Список птиц Испании
Поделись знанием:
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Список птиц Испании включает около 575 видов, из которых 7 местных эндемиков, а 12 были интродуцированы человеком
Гагарообразные — Gaviiformes
Гагаровые — Gaviidae
- Краснозобая гагара — Gavia stellata
- Чернозобая гагара — Gavia arctica
- Полярная гагара — Gavia immer
- Белоклювая гагара — Gavia adamsii
Поганкообразные — Podicipediformes
Поганковые — Podicipedidae
- Малая пестроклювая поганка — Podilymbus podiceps
- Малая поганка — Tachybaptus ruficollis
- Чомга — Podiceps cristatus
- Серощекая поганка — Podiceps grisegena
- Красношейная поганка — Podiceps auritus
- Черношейная поганка — Podiceps nigricollis
Буревестникообразные — Procellariiformes
Альбатросовые — Diomedeidae
Буревестниковые — Procellariidae
- Глупыш — Fulmarus glacialis
- Тайфунник Бульвера — Bulweria bulwerii
- Средиземноморский буревестник — Calonectris diomedea
- Буревестник островов Зелёного Мыса — Calonectris edwardsii
- Большой пестробрюхий буревестник — Puffinus gravis
- Серый буревестник — Puffinus griseus
- Обыкновенный буревестник — Puffinus puffinus
- Балеарский буревестник — Puffinus mauretanicus
- Североатлантический малый буревестник — Puffinus baroli
Качурковые — Hydrobatidae
- Качурка Вильсона — Oceanites oceanicus
- Белолицая качурка — Pelagodroma marina
- Британская качурка — Hydrobates pelagicus
- Северная качурка — Oceanodroma leucorhoa
- Вилохвостая качурка — Oceanodroma monorhis
- Мадейрская качурка — Oceanodroma castro
Пеликанообразные — Pelecaniformes
Фаэтоновые — Phaethontidae
Пеликановые — Pelecanidae
Олушевые — Sulidae
Баклановые — Phalacrocoracidae
- Большой баклан — Phalacrocorax carbo
- Хохлатый баклан — Phalacrocorax aristotelis
- Малый баклан — Phalacrocorax pygmaeus
Фрегатовые — Fregatidae
Аистообразные — Ciconiiformes
Цаплевые — Ardeidae
- Большая выпь — Botaurus stellaris
- Американская выпь — Botaurus lentiginosus
- Малая выпь — Ixobrychus minutus
- Сероспинный волчок — Ixobrychus sturmii
- Обыкновенная кваква — Nycticorax nycticorax
- Жёлтая цапля — Ardeola ralloides
- Египетская цапля — Bubulcus ibis
- Малая белая цапля — Egretta garzetta
- Береговая цапля — Egretta gularis
- Большая белая цапля — Ardea alba
- Серая цапля — Ardea cinerea
- Большая голубая цапля — Ardea herodias
- Рыжая цапля — Ardea purpurea
Аистовые — Ciconiidae
- Чёрный аист — Ciconia nigra
- Белый аист — Ciconia ciconia
- Африканский марабу — Leptoptilos crumeniferus
Ибисовые — Threskiornithidae
- Лесной ибис — Geronticus eremita
- Каравайка — Plegadis falcinellus
- Обыкновенная колпица — Platalea leucorodia
- Узкоклювая колпица — Platalea alba
Фламингообразные — Phoenicopteriformes
Фламинговые — Phoenicopteridae
Гусеобразные — Anseriformes
Утиные — Anatidae
- Рыжая свистящая утка — Dendrocygna bicolor
- Белолицая свистящая утка — Dendrocygna viduata
- Лебедь-шипун — Cygnus olor
- Американский лебедь — Cygnus columbianus
- Лебедь-кликун — Cygnus cygnus
- Гуменник — Anser fabalis
- Короткоклювый гуменник — Anser brachyrhynchus
- Белолобый гусь — Anser albifrons
- Пискулька — Anser erythropus
- Серый гусь — Anser anser
- Белый гусь — Anser caerulescens
- Канадская казарка — Branta canadensis
- Белощёкая казарка — Branta leucopsis
- Черная казарка — Branta bernicla
