Музы
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
(перенаправлено с «Эагриды»)
| Музы |
|---|
Музы ( др.-греч. μοῦσαι — «мыслящие») — в древнегреческой мифологии[1] дочери бога Зевса и титаниды Мнемосины[2], либо дочери Гармонии[3], живущие на Парнасе богини — покровительницы искусств и наук. От муз происходит слово «музыка» (греч. прилагательное μουσική, подразумевается τέχνη или ἐπιστήμη), первоначально обозначавшее не только музыку в нынешнем смысле, но любое искусство или науку, связанные с деятельностью муз. Музам посвящались храмы, которые назывались мусейонами (от этого слова и произошел «музей»).
Одно из первых упоминаний муз в большой литературе находится в «Илиаде» и «Одиссее» (XXIV: 60).
Содержание
Девять муз
| Изображение | Имя | Чем покровительствует | ||
|---|---|---|---|---|
| рус. | др.-греч. | лат. | ||
|
Каллиопа | Καλλιόπη | Calliopē | эпическая поэзия |
|
Эвтерпа | Εὐτέρπη | Euterpē | лирическая поэзия и музыка |
|
Мельпомена | Μελπομένη | Melpomenē | трагедия жизни |
|
Талия | Θάλεια, Θαλία | Thalīa | комедия |
|
Эрато | Ἐρατώ | Eratō | любовная поэзия |
|
Полигимния | Πολυύμνια, Πολύμνια | Polyhymnia, Polymnia | пантомима и гимны |
|
Терпсихора | Τερψιχόρη | Terpsichore | танцы |
|
Клио | Κλειώ | Clīō | история |
|
Урания | Οὐρανία | Ūrania | астрономия |
Эпитеты муз
- Аониды[4]. Топоним, указывающий на беотийское происхождение трёх (или четырёх) муз искусства.
- Пиериды[5]. По одной версии, топоним, от местечка Пиерия вблизи Олимпа, где музам впервые начали поклоняться фракийцы. По другой версии, эпитет происходит от имени легендарного царя Пиера, фракийца, поселившегося в Беотии и установившего культ муз в Феспиях (город не сохранился).
- Эагри́ды (греч. Οιαγρίδες). Эпитет, указывающий на их связь с фракийским царём Эагром. Последний, по одной из версий, был супругом Каллиопы и отцом Орфея и Лина. У латинских поэтов прилагательное «эагрийский» (Oeāgrius) — это и орфический и фракийский. Они странствовали вместе с Дионисом[6].
- Пермесские сестры[7]. См. Вергилий. Буколики VI 64 (река Пермес)
- Илисиады. По жертвеннику на берегу Илиса[8].
- Пимплеиды[9].
Старшие музы
Иногда говорят, что муз было три[10] (таково мнение Эфора[11]). Алкман называет муз дочерьми Урана и Геи[12]. Согласно Мимнерму, дочери Урана[13] и Геи[14]. Мнасей из Патр также указывал, что музы были дочерьми Урана и Геи, и их было четыре[11].
Музы Алоадов
Согласно Павсанию, старшие музы: Мелета, Мнема и Аэда, поклонение которым установили Алоады[15]. У Аполлодора нет старших муз.
- Аэда (англ.) («Песнь»). Одна из старших муз[16].
- Мелета (англ.) («Опытность»). Старшая муза[17].
- Мнема (англ.) («Память») Старшая муза[15]. Упомянута у Орфея[18].
Дельфийская версия
По изложению у Плутарха представлений жителей Дельф[19], три музы связаны с тремя частями космоса, которые находятся в гармоничном соотношении между собой. Назывались именами (струнами) Полной системы (полного звукоряда) греков:
- Гипата (англ.) («Верхняя», то есть верхняя струна, чей звук был самый низкий), покровительствует сфере неподвижных звёзд (звёздного неба).
- Меса (англ.) («Средняя»), покровительствует сфере планет.
- Нета, или Нэта (англ.) («Крайняя», самый высокий звук), покровительствует подлунному миру.
Дочери Аполлона
По Евмелу Коринфскому, дочери Аполлона: Кефисо, Аполлонида и Борисфенида[20].
- Либо старшие музы — дочери Зевса второго: Телксиопа, Аэда, Арха, Мелета[21]. Названия Аэде и Архе носят XLI и XLIII спутники Юпитера.
- О старших музах, рождённых от Крона, говорит Мусей[22].
