История сборной Германии по футболу

Сбо́рная Герма́нии по футбо́лу (нем. Deutsche Fußballnationalmannschaft) представляет Германию на международных соревнованиях по футболу. Управляется и контролируется Немецким футбольным союзом — главным руководящим футбольным органом страны. Немецкий футбольный союз является членом ФИФА с 1904 года, УЕФА — с 1954 года.

История

От рождения до Первой мировой (1899—1914)

С 1899 по 1901 годы между немецкими и английскими командами прошли пять международных матчей по футболу, которые с некоторой точки зрения можно считать первыми матчами немецкой сборной. Вместе с тем все эти пять матчей немцы проиграли, к тому же эти матчи не рассматриваются Немецким футбольным союзом как официальные. Подобные игры называются в немецкой историографии как «Ur-Länderspielen». Инициатором проведения этих матчей является Вальтер Бенсеманн, которого считают основателем немецкого футбола.

В 1900 году после основания Немецкого футбольного союза спортивные функционеры заговорили о создании постоянной национальной сборной как одной из главных целей работы союза. Ввиду отсутствия средств для финансирования национальной сборной провести какой-либо матч долгое время не удавалось: попытка подготовить команду для выступления на Олимпиаде 1908 года окончилась неудачей. Однако после Игр интерес к национальной сборной снова вернулся. Немецкие функционеры должны были подготовить сборную для участия в Олимпиаде 1912 года.

Спустя 8 лет после основания Немецкого футбольного союза 5 апреля 1908 состоялась первая официальная игра между сборными Германии и Швейцарии, которая признаётся Немецким футбольным союзом как первый матч национальной сборной. Встречу подобного типа впервые назвали «товарищеским матчем». Игра состоялась на стадионе «Ландхоф» в Базеле, и хозяева одержали победу со счётом 5:3. Для швейцарцев это был третий матч: первые две встречи они провели против Франции в гостях и оба раза потерпели поражение.

Официальный отчёт о матче: Швейцария-Германия — 5:3 (3:1).

• Швейцария: Дрейфюсс — Хеннеберг, Хуг — Штраусс, Мерцог, Леманн — Рубли, Пфайффер, Кемпфер, Исенеггер, Кобельт
• Германия: Баумгартен — Йордан, Хемпель — Людвиг, Хиллер (к), Веймар — Хеншель, Фердерер, Кипп, Беккер, Баумгертнер.

Примечания по поводу игроков:

1. Курсивом выделены игроки, которые провели свой единственный матч за сборную.
2. Вилли Баумгертнер в 1909 году стал первым рекордсменом сборной по числу матчей.
3. Средний возраст немецкой сборной составлял 22,4 года.

• Судья: Девитт (Швейцария)
• Голы: Беккер, 0:1 (6'). Кемпфер, 1:1 (21'). Йордан, 2:1 (28', автогол). Пфайффер, 3:1 (32'). Фердерер, 3:2 (52'). Пфайффер, 4:2 (57'). Беккер, 4:3 (69'). Кемпфер, 5:3 (89').
• Зрители: 3500 человек.

Швейцария считается и по сей день наиболее принципиальным противником сборной Германии: первые матчи после мировых войн и появления ГДР сборная Германии играла именно против Швейцарии. Именно против сборной Швейцарии немцы одержали первую победу, выиграв 4 апреля 1909 в Карлсруэ со счётом 1:0 на глазах 7 тысяч зрителей. 26 марта 2008 в преддверии столетнего юбилея первого матча сборной Германии немцы сыграли свою юбилейную, 800-ю по счёту игру против Швейцарии и выиграли со счётом 4:0.

Ещё до первого матча между арбитражным комитетом Немецкого футбольного союза и представителями сборной разразился скандал по поводу того, каких игроков приглашать сборную. Немецкий футбольный союз в итоге принял решение, что в сборную могут вызываться только те игроки, в родных провинциях которых уже проходили футбольные матчи. Таким образом, у руководства появились полномочия требовать от той или иной немецкой земли делегировать игроков только одного амплуа, что вызывало часто возмущения: вратари из некоторых провинций не могли выступать за национальную сборную, если провинциальным ассоциациям футбола было запрещено делегировать вратарей. С подобными ситуациями сталкивались многочисленные игроки, а непроработанная система отбора только добавляла масла в огонь. Сами игроки узнавали об этом из газет, причём за участие в матче полагалось вознаграждение. За отказы от участий в матче игроков оштрафовывали, но затем появилось правило, согласно которому штрафы не взимались с игроков, если они не доигрывали встречу.

С развитием работы системы управления Немецким футбольным союзом немцы решили провести две встречи, чтобы задействовать в каждой из них по 11 игроков. 4 апреля 1909 состоялась та самая игра с Швейцарией, в которой немцы впервые одержали победу (в том матче играли футболисты родом с юга Германии); в тот же день состоялась и игра против Венгрии в Будапеште, завершившаяся ничьёй 3:3 (там играли футболисты из Северной и Центральной Германии).

Несмотря на такие успехи, дальнейшее развитие успеха застопорилось, и организовать последующие матчи у немцев не получалось, а если они и проводились, то на довольно низком уровне. Так, в 1910 году на следующий же день после финала Кубка Германии, который состоялся в Кёльне, немецкая сборная проводила в Дуйсбурге матч с бельгийцами. За час до начала игры у немцев было набрано всего семь игроков, вследствие чего им пришлось набрать ещё четверых любителей из Дуйсбурга. Судил ту встречу Макс Графе, лейпцигский футбольный арбитр, который судил состоявшийся днём ранее финал Кубка Германии.

Первые крупные футбольные турниры проходили в рамках Олимпийских игр: в 1900 и 1904 годах они были показательными, а в 1908 году вошли в официальную программу Олимпийских игр. Немецкая сборная смогла дебютировать на Олимпиаде в 1912 году, но вылетела в первом же раунде, проиграв разгромно сборной Австрии со счётом 1:5. В утешительном турнире немцы сорвали всю злость на сборной России, отправив в её ворота 16 (!) мячей, что стало рекордом для сборной Германии и антирекордом для сборной России. В полуфинале немцы встретились с Венгрией и проиграли 1:3, оставшись без наград даже в утешительном турнире. Рекорд турнира и сборной установил Готфрид Фукс, который забил 10 мячей в матче против России.

В 1914 году Германия запланировала проведение нескольких встреч, но ввиду разразившейся Первой мировой войны эти матчи так и не состоялись. Были сорваны и планы проведения Олимпийских игр 1916 года в Берлине. Во время войны не было проведено вообще ни одного международного матча по футболу.

Сборная Веймарской республики (1918—1933)

Незадолго до начала Первой мировой войны в матчах оставались очень маленькие следы дружелюбия. Голландская и немецкая сборные с 1912 по 1914 годы выясняли, кто из них является сильнее на футбольных полях Европы, чем приводили в восторг голландских зрителей. Однако из-за крупного военно-политического конфликта европейского масштаба Германия оказалась в полной изоляции в первые послевоенные годы.

В 1920 году сборная Швейцарии заявила о своём желании сыграть со сборной Германии, что произвело эффект разорвавшейся бомбы в футбольном мире. Великобритания, Франция и Бельгия осудили намерение швейцарцев, поскольку это было нарушением установившейся политической системы. Англия потребовала исключить Швейцарию из списка членов ФИФА, но, получив отказ, сама в гневе покинула Международную федерацию футбола. Швейцарцы же считали, что политику и спорт не стоит смешивать. В итоге в 1922 году швейцарцы провели матч против Германии, вследствие чего Бельгия отменила игру против Швейцарии. В 1923 году впервые сыграла против Германии Италия, а в 1929 году матч провела и вторая сборная Шотландии. Ещё раньше провели свои матчи Нидерланды, Швеция и Норвегия.

В 1922 году австрийский журнал Das illustrierte Sportblatt писал, что политика и идеология стали всё чаще проникать в футбол: встречи сборных Австрии и Германии использовались как пропаганда родства немцев и австрийцев. В 1924 году по «этическим соображениям» сборная Австрии объявила международный бойкот всех встреч, который был отменён в 1929 году.

В 1926 году сборную Германии впервые возглавил тренер-профессионал Отто Нерц, который привил сборной схему W-M. В 1928 году Германия впервые была допущена на Олимпийские игры, получив право и на участие в футбольном турнире. В первой же встрече немцы разгромили Швейцарию 4:0 и вышли во второй круг. В четвертьфинале Германия была побеждена Уругваем, будущим олимпийским чемпионом, со счётом 4:1. Игра с уругвайцами стала скандальной: два немецких футболиста и один уругвайский были отравлены, а немецкая пресса после матча обвинила уругвайцев в нечестной игре.

В 1930 году состоялась долгожданная встреча сборной Германии со сборной Франции после того, как французские войска покинули Рейнскую зону. Ни напряжённые франко-германские отношения, обременённые последствиями Первой мировой войны, ни заявления французской прессы об игре против Германии как об отражении немецкого штурма не помешали игрокам провести встречу.

В том же году в Уругвае стартовал первый чемпионат мира по футболу, в котором от Европы выступали всего четыре национальные сборные. Ряд европейских стран отказался отправлять своих футболистов в Уругвай через Атлантику из-за высокой цены на билеты и итоговой огромной суммы расходов, и в числе бойкотировавших чемпионат мира была Германия. Однако нет ни одного свидетельства, подтверждающего отказ Германии от участия по причине больших расходов.

Всего с 1929 по 1933 годы немцы провели 55 игр, в которых одержали 23 победы, сыграли 13 ничьих и 19 раз проиграли. Такие сносные результаты оправдывались международным бойкотом немецких спортивных команд и общей неподготовленностью немецкой сборной. В этот период наиболее влиятельные представители различных провинциальных футбольных ассоциаций особенно часто привлекали известнейших игроков своих клубов в состав сборной.