- Краснозобая казарка — Branta ruficollis
- Нильский гусь — Alopochen aegyptiacus
- Огарь — Tadorna ferruginea
- Пеганка — Tadorna tadorna
- Каролинская утка — Aix sponsa
- Свиязь — Anas penelope
- Американская свиязь — Anas americana
- Серая утка — Anas strepera
- Клоктун — Anas formosa
- Чирок-свистунок — Anas crecca
- Кряква — Anas platyrhynchos
- Шилохвость — Anas acuta
- Чирок-трескунок — Anas querquedula
- Синекрылый чирок — Anas discors
- Широконоска — Anas clypeata
- Мраморный чирок — Marmaronetta angustirostris
- Красноносый нырок — Netta rufina
- Красноголовый нырок — Aythya ferina
- Ошейниковая чернеть — Aythya collaris
- Белоглазый нырок — Aythya nyroca
- Хохлатая чернеть — Aythya fuligula
- Морская чернеть — Aythya marila
- Малая морская чернеть — Aythya affinis
- Обыкновенная гага — Somateria mollissima
- Гага-гребенушка — Somateria spectabilis
- Сибирская гага — Polysticta stelleri
- Морянка — Clangula hyemalis
- Синьга — Melanitta nigra
- Пестроносый турпан — Melanitta perspicillata
- Турпан — Melanitta fusca
- Малый гоголь — Bucephala albeola
- Исландский гоголь — Bucephala islandica
- Обыкновенный гоголь — Bucephala clangula
- Луток — Mergellus albellus
- Длинноносый крохаль — Mergus serrator
- Большой крохаль — Mergus merganser
- Американская савка — Oxyura jamaicensis
- Савка — Oxyura leucocephala
Соколообразные — Falconiformes
Скопиные — Pandionidae
Ястребиные — Accipitridae
- Осоед — Pernis apivorus
- Дымчатый коршун — Elanus caeruleus
- Чёрный коршун — Milvus migrans
- Красный коршун — Milvus milvus
- Орлан-белохвост — Haliaeetus albicilla
- Бородач — Gypaetus barbatus
- Стервятник — Neophron percnopterus
- Белоголовый сип — Gyps fulvus
- Черный гриф — Aegypius monachus
- Змееяд — Circaetus gallicus
- Болотный лунь — Circus aeruginosus
- Полевой лунь — Circus cyaneus
- Степной лунь — Circus macrourus
- Луговой лунь — Circus pygargus
- Тёмный певчий ястреб — Melierax metabates
- Тетеревятник — Accipiter gentilis
- Перепелятник — Accipiter nisus
- Канюк — Buteo buteo
- Зимняк — Buteo lagopus
- Курганник — Buteo rufinus
- Большой подорлик — Aquila clanga
- Малый подорлик — Aquila pomarina
- Каменный орёл — Aquila rapax
- Степной орёл — Aquila nipalensis
- Испанский могильник — Aquila adalberti
- Могильник — Aquila heliaca
- Беркут — Aquila chrysaetos
- Ястребиный орёл — Aquila fasciatus
- Орёл-карлик — Aquila pennatus
Соколиные — Falconidae
- Степная пустельга — Falco naumanni
- Обыкновенная пустельга — Falco tinnunculus
- Кобчик — Falco vespertinus
- Дербник — Falco columbarius
- Чеглок — Falco subbuteo
- Ланнер — Falco biarmicus
- Кречет — Falco rusticolus
- Шахин — Falco pelegrinoides
- Сапсан — Falco peregrinus
Курообразные — Galliformes
Тетеревиные — Tetraonidae
- Тундряная куропатка — Lagopus muta
- Тетерев-косач — Tetrao tetrix
- Глухарь — Tetrao urogallus
- Рябчик — Bonasa bonasia
Зубчатоклювые куропатки — Odontophoridae
- Калифорнийский хохлатый перепел — Callipepla californica
- Виргинская американская куропатка — Colinus virginianus
Фазановые — Phasianidae
- Европейский кеклик — Alectoris graeca
- Кеклик — Alectoris chukar
- Берберийская каменная куропатка — Alectoris barbara
- Красная куропатка — Alectoris rufa
- Серая куропатка — Perdix perdix
- Обыкновенный перепел — Coturnix coturnix
