го ранга Инуцука Сукэдзиро (Inutsuka, Sukejiro) — исполнял обязанности командира корабля с 22 апреля 1915 года по 13 сентября 1915 года[41].
- капитан 2-го ранга/капитан 1-го ранга (с 1 апреля 1916 года) Оиси Сёкити (Oishi, Shokichi)— исполнял обязанности командира корабля с 13 сентября 1915 года по 1 апреля 1916 года, командир корабля — с 1 апреля по 4 апреля 1916 года[42][43].
- капитан 1-го ранга Окада Мицуёси (Okada, Mitsuyoshi) — командовал кораблем с 4 апреля 1916 года по 1 декабря 1918 года[38].
- капитан 1-го ранга Мураками Синкити (Murakami, Shinkichi) — командовал кораблем с 1 декабря 1918 года по 20 ноября 1919 года[40].
- капитан 1-го ранга Масуда Коити (Masuda, Koichi) — командовал кораблем с 20 ноября 1919 года по 12 ноября 1920 года[44].
Модели крейсера «Хасидатэ»
В масштабе 1:700 пластиковая модель-копия крейсера «Хасидатэ» производятся японской фирмой Seals Models.
Для любителей настольных военных игр литая из эпоксидной смолы фигурка крейсера «Хасидатэ» производится фирмой из США Panzerschiffe в масштабе 1:2400[45].
Галерея
- Hashidate Janes 1900.jpg
Рисунок крейсера «Хасидатэ» из справочника T.Jane All the world’s Fighting Ships. London — 1900
Напишите отзыв о статье "Хасидатэ (бронепалубный крейсер)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 А. А. Белов. Крейсера типа «Мацусима». 1888—1926 гг. СПб.: Издатель Р. Р. Муниров, 2005. — 88 с. ISBN 5-98830-008-1
- ↑ 1 2 3 Военные флоты и морская справочная книжка на 1899 г. — СПб: Типография Эдуарда Гоппе, 1899—1205 с.
- ↑ [www.navweaps.com/Weapons/WNSpain_126-35_m1884.htm Spanish 32 cm/35 (12.6") Model 1884 and Japanese 12.6"/38 (32 cm) Canet]
- ↑ [www.navweaps.com/Weapons/WNBR_47-40_mk1.htm Britain 4.7"/40 (12 cm) QF Marks I to VI, Italy 120 mm (4.7") Models 1889 and 1891, and Japan 4]
- ↑ [www.navweaps.com/Weapons/WNBR_3pounder_H_mk1.htm British Hotchkiss 3-pdr (1.4 kg) (1.85"/40 (47 mm)) QF Marks I and II]
- ↑ [rjw.narod.ru/arms/37_20gunrus.htm 37/20 мм пятиствольная пушка Гочкиса]
- ↑ [www.navweaps.com/Weapons/WTJAP_PreWWII.htm Japan Torpedoes Pre-World War II]
- ↑ В Российском флоте топки системы Фокса применялись на крейсере «Память Азова», см.: [wunderwaffe.narod.ru/Magazine/BKM/Pamat_Azova/index.htm Р. М. Мельников. Полуброненосный фрегат «Память Азова». 1885—1925 гг.]
- ↑ Несмотря на то, что употребление иероглифа «-кан» в названиях военных кораблей было отменено приказом военно-морского министерства в 1888 году, старые наименование некоторое время еще сохранялись. См. Журнал Флотомастер 2005, № 5. Брылевский Г. «Птицы, горы и стихии: названия коряблей Японского Императорского флота»
- ↑ A new Japanese cruiser.; The Hashidate Kan launched march 24 at Yokosuka. The New York Times. April 22, 1891 [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=F00910FD3D5E10738DDDAB0A94DC405B8185F0D3]
- ↑ Jukichi Inouye, Kazumasa Ogawa. The naval battle of Haiyang. Yokohama, 1895 — 56 с.
- ↑ Jukichi Inouye, Kazumasa Ogawa. On the Regent’s Sword. Kinshow, Talienwan, Port Arthur. Yokohama, 1895 — 37 p.
- ↑ Нозиков Н. Японо-китайская война 1894—1895 гг. — М.: Воениздат НКО СССР, 1939. — 104 с. [militera.lib.ru/h/nozikov_n/index.html]
- ↑ Jukichi Inouye, Kazumasa Ogawa. The fall of Wei-hai-wei. Yokohama, 1895 — 64 с.
