Романшский язык

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Романшский язык
Самоназвание:

Rumantsch

Страны:

Швейцария, Италия

Регионы:

Граубюнден

Официальный статус:

Швейцария Швейцария

Общее число говорящих:

50 000—70 000

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Индоевропейская семья

Романская группа
Рето-романская подгруппа
Письменность:

латиница

Языковые коды
ГОСТ 7.75–97:

рет 560

ISO 639-1:

rm

ISO 639-2:

roh

ISO 639-3:

roh

См. также: Проект:Лингвистика

Романшский язык (также швейцарский ретороманский, граубюнденский, граубюндер, курваль; самоназвание: руманшский или романш, румонш — rumaunas, romansch, roumonsch — энгадинские формы; rumantsch, rumauntsch, romontsch — сельвские формы; руманч грижун — rumantsch grischun — название письменной нормы) — язык рето-романской подгруппы романских языков, один из национальных языков Швейцарии, но в отличие от остальных трёх национальных языков, являющихся федеральными официальными языками, романшский является официальным только для общения с его носителями[1]. Им владеют около 39 тысяч человек. По данным учёных, имеется 5 диалектов ретороманского языка. На романшском в настоящее время говорят романши в швейцарском кантоне Граубюнден.

На романшском языке в Швейцарии выходит ежедневная газета La Quotidiana[en].





Лингвогеография

Диалекты

В романшском языке выделяются сурсельвский, сутсельвский, сурмиранский, верхнеэнгадинский, нижнеэнгадинский и мюнстерский диалекты. Известны два основных варианта их классификации[2]:

    • западный (сурсельвский);
    • центральные (сутсельвский и сурмиранский);
    • восточные (верхнеэнгадинский, нижнеэнгадинский и мюнстерский).
    • сельвские (сурсельвский, сутсельвский и сурмиранский);
    • энгадинские (верхнеэнгадинский, нижнеэнгадинский и мюнстерский).

Письменность

Особенностью романшской орфографии является диграф «tg», точное звучание которого зависит от диалекта: tge «как», rintg, stgella. Он обозначает глухую палатальную или альвео-палатальную аффрикату [], [], [] или [c]. Написание «tg» согласно сложным правилам дополнительно распределено с написанием «ch», которое обычно используется перед непередними гласными: chantun, chasa, chombra.

История

Реция была завоёвана римлянами в 15 году до н.э., после чего начался процесс романизации этой территории[3].

В V веке римские легионы оставляют Рецию, после чего туда проникают бавары и аллеманы[4].

Образец текста

Басня Эзопа «Ворона и лисица» в версии Лафонтена, переведённая на руманч грижун, а также шесть диалектов романшского: сурсельвский, сутсельвский, сурмиранский, верхнеэнгадинский, нижнеэнгадинский и мюнстерский[5].


руманч грижун
audio 
сурсельвский
audio 
сутсельвский сурмиранский
La vulp era puspè ina giada fomentada.
Qua ha ella vis sin in pign in corv che tegneva in toc chaschiel en ses pichel.
Quai ma gustass, ha ella pensà, ed ha clamà al corv: «Tge bel che ti es! Sche tes chant è uschè bel sco tia parita, lur es ti il pli bel utschè da tuts».
L’uolp era puspei inagada fomentada.
Cheu ha ella viu sin in pegn in tgaper che teneva in toc caschiel en siu bec.
Quei gustass a mi, ha ella tertgau, ed ha clamau al tgaper: «Tgei bi che ti eis! Sche tiu cant ei aschi bials sco tia cumparsa, lu eis ti il pli bi utschi da tuts».
La gualp eara puspe egn’eada fumantada.
Qua â ella vieu sen egn pegn egn corv ca taneva egn toc caschiel ainten sieus pecel.
Quegl gustass a mei, â ella tartgieu, ed ha clamo agli corv: «Tge beal ca tei es! Scha tieus tgànt e aschi beal sco tia pareta, alura es tei igl ple beal utschi da tuts».
La golp era puspe eneda famantada.
Co ò ella via sen en pegn en corv tgi tigniva en toc caschiel an sies pecal. Chegl am gustess, ò ella panso, ed ò clamo agl corv: «Tge bel tgi te ist! Schi ties cant è schi bel scu tia parentscha, alloura ist te igl pi bel utschel da tots».


верхнеэнгадинский
audio 
нижнеэнгадинский
audio 
мюнстерский Перевод
La vuolp d’eira darcho üna vouta famanteda.
Co ho’la vis sün ün pin ün corv chi tgnaiva ün töch chaschöl in sieu pical. Que am gustess, ho’la penso, ed ho clamo al corv: «Che bel cha tü est! Scha tieu chaunt es uschè bel scu tia apparentscha, alura est tü il pü bel utschè da tuots».
La vuolp d’eira darcheu üna jada fomantada.
Qua ha’la vis sün ün pin ün corv chi tgnaiva ün toc chaschöl in seis pical. Quai am gustess, ha’la pensà, ed ha clomà al corv: «Che bel cha tü est! Scha teis chant es uschè bel sco tia apparentscha, lura est tü il plü bel utschè da tuots».
La uolp d’era darchiau üna jada fomantada.
Qua ha’la vis sün ün pin ün corv chi tegnea ün toc chaschöl in ses pical. Quai ma gustess, ha’la s’impissà, ed ha clomà al corv: «Cha bel cha tü esch! Scha tes chaunt es ischè bel sco tia apparentscha, lura esch tü il pü bel utschè da tots».
.

Напишите отзыв о статье "Романшский язык"

Примечания

  1. [www.oefre.unibe.ch/law/icl/sz00000_.html Швейцарская конституция (англ.)], Статья 4, «Национальные языки»: Национальными Языками являются немецкий, французский, итальянский и романшский. Статья 70, «Языки»: (1) Официальными языками Федерации являются немецкий, французский и итальянский. Романшский язык является официальным для общения с лицами-носителями романшского языка. (2) Кантоны сами определяют свои собственные официальные языки…
  2. Бородина М. А., Сухачёв Н. Л. [tapemark.narod.ru/les/410b.html Ретороманские языки] // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. — ISBN 5-85270-031-2.
  3. Haiman J., Benincà P. The Rhaeto-Romance Languages. — London — New York: Routledge, 1992. — P. 7—8. — ISBN 0-415-04194-5.
  4. Сухачёв Н. Л., Горенко Г. М. Ретороманский язык // Языки мира. Романские языки. — М.: Academia, 2001. — С. 339. — ISBN 5-87444-016-X.
  5. [www.liarumantscha.ch/data/media/pdf/facts_figures/facts_figures_rumantsch.pdf Gross, Manfred (2004), Rumantsch — Facts & Figures] (PDF). Retrieved on 2012-02-28.

Литература

  • Бородина М. А. Современный литературный ретороманский язык Швейцарии. — Л.: Наука, 1969. — 232 с.
  • Renzo Caduff, Uorschla N. Caprez, Georges Darms. [lettres.unifr.ch/fileadmin/Documentation/Departements/Langues_et_litterature/Plurilinguisme_et_didactique_des_langues_etrangeres/Documents/RR_Documents/Grammatica_RR.pdf Grammatica d’instrucziun dal rumantsch grischun]. Seminari da rumantsch da l’Universitad da Friburg, 2006.

Ссылки

«Википедия» содержит раздел
на романшском языке
«Wikipedia:Pagina principala»

В Викисловаре список слов романшского языка содержится в категории «Романшский язык»
  • [www.lingvotech.com/index.php?section=docs&page=1&id_refer=6181 Романшский (граубюнденский) язык]

Отрывок, характеризующий Романшский язык

С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.