- Обыкновенный фазан — Phasianus colchicus
Цесарковые — Numididae
Трёхперстковые — Turnicidae
Журавлеобразные — Gruiformes
Журавлиные — Gruidae
Пастушковые — Rallidae
- Водяной пастушок — Rallus aquaticus
- Коростель — Crex crex
- Погоныш — Porzana porzana
- Каролинский погоныш — Porzana carolina
- Малый погоныш — Porzana parva
- Погоныш-крошка — Porzana pusilla
- Султанка — Porphyrio porphyrio
- Бронзовая султанка — Porphyrio alleni
- Малая султанка — Porphyrio martinica
- Камышница — Gallinula chloropus
- Хохлатая лысуха — Fulica cristata
- Лысуха — Fulica atra
Дрофиные — Otidae
Ржанкообразные — Charadriiformes
Кулики-сороки — Haematopodidae
Шилоклювковые — Recurvirostridae
Авдотковые — Burhinidae
Тиркушковые — Glareolidae
- Египетский бегунок — Pluvianus aegyptius
- Бегунок — Cursorius cursor
- Луговая тиркушка — Glareola pratincola
- Степная тиркушка — Glareola nordmanni
Ржанковые — Charadriidae
- Малый зуёк — Charadrius dubius
- Галстучник — Charadrius hiaticula
- Перепончатопалый галстучник — Charadrius semipalmatus
- Крикливый зуёк — Charadrius vociferus
- Морской зуёк — Charadrius alexandrinus
- Монгольский зуёк — Charadrius mongolus
- Большеклювый зуёк — Charadrius leschenaultii
- Хрустан — Charadrius morinellus
- Американская ржанка — Pluvialis dominica
- Бурокрылая ржанка — Pluvialis fulva
- Золотистая ржанка — Pluvialis apricaria
- Тулес — Pluvialis squatarola
- Кречетка — Vanellus gregarius
- Пигалица — Vanellus vanellus
- Шпорцевый чибис — Vanellus spinosus
Бекасовые — Scolopacidae
- Вальдшнеп — Scolopax rusticola
- Гаршнеп — Lymnocryptes minimus
- Обыкновенный бекас — Gallinago gallinago
- Дупель — Gallinago media
- Короткоклювый американский бекасовидный веретенник — Limnodromus griseus
- Длинноклювый американский бекасовидный веретенник — Limnodromus scolopaceus
- Большой веретенник — Limosa limosa
- Канадский веретенник — Limosa haemastica
- Малый веретенник — Limosa lapponica
- Средний кроншнеп — Numenius phaeopus
- Тонкоклювый кроншнеп — Numenius tenuirostris
- Большой кроншнеп — Numenius arquata
- Щёголь — Tringa erythropus
- Травник — Tringa totanus
- Поручейник — Tringa stagnatilis
- Большой улит — Tringa nebularia
- Пёстрый улит — Tringa melanoleuca
- Желтоногий улит — Tringa flavipes
- Улит-отшельник — Tringa solitaria
- Черныш — Tringa ochropus
- Фифи — Tringa glareola
- Мородунка — Xenus cinereus
- Обыкновенный перевозчик — Actitis hypoleucos
- Пятнистый перевозчик — Actitis macularius
- Камнешарка — Arenaria interpres
- Большой песочник — Calidris tenuirostris
- Исландский песочник — Calidris canutus
- Песчанка — Calidris alba
- Малый песочник — Calidris pusilla
- Перепончатопалый песочник — Calidris mauri
- Кулик-воробей — Calidris minuta
- Белохвостый песочник — Calidris temminckii
- Песочник-крошка — Calidris minutilla
- Бонапартов песочник — Calidris fuscicollis
- Бэрдов песочник — Calidris bairdii
- Дутыш — Calidris melanotos
- Острохвостый песочник — Calidris acuminata
- Краснозобик — Calidris ferruginea
- Ходулочниковый песочник — Calidris himantopus
- Морской песочник — Calidris maritima
- Чернозобик — Calidris alpina
- Грязовик — Limicola falcinellus
- Канадский песочник — Tryngites subruficollis
- Турухтан — Philomachus pugnax
- Большой плавунчик — Phalaropus tricolor
- Круглоносый плавунчик — Phalaropus lobatus