Сборная Третьего Рейха (1933—1945)

5 марта 1933 на парламентских выборах в Германии победила НСДАП во главе с Адольфом Гитлером. В тот же день немцы планировали провести матч против французов, но французы, обеспокоенные победой национал-социалистов, заявили об отмене матча: опасения за своих игроков и болельщиков резко усилились. Только вмешательство Жюля Риме позволило избежать международного скандала и перенести игру на 19 марта. Немецкие власти сделали всё возможное, чтобы обеспечить безопасность проведения матча и отвлечь внимание французов от политики. Издание Völkischer Beobachter после игры восторженно отзывалось о Жюле Риме, действия которого гарантировали порядок на стадионе и исключили какие-либо конфликты, а сам матч был назван «лучшим доказательством высокого уровня культурности немецкого народа». Национал-социалисты, впрочем, использовали этот матч для пропаганды: в том же издании сообщалось, что власти значительно снизили цены на стоячие места, тем самым подчеркнув свою заботу о простых гражданах.

Характерной чертой графика выступлений немецкой сборной в годы существования Третьего Рейха являлось проведение сразу двух матчей в некоторые дни: 15 сентября 1935 команда играла одновременно в Бреслау и Штеттине, 27 сентября 1936 — в Праге и Крефельде, 21 марта 1937 — в Штутгарте и Люксембурге, 20 марта 1938 — в Нюрнберге и Вуппертале, 26 марта 1939 во Флоренции и Люксембурге, 5 октября 1941 — в Стокгольме и Хельсинки. Во всех случаях выступал именно основной состав сборной, а не две сборные (первая и вторая). Дважды в 1923 и 1933 немцы играли два матча против Италии в Милане и Болонье.

В 1934 году сборная Германии впервые поехала на чемпионат мира в Италию. Соревнования проходили тогда по олимпийской системе. Сборной удалось дойти до полуфинала, причём в первом же матче против Бельгии, который немцы выиграли 5:2, игрок Эдмунд Конен оформил хет-трик. В четвертьфинале немцы победили шведов 2:1, в полуфинале были разбиты командой Чехословакии со счётом 3:1, причём в полуфинале именно вратарь Виллибальд Кресс стал виновником поражения, допустив несколько роковых ошибок. В матче за третье место немцы одержали победу 3:2 над австрийцами.

В 1935 году Германия сыграла сразу 17 товарищеских матчей в рамках программы улучшения международных отношений. Играя против слабых противников, немцы повышали свой боевой дух и уверенность в себе, активно развивая «национальное самосознание». Подобными мерами людям прививалась мысль о «коллективном чувстве достижения». В 1936 году бронзовые призёры чемпионата мира приняли участие в берлинской Олимпиаде, и немцы рассчитывали без особых усилий взять золотые медали. Казалось, что победа в стартовом матче над Люксембургом со счётом 9:0 станет тому ярким подтверждением, но в следующем же матче Германия проиграла Норвегии со счётом 0:2 на глазах Адольфа Гитлера (именно на этом матче впервые присутствовал фюрер). Поражение стало катастрофой для нацистских лидеров, вследствие чего эту игру было запрещено предавать большой огласке. Больше на Олимпийских играх сборной Третьего Рейха выступить не удалось .

После Олимпиады немцы долгое время не могли найти виновного, но таковым оказался Отто Нерц, которого обвинили в вылете с турнира (вместе с тем Феликс Линнеманн возложил всю вину на игроков). Нерца должен был заменить Зепп Хербергер, но Отто отказывался отдавать свой пост и постоянно конфликтовал с Хербергером. Только в 1938 году Нерца уволили, а Хербергер занял пост тренера. Сборная под его руководством выиграла квалификацию к чемпионату мира 1938 года, обыграв команды Эстонии, Финляндии и Швеции. В апреле 1938 года после аншлюса Германия сыграла памятную встречу с Австрией в знак объединения стран, в которой австрийцы (а там были заиграны преимущественно профессионалы) одержали уверенную победу. После игры немецкое футбольное руководство заявило, что по крайней мере половину сборной должны составлять австрийцы как более опытные игроки. Но подобное решение стало ошибкой: австрийские профессионалы и немецкие любители в сборной зачастую конфликтовали, и взаимные недоверие и неприязнь стали неотъемлемой частью поведения команды.

В 1938 году сборная Германии поехала на чемпионат мира во Францию, откуда вернулась «на щите» уже после первого раунда. Первая игра против Швейцарии завершилась ничьёй 1:1 как в основное, так и в дополнительное время. Было принято решение о переигровке, и в повторной встрече швейцарцы наголову разгромили немцев 4:2. Игре придавалась политическая окраска: швейцарцы всё чаще и чаще открыто высказывались против нацистского режима, что придало сил футболистам альпийской сборной и закрепостило немцев. Этот проигрыш в первом раунде стал худшим выступлением сборной Германии на чемпионатах мира (и остаётся таковым вплоть до наших дней), и именно этим бесславным выступлением сборная Третьего Рейха завершила свою историю официальных игр в рамках турниров ФИФА. В 1939 году, когда до начала Второй мировой войны оставалось не так много времени, немцы провели 15 товарищеских матчей, показывая свои добрые намерения и желание не смешивать футбол и политику. В 1940 году должны были состояться Олимпийские игры в Хельсинки, но их отменили ввиду войны, и большая часть футболистов ушла на фронт. Нацистский режим настаивал на призыве всех спортсменов в армию, утверждая, что все люди, вне зависимости от социального положения, должны служить в армии и защищать страну.

Матчи пришлось проводить с командами нейтральных стран, хотя и там проявлялись сильные антинацистские настроения. Причиной тому стали многочисленные отказы сборных оккупированных стран от матчей: датский король Кристиан X запретил проводить матч Дании и Германии, поскольку считал подобный ход жестом подчинения Германии и не собирался становиться марионеткой в руках Гитлера. В ноябре 1940 года немцы всё-таки приняли решение о возобновлении матчей со сборными нейтральных государств: во-первых, выступление за сборную по футболу освобождало юношу от службы в вермахте, а во-вторых, пропаганда превосходства «расы господ» должна была проводиться и в спорте. Несмотря на то, что Германия и её союзники не пользовались популярностью среди широких слоёв населения Швейцарии, именно в матчах с их сборными политическая верхушка Швейцарии позволяла создать образ безоговорочно нейтральной державы. 20 апреля 1941 года, в день рождения Адольфа Гитлера, в Берне состоялся матч Германия-Швейцария, в котором немцы потерпели неожиданное поражение. Рассерженный этим проигрышем Йозеф Геббельс написал письмо имперскому министру спорта Гансу фон Чаммер-унд-Остену, в котором попросил «избегать каких бы то ни было спортивных мероприятий, в благоприятном результате которых существует хотя бы малейшее сомнение».

В июне 1941 года руководство Имперского министерства спорта отменило все матчи, поскольку армия готовилась ко вторжению в СССР. В октябре 1941 года личным указом Гитлер разрешил возобновить матчи, поскольку войска Вермахта уже были недалеко от Москвы. В 1942 году Зепп Хербергер собрал команду из 20 игроков, большая часть из которых отслужила на фронте и получила многочисленные награды в виде Железных крестов или памятных знаков. Страха перед соперниками у них вовсе не наблюдалось во время подготовки к матчам. Одна из игр состоялась в Берлине, соперником стала сборная Швеции, которая одержала победу над немцами. Геббельс снова был в бешенстве и запретил проводить в Берлине матчи, а вскоре и вовсе заявил, что проведение спортивных соревнований не приносит пользы немецкому народу, отвлекая его от войны. В 1942 году по предложению Геббельса были сыграны последние матчи, поскольку предложенная им доктрина тотальной войны не предусматривала проведение массовых спортивных мероприятий. 22 ноября 1942 немцы провели последний матч против Словакии и выиграли 5:2. На этом история сборной Третьего Рейха завершилась: следующий официальный матч немцы провели только спустя восемь лет.

Послевоенные годы и «чудо в Берне» (1945—1958)

Германия, исключённая из ФИФА в 1942 году, уже после завершения войны попыталась восстановить своё членство в 1948 году. Однако немцам было отказано в этом: не помогла даже поддержка со стороны Швейцарии. Швейцарцы организовали три матча между клубами Швейцарии и Германии в рамках восстановления немецкого футбола, которые были раскритикованы в зарубежной прессе (особенно агрессивно отзывалась голландская пресса). Швейцарии удалось избежать бойкота со стороны ФИФА только благодаря наложенному Швейцарским футбольным союзом на организаторов этих матчей символическому штрафу в размере 500 швейцарских франков. В январе 1950 года началось повторное рассмотрение вопроса о восстановлении членства Германии в ФИФА, но только в сентябре Германия снова стала полноправным членом ФИФА.

В Штутгарте 22 сентября 1950 года состоялась первая послевоенная игра немецкой сборной против команды Швейцарии: в который раз немцы начинали свою новую футбольную эпоху матчем против сборной альпийской страны. Игра завершилась победой немцев со счётом 1:0, единственный гол забил Херберт Бурденски, а командой руководил всё тот же Зепп Хербергер. В 1952 году был восстановлен Немецкий футбольный союз, который контролировал немецкую сборную и управлял всем немецким футболом (вскоре в Восточной Германии появился свой футбольный союз). Немцы продолжили игры против нейтральных стран или бывших союзников по Второй мировой войне, а в октябре 1952 года провели впервые после войны матч против страны из антигитлеровской коалиции: в Париже немцы сыграли со сборной Франции и уступили 1:3. Тренер Хербергер в первые годы своей работы принял неожиданное решение не вызывать в сборную играющих за границей футболистов: так вратарь Берт Траутманн, который играл за английский «Манчестер Сити», лишился шансов попасть в сборную Германии.

На чемпионат мира 1950 года немцы не попали, поскольку во время отбора не состояли в ФИФА. В 1954 году им удалось попасть на чемпионат мира в Швейцарию, обойдя сборные Саара и Норвегии. В финальной части немцы попали в группу с Турцией (она обошла Испанию по жребию), Венгрией (олимпийские чемпионы 1952) и Южной Кореей. По формуле соревнований каждая сборная играла по две встречи: немцы сначала выиграли у Турции со счётом 4:1, но затем Хербергер изменил состав перед матчем с Венгрией, и в итоге Германия была разбита 3:8. Тренера раскритиковали за подобные перестановки, хотя по игре Германия значительно уступала Венгрии. В дополнительном матче за место в плей-офф немцы выиграли 7:2 у Турции и вышли в четвертьфинал против Югославии, который выиграли 2:0.

