Экономика Украинской ССР

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Экономика Украинской ССР — составная часть экономики СССР, расположенная на территории Украинской ССР.

«Экономика Украинской ССР была одним из самых мощных экономических комплексов в составе Советского Союза. В больших объёмах выпускалась продукция чёрной металлургии, химической промышленности, машиностроения. Росла выработка электроэнергии, значительную роль играл аграрный комплекс, включая экспорт продукции сельского хозяйства» (Игорь Митюков[1]).





Экономические районы

См. также: Экономические районы СССР и Экономические районы Украины

Состав экономических районов СССР менялся в соответствие с задачами совершенствования управления и планирования народного хозяйства. В 1963 утверждена таксономическая сетка, уточнённая в 1966, включающая 19 крупных экономических районов и Молдавскую ССР[2]. В соответствии с данной таксономией Украинская ССР делилась на 3 крупных экономических района:

Промышленность

В ходе Великой Отечественной войны экономике республики был нанесён значительный ущерб.

22 февраля 1944 года директор Института экономики АН УССР К. Г. Воблый представил работу «Перспективы размещения промышленности УССР после войны», которая стала основой при разработке послевоенного плана реконструкции и развития промышленности[3].

Украинская ССР за годы советской власти превратилась в высокоразвитую индустриально-аграрную республику со сложным комплексом отраслей тяжёлой, пищевкусовой, лёгкой промышленности и многоотраслевым сельским хозяйством. Всего индустрия Украинской ССР насчитывала около 300 отраслей.

Ведущее место в промышленности занимали машиностроение и металлообработка, чёрная металлургия и топливная промышленность; большую роль играет пищевая индустрия.

Электроэнергетика

На республику приходилось (1984 год) свыше 17,2 % общесоюзного производства электроэнергии. В 1990 году 66,7 % производственных мощностей приходилось на ТЭС, 24,8 % — на АЭС, 8,5 % — на ГЭС (в 1980 году — соответственно: 85,4, 5,5 и 9,1 %). В общем объёме промышленного производства электроэнергетика занимала 3,2 % (1990 год, в настоящее время — около 12-15 %).

Тепловые электростанции. Основа электроэнергетики — крупные ТЭС, первая из которых — Штеровская ГРЭС (государственная районная электростанция) была построена согласно плану ГОЭЛРО ещё в 1926 году. На 1984 год в республике действовало 12 тепловых электростанций мощностью 1 млн кВт и выше: Углегорская ГРЭС, Запорожская ГРЭС, Криворожская ГРЭС (первые 3 — свыше 3 млн кВт), Бурштынская ГРЭС, Змиёвская ГРЭС, Ворошиловградская ГРЭС, Старобешевская ГРЭС, Приднепровская ГРЭС, Славянская ГРЭС, Ладыжинская ГРЭС, Трипольская ГРЭС, Кураховская ГРЭС и другие).

Широкий размах на территории республики получила комбинированная выработка тепловой и электрической энергии на теплоэлектроцентралях (ТЭЦ) — теплофикация. Работали крупнейшая в республике Киевская ТЭЦ-5 (700 тыс. кВт), а также Харьковская ТЭЦ-5, Киевская ТЭЦ-6, Львовская ТЭЦ, Дарницкая ТЭЦ, Северодонецкая ТЭЦ и другие.

Атомные электростанции. На территории УССР находились в эксплуатации 5 АЭС:

а также строилась Крымская АЭС (город Щёлкино), Одесская АТЭЦ, Харьковская АТЭЦ (атомная теплоэлектроцентраль).

Гидроэлектростанции. Действовал каскад гидроэлектростанций на реке Днепр (с водохранилищами):

Строился (по состоянию на 1989 год) Днестровский комплексный гидроузел (каскад из двух Днестровской-1 и Днестровской-2 ГЭС на реке Днестр и Днестровской ГАЭС на берегу). Широкое распространение в республике получило строительство гидроаккумулирующих электростанций: так первой в СССР построена Киевская ГАЭС. На реке Южный Буг сооружался уникальный Южно-Украинский энергетический комплекс, который объединит Южно-Украинскую АЭС (4 млн кВт), Ташлыкскую ГАЭС (1,8 млн кВт) и Константиновскую ГАЭС (0,4 млн кВт). В Закарпатской области — Теребле-Рикская ГЭС.

Энергосистемы. Первая линия электропередачи (ЛЭП) напряжением 110 кВ была построена в 1926 год, она объединяла Штеровскую ГРЭС с городом Кадиевка. К 1984 году общая протяжённость электрических сетей министерства энергетики и электрификации УССР составило 880 тыс. км, в том числе линий напряжением выше 35 кВ — 116,8 тыс. км. Крупнейшие ЛЭП республики:

Основные генерирующие мощности республики были сосредоточены на электростанциях 8 производственных энергетических объединений: «Винницаэнерго», «Днепрэнерго», «Донбассэнерго», «Киевэнерго», «Крымэнерго», «Львовэнерго», «Одессаэнерго», «Харьковэнерго». На территории Украинской ССР функционировала Объединённая энергетическая система Юга, входящая в Единую энергетическую систему СССР.