- Плосконосый плавунчик — Phalaropus fulicaria
Поморниковые — Stercorariidae
- Южнополярный поморник — Stercorarius maccormicki
- Средний поморник — Stercorarius pomarinus
- Короткохвостый поморник — Stercorarius parasiticus
- Длиннохвостый поморник — Stercorarius longicaudus
- Большой поморник — Stercorarius skua
Чайковые — Laridae
- Черноголовая чайка — Larus melanocephalus
- Ацтекская чайка — Larus atricilla
- Франклинова чайка — Larus pipixcan
- Малая чайка — Larus minutus
- Вилохвостая чайка — Larus sabini
- Бонапартова чайка — Larus philadelphia
- Озёрная чайка — Larus ridibundus
- Средиземноморская чайка — Larus michahellis
- Сероголовая чайка — Larus cirrocephalus
- Морской голубок — Larus genei
- Чайка Одуэна — Larus audouinii
- Делавэрская чайка — Larus delawarensis
- Сизая чайка — Larus canus
- Клуша — Larus fuscus
- Серебристая чайка — Larus argentatus
- Полярная чайка — Larus glaucoides
- Бургомистр — Larus hyperboreus
- Морская чайка — Larus marinus
- Обыкновенная моевка — Rissa tridactyla
Крачковые — Sternidae
- Чайконосая крачка — Gelochelidon nilotica
- Чеграва — Hydroprogne caspia
- Королевская крачка — Sterna maxima
- Бенгальская крачка — Sterna bengalensis
- Пестроносая крачка — Sterna sandvicensis
- Элегантная крачка — Sterna elegans
- Розовая крачка — Sterna dougallii
- Обыкновенная крачка — Sterna hirundo
- Полярная крачка — Sterna paradisaea
- Форстерова крачка — Sterna forsteri
- Бурокрылая крачка — Onychoprion anaethetus
- Тёмная крачка — Onychoprion fuscatus
- Малая крачка — Sternula albifrons
- Белощёкая болотная крачка — Chlidonias hybridus
- Чёрная крачка — Chlidonias niger
- Белокрылая крачка — Chlidonias leucopterus
- Обыкновенная кланяющаяся крачка — Anous stolidus
Чистиковые — Alcidae
- Тонкоклювая кайра — Uria aalge
- Гагарка — Alca torda
- Обыкновенный чистик — Cepphus grylle
- Люрик — Alle alle
- Атлантический тупик — Fratercula arctica
Рябкообразные — Pterocliformes
Рябковые — Pteroclidae
- Саджа — Syrrhaptes paradoxus
- Белобрюхий рябок — Pterocles alchata
- Чернобрюхий рябок — Pterocles orientalis
- Четырёхполосый рябок — Pterocles quadricinctus
Голубеобразные — Columbiformes
Голубиные — Columbidae
- Сизый голубь — Columba livia
- Клинтух — Columba oenas
- Вяхирь — Columba palumbus
- Канарский голубь — Columba bollii
- Лавровый голубь — Columba junoniae
- Обыкновенная горлица — Streptopelia turtur
- Кольчатая горлица — Streptopelia decaocto
- Дикая смеющаяся горлица — Streptopelia roseogrisea
- Капская горлица — Oena capensis
Попугаеобразные — Psittaciformes
Попугаевые — Psittacidae
- Волнистый попугайчик — Melopsittacus undulatus
- Ожереловый попугай Крамера — Psittacula krameri
- Розовощёкий неразлучник — Agapornis roseicollis
- Масковый неразлучник — Agapornis personatus
- Синелобая аратинга — Aratinga acuticaudata
- Красноголовая аратинга — Aratinga erythrogenys
- Нандайя — Nandayus nenday
- Патагонский попугай — Cyanoliseus patagonus
- Попугай-монах — Myiopsitta monachus
Кукушкообразные — Cuculiformes
Кукушковые — Cuculidae
Совообразные — Strigiformes
Сипуховые — Tytonidae
Совиные — Strigidae
- Сплюшка — Otus scops
- Филин — Bubo bubo
- Ястребиная сова — Surnia ulula
- Домовый сыч — Athene noctua
- Серая неясыть — Strix aluco
- Воробьиный сыч — Glaucidium passerinum
- Ушастая сова — Asio otus
