Луангпхабанг (королевство)

Луангпхабанг
лаос. ຫລວງພະບາງ
Королевство
← 1713 — 1946 →
Флаг
Столица	Луангпхабанг
Язык(и)	Лаосский язык
Религия	Буддизм
Население	150 000 (середина XIX в.)
Форма правления	Монархия
Король Луангпхабанга

К:Появились в 1713 годуК:Исчезли в 1946 году

Королевство Луангпхаба́нг (лаос. ຫລວງພະບາງ) (1707—1946) — королевство, которое выделилось из королевства Лансанг в 1707 году (два других отделившихся королевства: Тямпасак и Вьентьян). Покровительство Пекина, временами рассматривавшего Луангпхабанг как часть китайской территории, помогло этому государству выжить в XVIII веке и сохранить независимость в начале XIX века, когда Тямпасак и Вьентьян были поглощены Сиамом; тем не менее в его столице был размещён сиамский гарнизон.

С 1815 года Луангпхабанг во вьетнамских документах именовался данником. В 1823 году статус Луангпхабанга как «младшего партнёра» вьетнамской империи Нгуенов был оформлен ведомством обрядов: дань Луангпхабанга Вьетнаму выплачивалась раз в три года, и состояла из двух слонов, четырёх рогов носорога и двух слоновых бивней. Первая миссия с данью прибыла в Хюэ в 1826 году. В 1830-х годах, в связи с сиамо-вьетнамскими войнами за княжество Пхуан, эти отношения были прерваны.

Наследник престола Луангпхабанга — принц Суксём — с 1826 года находился в Бангкоке в качестве «наблюдателя», а затем заложника, и лишь в 1836 году ему было разрешено вернуться на родину. В 1840-х годах Сиам упорно добивался от взошедшего на трон Суксёма признания «старшинства» Сиама, то есть признания правителя Сиама покровителем Луангпхабанга.

В апреле 1867 года, по пути из китайской провинции Юньнань в Камбоджу, в Луангпхабанг прибыла французская экспедиция Дудара де Лагре. В инструкциях французского морского министерства указывалось, что де Лагре должен определить богатства стран, через которые пройдёт его экспедиция, и выяснить, «какими эффективными средствами можно было бы объединить в торговом отношении верхнюю долину Меконга с Камбоджей и Кохинхиной». В Луангпхабанге глава экспедиции был радушно принят правителем Тянгхалатом, приравнявшим статус экспедиции к статусу иностранного представительства. В донесении министерству морских дел Франции Дудар де Лагре рекомендовал захватить это государство, помешав тем самым росту влияния Великобритании в Индокитае. Следивший за политикой Франции в Индокитае правитель Сиама в том же году вернул Луангпхабангу символ независимости — статую Будды «Пхабанг» (однако сиамский гарнизон, размещённый в столице Луангпхабанга ещё с 1830-х годов, остался).

В 1860-х годах правители Луангпхабанга, учитывая перемены на Дальнем Востоке, перестали платить дань Китаю, но усилили давление на свои даннические княжества, требуя уплаты дани. Эти княжества, стремясь использовать противоречия между крупными государствами региона, сами вступали в союзы с горскими народами и совершали рейды на Луангпхабанг, уводя оттуда население.

В 1864 году во Вьетнаме было подавлено восстание тэйшонов и малых народностей. Отряды повстанцев различались по цвету флагов, но лаосцы называли их всех «хо» («чёрными»). Хо создали поселения по границам Луангпхабанга и зависимых от него княжеств, откуда совершали набеги на лаосские долины и города. Отряды «флагов» охотно шли на службу к местным правителям, усугубляя общую обстановку политической неустойчивости. В 1872 году отряды «красных флагов» напали на территорию самого Луангпхабанга. Его правитель Ункхам совместно с сиамскими войсками сумел организовать оборону, однако хо, укрепившись и создав военный лагерь, совершали рейды на территорию княжества Пхуан, им удалось занять бывшую столицу Вьентьян.

В 1885 году была создана объединённая сиамо-французская комиссия для выяснения границ Луангпхабанга, а в мае 1886 года между Францией и Сиамом была подписана конвенция об открытии в Луангпхабанге французского вице-консульства, куда вскоре прибыл Огюст Пави, сторонник территориальных захватов в Индокитае. Конвенция об открытии вице-консульства не была ратифицирована французским парламентом, но Пави в 1887—1895 годах развернул активную деятельность по изучению путей во Вьетнам и Китай. Сиамский командующий гарнизоном в Луангпхабанге передал Пави карту с обозначением границ государства.

