Хакасский язык

Хакасский язык
Самоназвание:	Хакас тілі, ранее Xakas tįlį, тадар тілі
Страны:	Россия
Регионы:	Хакасия, Тува, Красноярский край
Официальный статус:	Хакасия Хакасия
Общее число говорящих:	42 604
Статус:	государственный язык Республики Хакасия
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Алтайские языки (спорно) Тюркская ветвь Хакасская группа
Письменность:	кириллица (Хакасская письменность)
Языковые коды
ГОСТ 7.75–97:	хак 755
ISO 639-1:	—
ISO 639-2:	—
ISO 639-3:	kjh
См. также: Проект:Лингвистика

Хака́сский язы́к (хак. Хакас тілі, тадар тілі) — язык хакасов. Распространён, главным образом, на территории Хакасии и частично в Шарыповском районе Красноярского края и Туве. Число говорящих на хакасском языке в России — 42 604 человека (2010). Относится к хакасско-алтайской группе восточной ветви тюркских языков. Диалекты:

• сагайский,
• качинский,
• кызыльский,
• шорский.

Базой литературного языка являются сагайский и качинский диалекты.

Фонетические черты: 17 гласных, в том числе долгие, 24 согласных. Мягкость и твёрдость согласных в коренных хакасских словах зависит от гласного: с гласными заднего ряда согласуются всегда твёрдые, с гласными переднего ряда — мягкие. Мягкость и твёрдость согласных не фонематичны, поэтому на письме они никак не отражаются.

Ударение экспираторное, обычно фиксируется на последнем слоге. В грамматическом строе хакасского языка — все черты тюркских языков. В лексике имеются монголизмы, русизмы и незначительное количество арабских и персидских элементов.

Хакасский язык с 1924 имеет свою письменность на основе кириллицы, с 1929 — на основе латиницы, с 1939 — вновь на кириллице, с добавлением 6 букв: ÿ, ӧ, ң, ғ, і, ӌ [звонкая аффриката дж]. Изучается с XVIII века — первые фиксации лексики языка сагайцев, качинцев и других этнических групп на территории Минусинской котловины (Д. Г. Мессершмидт, Г. Миллер, П. С. Паллас), в XIX веке — труды Г. И. Спасского, М. А. Кастрена, В. В. Радлова, В. И. Вербицкого, Н. Ф. Катанова, значительное развитие теоретических и прикладных исследований по хакасскому языку с подготовкой большого числа кандидатов и докторов наук из лиц хакасской и др. национальностей — в советское и постсоветское время: Н. П. Дыренкова, Ф. Г Исхаков, Н. Г. Доможаков, Д. И. Чанков, А. И. Инкижекова, М. И. Боргояков, Д. Ф. Патачакова, Г. И. Донидзе, В. Г. Карпов, О. П. Анжиганова, О. В. Субракова, Л. И. Чебодаева, И. С. Торокова и др.

Созданы школьные учебники по хакасскому языку.

На хакасском языке издаётся газета «Хабар».

История хакасского языка

По расчетам лингвистов, продолжается не менее 1200 лет, с тех пор как возник — путём контакта тюркской речи с местными нетюркскими языками — раннесредневековый тюркский язык, который дал начало современному хакасскому и близкородственным им диалектам. Раннее состояние этого общегруппового языка не зафиксировано. Основательные фиксации лексического и грамматического материала начинаются лишь в современную эпоху, с середины XIX в., в связи с чем основным методом построения истории хакасского языка являются сравнительно-исторические реконструкции (с опорой на анализ данных диалектов и родственных языков), первичной целью которых является отбор языковых характеристик, возникших в период самостоятельного существования хакасского языка, и распределение их по принципу относительной хронологии «раньше — позже». Так, в области фонетики возникновение вторичных долгих гласных, начального ч и расширение морфонологических типов ассимиляций согласных на стыках морфем за счет назализации (келген-нер), делатерализации (хас-тар 'гуси' — множ.ч. лар) и деназализации (ат-ты 'коня' — винит. п. ны) согласных аффиксов произошло позже выделения в самостоятельную ветвь диалектов-предков современного сарыг-югурского языка, не имеющего этих признаков. В области морфологии хакасского языка развился ряд новых показателей: в падежной системе — направительный падеж на зар/зер; в глагольном словоизменении — видовременные формы на ча, чан, чатхан и др. Отыскание для подобных инноваций оснований для оценок по шкале реальной хронологии у языков, не имеющих непрерывной или, по крайней мере, длительной письменной традиции, требует кропотливых исследований и совершенствования методики.