В полуфинале была разгромлена сборная Австрии со счётом 6:1, и впервые в истории немцы вышли в финал. Финальный матч проходил в Берне 4 июля: большинство экспертов предрекали победу Венгрии, поскольку немцы были разгромлены ещё на групповом этапе. Но, как оказалось, это был тайный план Хербергера: в групповом этапе был выставлен резервный состав, который принял на себя всю мощь атаки венгров. На финал Зепп выпустил основной состав. К 10-й минуте немцы «горели» со счётом 2:0 (отличились Ференц Пушкаш и Золтан Цибор), и уже казалось, что Венгрия удержит легко этот результат. Но к 18-й минуте ситуацию удалось исправить благодаря вмешательству Макса Морлока и Хельмута Рана. На 84-й минуте всё тот же Хельмут Ран забил спасительный гол и вырвал победу: немецкая сборная сокрушила Олимпийских чемпионов 1952 года, прервала их беспроигрышную серию из 32 игр и выиграла чемпионат мира. Героями того матча считаются вратарь Тони Турек, а также нападающие Хельмут Ран и Фриц Вальтер (капитан команды).

Во время матча немецкие болельщики на трибунах пели первый куплет «Песни немцев», что возмущало многих людей: эта песня ранее являлась гимном Германской империи и всего Третьего Рейха. Оправдать подобное поведение мог только тот факт, что не все болельщики знали третий куплет, который и сейчас является официальным гимном Германии.

Ниже приведена цитата из комментария Херберта Циммермана, который вёл трансляцию финального матча по немецкому радио: здесь описываются события, которые предшествовали третьему голу немцев.

Турек, какой ты отчаянный — Турек, ты просто бог футбола. (…) Осталось шесть минут до окончания матча на стадионе «Ванкдорф» в Берне. Нет спешки. Дождь идёт не переставая. Тяжело, но публика не расходится — они не могут! Чемпионат мира по футболу проходит каждые четыре года, и когда вы видите такую концовку, вы сосредоточены, сконцентрированы; немцы на левом фланге отдают Шеферу, Шефер отдаёт Максу Морлоку, удар по воротам Венгрии — Божик, в очередной раз Божик на мяче. Он теряет мяч, его подхватывает Шефер, навешивает с фланга — скидка головой назад — в штрафную врывается Ран, который должен бить — Ран бьёт по воротам! ГОООООЛ! ГОООООЛ! ГОООООЛ! ГОООООЛ! … Сборная Германии забивает гол — Ран пробил с левой ноги, до этого навесил Шефер, который перехватил мяч у Божика. Счёт 3:2 в пользу Германии за пять минут до конца игры! Вы считаете меня безумным, сумасшедшим, но я считаю, что у футбола есть сердце, и вы должны радоваться за нашу команду и всех нас, и теперь надо скрестить пальцы. Четыре с половиной минуты осталось до конца матча на «Ванкдорфе»! (…) Всё! Всё! Всё! ВСЁ! Матч завершён! Германия — чемпион мира! Мы выиграли у Венгрии со счётом 3:2 в Берне!

Оригинальный текст (нем.)  

Turek, du bist ein Teufelskerl – Turek, du bist ein Fußballgott. (…) Sechs Minuten noch im Wankdorf-Stadion in Bern. Keiner wankt. Der Regen prasselt unaufhörlich hernieder. Es ist schwer, aber die Zuschauer, sie harren nicht aus – wie könnten sie auch! Eine Fußballweltmeisterschaft ist alle vier Jahre, und wann sieht man ein solches Endspiel, so ausgeglichen, so packend, jetzt Deutschland am linken Flügel durch Schäfer, Schäfers Zuspiel zu Morlock wird von den Ungarn abgewehrt, und Bozsik, immer wieder Bozsik, der rechte Läufer der Ungarn am Ball. Er hat den Ball verloren diesmal, gegen Schäfer – Schäfer nach innen geflankt – Kopfball – abgewehrt – aus dem Hintergrund müsste Rahn schießen – Rahn schießt! – Tooooor! Tooooor! Tooooor! Tooooor! … Tor für Deutschland – Linksschuss von Rahn, Schäfer hat die Flanke nach innen geschlagen, Schäfer hat sich gegen Bozsik durchgesetzt. Drei zu zwei für Deutschland fünf Minuten vor dem Spielende. Halten Sie mich für verrückt, halten Sie mich für übergeschnappt, ich glaube, auch Fußballlaien sollten ein Herz haben, sollten sich an der Begeisterung unserer Mannschaft und an unserer eigenen Begeisterung mit freuen und sollten jetzt Daumen halten. Viereinhalb Minuten Daumen halten in Wankdorf. (…) Aus! Aus! Aus! – Aus! – Das Spiel ist aus! Deutschland ist Weltmeister! Schlägt Ungarn mit drei zu zwo Toren im Finale in Bern!

Состав немецкой сборной в том матче был таков: 1.Тони Турек. 3.Вернер Кольмайер. 6.Хорст Эккель. 7.Йозеф Позипаль. 8.Карл Май. 10.Вернер Либрих. 12.Хельмут Ран. 13.Макс Морлок. 15.Оттмар Вальтер. 16.Фриц Вальтер. 20.Ханс Шефер. Команда чемпионов вернулась на родину на специальном поезде «Красная молния» (нем. Roter Blitz), игроков встречали многочисленные болельщики. Победа немецкой сборной стала настоящим чудом для страны, которая к тому моменту не оправилась от последствий Второй мировой войны, и привела к мощному эмоциональному и экономическому буму. Многочисленные политологи и социологи утверждают, что отсчёт истории современной Федеративной Республики Германия ведётся именно с момента победы сборной на чемпионате мира. По мнению Ханса-Йоахима Винклера, «чудо в Берне» внесло свой вклад в «поднятие национального духа жителей ФРГ».

Недоброжелатели обвиняли немецкую сборную в нечестной игре: по заявлению некоторых венгерских специалистов, Зепп Хербергер и его команда употребляли какие-то запрещённые медицинские препараты, которые и помогли им выиграть. Ференц Пушкаш в интервью французскому журналу «L’Equipe» заявил, что в перерыве немцы якобы приняли внутрь какие-то медицинские препараты, после чего во втором тайме они в буквальном смысле задавили венгров и не позволили им поменять ход встречи. В раздевалке действительно были найдены шприцы, которые потом выбросил уборщик стадиона Вальтер Бронниманн, однако правду об этих вещах он рассказал только в 2004 году. И тот, и другой вынуждены были молчать об этих фактах: Пушкаша заставила ФИФА отказаться от своих слов под угрозой санкций (он сослался на неверный перевод), а Бронниманн поклялся работодателям молчать.

Вскоре немцы сами раскрыли правду: врач сборной Франц Лооген рассказал, что в перерыве игрокам сделал инъекции витамина C для укрепления сил. Отто Вальтер, Ханс Шефер и Хорст Эккель после игры подтвердили факт, что им делали уколы, но слово «допинг» или понятие «запрещённые вещества» для них были неизвестными. Косвенным доказательством употребления допинга стало то, что восемь игроков сборной заболели гепатитом: в течение полутора лет Фриц Вальтер, Ханс Шефер и Хорст Эккель не играли за сборную, а Хельмут Ран, Макс Морлок и Тони Турек сыграли всего одну встречу. Особенно тяжело болели Макс Морлок и Вернер Либрих. Но несмотря на то, что информация о допинге была признана достоверной, результаты чемпионата мира ФИФА оставила в силе, поскольку закон о запрете использования допинга обратной силы не имеет, а сама сборная Германии одержала победу не столько за счёт допинга, сколько за счёт психологической подготовки. В настоящее время большая часть немцев всё-таки считает рассказы о допинге ложью. Сами венгры после интервью Пушкаша объявили бойкот матчам с Германией, отменив его только в 1960 году и принеся официальные извинения Немецкому футбольному союзу.

Однако после этого успеха немецкая сборная почему-то расслабилась: в 1954 году добрая часть игроков завершила карьеру в сборной. Команду пришлось пополнять новыми игроками, в число которых попал и Роберт Шлинц, потерявший левую руку в 1948 году после автокатастрофы. В 1955 году немецкая сборная нанесла визит в Москву, где сыграла со сборной СССР. Некоторые политики обвиняли немецкую сборную в неуважении к немцам, поскольку в те годы в СССР всё ещё находилось огромное количество немецких военнопленных. Самих же немецких гостей советские граждане встречали вполне радушно и организовали для них торжественный приём. В матче 21 августа 1955 советская сборная оказалась сильнее, выиграв со счётом 3:2, а тренер сборной СССР Гавриил Качалин отдал должное сопернику, отметив в составе немцев Хельмута Рана, Фрица Вальтера, Хорста Эккеля и «блестящего центрального полузащитника» Вернера Либриха.

Катастрофа на Уэмбли и «Игра столетия» (1958—1972)

На чемпионат мира 1958 года, который проходил в Швеции, сборная Германии автоматически прошла в ранге чемпиона мира, попав в группу к Северной Ирландии, Аргентине и Чехословакии. В стартовом матче против Аргентины немцы одержали первую в своей истории победу над неевропейской командой со счётом 3:1, после чего разыграли две ничьи с командами Чехословакии и Северной Ирландии с одинаковым счётом 2:2. В четвертьфинале они выиграли у Югославии со счётом 1:0 благодаря голу на 12-й минуте Хельмута Рана. В полуфинале против сборной Швеции, который в историографии немецкого футбола называется «Гётеборгским котлом», немцы потерпели сокрушительное поражение со счётом 1:3, которое было горьким ещё и из-за травмы Фрица Вальтера и дисквалификации Эрика Юсковяка. Обескровленная сборная была в пух и прах разбита Францией со счётом 6:3 в матче за третье место. Последний матч в 1958 немцы провели за пределами Европы (впервые в своей истории), проведя матч против сборной Египта 28 декабря, но проиграли 1:2.