Топливная

В общем объёме промышленной продукции УССР доля топливной промышленности составляла на 1984 год 6,1 %, а на её развитие расходовалось около 1/3 всех капиталовложений. Производилась добыча каменного угля (Донецкий угольный бассейн, Львовско-Волынский угольный бассейн) и бурого угля (Днепровский буроугольный бассейн), нефти и природного газа (на Прикарпатье, северо-востоке республики). В общем объёме промышленного производства топливная промышленность занимала 5,7 % (1990 год, в настоящее время — около 10-12 %). В пересчёте на условное топливо, добыча топлива по видам (1990 год):

Угольная промышленность — одна из важнейших отраслей тяжёлой индустрии республики. С развитием её неразрывно связаны другие отрасли, особенно чёрная металлургия и электроэнергетика. Около 90 % республиканской добычи угля сосредоточено в Донецком каменноугольном бассейне (Донбассе), площадь его в пределах Украины — 50 тыс. км², балансовые запасы — 48,8 млрд т. Большое значение имел коксующийся уголь, месторождения которого находятся главным образом в Донецкой области. Антрацит добывали в основном в восточной части бассейна (Ворошиловградская область). В 1930-х годах здесь была создана новая отрасль угольной промышленности — обогащение угля. К 1991 году наибольшее количество шахт располагалось в центральной части Донецкой (Донецк, Макеевка, Енакиево, Красноармейск, Торез, Горловка, Дзержинск, Доброполье, Димитров и другие) и Ворошиловградской (Красный Луч, Стаханов, Краснодон, Антрацит, Свердловск, Брянка и другие) областях. Основная топливная база западной части республики — Львовско-Волынский угольный бассейн, разведанный и освоенный в послевоенные годы (добыча угля начата с 1954 года), балансовые запасы которого — 970 млн т. Уголь газовый, длинно пламенный, пригодный для полу коксования. Основные центры — Сокаль, Нововолынск, Червоноград. Значительная часть бурого угля залегает в Днепровском буроугольном бассейне, объединяющем месторождения Житомирской, Киевской, Кировоградской, Черкасской, Днепропетровской и Запорожской областей. Площадь бассейна — 150 тыс. кв. км, балансовые запасы — 2,4 млрд т. Уголь высокозольный. Основные центры буроугольной промышленности: Александрия, Ватутино, Коростышев, Стрыжёвка Житомирской области, Андрушев и другие. Для переработки бурого угля были построены брикетные фабрики (Александрия, Благодатное Днепропетровской области и другие). Осваивались новые угольные районы — Западный Донбасс (город Павлоград), Южный Донбасс (город Угледар). Большое внимание уделялось внедрению новой техники, механизации и автоматизации производственных процессов: так была полностью механизирована выемка угля в очистных забоях (1971 год), доставка угля в очистных забоях (1955), откатка угля (1957), погрузка угля в железнодорожные вагоны (1964) и т. д.

Нефтяная промышленность осуществляла бурение скважин и добычу нефти из нефтяных и нефтегазовых месторождений, переработку её, а также транспортировку и хранение нефти и нефтепродуктов. Промышленные и прогнозные запасы нефти в республике распределялись в Днепровско-Донецкой нефтегазоносной области, Карпатской и Причерноморско-Крымской нефтегазоносных провинциях. Всего выявлено 43 нефтяных и 46 нефтегазовых месторождений. Основные предприятия по добыче нефти на Украине: Ахтырское нефтегазодобывающее управление (крупнейшее), «Черниговнефтегаз» (Прилуки, Гнединцы), «Полтаванефтегаз», «Долинанефтегаз» (Долина, Рожнятов), «Бориславнефтегаз», «Надворнаянефтегаз». Нефть транспортировалась по сети магистральных нефтепроводов:

Предприятия нефтеперерабатывающей промышленности УССР были оснащены современными высокопроизводительным оборудованием по переработке нефти. Наиболее крупные нефтеперерабатывающие предприятия УССР:

Газовая промышленность. Развивалась на базе месторождений Карпатской и Причерноморско-Крымской нефтегазоносных провинций и Днепровско-Донецкой нефтегазоносной области. Всего выявлено 114 газовых и 46 нефтегазовых месторождений. Образовалось 3 района газовой промышленности: Предкарпатский, Днепровско-Донецкий и Причерноморский. В Предкарпатский район входили прикарпатские части Львовской и Ивано-Франковской областей, первое месторождение здесь было открыто в 1910 году в районе города Калуша, в 1924 году началась промышленная разработка Дашавского месторождения, в 1940 году (после присоединения к УССР) — Опарского газового месторождения. Днепровско-Донецкий район расположен на Левобережье (около 80 % республиканской добычи нефти и газа). Залежи газа на территории Харьковской, Полтавской, Сумской и Черниговской областей были открыты в послевоенное время. В 1956 году было введено Шебелинское газовое месторождение (крупнейшее в УССР), позднее — Крестищенское, Ефремовское, Кегичёвское и другие. В Причерноморском районе освоены месторождения в Крымской и Херсонской областях, с 1966 года начата промышленная разработка Глебовского газового месторождения, позже открыты Джанкойское, Стрелковское и другие. С 1983 года в акватории Чёрного моря разрабатывается Голицинское месторождение. Протяжённость магистральных газопроводов и отводов от них на территории УССР в 1984 году составляла свыше 24 тыс. км. Крупнейшие газопроводы:

Торфяная промышленность. Добыча торфа на Украине известна ещё с 17-го века. Общие запасы — 2,3 млрд т. Больше всего торфа добывали в Черниговской (Замглайское месторождение), Житомирской (Озерянское месторождение), Львовской, Сумской (Езуцкое месторождение), Черкасской (Ирдынское месторождение), Киевской (Бучанское и Трубежское месторождения), Волынской (Цырское, Полесское месторождения) и Ровенской (Морочное, Кременное и Чемерное месторождения) областях. Развивалось производство торфяных брикетов (Лопатин, Стоянов и другие).

Промышленность горючих сланцев. Широко распространены на территории Украины. Основные запасы их были сосредоточены в Бовтышской впадине на правобережье Днепра, а также в пределах Днепровско-Донецкой впадины, Волынско-Подольской плиты, в Карпатах и Крымских горах. Имевшиеся запасы, однако, не использовались.

Горнодобывающая

На территории УССР широко представлены горные ресурсы для металлургической промышленности:

В отрасли действовали мощные горно-обогатительные комбинаты (ГОКи) для обогащения бедных руд и превращения их в концентрат, из которого вырабатывали агломерат и окатыши (Южный ГОК, Новокриворожский ГОК, Центральный ГОК, Северный ГОК, Ингулецкий ГОК, Камыш-Бурунский ГОК, Полтавский ГОК).