- Болотная сова — Asio flammeus
- Африканская ушастая сова — Asio capensis
- Мохноногий сыч — Aegolius funereus
Козодоеобразные — Caprimulgiformes
Настоящие козодои — Caprimulgidae
Стрижеобразные — Apodiformes
Стрижиные — Apodidae
- Колючехвост — Hirundapus caudacutus
- Чёрный стриж — Apus apus
- Бледный стриж — Apus pallidus
- Белобрюхий стриж — Apus melba
- Малый стриж — Apus affinis
- Одноцветный стриж — Apus unicolor
- Белогузый стриж — Apus caffer
Ракшеобразные — Coraciiformes
Зимородковые — Alcedinidae
Щурковые — Meropidae
Сизоворонковые — Coraciidae
Удодовые — Upupidae
Дятлообразные — Piciformes
Дятловые — Picidae
- Вертишейка — Jynx torquilla
- Зелёный дятел — Picus viridis
- Большой пёстрый дятел — Dendrocopos major
- Малый пёстрый дятел — Dendrocopos minor
- Средний пёстрый дятел — Dendrocopos medius
- Белоспинный дятел — Dendrocopos leucotos
- Желна — Dryocopus martius
- Седой дятел — Picus canus
Воробьинообразные — Passeriformes
Жаворонковые — Alaudidae
- Большой удодовый жаворонок — Alaemon alaudipes
- Степной жаворонок — Melanocorypha calandra
- Двупятнистый жаворонок — Melanocorypha bimaculata
- Белокрылый жаворонок — Melanocorypha leucoptera
- Чёрный жаворонок — Melanocorypha yeltoniensis
- Малый жаворонок — Calandrella brachydactyla
- Серый жаворонок — Calandrella rufescens
- Жаворонок Дюпона — Chersophilus duponti
- Хохлатый жаворонок — Galerida cristata
- Короткопалый хохлатый жаворонок — Galerida theklae
- Лесной жаворонок — Lullula arborea
- Полевой жаворонок — Alauda arvensis
- Рогатый жаворонок — Eremophila alpestris
- Малый рогатый жаворонок — Eremophila bilopha
Ласточковые — Hirundinidae
- Береговушка — Riparia riparia
- Скалистая ласточка — Ptyonoprogne rupestris
- Деревенская ласточка — Hirundo rustica
- Рыжепоясничная ласточка — Hirundo daurica
- Городская ласточка — Delichon urbicum
Трясогузковые — Motacillidae
- Желтоголовая трясогузка — Motacilla citreola
- Белая трясогузка — Motacilla alba
- Горная трясогузка — Motacilla cinerea
- Жёлтая трясогузка — Motacilla flava
- Степной конёк — Anthus richardi
- Полевой конёк — Anthus campestris
- Канарский конёк — Anthus berthelotii
- Лесной конёк — Anthus trivialis
- Пятнистый конёк — Anthus hodgsoni
- Сибирский конёк — Anthus gustavi
- Луговой конёк — Anthus pratensis
- Краснозобый конёк — Anthus cervinus
- Горный конёк — Anthus spinoletta
- Береговой конёк — Anthus petrosus
Бюльбюлевые — Pycnonotidae
Корольковые — Regulidae
- Желтоголовый королёк — Regulus regulus
- Канарский королёк — Regulus teneriffae
- Красноголовый королёк — Regulus ignicapillus
Свиристелевые — Bombycillidae
Оляпковые — Cinclidae
Крапивниковые — Troglodytidae
Завирушковые — Prunellidae
Дроздовые — Turdidae
- Пёстрый каменный дрозд — Monticola saxatilis
- Синий каменный дрозд — Monticola solitarius
- Пёстрый дрозд — Zoothera dauma
- Белозобый дрозд — Turdus torquatus
- Чёрный дрозд — Turdus merula
- Темнозобый дрозд — Turdus atrogularis
- Рябинник — Turdus pilaris
- Белобровик — Turdus iliacus
- Певчий дрозд — Turdus philomelos
- Деряба — Turdus viscivorus
Цистиколовые — Cisticolidae
Славковые — Sylviidae
- Широкохвостая камышовка — Cettia cetti
- Обыкновенный сверчок — Locustella naevia
- Речной сверчок — Locustella fluviatilis
- Соловьиный сверчок — Locustella luscinioides