Антишведские настроения царили в Германии спустя долгое время после чемпионата мира: шведские фанаты, громко распевая фанатскую песню «Heja Sverige!», зачастую скандировали оскорбительные кричалки в адрес немцев и даже дрались. Президент Немецкого футбольного союза Пеко Бауэнс заявлял, что шведы проводили «кампанию клеветы» по отношению к немцам, хотя по мнению журнала Kicker, шведы всегда так себя вели. Досталось также и венгерскому арбитру Иштвану Жолту, который якобы судил в пользу хозяев и мстил немцам за проигранный четыре года назад финал. В ответ на такие заявления шведы запретили немцам уезжать вплоть до окончания чемпионата мира, позволив им появиться только на финальном банкете по случаю завершения турнира, несмотря на возражения ФИФА. Некоторые лица потом утверждали, что шведская делегация на выборах хозяев чемпионата мира 1966 года умышленно голосовала против Германии именно по причине таких антишведских настроений.

В отборочном турнире к чемпионату мира 1962 года, финальная часть которого должна была состояться в Чили, немцы одержали четыре победы над сборными Северной Ирландии и Норвегии, выйдя в финальную часть. Перед чемпионатом мира вместо Ханса Тильковски в качестве вратаря взяли юного уроженца Ульма Вольфганга Фариана. В групповом этапе немцы разыграли нулевую ничью с Италией, выиграли у Швейцарии (2:1) и Чили (2:0), но в четвертьфинале проиграли Югославии 0:1. После турнира Хербергер подал в отставку: его тактика WM устарела (большинство стран предпочитали системы 4-2-4 и 4-3-3), а игра от обороны уже не была эффективна. Хербергер готов был привлечь в сборную даже Фрица Вальтера, но всё равно ему пришлось покинуть свой пост. Его место занял Хельмут Шён, хотя Хербергер настаивал на приглашении Фрица Вальтера.

Вместе с Хельмутом Шёном началась новая эра немецкого футбола. Немецкая сборная успешно отобралась на чемпионат мира в Англию, обыграв своих соперников из Швеции в Стокгольме. Путь на чемпионате начался с победой над Швейцарией со счётом 5:0, в этом матче дублями отметились юный Франц Беккенбауэр и опытный итальянский легионер Хельмут Халлер. Во втором матче с Аргентиной была сыграна нулевая ничья, и сам он запомнился обилием фолов. В третьем матче немцы одолели испанцев со счётом 2:1 благодаря великолепным голам Лотара Эммериха и Уве Зеелера и вышли в плей-офф.

Дальнейший турнирный путь сборной Германии, как и все остальные матчи чемпионата, был богат на травмы и удаления. В четвертьфинале немцами был разбит Уругвай со счётом 4:0, причём у уругвайцев были удалены два игрока. В полуфинале немцы взяли верх над сборной СССР со счётом 2:1, травмировав Йожефа Сабо в самом начале матча и спровоцировав Игоря Численко, который был удалён с поля. Единственный гол немцы пропустили в конце матча, когда советская сборная фактически играла вдевятером. В обеих встречах пресса критиковала немцев за хамскую игру и отвратительное поведение на поле. В конце концов, в финале в Лондоне сборная Германии потерпела сокрушительное фиаско от хозяев турнира — англичан — в дополнительное время со счётом 4:2. Матч ознаменовался скандальным голом англичан, которого, по мнению немцев, вовсе не было. Несмотря на то, что инженеры Оксфордского университета позднее установили, что гола действительно не было, ФИФА не стало аннулировать результаты встречи.

Германия, которая пропускала квалификации к чемпионатам Европы 1960 и 1964 годов, бойкотируя их совместно с большинством стран Западной Европы, в 1968 году всё же решилась принять участие в отборочном турнире. Начав с крупной победы над албанцами со счётом 6:0, немцы получили пощёчину от Югославии, проиграв ей в гостях 1:0. Взяв реванш дома со счётом 3:1, немцам требовалось выиграть у албанцев в гостях. Однако 17 декабря 1967 в Тиране грянул гром: немцы не смогли распечатать ворота балканской команды и из-за нулевой ничьи остались без чемпионата Европы. Не помог даже лучший бомбардир чемпионата Германии Петер Майер. Впрочем, таких вольностей немцы больше себе не позволяли и с этого момента всегда пробивались на чемпионаты мира и Европы.

На чемпионат мира 1970 года немцы успешно прошли, расправившись с шотландцами в двухматчевом противостоянии: в Глазго была зафиксирована ничья 1:1, в ответном матче 22 октября 1969 в Гамбурге победа бундестим со счётом 3:2 вывела немцев в финальную часть чемпионата мира. Там на групповом этапе немцы с большим трудом одолели марокканцев со счётом 2:1, пропустив гол на 21-й минуте, сравняв счёт на 56-й (отличился Уве Зеелер) и вырвав победу на 78-й минуте (Герд Мюллер забил победный мяч). Матч стал последним для Хельмута Халлера, который ушёл с поля на 45-й минуте. Во втором матче немцы разнесли Болгарию со счётом 5:2, в третьем была побеждена сборная Перу со счётом 3:1. В каждом из матчей хет-триком отметился Герд Мюллер, который гарантировал немцам лучший результат на групповом этапе за всю историю чемпионатов мира на тот момент.

В плей-офф немцы столкнулись с командой Англии, которой пытались отомстить за поражение в предыдущем финале. Англичане вели 2:0 до 69-й минуты благодаря голам Алана Маллери и Мартина Питерса. Однако к концу встречи ворота Питера Бонетти немцы успели поразить дважды: Франц Беккенбауэр и Уве Зеелер перевели игру в овертайм, причём Зеелер забил невероятный гол головой. В овертайме вездесущий Герд Мюллер принёс победу со счётом 3:2 и вывел немцев в полуфинал. Игра против Италии получила название «игры столетия»: в невероятном поединке итальянцы открыли счёт уже на 8-й минуте, но немцы перевели игру в овертайм благодаря голу Карла-Хайнца Шелленгера на последней минуте второго тайма. В дополнительное время дубль Мюллера дал немцам надежду на спасение, но на 111-й минуте при счёте 3:3 своё слово сказал Джанни Ривера, вытащив Италию в финал, где «синяя эскадра» проиграла Бразилии 4:1. В матче за третье место Германия обыграла Уругвай 1:0 и стала бронзовым призёром, а Герд Мюллер получил приз лучшего бомбардира.

Большие финалы и большие скандалы (1972—1982)

В 1972 году сборная Германии стала чемпионом Европы по футболу, отправив на первенство в Бельгию лучший, по мнению фанатов, состав за всю историю немецкого футбола. В отборочном туре немцы расправились с Польшей, Турцией и той самой Албанией, которая не пустила их на предыдущее первенство. 29 апреля 1972 сборная Германии в Лондоне разгромила англичан 3:1 благодаря голам Ули Хёнесса, Гюнтера Нетцера и Герда Мюллера. Даже британская пресса была в восторге от игры немцев, отметив Мюллера. В ответном матче в Берлине была зафиксирована нулевая ничья. 26 мая 1972 немцы успели сыграть товарищеский матч против сборной СССР на новом Олимпийском стадионе Мюнхена, который готовился к принятию Олимпиады. Немцы уверенно разгромили советскую команду 4:1 и отправились в Бельгию. В полуфинале хозяева были сломлены со счётом 2:1, а в финале немцы встретились со сборной СССР и снова подтвердили свой класс, отправив три безответных мяча (дубль Герда Мюллера и гол Херберта Виммера) и завоевав заветный кубок Европы. Победу омрачили немецкие болельщики, которые устроили беспорядки в Брюсселе, что было весьма удивительным для обычно малоэмоциональных немцев.

В 1974 году сборная Германии одержала победу и на домашнем чемпионате мира: сначала на групповом этапе ФРГ выиграла у Чили 1:0 и у Австралии 3:0. Затем 22 июня 1974 первый и последний раз в официальной встрече команда ФРГ столкнулась с командой ГДР, и восточные немцы нанесли неожиданное поражение западным соседям благодаря голу Юргена Шпарвассера, что позволило ГДР выйти из группы с первого места. Однако во втором раунде ГДР угодила в «группу смерти» к бразильцам, аргентинцам и голландцам, опередив только аргентинцев. ФРГ обошла Польшу, Швецию и Югославию. В финальном поединке голландцы открыли счёт уже на 2-й минуте благодаря Йохану Нескенсу, но на 25-й минуте Пауль Брайтнер с пенальти сравнял счёт, а на 43-й минуте легендарный Герд Мюллер поставил точку в матче. Голландцы так и не смогли отыграться: их главная звезда, Йохан Кройф, был выключен из игры умелым Берти Фогтсом. После победы в финале сборная ФРГ обратилась к команде ГДР со словами благодарности: по словам игроков, именно победа восточных немцев позволила команде ФРГ «спуститься с небес на землю» и сконцентрироваться на борьбе за кубок мира, а не на выходе в более лёгкую группу, а также помочь Хельмуту Шёну и Францу Беккенбауэру реализовать свои тактические идеи.

Сборная ФРГ, выиграв чемпионат Европы 1972 и чемпионат мира 1974 годов, впервые в истории оформила «золотой дубль» на уровне сборных: из европейских команд подобное сумели сделать французы в 1998 и 2000 годах, а также испанцы в 2008 и 2010 годах, защитив титул чемпионов Европы в 2012 году. Тренер Хельмут Шён в самом турнире задействовал 22 футболистов, но на поле всего выходили 18 игроков:

• вратарь: Зепп Майер
• защитники: Берти Фогтс, Пауль Брайтнер, Шварценбек, Франц Беккенбауэр и Хорст-Дитер Хёттгес
• полузащитники: Херберт Виммер, Бернхард Кулльман, Гюнтер Нетцер, Вольфганг Оверат, Ули Хёнесс, Хайнц Флоэ и Райнер Бонхоф
• нападающие: Юрген Грабовски, Хайнкес, Герд Мюллер, Бернд Хёльценбайн и Дитер Херцог.

Чемпионами также стали, не сыграв ни одного матча, Юпп Каппелльман, Хельмут Кремерс, Норберт Нигбур и Вольфганг Клефф.

