Монетная система Древнего Рима

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Монетная система Древнего Рима — античная монетная система, развивавшаяся на территории Апеннинского полуострова начиная со второй половины IV века до н. э. в Римской Республике и впоследствии распространившаяся во всём Средиземноморье. Монетная система Древнего Рима оказала существенное влияние на формирование денежных систем поздней античности и раннего Средневековья в государствах Европы, Малой Азии и Ближнего Востока.





Монетная система Римской республики

Изначально «денежными» металлами у племён Средней Италии были медь и бронза, поэтому возникшая в Риме монетная система основывалась на медном весовом фунте (либре). По одной из версий в начале III века до н. э. (исследователи Маттингли и Робинзон предложили это время начала выпуска Aes Grave — во втором десятилетии третьего столетия до н. э. — около 289 года до н. э.) начался выпуск литых монет круглой формы («AES GRAVE» — буквально «тяжелая бронза»). По другой выпуск был начат во времена децемвирата («DECEMVIRI», десять мужей), то есть около 450 года до н. э., либо во второй половине IV века до н. э. (возможно около 340—338 гг.). Их вид уже не архаический, а скорее греческий, что указывает на возможное участие греческих монетных мастеров в организации выпуска этих монет.

Номинал Кол-во
унций
Тип аверса Обозначение
номинала
Асс 12 Голова Януса 𐆚 (I, I)
Семис 6 Голова Сатурна S
Триенс 4 Голова Минервы ····
Квадранс 3 Голова Геркулеса ···
Секстанс 2 Голова Меркурия ··
Унция 1 Голова Ромы ·

К 217 году до н. э. (211 или 269 по другим версиям) в Риме была введена новая монетная система с золотыми, серебряными и бронзовыми монетами, основой которой стал серебряный денарий, равный 10 ассам. Чеканились серебряные монеты — денарии (10 ассов), квинарии (5 ассов) и сестерции (2 1/2 асса). Денарий весил около 4.55 г. (980 проба) или 1/72 фунта (4 скрупула). На аверсе денария была изображена голова Ромы и номинал (X), на реверсе — Диоскуры верхом на лошадях и легенда «ROMA». Квинарий (1/144 фунта = 2 скрупула = 2.275 грамма) на аверсе нес голову Ромы и номинал (V), на реверсе — Диоскуры верхом на лошадях и легенда «ROMA». Сестерций (1/288 фунта = 1 скрупул = 1.137 грамма) имел то же изображение, кроме номинала (IIS — два асса и семис).

Номинал Вес
в скрупулах
Обозначение
номинала
Тип аверса Тип реверса
Денарий 4 𐆖 (X, X) Голова Ромы Диоскуры на конях
Викториат 3 Голова Юпитера Виктория с трофеями
Квинарий 2 𐆗 (V, V) Голова Ромы Диоскуры на конях
Сестерций 1 𐆘 (IIS, HS, IIS) Голова Ромы Диоскуры на конях

Золотые монеты выпускались редко и не были частью регулярного чекана республики. Согласно Плинию, выпуск собственных золотых монет был начат в Риме в 217 году до н. э.(или же в 211) в период реформ по закону Фламиния («LEX FLAMINIA»). Это была серия из трёх одинаково оформленных монет в 60, 40 и 20 сестерциев весом в 3.4, 2.2 и 1.1 грамма соответственно. На аверсе была изображена голова Марса и обозначен номинал («LX», «XXXX» и «XX»), на реверсе — орёл на молнии и надпись «ROMA». Это были монеты для покрытия расходов Второй Пунической войны.

Около 217 года до н. э.. денарий был приравнен к 16 ассам, а вес асса был приравнен к унции. К началу I века до н. э. серебряная монета создала устойчивую основу денежного обращения Римской Республики, вследствие чего появились условия для превращения медных номиналов в кредитные — в 89 году до н. э. вес асса был уменьшен до 1/24 фунта, хотя приниматься он должен был по-прежнему как 1/16 часть денария (вес которого не изменился).

Монетная система Римской Империи

Существенные изменения в монетной системе происходят при Октавиане Августе, когда начинает систематически чеканиться золотой ауреус, приравненный к 25 денариям. В это же время осуществляется пересмотр системы медных номиналов: сестерций (4 асса) и дупондий (2 асса) чеканятся из аурихалка, а асс и квадранс — из бронзы. Таким образом, римская монетная система приобретает следующий вид:

1 ауреус = 25 денариям = 100 сестерциям = 200 дупондиям = 400 ассам.

Со времени императора Нерона в связи с ухудшением экономической ситуации началась порча монеты — вес и проба ауреуса и денария стали негласно снижаться. Это подорвало доверие населения к денежной системе. Император Каракалла попытался исправить ситуацию, введя в обращение серебряный антониниан, равный при обмене 2 денариям, но и эта мера дала лишь временный эффект: к концу III века формально серебряные монеты стали чеканиться практически из меди, иногда лишь сверху покрытой серебром. Золотая чеканка находилась в столь же плачевном положении.

Улучшения ситуации добился только император Константин I Великий, который начал выпуск высокопробного золотого солида весом 4,55 грамм (1/72 фунта золота) и ввёл новый стандарт для серебряной чеканки, привязав стоимость серебряных монет к стоимости фунта золота: серебряный милиарисий стоил 1/1000 фунта золота, а силиква — 1/1728 фунта золота.

После гибели Западной Римской Империи эта система была унаследована Византией.

См. также

Напишите отзыв о статье "Монетная система Древнего Рима"

Литература

  • Зварич В. В. Нумизматический словарь. — Львов: Издательство при Львовском государственном университете, 1979.
  • Мэттингли Г. Монеты Рима. — М.: Collector’s Book, 2005.
  • Пятыгин А. [www.coins.msk.ru/an/monsist.shtml Монетная система Рима: веса и номиналы], раздел «[www.coins.msk.ru/index.shtml Античная нумизматика]», составленный по материалам книг:
  • Абрамзон М. Г. Монеты как средство пропаганды официальной политики Римской Империи
  • Винничук Л. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима

Ссылки

  • [www.trajan.ru Античная нумизматика и история]
  • Стандарт Unicode 5.2: [www.unicode.org/charts/PDF/U10190.pdf Древнеримские символы]
  • [davy.potdevin.free.fr/Site/home.htm Roman Coin Database]

Отрывок, характеризующий Монетная система Древнего Рима

– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.