Общие строевые черты различной хронологии: (1) наиболее древняя черта — согласный з в серии общетюркских слов на месте й, представленном в подавляющем большинстве остальных тюркских языков, прежде всего огузских и кыпчакских (чередование хак. азах // огуз., кыпч. айак «нога»), — объединяет диалекты хакасов не только между собой, но и с ближайшими родственными им языками шорцев, чулымцев, сарыг-югуров и небольшой этнической группы кыргызов уезда Фуюй в Северо-Восточном Китае, позволяя выделять з-языки в отдельную — хакасскую — подгруппу внутри тюркских языков. Другими характерными приметами хакасского языка, затрагивающими также остальные языки хакасской подгруппы, за исключением сарыг-югурского, являются: (2) начальное ч или, в небольшом числе случаев, н на месте общетюркского й (чол // тур., ног. йол «дорога», нан // тур., ног. йан «бок»); (3) вторичные долгие гласные, возникшие из стяжения гласных соседних слогов после выпадения разделявших их сонантов (паар < общетюрк. *bagir «печень»); (4) наличие двух узких неогубленных в системе кратких гласных — i и и (и — не отличимый от рус. и, более долгий и узкий, чем i; i — ы-образный краткий): іт «толкать» (= общетюрк. *it), ит «делать» (< общетюрк. *et). Ещё в средние века многие тюркские языки Сибири испытали сильное влияние кыпчакских диалектов татар.-ногайского типа. Волна кыпчакизации затронула племенные языки — будущие хакасские диалекты неравномерно, усилив их различия, в особенности в подсистемах аффрикат и огубленных гласных.

Литературный хакасский язык, не будучи полностью одинаков ни с одним из своих диалектов, выборочно сочетает фонетические (а также морфологические и лексические) особенности, свойственные разным диалектным группам. Так, в литературной норме закреплены: характерные для речи сагайцев и бельтыров свистящее с на месте общетюркских шипящих ч и ш, сохраняющихся в качинском, — сых 'выходить', хас 'убегать', тас 'камень' // общетюрк. ïq, qa, ta; глухое п вместо общетюркского и качинского б в нач. слов, и, напротив, свойственное качинскому общетюрк. распределение широких — узких огубленных гласных о — 6 — у — е в основах слов — хол «рука», кос «глаз», тур- «стоять», тун «ночь». Сагайский диалект на месте о — 6 имеет сужение (саг. хул «рука», кус «глаз»), некоторые фонетические «сагаизмы» закреплены в литературном произношении: ух 'стрела', ӧгрен- 'учиться' // общетюрк. ох, ӧгрен. В морфологии хакасского языка сохраняет некоторые особенности, связывающие его с другимим языками, преимущественно с древнеуйгурским: вариант морфемы винительного падежа н после притяжательных основ 3-го лица при обычном ны/ни после остальных основ; прошедшие времена различной семантики — на ҷых/ҷік, с оттенками убеждения, на ғалах/гелек все ещё продолжавшегося действия; деепричастие начальной точки отсчета для гл. действия на ғалы/гели, деепричастие предельной точки развития гл. действия на ғанча/генҷе, отрицательное деепричастие на -бин, глагольное окончание 2 л. ед. ч. сар/зар, с конечным р вместо з в большинстве других тюркских языков. Вместе с тем Х.я. развил некоторое число новых морфологических показателей, отсутствовавших в том раннесредневековом тюркском языке, который дал начало современному хакасскому и близкородственным им диалектам.

Литературный язык

Создание хакасского алфавита (1925 г.), издание в 1926 г. первых книг на национальном языке и выход первой хакасской газеты «Хызыл аал» («Красный улус») в 1927 году создали базу для зарождения и развития хакасской литературы. В 1928 г. в Москве издается первый сборник хакасской поэзии А.Топанова «Книга песен». На хакасском языке в XX веке создавали свои произведения ряд писателей и поэтов.

Литература

• Дыренкова Н. П. Грамматика хакасского языка: Фонетика и морфология. — Абакан, 1948.
• Номинханов Ц. Д. Русско-хакасский словарь / Под ред. Н. Г. Доможакова. — Абакан: Хакасское областное нац. изд-во, 1948.
• Баскаков Н. А., Инкижекова-Грекул А. И. Хакасско-русский словарь. — М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1953. (в пер.)
• Русско-хакасский словарь: 30 000 слов / Сост.: Н. Г. Доможаков, В. Г. Карпов, Н. И. Копкоева, А. П. Бытотова, Д. Ф. Патачакова, И. П. Чебодаев, М. Н. Чебодаев; Под ред. Д. И. Чанкова; Хакасский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории (ХакНИИЯЛИ). — М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1961. — 968 с. — 6000 экз. (в пер.)
• Грамматика хакасского языка. — М.: Наука, 1976. 417 с.
• Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Региональные реконструкции. — М.: Наука, 2002.
• А. Г. Кызласова. [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke8/ke8-1933.htm Хакасская литература] // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Советская энциклопедия, 1972.

Ссылки

В Инкубаторе Викимедиа есть пробный раздел Википедии на хакасском языке

• [www.sostik.info Хакасско-русский словарь онлайн] — on-line хакасско-русский словарь

Отрывок, характеризующий Хакасский язык

– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.