В 1976 году состоялся последний чемпионат Европы по футболу с четырьмя командами в финале, и матчи финальной части принимала Югославия. Герд Мюллер завершил карьеру в сборной, выиграв чемпионат мира, вследствие чего немцам пришлось обходиться без его услуг (на помощь пришёл Дитер Мюллер). В полуфинале немцы попали на хозяев турнира и к 32-й минуте проигрывали 0:2, однако на 46-й минуте сначала Хайнц Флоэ отыграл один гол, а затем Дитер Мюллер на 65-й минуте сравнял счёт. На 79-й и 80-й минутах Дитер отправил два мяча в ворота югославов и вытащил сборную Германии в финал. В финале немцы поняли, что титул им не удастся защитить, как не удалось это сделать сборной СССР в 1964 году после победы в 1960 году. Чехословацкая сборная открыла счёт уже на 8-й минуте, удвоив преимущество на 25-й. Но на 28-й минуте снова Дитер Мюллер отыграл один гол, а на 90-й минуте Бернд Хёльценбайн сравнял счёт и вывел игру в овертайм. Счёт не изменился в дополнительное время, и настала серия пенальти, которую ввели только в 1968 году (тогда Италия только по жребию прошла в финал вместо сборной СССР и только в переигровке обыграла Югославию в финале).

Команды шли бок о бок в серии пенальти: сначала забил чехословак Мариан Масный, на его удар точным ударом ответил Райнер Бонхоф; во втором раунде забили Зденек Негода и Хайнц Флоэ; в третьем раунде пенальти забили капитан чехословаков Антон Ондруш и новичок бундестим Ханс Бонгарц. Четвёртый раунд фактически решил судьбу матча: Ладислав Юркемик успешно переиграл Зеппа Майера, и к отметке отправился Ули Хёнесс. Два года назад в матче с Польшей на 53-й минуте Хёнесс умудрился не забить пенальти, который отбил вратарь Ян Томашевский. Хотя тогда сборную спас Герд Мюллер, в этот раз удача снова отвернулась от Хёнесса: он поскользнулся на газоне, отправил мяч выше ворот и упал на спину, расстроившись. Чехословакия не простила ошибку Германии, и Антонин Паненка своим фирменным ударом принёс победу Чехословакии и чемпионский титул. Утешением для немцев стал приз лучшего бомбардира, вручённый Дитеру Мюллеру.

Чёрная полоса, которая началась в 1976 году с этим злополучным промахом Ули Хёнесса, продолжилась на чемпионате мира 1978 года, проходившем в Аргентине. Германия выбралась во второй групповой этап после разгрома сборной Мексики 6:0 и нулевых ничьих с Польшей и Тунисом. Во втором раунде две ничьи против Италии и Нидерландов поставили немцев в щекотливое положение: к третьему туру второго группового этапа у них были теоретические шансы попасть в финал, в матч за третье место или вовсе вылететь с турнира. Немецкой сборной нужно было выиграть хотя бы с разницей в пять мячей у сборной Австрии и дождаться ничьи в параллельном матче Нидерланды-Италия, а любой другой результат в параллельном матче оставлял бы немцам только право на матч за бронзовые медали (тогда им хватило бы ничьей). Поражение ставило крест на дальнейшем выступлении и выбивало Германию из борьбы.

Решающая игра с Австрией состоялась 21 июня 1978 в Кордобе. Открывшие счет усилиями Карла-Хайнца Румменигге на 19-й минуте игроки сборной Германии упустили преимущество из-за Берти Фогтса, срезавшего мяч в свои ворота на 59-й минуте. Через 9 минут Ханс Кранкль вывел сборную Австрии вперёд, но не прошло и нескольких секунд, как Бернд Хёльценбайн сравнял счёт. Австрийцы осаждали ворота немцев беспрепятственно, хотя немецкая команда пыталась контратаковать. В параллельном матче голландцы выигрывали 2:1, и финал уплывал из рук немцев. А на 87-й минуте они остались и без утешительного финала, когда Ханс Кранкль забил и второй свой мяч.

Австрия была в восторге от победы над Германией, поскольку последний раз побеждала только в довоенные годы. Этот матч был назван Кордобским чудом, и толпы многочисленных фанатов в Вене приветствовали своих кумиров во главе с тренером Хельмутом Сенековичем, которые преподнесли величайшую сенсацию года. В Германии пресса окрестила игру Кордобским позором, и немецкие болельщики долгое время находились в подавленном состоянии, выражая презрение, недоумение и растерянность, а кто-то даже пребывал в бешенстве, поскольку не мог простить проигрыша принципиальнейшим противникам. Взявший на себя вину за поражение Хельмут Шён ушёл в отставку, а вскоре об этом матче немцы и вовсе забыли. Новым наставником стал Юпп Дерваль.

Немецкая сборная при новом наставнике выдала 23-матчевую беспроигрышную серию, а в 1980 году второй раз выиграла чемпионат Европы, проходивший в Италии. Германия заняла первое место в группе (победы над Чехословакией и Нидерландами, хет-трик Клауса Аллофса в ворота голландцев и нулевая ничья с Грецией) и одолела в финале Бельгию благодаря дублю Хорста Хрубеша. В конце 1980 года Германию как чемпиона мира пригласили на золотой кубок чемпионов мира по футболу — в некотором роде предшественник Кубка конфедераций. На кубке немецкая команда, однако, потерпела неудачу, проиграв два матча Аргентине (1:2) и Бразилии (1:4). Поражение от Бразилии стало крупнейшим со времён проигрыша на чемпионате мира 1958 года в матче за третье место.

В 1982 году на чемпионате мира в Испании сборная Германии снова начала борьбу за заветный кубок мира. Германия выиграла 8 матчей из 8 в квалификации, но на групповом этапе уже столкнулась с неприятностями: сначала она проиграла Алжиру со счётом 1:2, что стало ударом по самолюбию немцев. Во втором матче немцы разгромили Чили 4:1, но и этого не было достаточно для выхода. В третьем групповом раунде немцы играли с австрийцами в городе Хихон и добились минимальной победы со счётом 1:0, что позволило выйти обеим командам и выбить из борьбы Алжир. Но большую часть времени игроки просто перекатывали мяч по полю и не собирались атаковать. У зрителей сложилось впечатление, что матч носит договорной характер, и болельщики стали освистывать футболистов обеих команд. Игроки не прекратили катать мяч и не попытались должным образом бороться, откровенно убивая время. Скандальную игру окрестили Хихонским пактом о ненападении, а сборные потеряли надолго авторитет в глазах фанатов. С этого момента все матчи третьего группового этапа начинались исключительно в одно и то же время.

Во втором групповом этапе Германия сыграла нулевую ничью с Англией и выиграла у Испании 2:1. Полуфинал против Франции стал самым грязным матчем на чемпионате: счёт открыли уже на на 17-й минуте немцы усилиями Пьера Литтбарски, на 26-й минуте Мишель Платини сравнял счёт. На 50-й минуте вратарь сборной Харальд Шумахер откровенно снёс французского защитника Патрика Баттистона, который получил тяжёлую черепно-мозговую травму (к тому же у него были выбиты два зуба, пострадал позвоночник, и сам Баттистон впал в кому). Через 10 минут его заменили, а Шумахеру не показали даже карточку. В овертайме на 92-й минуте Мариус Трезор и на 98-й Ален Жиресс вывели команду вперёд, но Карл-Хайнц Румменигге и Клаус Фишер сравняли счёт на 102-й и 108-й минутах соответственно. В серии пенальти Харальд отразил удары Дидье Сикса и Максима Боссиса, выведя команду в финал.

В финале в Мадриде немцы встретились с итальянцами, которые прошли Аргентину и Бразилию на втором этапе, а также Польшу в полуфинале благодаря пяти голам Паоло Росси (он забивал Бразилии и Польше). На матче в почетной ложе стадиона были король Испании Хуан Карлос, президент Италии Алессандро Пертини и канцлер ФРГ Гельмут Шмидт. Итальянских болельщиков на трибунах оказалось больше, чем немцев, к тому же за Италию болела испанская публика, освистывавшая каждое действие Харальда Шумахера. Проблемой для немцев была и травма Карла-Хайнца Румменигге, который не мог справиться с Джузеппе Бергоми и ушёл с поля в середине второго тайма. Три гола забили Паоло Росси, Марко Тарделли и Алессандро Альтобелли. Гол престижа забил только на 83-й минуте Пауль Брайтнер, который не подсластил горечь поражения в финале. Германия второй раз проиграла финал чемпионата мира, а Паоло Росси ещё и обошёл в споре бомбардиров Румменигге.

Путь к третьему кубку мира и объединение Германии (1982—1998)

Чемпионат Европы 1984 года мог остаться несбыточной мечтой для сборной Германии: уже в квалификации немцы дважды опозорились в матчах с командой Северной Ирландии, проиграв обе встречи со счётом 0:1 каждая. Только в последнем туре победа над командой Албании со счётом 2:1 (албанцы сравняли счёт через минуту после первого гола немцев, решающий мяч был забит на 80-й) вывела немцев в финальную часть чемпионата Европы. В финальной пульке немцы впервые в истории выступлений на чемпионатах мира провалились, не выйдя из группы: невнятная нулевая ничья против Португалии, натужная победа над Румынией 2:1 и роковое поражение от испанцев со счётом 1:0. В последней игре немцы могли сыграть вничью для выхода из группы, однако на 90-й минуте Антонио Маседа своим фирменным ударом выбил немцев из розыгрыша и вынудил Юппа Дерваля покинуть свой пост.

Возглавил команду чемпион мира и Европы Франц Беккенбауэр, который вообще не имел какого-либо опыта работы и даже тренерской лицензии. Под его руководством немцы уверенно вышли в финальную часть чемпионата мира 1986 года, позволив в последнем туре проиграть Португалии, которая также попала туда. Уже на групповом этапе команда «Кайзера» попала в трудную ситуацию, показав невзрачную игру: ничья с Уругваем, победа над Шотландией и проигрыш Дании. На самом турнире печально отметился вратарь Ульрих Штайн, который обозвал Франца Беккенбауэра нецензурными словами, за что был изгнан из сборной.