В июне 1887 года Луангпхабанг потвергся нападению отрядов хо, которые в отсутствие сиамских войск захватили столицу и разрушили её. Престарелый правитель Ункхам был спасён из горевшего дворца людьми Пави и бежал под защиту прибывших сиамских отрядов. Воспользовавшись растерянностью Ункхама, Пави предложил ему покровительство Франции; одновременно в Бангкок было направлено сообщение об изменении статуса Луангпхабанга. Под предлогом необходимости обороны французских владений во Вьетнаме от повторных вторжений «чёрных флагов» французская сторона потребовала от правительства Сиама согласия на создание комиссии по установлению границ между Сиамом и «зоной французского влияния». В январе 1889 года Ункхам был восстановлен на троне Луангпхабанга.

Используя франко-английские противоречия, правительство Сиама добилось создания в 1889 году смешанной сиамо-французской комиссии для установления восточной границы Сиама. Итогом её работы стало заключение в 1890 году соглашения между колониальной администрацией Франции в Индокитае и правительством в Бангкоке, по которому левый берег Меконга (за небольшим исключением) признавался Францией владением Сиама.

Смерть одного из служащих торгового агентства в Луангпхабанге дала французским колониальным властям в Индокитае повод потребовать от правительства Сиама уступить левобережье Меконга. В мае 1893 года начались военные действия. 20 мая 1893 года французы предъявили Сиаму ультиматум, требуя формального признания сиамским правительством прав государств Вьетнама и Камбоджи на земли лао по левобережью Меконга. Правительство Сиама было вынуждено согласиться. Договор, заключённый 3 октября 1893 года между Францией и Сиамом положил начало колониальному господству Франции в Лаосе. 25 ноября 1893 года было достигнуто соглашение между Великобританией и Францией об образовании смешанной англо-французской комиссии, которая должна была установить границы между английской Бирмой и французским Лаосом. Первым главой колониальной французской администрации в захваченном французами Лаосе стал Огюст Пави. В Луангпхабанге была сохранена правящая династия, но при правителе был учреждён пост комиссара, который фактически и управлял государством. В 1900 году лаосские земли были включены в Индокитайский союз в качестве «Автономного протектората Лаос»; королевство Луангпхабанг стало частью протектората, сохраняя в нём особый статус.

Окончательно королевство Луангпхабанг прекратило своё существование в 1946 году, когда было образовано Королевство Лаос.

Короли Луангпхабанга

• Китсарат (1707—1713)
• Онг Кхам (1713—1723)
• Тао Анг (1723—1749)
• Интаравонгса (1749)
• Интафом (1749)
• Сотика-Коумане (1749—1768)
• Суринявонг II (1768—1788)
• Тайская оккупация (1788—1792)
• Анурута (3 февраля 1792—1793) (1-е правление)
• Тайская оккупация (1793 — 2 июня 1794)
• Анурута (2 июня 1794 — 31 декабря 1819) (2-е правление)
• Мантатурат (31 декабря 1819 — 7 марта 1837) (Регент Ануруты с 1817 по 31 декабря 1819; жил как монах в Бангкоке с 1825 по 1826, оставляя управление государством тайцам)
• Ункео (1837—1838) (Регент)
• Сукха Сём (1838 — 23 сентября 1850)
• Шанта-Куман (23 сентября 1850 — 1 октября 1868)
• Ун Кхам (1 октября 1868 — 15 декабря 1895) (Закарин был регентом Уна Кхама с апреля 1888 по 15 декабря 1895)
• Сисаванг Вонг (26 марта 1904 — 27 августа 1946)

Источники

• «История Востока» (в 6 т.). Т.IV «Восток в новое время (конец XVIII — начало XX вв.)», книга 1 — Москва: издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2004. ISBN 5-02-018387-3
• «История Востока» (в 6 т.). Т.IV «Восток в новое время (конец XVIII — начало XX вв.)», книга 2 — Москва: издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2005. ISBN 5-02-018473-X

Отрывок, характеризующий Луангпхабанг (королевство)

«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.