Марк Атилий Регул (консул 227 года до н. э.)

Марк Атилий Регул лат. Marcus Atilius Regulus
Консул Римской республики
227 и 217 до н. э.
Отец:	Марк Атилий Регул

Марк Атилий Регул (лат. Marcus Atilius Regulus) — консул Древнего Рима 227 и 217 до н. э.

Марк Атилий был сыном консула Марка Атилия Регула, побывавшего в плену у карфагенян. В 227 до н. э. Марк в первый раз был избран консулом, а в 217 до н. э. — во второй раз вместо Гая Фламиния, погибшего в битве при Тразименском озере. Вместе со своим коллегой Гнеем Сервилием Гемином он вёл войну против Ганнибала, придерживаясь тактики диктатора Фабия. В конце года полномочия консулов были продлены до новых выборов. Однако, как только Эмилий Павел и Теренций Варрон вступили в должность, Регул в связи с преклонным возрастом вернулся в Рим, а его коллега остался с армией. Согласно же Полибию, Регул остался при новых консулах и погиб в битве при Каннах, в которой он вместе с Сервилием командовал центром римской армии. Вероятно, это утверждение ошибочно, ввиду того, что этот же Марк Атилий Регул занимал должность цензора двумя годами позже.

После битвы при Каннах в 216 до н. э. в связи с нехваткой денег в казне Регул был назначен одним из триумвиров для ведения денежных дел (лат. triumviri mensarii). В 214 до н. э. он был избран цензором вместе с Публием Фурием Филом. Вступив в должность, цензоры призвали к ответу и жёстко наказали всех, кто не исполнил своего долга перед государством во время постигших Рим бедствий. Все, предлагавшие покинуть Италию после поражения при Каннах, а также захваченные в плен Ганнибалом, которых он отправил в Рим в качестве послов с обещанием вернуться в карфагенский лагерь, но нарушившие своё слово, были понижены до эрариев. То же наказание постигло тех граждан, которые уклонялись от военной службы более четырёх лет без уважительной причины. В конце года, когда новые народные трибуны вступили в должность, один из них, Метелл, который был переведен в эрарии, попытался привлечь цензоров к народному суду. Однако, эта инициатива не была поддержана другими трибунами. В начале следующего года, не успев совершить очистительные жертвоприношения скончался Публий Фурий Фил, а Регул, как того требовала традиция в подобных случаях, сложил с себя полномочия цензора.

Ссылки

• [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0003.001/652?rgn=full+text;view=image Марк Атилий Регул (консул 227 года до н. э.)] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.

Отрывок, характеризующий Марк Атилий Регул (консул 227 года до н. э.)

Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.


Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.