- ↑ Белов А. А. Броненосцы Японии. Серия Боевые корабли мира. — СПб, 1998, 136 с + 16 с вкл.
- ↑ 1 2 Военные сакэшницы (гумпай) не входили в официальную наградную систему Императорской Японии, однако широко применялись для массовых поощрений рядового и унтер-офицерского состава по различным поводам, в том числе экипажам кораблей за участие в дальних походах. См. Розанов О. Н. Япония: награды и политика. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. — 263 с., ил. ISBN 978-5-8243-0829-7
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Русско-японская война: Осада и падение Порт-Артура. — М: ООО «Издательство АСТ», 2002—733 с. ISBN 5-17-024932-2
- ↑ 1 2 Русско-Японская война 1904—1905 гг. Книга вторая. Действия флота на Южном театре от перерыва сообщений с Порт-Артуром до морского боя 28 июля (10 августа) в Желтом море. — СПб: Историческая комиссия по описанию действий флота в войну 1904—1905 гг. при Морском Генеральном Штабе, 1913—394 с.
- ↑ Русско-Японская война 1904—1905 гг. Книга третья. Морское сражение в Желтом море 28 июля (10 августа) 1904 г. Захват миноносца «Решительный» в Чифу. — Петроград: Историческая комиссия по описанию действий флота в войну 1904—1905 гг. при Морском Генеральном Штабе, 1915—193 с.
- ↑ Русско-Японская война 1904—1905 гг. Книга четвертая. Действия флота на южном театре и действия морских команд при обороне Порт-Артура после морского сражения в Желтом море 28 июля (10 августа) 1904 г. до конца осады крепости — Петроград: Историческая комиссия по описанию действий флота в войну 1904—1905 гг. при Морском Генеральном Штабе, 1916—370 с.
- ↑ Historical Dictionary of the Russo-Japanese War. — The Scarecrow Press, Inc. Lanham, Maryland, Toronto, Oxford. 2006
- ↑ 1 2 Русско-японская война: От Владивостока до Цусимы. — М: ООО «Издательство АСТ», 2002—605 с. ISBN 5-17-025036-3
- ↑ [www.dokdo-takeshima.com/japans-takeshima-x-files-iii.html Dokdo Takeshima Island Liancourt Rocks The Historical Facts of the Dokdo / Takeshima Island Dipute Between Korea and Japan]
- ↑ История русско-японской войны 1904—1905 гг. — Москва: Издательство «Наука», 1977—384 с.
- ↑ [www.imperialjapansakecups.com Imperial Japan Sake Cups & Bottles]
- ↑ 1 2 [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px00.htm Materials of IJN (Deck officers, in the cradle era)]
- ↑ [www.gwpda.org/naval/wtsing.htm Wakamiya Maru at Tsingtao]
- ↑ Полутов А. В. Десантная операция японской армии и флота в феврале 1904 года в Инчхоне. — Владивосток: ООО «Русский остров», 2009—472 с. ISBN 978-5-93577-045-7
- ↑ [www.panzerschiffe.com/Japanese_Warships_from_the_Spanish-American_Russo-Japanese_Wars.html Japanese Warships from the Spanish-American, Russo-Japanese and Sino-Japanese Wars]
Литература
- Conway's All The World's Fighting Ships 1860—1905 / E. Gardiner, R. Chesnau, E. M. Kolesnik. — Лондон: Conway Maritime Press, 1979. — 448 с. — ISBN 0-85177-133-5.
- Белов А. А. Крейсера типа «Мацусима». 1888—1926 гг. СПб.: Издатель Р. Р. Муниров, 2005. — 88 с. ISBN 5-98830-008-1
- Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1860—1910. — М.: Издательство АСТ; Мн.: Издательство «Харвест», 2006, 464 с. ISBN 5-17-030194-4 (АСТ); ISBN 985-13-4080-4 (Харвест)
- Сулига С. В. Корабли русско-японской войны 1904—1905 гг. Японский флот. Издательство Аскольдъ, 1993, 51 с. ISBN 5-85259-077-0
Отрывок, характеризующий Хасидатэ (бронепалубный крейсер)
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.
Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