В плей-офф дела пошли ещё хуже: немецкая сборная не могла забить с игры и выглядела откровенно бледно. Поединок 1/8 финала против Марокко мог закончиться и вовсе вылетом бундестим, если бы не спасительный гол Лотара Маттеуса на 90-й минуте со штрафного. В четвертьфинале только в серии пенальти немцы обыграли Мексику, реализовав все своих 4 удара (Шумахер отбил 2 удара мексиканцев). В полуфинале со скрипом Андреас Бреме и Руди Фёллер помогли пройти Францию. В финале завязалась настоящая драма: соперник немцев, сборная Аргентины, вела 2:0 в середине второго тайма. Сила воли помогла немцам собраться и сравнять счёт: Карл-Хайнц Румменигге и Руди Фёллер к 82-й минуте исправили ситуацию. Но на последних минутах Хорхе Бурручага принёс победу аргентинцам после паса Диего Марадона. В итоге у Беккенбауэра и компании — всего лишь серебряные медали.

Кайзер Франц продолжил готовить сборную к домашнему чемпионату Европы 1988 года. Немцы были освобождены от игр и готовились на правах хозяев к первенству путём проведения товарищеских матчей. В финальной пульке немцы начали с ничьи против Италии 1:1, после чего обыграли датчан и испанцев с одинаковым счётом 2:0. В полуфинале на 55-й минуте Лотар Маттеус с пенальти забил первый гол, но на 74-й минуте свой 11-метровый удар реализовал Рональд Куман. На последней минуте Марко ван Бастен ушёл ловко от Юргена Колера и забил победный мяч, оставив немцев с бронзовыми медалями. В итоге голландцы выиграли Евро, долго потом отмечая победу в Мюнхене.

Звёздный час Франца Беккенбауэра настал в 1990 году, когда немцы играли на чемпионате мира 1990 года. В квалификации к чемпионату мира немцы и голландцы оказались в одной группе, обменявшись ничьями (0:0 в Мюнхене и 1:1 в Роттердаме), а сами немцы потеряли очки в матче против Уэльса в Кардиффе. В последнем туре немцы одержали победу 2:1 благодаря голам Руди Фёллера и Томаса Хесслера.

Немецкая сборная начала турнир с крупных побед над Югославией (4:1) и ОАЭ (5:1). В третьем матче против Колумбии немцы забили свой гол в конце матча, но пропустив спустя пару минут. В 1/8 финала игра против Нидерландов стала одной из самых грубых на чемпионате: на 22-й минуте Руди Фёллер врезался во Франка Райкарда и что-то крикнул грубое в его адрес. В ответ на это Франк Райкард дважды плюнул в лицо Руди Фёллеру. Оба повздоривших игрока были удалены: по свидетельствам Райкарда, Фёллер обозвал его «чёрной обезьяной»; Фёллер же утверждал, что Райкард назвал его «нацистом». Так или иначе, но обе команды доигрывали матч в меньшинстве, а удаление Райкарда разрушило атакующую линию, в которой были Рууд Гуллит и Марко ван Бастен. На 51-й минуте Юрген Клинсманн, воспользовавшись ошибкой голландцев, уверенно поразил ворота противника и открыл счёт. На 85-й минуте Андреас Бреме удвоил преимущество, позволив только на 89-й минуте Куману отыграть один гол. В четвертьфинале против Чехословакии Лотар Маттеус уже на 25-й минуте забил с пенальти, принеся победу в матче и выход в полуфинал. Одной из сложнейших игр стала полуфинальная игра против Англии: после 120 минут счёт был 1:1 (на гол Андреаса Бреме ответил Гари Линекер). В серии пенальти немцы были точны все четыре раза, а у англичан произошло два промаха: если в первом случае Стюарт Пирс пробил прямо в Бодо Иллгнера, то во втором случае Крисс Уоддл отправил мяч мимо ворот, тем самым став виновником поражения. В упорнейшем финале сборная Германии вырвала победу после гола с пенальти, и снова его автором стал Андреас Бреме. Таким образом, Германия стала трёхкратным чемпионом мира, сравнявшись по количеству выигранных чемпионатов мира с Италией и Бразилией, а Франц Беккенбауэр покорил новую вершину, став чемпионом мира в качестве игрока и тренера.

После победы Франц Беккенбауэр спокойно покинул тренерский пост, и место Кайзера занял Берти Фогтс, тренировавший ранее молодёжную сборную Германии. Первой задачей Фогтса стал выход на чемпионат Европы 1992 года, финальная часть которого состоялась в Швеции. Уже 3 октября 1990 произошло важное событие в истории Германии: объединение ФРГ и ГДР. Таким образом, сборная ГДР автоматически снялась с соревнований, а её игроки стали игроками сборной ФРГ, к тому же матч квалификации ГДР-Бельгия (2:0, оба гола забил Маттиас Заммер) был признан товарищеским. Единственное поражение в квалификации немцы потерпели от Уэльса, уступив 0:1, в остальных пяти встречах они одержали уверенные победы. Планировалось также провести товарищеский матч между командами ГДР и ФРГ в знак объединения страны, но из-за угрозы беспорядков и неготовности стадиона в Лейпциге матч отменили. 19 декабря 1990 обновлённая сборная провела матч против Швейцарии, который стал первым после объединения Германий.

Вышедшие в финальную часть немцы попали в группу к командам СНГ, Нидерландов и Шотландии. В первом матче немцы сыграли вничью с СНГ 1:1, спасшись в конце встреч благодаря удару со штрафного Томаса Хесслера. Во втором матче они праздновали победу 2:0 над Шотландией, а в третьем были раздавлены Нидерландами 3:1. В полуфинале немцы встретились со шведами, которые являлись хозяевами первенства, и в упорнейшем поединке благодаря дублю Карла-Хайнца Ридле выиграли 3:2. В финале они встретились с командой Дании, которую откровенно недооценили (Дания попала на Евро только после дисквалификации Югославии), за что поплатились поражением 0:2. Карл-Хайнц Ридле разделил титул лучшего бомбардира с тремя другими игроками (по 3 гола у каждого).

Сборная Германии автоматически прошла квалификацию на чемпионат мира в США в качестве чемпиона мира, выиграв в группе первый матч у Боливии со счётом 1:0 (отличился Юрген Клинсманн). Далее последовала ничья с Испанией (1:1, снова забил Клинсманн) и победа над Южной Кореей со счётом 3:2 (дубль Клинсманна и ещё один мяч Ридле, причём немцы вели 3:0 к 37-й минуте). Однако в сборной грянул скандал: Штефан Эффенберг во время матча против Южной Кореи подвергался освистываниям со стороны болельщиков, за что показал фанатам средний палец. Берти Фогтс немедленно изгнал Эффенберга из команды, а Штефан в итоге провёл всего два товарищеских матчах через 4 года. В 1/8 финала немцы с трудом одолели Бельгию со счётом 3:2, а в 1/4 финала сенсационно проиграли Болгарии 1:2, сложив чемпионские полномочия ещё до финала. Впервые с 1978 года немцы остались без полуфинала.

Неудачный чемпионат мира был вскоре забыт, и немцам пришлось готовиться к чемпионату Европы 1996 года. В отборочном турнире немцам достались те же самые болгары, которым Германия в Софии проиграла опять (уже со счётом 3:2). Вскоре немцы сыграли вничью с Уэльсом 1:1 в Дюссельдорфе. Но больше себе таких вольностей бундестим не позволяла и уверенно заняла первое место в группе, отомстив в Берлине болгарам 3:1. Финальная схватка началась в «группе смерти» C с Италией, Россией и Чехией. Сначала немцы выиграли у Чехии 2:0, затем разгромили Россию 3:0 и сыграли ничью с Италией 0:0 (Андреас Кёпке парировал пенальти). В четвертьфинале была сломлена Хорватия со счётом 2:1. В полуфинале немцы по пенальти прошли англичан — хозяев турнира, решающий удар с 11-метровой отметки Гарета Саутгейта уверенно отбил Андреас Кёпке. В финале немцы встретились с чехами, которых ранее побеждали на групповом этапе: на 59-й минуте Патрик Бергер открыл счёт с пенальти, но на 73-й минуте Оливер Бирхофф сравнял счёт, а на 95-й минуте в овертайме забил «золотой гол» и принёс Германии третий чемпионский титул.

Действовавшие чемпионы Европы пробились с первого места на чемпионат мира 1998 года, опередив в группе сборную Украины и в последний момент вырвав в Ганновере победу у Албании 4:3, несмотря на автогол. В финальной части они угодили в группу со сборными тех стран, между которыми были напряжённые международные отношения: Югославия, Иран и США. Первый матч против США немцы выиграли 2:0, во втором матче против Югославии они проигрывали 0:2 по ходу встречи, но вырвали ничью 2:2. Второй матч был омрачён крупными беспорядками немецких болельщиков, из-за которых был тяжело ранен французский офицер полиции Даниель Нивель. Ходили слухи о дисквалификации сборной Германии и снятии её из турнира, но ФИФА решила не наказывать таким образом бундестим. В третьем матче Германия выиграла 2:0 у Ирана и вышла в плей-офф.

ФИФА не дисквалифицировала Германию после драки на матче с Югославией, но немцев ждало ещё более ужасное испытание. В 1/8 финала игроки бундестим с огромным трудом справились с мексиканцами 2:1 (на 47-й минуте Луис Эрнандес открыл счёт, на 75-й минуте Юрген Клинсманн счёт сравнял, а на 86-й минуте Оливер Бирхофф вытащил немцев в плей-офф). Но это было не самое страшное, поскольку в 1/4 финала их ждала сборная Хорватии, которую они выбили два года назад в четвертьфинале Евро. Хорваты ждали реванша и не оставили немцам шансов, разгромив их наголову 3:0. Роберт Ярни открыл счёт в конце первого тайма, а в конце второго тайма Горан Влаович и Давор Шукер разрушили надежды Германии на спасение встречи. Поражение стало шоком для Германии, а Берти Фогтс был немедленно уволен с поста главного тренера.

Эпоха неудач и домашний чемпионат мира (1998—2006)

Новым главным тренером сборной Германии стал Эрих Риббек, который прославился всего тремя вещами: во-первых, он проработал со сборной меньше всего времени; во-вторых, он исключил из сборной Лотара Маттеуса по причине его преклонного возраста, хотя и взял его после долгих уговоров на чемпионат Европы 2000 года; в-третьих, что самое главное — сборная под его руководством выступила хуже всего в своей истории, проиграв и Кубок конфедераций 1999 года, и Чемпионат Европы 2000 года.