На территории УССР широко представлены рудные ресурсы для химической промышленности:

На территории УССР широко представлены горные ресурсы для промышленности строительных материалов:

  • цементное сырьё представлено карбонатными породами, запасы — 2,3 млрд т:
    • мел — Шебелинское месторождение (Харьковская область), Здолбуновское (Ровенская), Новгород-Северское (Черниговская),
    • мергель — Амвросиевское месторождение (Донецкая область), Межигорско-Дубовецкое (Тернопольская),
    • известь — Гуменецкое и Лысогорское месторождение (Хмельницкая область), Розвадовское (Львовская), Жёлтокаменское (Днепропетровская), Елизаветовское, Загнитковское и Главанское (Одесская), Григорьевское (Николаевская), Бургунское (Херсонская), Сокирянское (Черновицкая), Максимовское (Тернопольская),
  • глины — Шебелинское месторождение (Харьковская область), Гуменецкое и Кривинское (Хмельницкая), Розвадовское (Львовская), Новгород-Северское (Черниговская), Жёлтокаменское (Днепропетровская), Шкодовогорское (Одесская), Григорьевское (Николаевская),
  • стекольные пески — 24 месторождения, крупнейшие: Новосёловское и Берестовеньковское (Харьковская область), Авдеевское, Михайловское (Донецкая), Папирнянское (Черниговская), Великоглебовичское, Задворьевское (Львовская область), пески высококачественные, легко обогащаются, промышленные запасы — 220 млн т,
  • гипс — Артёмовское месторождение (Донецкая область), Приднепровье, промышленные запасы — 439 млн т,
  • перлит — в Закарпатье, промышленные запасы — 49 млн т,
  • каменные строительные материалы (облицовочные камни), промышленные запасы — 7,8 млрд т:
    • гранит, габбро и лабрадорит — Емельяновское, Корнинское, Коростышевское, Головинское и Слепчицкое месторождения (Житомирская область), Жежелевское и Тывровское месторождение (Винницкая), Капустянское (Кировоградская), Гранитное, Каранское, Андреевское и Чердаклынское (Донецкая), Новоданиловское (Николаевская), Клесовское и Ясногорское (Ровенская),
    • мрамор — Требушанское и Великокаменецкое месторождения Закарпатской области, Белгород-Днестровское (Одесская),
    • цветные мраморированные известняки — Долгорунское, Прибуйское месторождения (Закарпатская область),
    • туфы (Закарпатье),
  • ювелирные и поделочные камни:

Металлургическая

Основная статья: Металлургия Украины

Среди отраслей обрабатывающей промышленности выделялась чёрная металлургия. УССР — одна из ведущих металлургических баз СССР. В 1984 году доля УССР в общесоюзном производстве чёрных металлов составляла: готового проката — 35,7 %, стальных труб — 34,1 %, свыше 1/3 производства стали и готового проката СССР. Производство железа на территории Украины известно с 7-5 веков до н. э. Заводское производство чёрных металлов на Украине начало развиваться в последние 30 лет XIX века одновременно с промышленной разработкой каменного угля в Донбассе и железных руд в Кривбассе и Керченском бассейне. Первая доменная печь появилась в начале XIX века (Луганск), первый завод, работающий на местном коксе — в 1872 году (Юзовка), первый металлургический завод полного цикла — в 1887 году (Днепропетровск). В годы первых пятилеток на территории УССР появились новые гиганты отрасли: заводы «Запорожсталь», «Азовсталь», «Криворожсталь», «Днепроспецсталь» (первый электрометаллургический завод качественных сталей), Никопольский Южнотрубный завод, Запорожский ферросплавный завод и другие. В общем объёме промышленного производства металлургическая (в том числе горно-металлургическая) промышленность занимала 11,0 % (1990 год, в настоящее время — около 27-28 %).

Отраслевая структура чёрной металлургии УССР по объёму продукции (1990 год):

  • добыча и обогащение рудного сырья для чёрной металлургии — 11,4 %,
  • добыча и обогащение нерудного сырья для чёрной металлургии — 0,8 %,
  • производство чёрных металлов — 50,7 %,
  • производство труб — 11,5 %,
  • производство электроферросплавов — 3,3 %,
  • коксохимическая промышленность — 14,5 %,
  • производство огнеупоров — 1,9 %,
  • вторичная обработка чёрных металлов — 1,9 %,
  • производство метизов (производство изделий производственного предназначения) — 4,0 %.

Чёрная металлургия. Предприятия отрасли размещались в Приднепровье (Днепропетровск — металлургические заводы имени Г. И. Петровского и имени Коминтерна, Днепродзержинск — Днепровский металлургический комбинат им.Ф.Э.Дзержинского, Запорожье — «Запорожсталь» и «Днепроспецсталь», Кривой Рог — «Криворожсталь» имени В. И. Ленина), Донбассе (Донецк — Донецкий металлургический завод имени В. И. Ленина, Макеевка — Макеевский металлургический комбинат имени С. И. Кирова, Енакиево — Енакиевский металлургический завод, Коммунарск — Коммунарский металлургический комбинат, Краматорск — Краматорский металлургический завод, «Энергомашспецсталь», Константиновка — Константиновский металлургический завод) и Приазовье (Мариуполь — металлургические комбинаты имени Ильича и «Азовсталь» имени С. Орджоникидзе), а также Броварской завод порошковой металлургии.

Трубная промышленность Крупнейшие предприятия: Харцызский трубный завод, Новомосковский трубный завод, Днепропетровские трубопрокатные заводы имени В. И. Ленина и имени К. Либкнехта, Никопольский Южнотрубный завод, Макеевский трубный завод имени Свердлова, Ворошиловградский трубный завод.

Ферросплавная промышленность. Крупнейшие предприятия отрасли: Запорожский ферросплавный завод, Никопольский ферросплавный завод, Стахановский ферросплавный завод.

