Французская почта в Киликии

Французская почта в Киликии †
фр. Occupation militaire française en Cilicie
Французская марка для оккупированной Киликии, двойная надпечатка «Occupation militaire française Cilicie» («Военная французская оккупация. Киликия»), 1920  (Скотт #99c)
История почты
Организована	1919
Закрыта	1921
Первые марки
Стандартная	1919
Другие	доплатная — 1919; авиапочтовая — 15 июля 1920
Последний выпуск	1921
Всего выпущено	127 почтовых, 16 доплатных и 2 авиапочтовых
Положение на современной карте Турции области Адана, которая вместе с примыкающими соответственно с запада и востока областями Мерсин и Османие занимает территорию Киликии

Французская почта в Киликии — почтовая служба, организованная военной администрацией Франции в 1919—1921 годах (с перерывом) на оккупированной в Первую мировую войну территории Киликии (фр. Cilicie), которая принадлежала Османской империи. Этой администрацией были эмитированы особые почтовые марки, имевшие хождение во время оккупации.

Организация почты

В конце Первой мировой войны область Киликии, расположенная на юге современной Турции и являвшаяся на тот момент османским вилайетом Адана, была оккупирована французскими войсками. Оккупация длилась с 1918 года по 20 октября 1921 года, с перерывом во второй половине 1919 — начале 1920 года. На оккупированной территории была создана и функционировала французская почта, имевшая собственные знаки почтовой оплаты.

Выпуски почтовых марок

Первая французская оккупация

В 1919 году были выпущены первые марки для занятой французами Киликии. Они представляли собой надпечатки на марках Турции надписей на французском языке: «Cilicie» («Киликия»), позднее «T. E. O. Cilicie» («Вражеская оккупированная территория. Киликия»; T. E. O. — сокращение от «Terrirtoires ennemis occupés»).

23 мая 1919 года эти марки изъяли из обращения. Вскоре французские войска оставили города Адана и Мерсин, и их захватили англичане.

Английское вторжение

В сентябре 1919 года территорию Киликии взяли под свой контроль английские войска. Британская военная администрация ввела в почтовое обращение на период оккупации марки англо-египетской полевой почты в Палестине.

Вторая французская оккупация

В начале февраля 1920 года область Киликии снова перешла под военное управление Франции. При этом в почтовое обращение поступили налоговые марки Турции, а затем марки Франции с надпечатками по-французски «Occupation militaire française. Cilicie» и «О. M. F. Cilicie» («Французская военная оккупация. Киликия») и указанием новой стоимости в местной валюте.

В 1920 году для почтовых нужд в восточной части Киликии была подготовлена особая серия марок  (Скотт #110—116) с той же надпечаткой «О. M. F. Cilicie», но с добавлением слов «Sand. est» («Восточный санджак»).

Французские марки для оккупированной Киликии (1920)
Надпечатка «T. E. O. Cilicie» («Вражеская оккупированная территория. Киликия») на марке французской почты в Османской империи  (Скотт #100)	Надпечатка «О. M. F. Cilicie» («Военная французская оккупация Киликия») на марке Франции  (Скотт #104).

Другие виды почтовых марок

15 июля 1920 года были изданы две авиапочтовые марки  (Скотт #C1, C2) для использования на авиалинии Адана — Халеб (Алеппо). Они представляли собой надпечатки «Poste par avion» («Авиапочта») на двух ранних оккупационных надпечатанных марках того же года  (Скотт #123, 124).

Кроме того, в 1919—1921 годах вводились и доплатные марки с теми же надпечатками, что были сделаны на обычных почтовых марках в первый и второй периоды французской оккупации Киликии.

Согласно Л. Л. Лепешинскому, всего за период 1919—1921 годов было выпущено 99 почтовых и 16 доплатных марок с французскими надпечатками на марках Турции (с турецкими надписями на оригинальных марках) и Франции. В то же время каталог «Скотт» насчитывает 127 почтовых, 16 доплатных и две авиапочтовые марки (не считая разновидностей).

Освобождение

В ноябре 1921 года Турция вернула себе Киликию, и на её территории стали использовать турецкие марки.

В ознаменование этого события почтовое ведомство национального правительства Ататюрка эмитировало две серии коммеморативных марок в виде надпечаток на турецком языке, содержавших памятную надпись и новый номинал. Первая серия  (Скотт #64—77) поступила в обращение в декабре 1921 года и имела надпечатки «Адана 1 декабря 1921» (двух типов) на почтовых, газетных и доплатных марках Османской империи 1915—1920 годов. Некоторые из этих надпечаток перевёрнуты.