Германия участвовала в Кубке конфедераций впервые в 1999 году, поскольку в 1997 году по причине её отказа Европу на Кубке представляла Чехия. Сборная Германии под руководством Риббека не проявляла какого-либо интереса к Кубку, вследствие чего подготовка шла вяло и с огромными нарушениями. Итогом стал провал на Кубке и невыход из группы: если поражение от Бразилии 0:4 худо-бедно оправдывалось, то победа над Новой Зеландией 2:0 выглядела очень неубедительной, а проигрыш США 0:2 и вовсе стал позором. Впервые с 1984 года сборная Германии не преодолела групповой этап официального турнира ФИФА.

Злоключения бундестим продолжились и в отборочном турнире Евро-2000: Германия проиграла 0:1 Турции, своему принципиальнейшему сопернику (в Германии проживает крупная турецкая община), но впоследствии не позволяла себе подобных ошибок и, одержав нужные победы, заняла первое место в группе, разыграв нулевую ничью с турками в ответном матче в Мюнхене. В последней встрече удивительным был тот факт, что подавляющее большинство болельщиков на Олимпийском стадионе Мюнхена составляли этнические турки, что давило на номинальных хозяев поля.

Несмотря на возражения общественности и требования кадровых перестановок в тренерском штабе, Эрих Риббек и не подумал уходить с поста тренера, продолжив работу до конца Евро-2000. Команда Германии попала в относительно несложную группу с Румынией, Англией и Португалией, но умудрилась провалиться и там. Первая игра с румынами завершилась со счётом 1:1, причём Мехмет Шолль в том матче забил первый и последний гол бундестим. Далее последовало поражение от англичан 0:1 (забил Алан Ширер), но даже после этого у немцев теоретически были шансы на выход из группы. Для выхода нужно было обыграть Португалию и дождаться ничьи в параллельном матче Румыния-Англия. Но ни то, ни другое условие не реализовались: румыны выиграли 3:2, а португальцы наголову разбили немцев 3:0, и все три мяча отправил в ворота Сержиу Консейсау. Терпение болельщиков лопнуло, и Риббек вынужден был покинуть свой пост.

6 июля 2000, спустя 4 дня после окончания чемпионата Европы немцы наконец-то получили оптимистическое известие: ФИФА присудило право на проведение чемпионата мира 2006 года Германии, что стало стимулятором для работы Немецкого футбольного союза. Официально в 2000 году появилась так называемая вторая сборная или Команда-2006, игроки которой должны были готовиться к чемпионату мира путём участия в товарищеских встречах с другими командами. Впоследствии эти игроки составили костяк современной сборной Германии. Но пока активно экспериментировать с основной сборной функционеры не решались, и их ближайшей целью стал выход на чемпионат мира 2002 года.

Сменил неудачника Риббека чемпион мира 1990 года Руди Фёллер, который и руководил сборной в отборочном цикле. В 2001 году пост Фёллера должен был занять Кристоф Даум, однако менеджер «Баварии» Ули Хёнесс заподозрил, что Даум ведёт себя неадекватно. Вскоре раскрылся скандальный факт об употреблении Даумом кокаина. Невезучего тренера леверкузенского «Байера» отстранили от работы и приговорили к штрафу в размере 10 тысяч евро, а Фёллер остался руководить сборной.

Перед самым началом квалификации немцы сенсационно разгромили Испанию 4:1 в товарищеском матче, что вселило надежду в немецких фанатов. Квалификация была неровной: заклятые соперники из Англии опередили немцев всего на одно очко в группе. Если в Лондоне немцы ограничились минимальной победой 1:0 на старом стадионе «Уэмбли», то в Мюнхене англичане просто раздавили немцев (итоговый счёт 5:1). Поражение в Мюнхене стало серьёзной пощёчиной для Фёллера, и немцам пришлось пробиваться через стыковые матчи с Украиной. В Киеве была зафиксирована ничья 1:1, а в Дортмунде Германия разгромила славянскую сборную со счётом 4:1 и вышла в финальную часть чемпионата мира.

Итоговый результат выступления на чемпионате мира был обусловлен не столько игрой немецкой команды, сколько простой группой и лёгкой сеткой в плей-офф, но куда большая заслуга принадлежала вратарю Оливеру Кану, который стал ещё и лучшим вратарём чемпионата. В первом матче немцы не оставили камня на камне от Саудовской Аравии, забив восемь безответных мячей (три из них оказались на счету восходящей звезды Мирослава Клозе, который все три мяча забил головой). Во второй встрече немцы сыграли вничью с Ирландией 1:1, пропустив гол под занавес встречи. В третьем поединке Германия выиграла у Камеруна 2:0, несмотря на россыпь карточек и несколько удалений.

В плей-офф немцы в 1/8 финала додавили команду Парагвая благодаря позднему голу Оливера Нойвилля. В 1/4 финала с огромным трудом справились с командой США за счёт гола Михаэля Баллака: в той встрече шотландский судья Хью Даллас откровенно спас немцев, не назначив 11-метровый за игру рукой в штрафной площади; также Оливер Кан взял несколько невероятно сложных ударов от американцев. В полуфинале немцы сломили сопротивление сенсационной Южной Кореи за счёт гола Михаэля Баллака на 75-й минуте, но Баллак получил жёлтую карточку и в итоге пропустил финал. В финале немцы уступили Бразилии 0:2, оба гола забил лучший бомбардир турнира Роналдо (первый случился после рикошета от груди Оливера Кана). Как итог — серебряные медали и приз лучшего вратаря Оливеру Кану.

В Кубке конфедераций 2003 немцы опять отказались участвовать, несмотря на освободившуюся вакансию (Франция как хозяйка турнира была ещё и чемпионкой Европы на тот момент), и их место заняли турки. Вскоре немцы начали борьбу за выход на чемпионат Европы 2004, столкнувшись лицом к лицу с Шотландией, которую возглавлял бывший тренер немецкой же сборной Берти Фогтс. Немцы уверенно заняли первое место в группе, один только раз сыграв ничью с шотландцами 1:1 (сами шотландцы в стыковых были побиты Нидерландами).

Чемпионат Европы 2004 года, проходивший в Португалии, стоил Руди Фёллеру поста главного тренера сборной. Ряд команд на том турнире потерпел сокрушительную неудачу, в числе этих невезучих были и Италия, и Испания, и Россия, и Хорватия, и Германия. Две ничьи с Нидерландами (1:1) и Латвией (0:0) не обещали немцам ничего хорошего, а безвольное поражение от Чехии 1:2, несмотря на ранний гол Баллака, выбило Германию из розыгрыша. Отставка Фёллера поставила немцев в критическую ситуацию: до чемпионата мира оставалось всего два года, а найти тренера было очень сложно. Был создан специальный комитет, который искал тренеров и вёл с ними переговоры. В числе кандидатов были Оттмар Хитцфельд (бывший тренер «Баварии»), Мортен Ольсен (тренер сборной Дании) и Арсен Венгер (тренер лондонского «Арсенала»). Однако от всех троих прозвучал отказ. Венгер и Ольсен не желали покидать свои команды, а Хитцфельд попросту «напакостил» бундестим: перед чемпионатом Европы он предлагал свои услуги тренера, но получил отказ от функционеров, и уже после первенства Европы отплатил той же монетой Немецкому футбольному союзу. Берти Фогтс всё же уговорил выбрать Юргена Клинсманна в качестве главного тренера сборной, и Клинсманн готовил команду к чемпионату мира 2006 года. В помощники ему был назначен Йоахим Лёв, будущий преемник Клинсманна.

Как хозяйка чемпионата мира, Германия приняла участие в Кубке конфедераций 2005 года. Юрген Клинсманн, в отличие от своих предшественников, обратил внимание на этот турнир и занялся серьёзной подготовкой команды. Сборная Германии успешно преодолела групповой этап, с трудом одолев Австралию 4:3, разгромив Тунис 3:0 и разыграв ничью 2:2 со сборной Аргентины. В полуфинале немцы в упорной борьбе уступили Бразилии, будущему победителю, а затем в матче за третье место в овертайме сломили сопротивление Мексики 4:3 благодаря голу Михаэля Баллака. В феврале 2006 года в товарищеском матче немцы были разгромлены Италией 4:1, а незадолго до турнира сыграли вничью с японцами 2:2. В стране стали говорить о провале сборной на чемпионате мира и даже требовать от Юргена Клинсманна подать в отставку, но тот отказался уходить с поста тренера.

В матче открытия чемпионата мира Германия выиграла 4:2 у Коста-Рики, продемонстрировав великолепный атакующий футбол. Во втором матче группового турнира в группе A Германия выиграла у Польши 1:0, победный гол на последней минуте забил Оливер Нойвилль с подачи Давида Одонкора. Победа вызвала волну энтузиазма в Германии, поскольку надежда на успешное и достойное выступление снова появилась на горизонте. В третьем матче немцы добили Эквадор 3:0 и вышли в плей-офф, впервые с 1970-го года выиграв группу и показав при этом 100%-ый результат. В 1/8 финала уже к 12-й минуте в матче со Швецией Лукаш Подольски оформил дубль, предрешив исход встречи (счёт не изменился). В четвертьфинале Германия встретилась с Аргентиной, в которой блистал опытный Хуан Рикельме и набирался опыта юный Лионель Месси. Команда готовилась к этой встрече особенно упорно: Андреас Кёпке готовил сборную к возможной серии пенальти, рассказывая подробно об игроках Аргентины и тренируя вратарей. После дополнительного времени счёт был 1:1, а в серии пенальти Йенс Леманн взял два удара и вывел сборную в полуфинал. Однако противостояние игроков продолжилось после финального свистка: аргентинцы устроили массовую драку с немцами, обвиняя тех в давлении на судей. Особенно агрессивно игравший Торстен Фрингс и вовсе был дисквалифицирован на следующий матч. В полуфинале Германия играла с Италией, игра продолжилась в овертайме, в котором за считанные минуты до серии пенальти немцы предательски пропустили два гола. В матче за третье место немцы обыграли Португалию 3:1 и стали бронзовыми призёрами.

