Малайская операция

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Малайская операция
Основной конфликт: Вторая мировая война

Японские солдаты ведут бои на улицах Куала-Лумпура
Дата

8 декабря 1941 — 31 января 1942 года

Место

Малайя, Южный Таиланд

Итог

Победа Японии, оккупация ей Малайи.
Отступление британских войск в Сингапур.

Противники
Великобритания Великобритания Япония
Командующие
А. Э. Персиваль Ямасита Томоюки
Силы сторон
88 тыс. чел.

158 самолётов

60 тыс. чел.

400 орудий и миномётов
120 танков
617 самолётов[1]

Потери
5,5 тыс. убитых

5 тыс. раненых
40 тыс. пленных[2]

1,8 тыс. убитых

3,4 тыс. раненых[2]

Мала́йская опера́ция — стратегическая военная операция вооружённых сил Японии проведенная в период 8 декабря 1941 — 31 января 1942 года против британских и австралийских войск с целью захвата Британской Малайи и взятия в осаду Сингапура во время Второй мировой войны.





Подготовка к сражению

Японское командование в своих планах по захвату Юго-Восточной Азии уделяло большое внимание Британской Малайе, богатой стратегическим сырьём. Британцы не имели в этом регионе крупных сил и все надежды возлагали на Сингапур, расположенный в южной части полуострова Малакка. Перед войной здесь было завершено строительство мощной военно-морской базы. По замыслам британского командования, Сингапур должен был стать серьёзным препятствием на пути японской агрессии в Юго-Восточной Азии и Индонезии.

Подготовка операции была закончена японцами к началу ноября. Планы японского командования состояли в том, чтоб после оккупации Таиланда, вывести войска через перешеек Кра в Британскую Малайю и захватить Сингапур с суши. Важнейшей предпосылкой успеха считалось завоевание господства в воздухе нанесением внезапных ударов авиации по британским аэродромам.[3]

Ошибкой всех составителей планов в штабах союзников было убеждение в том, что Япония не сможет нанести одновременно более одного удара в нескольких точках Тихого Океана и Азии.[4] Вопреки ожиданиям японцы нанесли одновременно удары по Пёрл-Харбору, Таиланду, Малайе, Филиппинам и Гонконгу.

Расстановка сил

  Тихоокеанский театр военных действий Второй мировой войны
 
Малайская операция
Кота-Бару Сингор и Паттани Матадор Куантан Джитра Кампар Река Слим Муар

Британское содружество

Малайское командование (командующий генерал-лейтенант Артур Эрнест Персиваль) осуществляло общее командование союзными силами в Малайе, Сингапуре и Сараваке. В операции участвовали часть сил подчинённых командованию, которые располагались в Малайе:

В общем сухопутные силы насчитывали 73 тыс. британских солдат (19 тыс. англичан, 37 тыс. индийцев и 17 тыс. малайцев) и 15 тыс. австралийцев.

  • Авиационные силы Малайского командования состояли из 158 самолётов.

Япония

25-я армия (командующий генерал Томоюки Ямасита) в составе:

В общем сухопутные силы насчитывали 60 тыс. чел., 400 орудий и миномётов, 120 танков.

Японское вторжение

Японский десант, предназначенный для высадки в Таиланде и Малайе, вышел в море ещё до начала войны. 6 декабря воздушная разведка англичан обнаружила японский флот в Сиамском заливе, однако плохая погода помешала выявить его последующие передвижения к цели.

Японские десанты в Малайе начали высаживаться рано утром 8 декабря по местному времени, в одно время с нападением на Пёрл-Харбор. Первый десант был высажен в ночь на 8 декабря в районе Кота-Бару. На рассвете японская авиация, с баз в Индокитае, совершила налеты на британские аэродромы в Малайе и Сингапуре. Одновременно главные силы десанта высадились в Южном Таиланде, в районе Сингорра и Патани, куда сразу же перебазировалась японская авиация. В этот же день японские войска вторглись в Таиланд из Индокитая. (см. Таиландская операция)

Планировавшийся упреждающий удар под названием «Операция Матадор» англичане нанесли слишком поздно, потому что не хотели переходить границу Таиланда до того, как Япония нарушит его нейтралитет, а также потому что имели приказ не атаковать первыми японские части.[5]

В течение первых двух дней японцы уничтожили треть британской авиации, а оставшиеся самолеты английское командование перебросило в Сингапур.