Коксохимическая промышленность. Крупнейшие предприятия созданы в Авдеевке, Запорожье, Макеевке (Макеевский и Ясиновский коксохимические заводы), Коммунарске, Мариуполе, Днепродзержинске, Донецке, Днепропетровске (заводы имени М. И. Калинина и С. Орджоникидзе), Горловке, Енакиеве, Стаханове и других городах.

Производство огнеупоров. Крупнейшие предприятия в городах: пгт.Пантелеймоновка, Красногоровка, Владимирское Донецкой области, Константиновка, Северск, Ватутино, Кривой Рог и другие.

Метизная промышленность. Крупнейшие предприятия в городах: Дружковка — Дружковский метизный завод, Харцызск — Харцызский канатный завод, Одесса, Черновцы, Харьков, Киев, Львов, Запорожье и другие.

Цветная металлургия. По объёму товарной продукции и стоимости основных производственных фондов отрасль УССР занимала 3-е место после РСФСР и Казахской ССР, а по производству ртути, ильменитовых, рутиловых и циркониевых концентратов — 1-е место в стране. В республике налажено производство алюминия, цинка, титана, соединений циркония и гафния, индия и германия, наплавочных твёрдых сплавов, ниобия, рафинированного ферроникеля, интерметаллических полупроводниковых соединений и других цветных и редких металлов и их сплавов. Развитая цветная металлургия — добыча и обогащение руд металлов: Вольногорск — Верхнеднепровский горно-металлургический комбинат и Иршанск — Иршанский ГОК имени XXV съезда КПСС (титановые руды), Жёлтые Воды и Смолино Кировоградской области (урановые руды), производство:

Машиностроение

Ведущая отрасль промышленности по количеству занятых рабочих (28,3 % на 1984 год) и по производству валовой продукции: в общем объёме промышленного производства машиностроение занимало 30,5 % (1990 год, в настоящее время — около 13-14 %). УССР занимала одно из ведущих мест в выпуске многих видов продукции машиностроения (на 1984 год): 100 % роторных экскаваторов, кукурузо- и свёклоуборочных комбайнов, 95,4 % угольных очистительных комбайнов, 40,5 % доменного и сталеплавильного оборудования, около 47 % силовых трансформаторов, 33,8 % прокатного оборудования, 24 % крупных электрических машин и т. д.

Первые предприятия на территории Украины возникли в 1870-х годах в Одессе, Харькове, Елисаветграде, Киеве, Бердянске, Николаеве, Херсоне и других городах. До революции были построены некоторые высокотехнологические заводы: крупнейшие в России паровозостроительные заводы в Харькове (ныне — Харьковский завод транспортного машиностроения имени В.А. Малышева) и Луганске (ныне Луганский тепловозостроительный завод) и некоторые другие. В предвоенные годы появились гиганты индустрии: Новокраматорский машиностроительный завод имени В. И. Ленина, Харьковский авиационный завод, Харьковский тракторный завод имени С. Орджоникидзе, Днепропетровский завод металлургического оборудования, Краматорский завод тяжёлого станкостроения имени В. Я. Чубаря, Харьковский турбогенераторный завод, станкостроительные заводы в Харькове, Киеве, Одессе. Были реконструированы Сумской завод химического машиностроения имени М. В. Фрунзе, Харьковский моторостроительный завод «Серп и молот», Кировоградский завод сельскохозяйственных машин «Красная звезда», Киевский завод «Большевик», Днепропетровский завод металлоконструкций имени И. В. Бабушкина. В послевоенные годы появились: Харьковский завод «Электротяжмаш» имени В. И. Ленина, Днепропетровское ПО по выпуску тяжёлых прессов, Запорожский трансформаторный завод, «Точэлектроприбор» в Киеве, Полтавский и Снежнянский заводы химического машиностроения, «Львовсельхозмаш», Львовский автобусный завод («ЛАЗ») имени 50-летия СССР, Львовское ПО «Автопогрузчик», Львовское ПО «Кинескоп», Кременчугский автомобильный завод («АвтоКРАЗ»), Запорожский автомобильный завод «Коммунар» («АвтоЗАЗ»), Луцкий автомобильный завод («ЛуАЗ»), Сумской завод электронных микроскопов имени 50-летия ВЛКСМ и другие.

Крупнейшим центром машиностроения УССР являлся Харьковский (город Харьков) — район тракторного и сельскохозяйственного, энергетического, транспортного, электротехнического машиностроения, приборо- и станкостроения. В Донбассе и Приднепровье (Днепропетровск, Запорожье, Ворошиловград, Краматорск, Мариуполь, Донецк, Мелитополь, Кривой Рог, Харцызск и другие) было развито преимущественно металлургическое, транспортное, горношахтное машиностроение, производство тяжёлых станков и прессов, металлоконструкций, сельскохозяйственное машиностроение. В причерноморских городах (Одесса, Николаев, Херсон, Новая Каховка, Симферополь, Севастополь, Керчь, Первомайск, Измаил и другие) ведущее место занимало судостроение, а также станкостроение, подъёмно-транспортное, строительное и дорожное, сельскохозяйственное машиностроение, приборостроение, производство электрических машин. В центральных областях (Киев, Черкассы, Полтава, Кременчуг, Винница, Кировоград, Смела, Житомир, Конотоп, Сумы и другие) — приборостроение, станкостроение, химическое, строительное и дорожное, сельскохозяйственное машиностроение, машиностроение для пищевой промышленности. В западных областях (Львов, Хмельницкий, Черновцы, Тернополь, Ровно, Дрогобыч, Луцк, Ивано-Франковск, Каменец-Подольский, Мукачево и другие) — станко-, приборостроение, транспортное, радиотехническое, электротехническое, сельскохозяйственное машиностроение, машиностроение для пищевой и нефтехимической промышленности.