Списки муз по другим вариантам
Согласно Кратету, муз было восемь[11], по Миртилу из Мефимны — семь либо девять (см. Мифы островов Эгейского моря, про Мегакло).
Согласно Цецу
Цец называет девять муз: Терпсихора и Эвтерпа совпадают с Гесиодом, а еще семь носили имена Гелика, Дия, Евника, Каллихора, Фелксиноя, Энкелада, Энопа[23]. Именем Фелксинои назван XLII спутник Юпитера.
Согласно Эпихарму
Согласно Эпихарму, их было семь, и звали их Нейло (Нило), Тритона, Асопо, Гептапора, Ахелоида, Типопло и Родия. Это дочери Пиера[24].
Девять Пиерид
Девять дочерей Пиера состязались с музами, проиграли и были превращены в птиц. Этот миф объяснял происхождение синонима слова «Музы» — Пиериды.
От этого слова происходит название рода красивоцветущих кустарников Пиерис (Pieris) из семейства Вересковые.
Другие имена муз
- Гимно. По надписям на вазах[25].
- Каллихора. По надписям на вазах[25].
- Полиматия. Так сикионцы называют одну из трех муз[26].
- Стесихора. По надписям на вазах[25].
- Хоро (или Хороника). По надписям на вазах[25].
Музы в литературе
Им посвящены XXV гимн Гомера и LXXVI орфический гимн. Им посвящена пьеса Софокла «Музы» (не дошло ни одной строки). Гимн «Музе» написал Месомед Критский (сохранились его ноты).
В астрономии
В честь муз назван астероид (600) Муза, открытый в 1906 году.
Напишите отзыв о статье "Музы"
Примечания
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.177-179, Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.417-418
- ↑ Евмел, фр.16 Кинкель = Климент. Строматы VI 11, 1; Климент. Протрептик 31, 1, из Алкмана; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 3, 1 далее; Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 7, 1
- ↑ Еврипид. Медея 832
- ↑ Овидий. Метаморфозы V 333
- ↑ Пиндар. Олимпийские песни X 96; Пиф. I 14; X 65; Еврипид. Медея 831
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 4, 3
- ↑ Комментарий Н. Старостиной в кн. Вергилий. Собрание сочинений. СПб, 1994. С.423
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 19, 5
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.92
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 7, 2
- ↑ 1 2 3 Арнобий. Против язычников III 37
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 7, 1
- ↑ Павсаний. Описание Эллады IX 29, 4
- ↑ Схолии к Парфению Алкмана // Фрагменты ранних греческих философов. Ч.1. М., 1989. С.80
- ↑ 1 2 Павсаний. Описание Эллады IX 29, 2
- ↑ Павсаний. Описание Эллады IX 29, 2; Цицерон. О природе богов III 54
- ↑ Цицерон. О природе богов III 54; Павсаний. Описание Эллады IX 29, 2
- ↑ Орфика, фр.203 Керн
- ↑ Плутарх. Застольные беседы IX 14, 4, см. также примечания И. И. Ковалёвой в книге: Плутарх. Застольные беседы. Л., 1990. С. 473
- ↑ Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.194
- ↑ Цицерон. О природе богов III 54
- ↑ Мусей, фр.2 Керн = Схолии к Аполлонию Родосскому. Аргонавтика III 1
- ↑ Цец. Комментарий к Гесиоду. Труды и дни 23 // Примечания И. И. Ковалевой в кн. Плутарх. Застольные беседы. М., 1990. С.472
- ↑ [www.theoi.com/Ouranios/Mousai.html MUSES : Greek goddesses of music poetry & the arts; mythology; pictures : MOUSAI, MUSAE, MUSE]
- ↑ 1 2 3 4 Примечания И. И. Ковалевой в кн. Плутарх. Застольные беседы. М., 1990. С.472
- ↑ Плутарх. Застольные беседы IX 14, 7
См. также
Ссылки
- Музы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Сигачев А. А. [www.zpu-journal.ru/e-zpu/2009/5/Sigachev_Poetry/ Поэзия, наука и музы] // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». — 2009. — № 5 - Филология.
- [greekroman.ru/muses.htm Энциклопедия античной мифологии: Музы]
- [www.stihi-xix-xx-vekov.ru/muza.html Стихи классиков, посвященные Музам]
| ||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Музы
Он энергически махнул рукой.Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