Японские войска быстро продвинулись по территории Таиланда, который не оказал им серьёзного сопротивления. К утру 10 декабря японская 5-я дивизия уже переместилась на западное побережье и перешла границу Малайи, продвигаясь по двум дорогам к Кедаху.

Гибель «Принца Уэльского» и «Рипалса»

Для борьбы с японскими силами вторжения вечером 9 декабря из Сингапура под командованием адмирала Филипса вышло военно-морское «соединение Z», которое включало линкор «Принц Уэльский» и линейный крейсер «Рипалс» в охранении эсминцев. Корабли следовали без прикрытия с воздуха. Соединение Филипса было обнаружено сначала подводной лодкой (о чём, конечно же, они не догадывались), а затем, по координатам района, переданным подводниками, с воздуха, гидросамолетом-разведчиком, после обнаружения соединение вынуждено был повернуть на юг в направлении на Сингапур. Ночью оттуда поступило сообщение, как оказалось впоследствии, ошибочное, что японцы высадились в Куантане, на полпути в Сингапур. Решив использовать фактор внезапности, почитая риск оправданным, Филипс взял курс на Куантан.

На перехват английских кораблей вышло соединение японского флота в составе двух линкоров, трех крейсеров и нескольких эсминцев. Ранним утром 10 декабря на разведку вылетела девятка G3M, а вскоре в воздух поднялись и основные силы — 34 вооружённых бомбами и 23 снаряжённых торпедами G3M и 26 G4M, нёсших только торпеды. Поднявшись с аэродромов Южного Индокитая, самолеты базовой авиации потопили линкор и линейный крейсер, в результате атаки погибло также 840 человек. Японцы потеряли всего 3 самолёта.[6]

Так японцы уничтожили два последних линейных корабля союзников, находившиеся в водах Тихого океана к западу от Гавайских островов. Британские войска в Малайе остались почти без прикрытия и поддержки с моря. Японцы получили возможность беспрепятственно высаживать десанты и строить на побережье авиационные базы. Уинстон Черчилль оценил эти события как «самый тяжёлый удар, который он получал за всю войну.»[7]

Японское продвижение в Малайе

25-я японская армия, наступая одновременно на двух направлениях — вдоль восточного и западного побережья полуострова Малакка, быстро продвигалась на юг через джунгли. Командующий союзными войсками генерал Уэйвелл приказал генералу Персивалю отвести свои войска в провинцию Джохор — южную часть полуострова — и организовать там прочную оборону.

Начиная с 10 декабря, британские войска почти непрерывно отступали вдоль западного побережья. С помощью танков и артиллерии японцы легко преодолевали завалы на дорогах, либо создавали угрозу обхода их с флангов пехотой, просачивавшейся через прилегающие джунгли. Попытка 11-й индийской дивизии создать крупный завал в районе Джитры не увенчалась успехом. Британское командование в Северной Малайе надеялось удержать свои войска на рубеже Перак, но его позиции обошла японская колонна, наступавшая из Патани под острым углом на юг. Находившиеся южнее, в районе Кампара, хорошо укрепленные позиции японцы обошли с фланга, высадив десант на захваченных в ходе наступления мелких судах.[8]

Попытка британских войск остановить японское наступление в провинции Джохор не увенчалась успехом. В начале января британские войска отступили к реке Слим, прикрывая провинцию Селангор и подступы к южным аэродромам в районе Куала-Лумпура. В ночь на 8 января рота японских танков прорвалась через плохо организованную оборону и быстрым броском захватила мост на дороге, проходившей почти в 20 милях за линией фронта. Британские войска, находившиеся к северу от реки, были отрезаны и потеряли около 4 тыс. человек со всем их вооружением. Потери японцев составили лишь 6 танков и небольшое число убитых и раненых. Индийская 11-я дивизия была разгромлена.[9] Эта катастрофа вынудила англичан быстро вывести свои войска из Центральной Малайи и поставила под сомнение шансы удержать северные районы провинции Джохор в течение времени, достаточного для переброски морем в Сингапур соответствующих подкреплений с Ближнего Востока.

