Луций Кассий Лонгин Равилла

Луций Кассий Лонгин Равилла Lucius Cassius Longinus Ravilla
Консул Римской республики 127 до н. э.
Отец:	Квинт Кассий Лонгин (возможно, Гай Кассий Лонгин (консул 171 года до н. э.))
Дети:	1) Квинт Кассий Лонгин 2) Гай Кассий Лонгин (консул 96 года до н. э.) 3) Луций Кассий Лонгин

Луций Кассий Лонгин Равилла (лат. Lucius Cassius Longinus Ravilla) — консул Римской республики 127 года до н. э.

Происходил из плебейской семьи Кассиев Лонгинов, представители которой лишь недавно стали занимать высшие государственные должности. Получил агномен Равилла за серо-жёлтый цвет глаз. В 137 году до н. э. Равилла был народным трибуном и провёл новый закон о тайном голосовании по судебным делам. В то же время, дела о государственной измене рассматривались по-прежнему. Благодаря своим действиям, а также благодаря строгости в отстаивании интересов плебса, Равилла стал популярным человеком в народе.

В 127 году Равилла стал консулом. В 125 году был цензором вместе с Гнеем Сервилием Цепионом.

В речи за Секста Росция Цицерон приписывает Равилле распространение выражения «cui bono?» (Кому выгодно?). «Его, как председателя суда и как судьи, избегали и страшились все те, кому грозил уголовный суд, так как он, при всей своей любви к правде, всё же казался от природы не столько склонным к состраданию, сколько сторонником строгости». После Равиллы в Риме бытовало выражение «Кассиевы судьи», обозначавшее строгий, но справедливый суд.

Ссылки

• [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0002.001/808?rgn=full+text;view=image Луций Кассий Лонгин Равилла] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
• [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=644 Луций Кассий Лонгин Равилла] (рус.). — биография на сайте [ancientrome.ru ancientrome.ru].

Отрывок, характеризующий Луций Кассий Лонгин Равилла

Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.