Лучшим бомбардиром турнира стал Мирослав Клозе, лучшим молодым игроком стал Лукас Подольски. В целом сборная продемонстрировала убедительную игру и получила высокую оценку международной прессы, а в Германии её назвали «чемпионом мира в сердцах», поскольку продемонстрировала самую симпатичную для зрителей игру и получила самую крупную поддержку на турнире. После чемпионата мира болельщики и специалисты принесли извинения перед Юргеном Клинсманном, от которого ещё месяц тому назад требовали отставки, и попросили его остаться. Но Клинсманн заявил, что оставит пост тренера сборной своему помощнику Йоахиму Лёву, которого современные эксперты считают главным творцом успеха на чемпионате мира 2006 года.

Эпоха Йоахима Лёва (с 2006)

Йоахим Лёв возглавляет сборную Германии с 2006 года, руководя ею и по сей день. Первым турниром Лёва стал чемпионат Европы 2008 года, куда немцы легко квалифицировались, далеко оторвавшись от соперников и выиграв 9 матчей. Единственное поражение команда потерпела от Чехии, но оно было довольно крупным (3:0) и ударило по самолюбию немцев, а чехи за счёт этой победы ещё и заняли первое место в группе, опередив немцев в последнем туре после их нулевой ничьи с Уэльсом. В квалификации немцы оформили крупнейшую в новейшей истории победу со счётом 13:0 над Сан-Марино (Лукас Подольски оформил покер в матче) и установили рекорд по количеству забитых в квалификации голов. Помимо всего прочего, немцы отметились победой над Англией со счётом 2:1 в гостях в товарищеском матче — примерно с 23 метров Кристиан Пандер забил победный гол в том матче, застав врасплох английского голкипера.

Накануне чемпионата Европы по футболу одна из компаний по железнодорожным пассажирским перевозкам предложила пассажирам карточки ценой 19 евро, дающие скидку на 25 % на любые перевозки. Минимальный срок действия этой карточки был до 30 июня, а максимальный до конца 2008 года: за каждый выигранный немцами матч срок действия карточки продлевался на месяц. Эта идея вызвала ажиотаж в Германии, поскольку была опробована ещё ранее, и тем самым немецкая сборная стала набирать популярность среди железнодорожных работников-фанатов футбола.

16 мая 2008 года Йоахим Лёв огласил состав на чемпионат Европы. Оглашение состава состоялось на горе Цугшпитце — самой высокой горе Германии. Лёв в шутку окрестил свою работу в течение месяца «горным походом». Сама сборная Германии участвовала в играх группы B вместе с Австрией (хозяева), Хорватией и Польшей (с поляками она играла два года назад в группе). Игра началась с победы над Польшей со счётом 2:0 (дубль Лукаша Подольски), но затем случилось поражение от Хорватии со счётом 1:2 (снова отличился Подольски, с поля был удалён Бастиан Швайнштайгер). Третий матч над Австрией был выигран 1:0 (Михаэль Баллак реализовал штрафной), и немцы вышли в плей-офф. В четвертьфинале была обыграна Португалия 3:2, в полуфинале невероятными усилиями немцы сломили сопротивление Турции с тем же счётом, пропустив второй гол за пару минут до конца матча и забив последний, победный гол спустя минуту (отличился Филипп Лам). Но на финал сил у немцев не хватило, и в итоге их победила Испания 1:0, которая и стала чемпионом Европы.

Отборочный турнир к чемпионату мира 2010 года также сложился для немцев относительно просто: Германия уверенно выиграла группу, несмотря на то, что вплоть до предпоследнего тура у неё на хвосте висела Россия, а Финляндия оба раза сыграла вничью с немцами. В рамках подготовки к чемпионату мира немцы провели серию игр и даже поучаствовали в регбийном матче, что немецкая общественность восприняла с восторгом. Незадолго до начала чемпионата мира тяжёлую травму получил Михаэль Баллак, капитан сборной, вследствие чего повязку получил Филипп Лам, который занимает должность капитана и сейчас. В финальной части немцы снова повторили свой порядок исходов матчей, как на Евро-2008: в группе была сначала разгромлена Австралия 4:0, затем последовал неожиданный проигрыш Сербии 0:1, который ещё был омрачён удалением Мирослава Клозе и незабитым пенальти Лукаса Подольски. В третьем матче немцы обыграли Гану 1:0 и вышли в плей-офф.

Уже первый матч в плей-офф против Англии завершился крупной победой со счётом 4:1, причём родоначальникам футбола не засчитали чистый гол: после удара Фрэнка Лэмпарда мяч рикошетом от перекладины опустился за линию ворот Мануэля Нойера, однако арбитр из Уругвая Орасио Элисондо проигнорировал этот момент и не засчитал гол. Однако это не оправдывало бледной игры со стороны англичан и блестящей реализации немцами моментов. В четвертьфинале немцы устроили ещё один разгром, на этот раз под руки подопечных Лёва попала сборная Аргентины со счётом 4:0. В полуфинале против Испании силы немцев иссякли, и они потерпели поражение 1:0, единственный гол забил Карлес Пуйоль. Матч за третье место с Уругваем завершился победой бундестим со счётом 3:2 и вручением немцам бронзовых наград.

Во время чемпионата популярным стал Осьминог Пауль, который верно предсказал все результаты матчей сборной Германии и угадал результат финала. Ранее Пауль предсказывал исходы матчей сборной на Евро-2008, но тогда он допустил две ошибки, не угадав результаты тех матчей, которые Германия проиграла. В самой же сборной появились новые звёзды — Месут Озил, игравший тогда в «Вердере», и Томас Мюллер, молодой игрок «Баварии». Озил стал одним из важнейших игроков основы: своим выступлением он привлёк к себе внимание многих европейских клубов. Не на своём уровне выступил Лукас Подольски, который забил всего два гола (в матчах против Австралии и Англии), а в матче с Сербией не реализовал пенальти. На том же чемпионате впервые братья играли друг против друга в разных командах: Жером Боатенг играл против своего брата Кевина-Принса. Это противостояние было особенно агрессивным: именно Кевин-Принс нанёс травму Михаэлю Баллаку в финале Кубка Англии, вследствие чего Джером прекратил общаться с братом и поддерживать с ним всяческие отношения.

Сборная Германии продолжила бить рекорды, набрав 30 очков из 30 возможных в группе A отборочного турнира к чемпионату Европы 2012 года. В том же квалификационном цикле Йоахим Лёв заявил, что уже не будет призывать в сборную Михаэля Баллака, который из-за травмы не вернулся бы в любом случае на свой прежний уровень, и признал право Филиппа Лама на повязку капитана сборной. Баллак, изначально выступавший против подобного решения, вскоре смирился и признал право Лама на звание капитана команды. Мирослав Клозе с 9 мячами стал лучшим бомбардиром сборной в квалификации, заняв второе место в рейтинге и пропустив вперёд Класа-Яна Хунтелара из Нидерландов. В августе 2011 года Германия добилась ещё и победы над Бразилией в товарищеском матче со счётом 3:2, попутно ей удалось в товарищеских матчах выиграть у Уругвая и Нидерландов. Накануне Евро-2012 Германия провела серию товарищеских игр, однако на этот раз её стали чаще преследовать неудачи: сборная Швейцарии сенсационно нанесла немцам поражение со счётом 5:3.

В финальной пульке немцы снова попали в группу B: выиграв все три встречи у Португалии (1:0), Нидерландов и Дании (2:1 каждая), немцы вышли в плей-офф. Однако вместо ожидаемой сборной России или Чехии им досталась Греция, с которой немцы в четвертьфинале эффектно справились, выиграв со счётом 4:2 и установив очередной рекорд по числу побед подряд. В полуфинале Германия встретилась с Италией, и в который раз полуфинал стал непреодолимым барьером для дружины Йоахима Лёва: Италия выиграла 2:1 и вышла в финал. Утешением стало то, что Марио Гомес стал лучшим бомбардиром сборной, сравнявшись ещё с пятью игроками Евро-2012 (приз в итоге получил Фернандо Торрес, поскольку сыграл меньше времени и потратил, естественно, меньше времени на забитые голы).

Очень стремительно сборная Германии вышла в финальную часть чемпионата мира 2014 года, в отборочном турнире она всего один раз позволила потерять себе очки. Ведя 4:0 в матче со Швецией 16 октября 2012, бундестим растеряла преимущество в самом конце игры, и в итоге шведы спасли матч, сравняв счёт 4:4. Больше бундестим не допускала таких промахов, обыграв в ответной встрече через год 15 октября 2013 Швецию с хоккейным счётом 5:3. Впрочем, в товарищеских матчах Германия выступала не так убедительно: 3 июня 2013 года немцы в упорной борьбе проиграли сборной США со счётом 4:3 (к слову, тренером сборной тогда был Юрген Клинсманн, с которым встретится летом 2014 года в Бразилии на групповом этапе), а 14 августа вырвали ничью 3:3 в матче против Парагвая, проигрывая 0:2 и 2:3.

В финальной части на групповом этапе Германия разгромила со счетом 4:0 Португалию (соперник по группе чемпионата Европы 2012), сыграла вничью 2:2 со сборной Ганы (соперник по группе чемпионата мира 2010) и обыграла США со счетом 0:1, тем самым обеспечив себе выход в финальную стадию турнира. В 1/8 сборная Германии сломила сопротивление Алжира, обыграв африканцев в овертайме со счётом 2:1. В 1/4 финала ими была обыграна с минимальным счетом Франция (1:0). В 1/2 финала сборная Германии встретилась с Бразилией, которой немцы уступили в финале мундиаля 2002 года. В этот раз подопечные Йохима Лёва не оставили камня на камне от Бразилии, переиграв их со счетом 7:1. Второй гол в ворота Бразилии забил Мирослав Клозе, тем самым превзойдя рекорд Роналдо и став с 16 голами единоличным лидером в списке бомбардиров за всю историю чемпионатов мира по футболу. В финале сборная Германии за счет гола Марио Гётце в дополнительное время (на 113-й минуте) обыграла Аргентину и стала четырёхкратным чемпионом мира. Сборная Германии стала первой не американской сборной, ставшей чемпионом мира на первенстве мира проходившем на американском континенте.

Отрывок, характеризующий История сборной Германии по футболу

– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.