Вторая серия вышла в свет в 1922 году  (Скотт #98—103). Памятная надпечатка «Адана 5 января 1922» была проставлена на специально подготовленных миниатюрах восьми номиналов и семи расцветок, с рисунком марки национального правительства, выходившей в 1921 году, с изображением мечети Селимие в Адрианополе  (Скотт #80). Н. И. Владинец причисляет эту серию к почтово-благотворительным (полупочтовым) маркам, утверждая, что при продаже марок взималась наценка 25 % в пользу сирот погибших солдат. Каталог «Скотт» не рассматривает этот выпуск как полупочтовый, относя его вместе с первой памятной серией в подраздел «Турция в Азии» («Анатолия»).

См. также

• Адана (ил)
• Военная почта
• История почты и почтовых марок колоний Франции
• История почты и почтовых марок Турции
• История почты и почтовых марок Франции
• Оккупация в филателии и бонистике
• Французская почта в Египте
• Французская почта в Китае
• Французская почта в Марокко
• Французская почта в Османской империи
• Французская почта за границей
• Французская почта на Занзибаре
• Французская почта на острове Крит

Литература

• Ghassan R. A printer’s ingenuity at work: the «T. E. O. Cilicia» overprints // The Levant. — 2006. — Vol. 3. — No. 5. — P. 81—85, 94. (англ.)
• Parenti J.-B. Tresor et Postes Organization in Cilicia // The Levant. — 2010. — Vol. 5. — No. 5. (англ.)
• Wellsted R., Rossiter S., Fowler J. The Stamp Atlas. — New York: Facts on File Publications, 1986. — 336 p. — ISBN 0-8160-1346-2. (англ.)

Ссылки

• [www.allworldstamps.com/country_list.asp?context=on&cid=357&x=47&y=7 Cilicia] (англ.). Country List. All World Stamps Catalogue sponsored by Stanley Gibbons. — Марки Киликии периода французской оккупации в онлайн-каталоге «Стэнли Гиббонс». Проверено 16 мая 2011. [www.webcitation.org/67dsgzJob Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
• [www.jl.sl.btinternet.co.uk/stampsite/alpha/c/cico.html#c074 Cilicia (French Occupation)] (англ.). A—Z of postal authorities. Encyclopaedia of Postal History. Stampsite: The Encyclopaedia of Postal Authorities; BlackJack. — Информация о марках Киликии периода французской оккупации в базе данных «Энциклопедия истории почты. Энциклопедия почтовых ведомств». Проверено 16 мая 2011. [web.archive.org/web/20090108204051/www.jl.sl.btinternet.co.uk/stampsite/alpha/c/cico.html#c074 Архивировано из первоисточника 8 января 2009].
• Boncuk M. [maviboncuk.blogspot.com/2007/05/ottoman-philately-cilicia-1919-21.html Ottoman Philately | Cilicia (1919—21)] (англ.). Mavi Boncuk Cornucopia, Ottomania and Turcomania. Mavi Boncuk; Blogspot; Blogger; Google (5 May 2007). Проверено 16 мая 2011. [www.webcitation.org/67dshSrwf Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
• [www.efilateli.com/en/pullarimiz.en.php Adana (Cilicia)]. The History of Turkish Postal Stamps. Turkish Stamps. efilateli. Проверено 16 мая 2011. [www.webcitation.org/66Fcik6Oo Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].
• [turquie-culture.fr/pages/histoire/cilicie---mersin/timbres-francais-et-turcs-en-cilicie-en-1919-1920.html Timbres français et turcs en Cilicie en 1919—1920] (фр.). Histoire. Cilicie — Mersin. Turquie | culture. Проверено 16 мая 2011. [www.webcitation.org/67dshwBWL Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
• [www.seymourfamily.com/bill's%20stamp%20collection/TurkeyIndex.htm Turkey Collection Index. Turkey (1863—)] (англ.). Online Stamp Collections; Bill Seymour. Seymour Family Web Site; Seymour Family. — Иллюстрированная онлайн-коллекция марок Турции (1863—1940) на сайте семьи Сеймур (Seymour Family, США). Проверено 16 мая 2011.

Отрывок, характеризующий Французская почта в Киликии

Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.