В тот самый день, когда разразилась эта катастрофа, в Сингапур прибыл генерал Уэйвелл. Он направлялся на Яву принять новый, чрезвычайный пост главнокомандующего объединенным командованием ABDA. Паунолл теперь стал начальником штаба командования ABDA, а дальневосточное командование было упразднено. Уэйвелл решил сделать стержнем обороны провинцию Джохор, поскольку там находились лучшие английские силы, а это означало более быстрый отвод войск вместо постепенного отхода, запланированного генералом Персивалем. В результате Куала-Лумпур был оставлен 11 января, а позиция в дефиле у Тампипа — 13 января (вместо 24 января). Японцы получили доступ к лучшей дорожной сети в провинции Джохор. Это дало им возможность ввести в бой две дивизии одновременно и, при поддержке танков и артиллерии, быстро сломить сопротивление австралийских войск у Гемаса.[10] Таким образом, отход через провинцию Джохор произошёл более быстрыми темпами, чем предполагалось.

Между тем в результате отхода английских войск на восточном побережье 6 января были оставлены Куантан и его аэродром. 21 января ввиду угрозы высадки японского десанта был оставлен Эудау, а к 30 января как «восточные», так и «западные» силы отошли к крайней южной оконечности полуострова Малакка. 31 января японские войска овладели самым южным пунктом Британской Малайи — Джохор-Бару, английские и малайские части, потерпев поражение, отошли в Сингапур.

Итоги сражения

В результате операции японцы захватили Малайю за 54 дня. Быстрый разгром британских войск не позволил британскому командованию подвезти в Сингапур дополнительные силы, для создания мощной обороны города. Британским и австралийским войскам удалось продержаться в Сингапуре всего 15 дней, и к 15 февраля они капитулировали.

Потери британских и австралийских войск в ходе операции составили 5,5 тыс. убитых, 5 тыс. раненых и 40 тыс. пленных. Японские потери составили 1,8 тыс. убитых и 3,4 тыс. раненых[2].

Напишите отзыв о статье "Малайская операция"

Примечания

  1. [militera.lib.ru/h/thurk_h3/index.html Тюрк Г. Сингапур. Падение цитадели. — М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1973. Глава 4. Агрессор изготовился к удару]
  2. 1 2 3 Smith, Colin (2006). Singapore Burning. Penguin Books, p. 547.
  3. [archive.is/20120720053057/victory.mil.ru/war/1941/world/02_05.html 60 лет Победе. Операции начального периода войны на Тихом океане и в Юго-Восточной Азии]
  4. [militera.lib.ru/h/morison_s1/index.html Морисон С. Э. Американский ВМФ во Второй мировой войне: Восходящее солнце над Тихим океаном, декабрь 1941 — апрель 1942. — М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2002.]
  5. [militera.lib.ru/h/thurk_h3/08.html Тюрк Г. Сингапур. Падение цитадели. — М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1973. Операция Матадор]
  6. [militera.lib.ru/h/liddel-hart/17.html Лиддел Гарт Б. Г. Вторая мировая война. — М.: АСТ. Глава 17]
  7. [militera.lib.ru/memo/english/churchill/3_32.html Черчилль У. Вторая мировая война. — М.: Воениздат, 1991]
  8. [www.nmbva.co.uk/remembering_the_battle_of_kampar.htm Remembering the Battle of Kampar : The Forgotten Heroes of The British Battalion]
  9. [www.far-eastern-heroes.org.uk/2nd_Lt_Robert_Hartley/html/slim_river.htm Battle of Slim River Far Eastern Heroes]
  10. [www.ww2australia.gov.au/japadvance/malaya.html Australia’s War 1939—1945: Battle of Malaya]

Литература

  • История Второй мировой войны 1939—1945, т. 4, М., 1975
  • [militera.lib.ru/h/liddel-hart/index.htmlЛиддел Гарт Б. Г. Вторая мировая война. — М.: АСТ, 1999. Глава 17 Волна побед Японии.]
  • [militera.lib.ru/h/thurk_h3/index.html Тюрк Г. Сингапур. Падение цитадели. — М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1973.]
  • [www.ww2australia.gov.au/japadvance/malaya.html Australia’s War 1939—1945: Battle of Malaya]

Отрывок, характеризующий Малайская операция

Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.

Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.


Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d'arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C'est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.