Главные отрасли машиностроения:

Химическая

Химическая и нефтехимическая промышленность включала производство минеральных удобрений, серной кислоты, соды, пластических масс, химических волокон, красителей, резинотехнических изделий и другого (Северодонецк, Донецк, Житомир, Винница, Одесса и другие). В 1984 году доля УССР в общесоюзном производстве составляла: минеральных удобрений — 15,5 %, химических средств защиты растений — 23,9 %, серной кислоты — 17,5 %, кальцинированной соды — 25,3 %, каустической соды — 16,4 %, химических волокон — 13 %. Первое промышленное предприятие отрасли возникло в 1892 году (Донецкий (ныне Лисичанский) содовый завод), однако производство некоторых видов продукции (порох, селитра, соли, щёлочи) известно на территории республики с давних времён. В общем объёме промышленного производства химическая промышленность занимала 5,5 % (1990 год, в настоящее время — около 5-7 %).

В республике в советское время сложился ряд мощных территориально-химических комплексов:

Большое значение для интенсивного развития отрасли имело создание отечественного химического машиностроения, обеспечивающего отрасль современным оборудованием. Основные отрасли, поставляющие сырьё для химической и нефтехимической промышленности: лесохимическая (Свалява, Перечин, Великий Бычков Закарпатской области, Выгода Ивано-Франковской области, Славута Хмельницкой области, Коростень и Коростышев Житомирской области), нефтеперерабатывающая (Кременчуг, Лисичанск, Херсон, Одесса, Борислав, Дрогобыч, Надворная, Бердянск, Львов), газоперерабатывающая (Долина Ивано-Франковской области, Гнединцы Черниговской области), коксохимическая промышленность (Авдеевка, Макеевка, Мариуполь, Донецк, Енакиево, Горловка Донецкой области, Днепропетровск, Днепродзержинск, Кривой Рог Днепропетровской области, Коммунарск Ворошиловградской области, Запорожье).

Размещение предприятий отраслей химической и нефтехимической промышленности:

Пищевая

Пищевая промышленность УССР занимала 2-е место в СССР после РСФСР. В общесоюзном производстве товаров в 1984 году на республику приходилось 61,9 % производства сахара из сахарной свёклы, 32,8 % растительного масла, 25,3 % животного масла, 21,9 % мяса, 25 % консервов, 22,1 % пива, 21,3 % кондитерских изделий, 19,2 % цельномолочной продукции, 15,8 % виноградного вина, 46,6 % добычи соли. В общем объёме промышленного производства пищевая промышленность занимала 18,6 % (1990 год, в настоящее время — около 15-17 %). Размещена повсеместно.

Важнейшее место в системе пищевой индустрии республики занимала сахарная промышленность. Особо развита отрасль в Юго-Западном экономическом районе: Винницкая, Черкасская, Хмельницкая, Киевская, Львовская, Ровенская и другие области. В Донецко-Приднепровском районе крупными производителями сахара являются Кировоградская, Сумская, Полтавская и Харьковская области. В Южном экономическом районе сахарные заводы есть в Одесской и Николаевской областях. В районах сахаросвекловичного производства была размещена основная часть и сахарорафинадных заводов: Ходоров, Шепетовка, Черкассы, Сумы, Дружба, Бердичев. Крупнейшие предприятия сахарной промышленности Украины: Лохвицкий и Купянский сахарные комбинаты, Долинский сахарный завод, Сумской Краснозвёздный и Одесский сахарорафинадные заводы и другие (Пирятин, Староконстантинов, Хоростков, Самбор, Деражня, Первомайск, Борщёв, Яготин, Новоукраинка и т. д.).

Хлебопекарная промышленность. Размещены практически во всех городах и многих посёлках УССР. Крупнейшие в Киеве, Харькове, Донецке, Львове, Днепропетровске, Николаеве, Одессе, Запорожье, Ивано-Франковске, Ворошиловграде, Сумах и т. д.

Масложировая промышленность. Наиболее крупные предприятия отрасли: Кировоградский, Славянский, Одесский, Харьковский, Полтавский, Днепропетровский, Запорожский, Винницкий, Черновицкий масложировые и жировые комбинаты, Пологовский маслоэкстракционный завод. Крупные предприятия — также в городах: Львов, Ужгород, Нежин, Волчанск, Донецк и других.

Плодоовощная промышленность. Украина была крупным производителем овощей, плодов и ягод, что служило надёжной базой для развития отрасли. Были построены крупные консервные предприятия в городах: Нежин, Мена, Конотоп, Умань, Каменец-Подольский, Черкассы, Бар, Одесса, Херсон, Ровно, Дубно, Виноградов, Симферополь, Джанкой и другие.

Винодельческая промышленность. Первичное виноделие сосредоточено преимущественно в Крымской, Херсонской области, в Закарпатье. Крупнейшие предприятия отрасли: Крымское ПО винодельческой промышленности «Массандра», винокомбинаты «Таврия» (Херсонская область), «Жовтнева Хвиля» (Запорожская область), заводы шампанских вин в Артёмовске, Одессе, Харькове, Киеве. Предприятия находились также в городах: Симферополь, Евпатория, Севастополь, Бахчисарай, Белгород-Днестровский, Макеевка, Овруч и других.

Мясная промышленность. Ассортимент продукции составлял около 400 наименований. Широкое развитие получило производство птичьего мяса, в частности бройлеров. Развита повсеместно, крупнейшие центры: Киев, Харьков, Днепропетровск, Донецк, Кривой Рог, Львов, Херсон, Мариуполь, Прилуки, Винница, Ивано-Франковск, Ровно, Ворошиловград, Полтава, Черновцы, Кировоград, Запорожье, Мелитополь, Новая Каховка, Чернигов, Красный Луч, Дубно и другие.

