Десантные корабли-доки типа «Эшленд»
Десантные корабли-доки типа «Эшленд» — серия из 8 американских десантных кораблей-доков, выпущенных в конце второй мировой войны компанией Moore Dry Dock Company в Окленде. Первые в мире корабли этого класса.
История
Корабли этого типа предназначались для транспортировки загруженных десантных барж к месту высадки. После высадки могли применяться в качестве плавучих доков для судоремонта[1].
Первоначально классифицировались как механизированные артиллерийские транспорты (APM, mechanized artillery transports), к моменту начала строительства реклассифицированы в десантные корабли-доки (LSD, dock landing ship). Корабли имели доковую камеру шириной 13,2 м и длиной 120,7 м, которая начиналась шлюзом на корме корабля, проходила под надстройкой и кончалась в 18 метрах от носовой оконечности. Доковая камера предусматривала различные варианты загрузки[1]:
- 18 средних десантных катеров LCM;
- 3 десантных катера LCU;
- 3 танкодесантных катера LCT Mk5 или Mk6 с 5 средними танками на каждом;
- 2 танкодесантных катера LCT Mk3 или Mk4 с 12 средними танками на каждом;
- 14 средних десантных катеров LCM Mk3 с 1 средним танком на каждом
- баржа с 1500 т груза
- 45 гусеничных десантных машин LVT;
- 47 амфибийных транспортных средств DUKW;
- 27 десантных катеров LCVP;
- средний десантный корабль LSM;
- другие грузы, который проходили в док по длине и ширине, например эскортный эсминец для ремонта.
Машинные отделения размещались в средней части корпуса в крыльях по обе стороны доковой камеры. В качестве двигателей использовались поршневые паровые машины (в последующих типах десантных кораблей стали ставить паровые турбины). Имея скорость более 15 узлов, корабли этого типа попадали в категорию «скоростных транспортов» (fast transport)[1].
Корабли этого типа проявили себя как очень удобные и гибкие транспортные и ремонтные корабли. Они снабжались механическим оборудованием для ремонта стальных и деревянных судов, включая оборудование для замены винтов и гребных валов десантных катеров[1].
В 1946—1947 годах корабли находились в резерве, но снова вступили в строй в 1949—1951 годах в связи с войной в Корее. В 1951—1952 годах в результате модернизации корабли получили возможность базирования до 9 вертолётов[1].
Gunston Hall (LSD-5) продан Аргентине в 1970 году, где получил имя Cándido de Lasala. Whitemarsh (LSD-8) был передан в аренду Тайваню, и в 1977 году куплен им. Остальные корабли были утилизированы в 1967—1970 годах[1].
Состав серии
| Название | № | Заложен | Спущен | В строю | Списан |
|---|---|---|---|---|---|
| Ashland | LSD-1 | 22.06.1942 | 21.12.1942 | 05.06.1943 27.12.1950 29.11.1961 |
03.1946 14.09.1957 22.11.1969 |
| Belle Grove | LSD-2 | 27.10.1942 | 17.02.1943 | 09.08.1943 | 12.11.1969 |
| Carter Hall | LSD-3 | 04.06.1943 | 18.09.1943 26.01.1951 |
12.02.1947 31.10.1969 | |
| Epping Forest | LSD-4 | 23.11.1942 | 02.04.1943 | 11.10.1943 01.12.1950 |
25.03.1947 31.10.1968 |
| Gunston Hall | LSD-5 | 01.05.1943 | 10.11.1943 05.03.1949 |
07.07.1947 05.1970 | |
| Lindenwald | LSD-6 | 22.02.1943 | 11.06.1943 | 09.12.1943 18.02.1949 01.07.1960 |
05.04.1947 12.12.1956 30.11.1967 |
| Oak Hill | LSD-7 | 09.03.1943 | 25.06.1943 | 05.01.1944 | 26.10.1969 |
| White Marsh | LSD-8 | 07.04.1943 | 19.07.1943 | 29.01.1944 | 09.1956 |
Напишите отзыв о статье "Десантные корабли-доки типа «Эшленд»"
Примечания
Отрывок, характеризующий Десантные корабли-доки типа «Эшленд»
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