Молочная и маслосыродельная промышленность. Во всех промышленных центрах УССР действовали городские молочные заводы, крупнейшие: Киев, Харьков, Одесса, Днепропетровск, Запорожье, Донецк, Львов, Днепродзержинск, Первомайск, Херсон, Хмельницкий, Житомир, Старобельск, Балта, Бахмач и другие.

Рыбная промышленность. Важнейшие центры: Севастополь, Керчь, Одесса, Мариуполь, Бердянск, Геническ, Очаков и другие.

Кондитерская промышленность. В крупных городах: Киев, Донецк, Львов, Днепропетровск, Винница, Кременчуг, Ворошиловград, Харьков, Тростянец (Сумская область), Хмельницкий, Николаев, Мариуполь, Запорожье и другие.

Спиртовая промышленность. Развита в городах центральной и отчасти западной частей УССР: Червонозаводское и Кременчуг (Полтавская область), Каменка, Шпола (Черкасская область), Малая Выска (Кировоградская область), Гайсин, Бар, Бершадь, Тростянец (Винницкая область), Андрушёвка (Житомирская область), Хоростков, Борщёв (Тернопольская область), Черновцы, Новоселица (Черновицкая область), Ивано-Франковск, Луцк и другие.

Пивоваренная промышленность. Предприятия в городах: Киев, Донецк, Николаев, Харьков, Чернигов и другие.

Табачная промышленность. В городах: Прилуки, Киев и другие. Сбор табака и махорки развит в Закарпатской и Крымской областях.

Микробиологическая промышленность. Всего 11 предприятия (1984 год), в том числе Ладыжинский завод ферментных препаратов, Немешаевский завод биохимических препаратов, Кременчугский завод по производству белково-витаминных препаратов и другие.

Крахмальная промышленность. Предприятия в небольших городах и пгт: Гостомель, Володарск-Волынский, Володимирец, Семёновка (Черниговская область), Днепровское (Днепропетровская область) и другие.

Мукомольно-крупяная промышленность. Всего 418 предприятий (1984 год), преимущественно комбикормовые заводы в районных центрах, небольших городах УССР: Мироновка, Сквира, Васильков (Киевская область), Пирятин, Мироновка, Кролевец, Ахтырка, Радивилев, Стрый, Виноградов, Береговое, Джанкой, Красноград и т. д.

Лёгкая

В 1984 году на Украине было выработано 14,7 % швейных изделий, 17,4 % бельевого и верхнего трикотажа, 22,6 % кожаной обуви их общесоюзного производства.

В общем объёме промышленного производства лёгкая промышленность занимала 10,8 % (1990 год, в 1984 — 11,9 %, в настоящее время — около 1,5-2 %).

Была развита лёгкая промышленность, в том числе производство хлопчатобумажных (Херсон, Тернополь, Донецк, Черновцы и др.), шерстяных (Чернигов, Ворошиловград, Одесса и др.), шёлковых (Киев, Черкассы и др.) и льняных (Житомир, Ровно) тканей, трикотажа (Киев, Харьков, Житомир, Львов, Одесса, Донецк и другие), швейная (Киев, Харьков, Одесса, Львов и другие), кожевенно-обувная (Киев, Ворошиловград, Харьков, Одесса, Львов, Васильков, Бердичев и другие) отрасли промышленности.

Первое место в структуре отрасли занимала текстильная промышленность (46,7 % стоимости валовой продукции); значительный удельный вес в текстильной промышленности занимала хлопчатобумажная отрасль. Хлопчатобумажные ткани выпускали Херсонский, Тернопольский, Донецкий хлопчатобумажные комбинаты и Черновицкое текстильное объединение. К числу крупных предприятий, вырабатывающих хлопчатобумажную пряжу, относятся Полтавская, Киевская, Нововолынская, Львовская, Долинская, Никопольская, Макеевская, Люботинская, Кременецкая, Дубровицкая, Иршавская фабрики и другие. Шерстяные ткани выпускали Черниговский камвольно-суконный и Ворошиловградский тонкосуконный комбинаты, Дунаевецкая и Одесская фабрики, а также — в городах: Косов, Глиняны, Стрый, Славута, Богуслав, Березань, Глухов, Сумы, Лубны, Донецк, Кривой Рог, Татарбунары, Бахчисарай и т. д., шёлковые ткани — в основном Киевский, Дарницкий, Черкасский, Лисичанский и Луцкий шёлковые комбинаты, льняные ткани — Житомирский, Ровенский и Барышевский льнокомбинаты. Среди специализированных отраслей текстильной промышленности большое значение имело трикотажное производство. Его центры — Киев (трикотажная фабрика «Киевлянка», ПТО имени Розы Люксембург), Харьков, Житомир, Львов, Одесса, Донецк, Ворошиловград, Кременчуг, Бровары, Червоноград, Дубно, Мукачево, Николаев, Орджоникидзе, Рубежное, Шахтерск. Ведущее место занимало производство бельевого трикотажа и чулочно-носочных изделий: Черновицкое ПЧО имени 50-летия Великой Революции. К текстильной промышленности относилось также производство канатов, мешков, сеток, а также первичная обработка сырья — льна, лубяных волокон и хлопка (Ковель, Чернигов, Глухов, Перещепино, Овруч, Олевск, Сарны, Коростышев, Калуш и др.).

Швейная промышленность занимала второе место в структуре лёгкой промышленности (35,3 %). Крупнейшие швейные предприятия: Киевской ПШО «Украина», Харьковское ПШО имени Е. Д. Тынякова, Одесское ПШО имени В. В. Воровского, ПО «Маяк» (Львов), «Зоря» (Дрогобыч). Готовую одежду выпускали в Днепропетровске, Запорожье, Черновцах, Донецке, Артёмовске, Виннице, Полтаве, Переяславе-Хмельницком, Николаеве, Кировограде и т. д.

Кожевенно-обувная промышленность. Крупные центры: Киев, Ворошиловград, Харьков, Одесса, Львов, Васильков, Бердичев, Вознесенск, Первомайск Ворошиловградской области, Ужгород, Макеевка, Кривой Рог и т. д. Меховая промышленность. Крупнейшие предприятия отрасли: Харьковское меховое ПО и ПО «Тысменица». Меховую продукцию выпускали также фабрики в городах: Одесса, Житомир, Жмеринка, Жёлтые Воды, в пгт Ясиня Закарпатской области.

Галантерейная промышленность. Предприятия размещены преимущественно в крупных городах республики (Киев, Харьков, Одесса, Днепропетровск, Львов, Черновцы, Винница, Хмельницкий, Прилуки, Херсон, Севастополь, Снежное, Марганец, Измаил, Кролевец и т. д.).

Пеньково-джутовая промышленность. Развита на привозном сырье в Одессе и Харькове.

Лесная

Базой для развития отрасли в УССР служили её лесные массивы и привозноё сырьё из других республик СССР (преимущественно РСФСР и БССР). В общем объёме промышленного производства лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная промышленность занимала 2,9 % (1990 год, в настоящее время — около 1-2 %).

Лесозаготовительные районы сформировались на территориях, где имелись крупные лесные массивы. Больше всего лесов в Карпатах (40,2 % от территории этого района), Полесье (25,5 %). Карпатский район охватывал Закарпатскую (Рахов, Усть-Чёрная, Перечин, Воловец), Черновицкую (Берегомет, Путила, Черновцы), Ивано-Франковскую (Верховина, Ворохта) и южную часть Львовской области (Сколе, Дрогобыч, Стрый, Самбор). В Полесский район — Волынская (Маневичи, Ковель, Владимир-Волынский, Киверцы, Цумань), Ровенская (Костополь, Сарны, Дубно, Клевань), Житомирская (Олевск, Коростень, Новоград-Волынский, Барановка, Житомир), Киевская области (Белая Церковь, Песковка, Фастов). Некоторые предприятия размещены в Черниговской (Корюковка, Чернигов, Добрянка, Нежин, Прилуки), Сумской (Кролевец, Сумы), Тернопольской (Кременец), Хмельницкой (Славута, Шепетовка) и Винницкой областях (Хмельник, Винница).

Деревообрабатывающая промышленность. Лесопильная промышленность расположена преимущественно в Карпатском и Полесском районах (Сторожинец, Киев, Межгорья, Жорнава, Буштино, Великий Бычков Закарпатской области, Львов и Сколе). Производство фанеры сосредоточены в Юго-Западном экономическом районе (Львов, Оржев Ровенской области, Дзвыняч Ивано-Франковской области, Красноильск Черновицкой области и другие), крупные центры производства строительных материалов из дерева — в крупных городах или недалеко от них (Киев, Беличи, Харьков, Запорожье, Одесса, Кременчуг), в горнопромышленных районах (Кривой Рог, Донецк), некоторые — в районах сырья (Костополь, Коростень, Черновцы, Киверцы, Ивано-Франковск, Надворная, Калиновка, Львов и Дрогобыч). Мебельная промышленность сосредотачивалась в крупных городах — Киеве, Харькове, Львове, Одессе, Ворошиловграде, Днепропетровске, Донецке, Кременчуге, Николаеве, значительные центры сформировались в городах, расположенных в пределах лесопромышленных районов или недалеко от них (Ивано-Франковск, Житомир, Ужгород, Мукачево, Свалява, Львов, Коломыя, Черновцы, Хуст, Самбор и другие), некоторые из них сложились в небольших городах вблизи крупных промышленных центров (в районе Харькова: Мерефа, Мерчик, Чугуев, в районе Киева: Фастов, Ирпень, Беличи, Бровары). Крупнейшие мебельные предприятия УССР: Житомирский, Прикарпатский, Днепропетровский, Ворошиловградский, Мукачевский мебельные комбинаты, Киевская мебельная фабрика имени В. Н. Боженко, Свалявский и Болеховский лесокомбинаты. Действовало 25 цехов древесно-стружечных плит, крупнейшие на: Костопольском домостроительном комбинате, Надворнянском и Свалявском лесокомбинатах, Тересвянском и Киевском деревообрабатывающих комбинатах.

Целлюлозно-бумажная промышленность. Предприятия расположены преимущественно в Житомирской (Малин, Коростышев, Чижёвка, Житомир), Хмельницкой (Понинка), Херсонской (Цюрупинск), Закарпатской (Рахов), Львовской (Жидачов, Львов), Киевской (Киев, Обухов, Фастов, Борова, Белая Церковь) и Черниговской областях (Корюковка, Чернигов), а также в городах: Измаил, Одесса, Днепропетровск, Запорожье, Торез, Ворошиловград, Харьков, Змеев, Рогань, Коломыя, в пгт Россоша Винницкой области. Крупнейшие предприятия: Жидачовский целлюлозно-картонный комбинат (Львовская область), Понинковская картонно-бумажная фабрика (Тернопольская), Малинская бумажная фабрика, Киевский и Обуховский картонно-бумажный комбинаты.

Лесохимическая промышленность. Предприятия отрасли на основе сухой перегонки древесины вырабатывают древесный уголь, уксусную кислоту, метиловый спирт, синтетические смолы и другое. Крупнейшие предприятия: Великобычковский, Перечинский, Свалявский (Закарпатская область), Выгодский (Ивано-Франковская) лесохимические комбинаты, а также предприятия в городах Славута, Коростень, Коростышев.

Гидролизно-дрожжевая промышленность. Запорожский, Верхнеднепровский, Краматорский гидролизно-дрожжевые заводы.

Производство стройматериалов

В общем объёме промышленного производства промышленность строительных материалов занимала 3,4 % (1990 год, в настоящее время — около 2-3 %).

Было развито производство строительных материалов (крупнейшие центры — Киев, Запорожье, Харьков, Кривой Рог, Днепропетровск, Сумы, Львов, Донецк, Балаклея, Одесса, Симферополь, Каменец-Подольский, Ивано-Франковск, Кировоград и другие), в том числе:

Сельское хозяйство

  • В 1953 году урожай сельскохозяйственной продукции составил 21408,5 тыс. тонн.
  • В 1970 году валовой сбор зерновых составил 36,4 млн тонн.

Сельское хозяйство республики специализировалось главным образом на производстве зерна, технических культур и продукции животноводства.

В 1987 году в республике насчитывалось 2383 совхозов и 7576 колхозов. Сельскохозяйственные угодья составляли 41,9 млн га, из них:

  • пашня — 34,2 млн га,
  • сенокосы — 2,0 млн га,
  • пастбища — 4,6 млн га.

Проводились работы по мелиорации земель республики. В степной зоне действовали оросительные системы: Каховская, Краснознаменская, Ингулецкая, Северо-Рогачикская, Фрунзенская, Татарбунарская и другие, Северо-Крымский канал, канал Днепр-Донбасс. В Полесье — осушительные и осушительно-увлажнительные системы: Ирпенская, Остёрская, Трубежская и др. Площадь орошаемых земель — 2,386 млн га (1986 год), осушенных — 2,98 млн га.

Земледелие

Земледелие давало свыше 45 % стоимости валовой продукции сельского хозяйства. Основные сельскохозяйственные культуры — зерновые (валовой сбор зерна — 43,1 млн т, около 50 % площади посевов): озимая пшеница (главным образом в степной и лесостепной зонах), кукуруза на зерно (в степной зоне), рис (на орошаемых землях Юга), а также ячмень, просо, гречиха, зернобобовые и другие культуры. Валовой сбор (1986 год): сахарная свёкла — 42,9 млн т (54,1 % общесоюзного, возделывали главным образом в лесостепной зоне), семена подсолнечника — 2,557 млн т (48,6 % общесоюзного, выращивалась преимущественно в степной зоне), льноволокно — 101 тыс. т (основные районы производства — в Полесье и на западе республики), картофеля — 21,41 млн т (возделывали повсеместно, кроме засушливых районов Юга); выращивали также хмель (главным образом на северо-западе), конопля (на востоке Полесья и в Среднем Приднепровье; 46 % всех семян и 37 % волокна СССР), табак (в Крыму, Закарпатье, Приднепровье), кормовые культуры. В УССР размещено около ½ всех посевов клещевины СССР (более 70 тыс. га), развивалось выращивание сои, эфирно-масличных культур, лекарственных растений.

Овощеводство особенно развито вокруг крупных городов и промышленных районов (выращивают помидоры — 25,3 % посевной площади, капуста — 19 %, огурцы — 18 %, лук репчатый — 9,7 %, морковь столовая — 6,5 %, свёкла столовая — 6,4 %, редис, редька, петрушка, хрен, укроп, перец, баклажаны, фасоль, горох, шпинат и др.). Плодоводство — повсеместно (яблоня — 61,6 % породной структуры, вишня — 10,7 %, слива — 9,6 %, груша и айва — 7,5 %, орехоплодные — 2,8 %, черешня — 2,5 %, ягодники — 2,3 %, абрикос — 2,2 %, персик — 0,8 % и другие). Бахчеводство — главным образом на Юге (арбуз, дыня, тыква, кабачок и другое). Виноградарство (основные районы — Крым, Закарпатье, Причерноморье).

Животноводство

Важнейшей отраслью животноводства было скотоводство (71 % товарной продукции животноводства: в том числе почти всё молоко и 44 % мяса), развитое почти повсеместно; свиноводство — в лесостепи и степи (37 % мяса), овцеводство — преимущественно в степной зоне, Карпатах и Полесье (2 % товарной стоимости). По поголовью Украинская ССР занимала в СССР второе место после РСФСР: (на 1987 год, в млн голов): крупный рогатый скот — 26,7, свиней — 20,1, овец и коз — 9,0 (1984 год), домашней птицы — 251,4. Рыболовство. Шелководство. Звероводство.

Транспорт

Основной вид транспорта — железнодорожный. Эксплуатационная длина (на 1986 год):

  • железных дорог — 22,7 тыс. км,
  • автодорог — 162,7 тыс. км (в том числе с твёрдым покрытием — 147,3 тыс. км).

Наиболее густая сеть железных дорог — в Донбассе и Приднепровье. Росло значение автомобильного транспорта. Большое значение имел морской транспорт: главные порты — Одесса, Черноморск, Херсон, Мариуполь, Измаил, Керчь, действовала морская паромная переправа: Черноморск — Варна (Болгария). В УССР находились управления 3-х пароходств: Черноморское морское пароходство (Одесса), Азовское морское пароходство (Мариуполь), Советское Дунайское морское пароходство (Измаил). Длина речных судоходных путей — 4,8 тыс. км, основная водная артерия республики — река Днепр.

Газопроводы соединяли районы добычи газа (Прикарпатье, Днепровско-Донецкая нефтегазоносная область) со многими городами Украины и другими республиками СССР. По территории Украинской ССР проходили магистральные трубопроводы: Нефтепровод «Дружба», газопроводы «Союз», «Братство», Уренгой — Помары — Ужгород и другие, аммиакопровод Тольятти — Горловка — Одесса.

См. также

Напишите отзыв о статье "Экономика Украинской ССР"

Примечания

  1. ↑ [delo.ua/ukraine/giperinfljacija-byla-neizbezhn-9680/ Гиперинфляция была неизбежна | Экономика | Дело]
  2. ↑ Экономический район // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  3. ↑ Экономическая география в СССР. История и современное развитие. / под ред. Н. Н. Баранского, Н. П. Никитина, В. В. Покшишевского, Ю. Г. Саушкина. М., «Просвещение», 1965. стр.459

    4. </ol>

Отрывок, характеризующий Экономика Украинской ССР

В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Экономика_Украинской_ССР&oldid=80604469»