- Тонкоклювая камышовка — Acrocephalus melanopogon
- Вертлявая камышовка — Acrocephalus paludicola
- Камышовка-барсучок — Acrocephalus schoenobaenus
- Индийская камышовка — Acrocephalus agricola
- Тростниковая камышовка — Acrocephalus scirpaceus
- Садовая камышовка — Acrocephalus dumetorum
- Болотная камышовка — Acrocephalus palustris
- Дроздовидная камышовка — Acrocephalus arundinaceus
- Иракская камышовка — Acrocephalus griseldis
- Северная бормотушка — Hippolais caligata
- Бледная пересмешка — Hippolais pallida
- Западная бледная пересмешка — Hippolais opaca
- Многоголосая пересмешка — Hippolais polyglotta
- Зелёная пересмешка — Hippolais icterina
- Пеночка-весничка — Phylloscopus trochilus
- Пеночка-теньковка — Phylloscopus collybita
- Иберийская пеночка — Phylloscopus brehmii
- Светлобрюхая пеночка — Phylloscopus bonelli
- Пеночка-трещотка — Phylloscopus sibilatrix
- Бурая пеночка — Phylloscopus fuscatus
- Толстоклювая пеночка — Phylloscopus schwarzi
- Корольковая пеночка — Phylloscopus proregulus
- Пеночка-зарничка — Phylloscopus inornatus
- Пеночка-таловка — Phylloscopus borealis
- Зелёная пеночка — Phylloscopus trochiloides
- Славка-черноголовка — Sylvia atricapilla
- Садовая славка — Sylvia borin
- Серая славка — Sylvia communis
- Славка-завирушка — Sylvia curruca
- Пустынная славка — Sylvia nana
- Ястребиная славка — Sylvia nisoria
- Певчая славка — Sylvia hortensis
- Рыжегрудая славка — Sylvia cantillans
- Средиземноморская славка — Sylvia melanocephala
- Очковая славка — Sylvia conspicillata
- Провансальская славка — Sylvia undata
- Сардинская славка — Sylvia sarda
Мухоловковые — Muscicapidae
- Серая мухоловка — Muscicapa striata
- Мухоловка-пеструшка — Ficedula hypoleuca
- Мухоловка-белошейка — Ficedula albicollis
- Малая мухоловка — Ficedula parva
- Зарянка — Erithacus rubecula
- Варакушка — Luscinia svecica
- Восточный соловей — Luscinia luscinia
- Западный соловей — Luscinia megarhynchos
- Тугайный соловей — Cercotrichas galactotes
- Горихвостка-чернушка — Phoenicurus ochruros
- Обыкновенная горихвостка — Phoenicurus phoenicurus
- Белобровая горихвостка — Phoenicurus moussieri
- Луговой чекан — Saxicola rubetra
- Канарский чекан — Saxicola dacotiae
- Черноголовый чекан — Saxicola rubicola
- Сибирский черноголовый чекан — Saxicola maura
- Обыкновенная каменка — Oenanthe oenanthe
- Каменка-плясунья — Oenanthe isabellina
- Пустынная каменка — Oenanthe deserti
- Испанская каменка — Oenanthe hispanica
- Белопоясная каменка — Oenanthe leucopyga
- Белохвостая каменка — Oenanthe leucura
Толстоклювые синицы — Paradoxornithidae
Длиннохвостые синицы — Aegithalidae
Синицевые — Paridae
- Черноголовая гаичка — Parus palustris
- Московка — Parus ater
- Хохлатая синица — Parus cristatus
- Большая синица — Parus major
- Обыкновенная лазоревка — Parus caeruleus
- Канарская лазоревка — Cyanistes teneriffae
Поползневые — Sittidae
Стенолазовые — Tichodromidae
Пищуховые — Certhiidae
Ремезовые — Remizidae
Иволговые — Oriolidae
Сорокопутовые — Laniidae
- Серый сорокопут — Lanius excubitor
- Пустынный сорокопут — Lanius meridionalis
- Чернолобый сорокопут — Lanius minor
- Обыкновенный жулан — Lanius collurio
- Рыжехвостый жулан — Lanius isabellinus
- Красноголовый сорокопут — Lanius senator
- Маскированный сорокопут — Lanius nubicus
Врановые — Corvidae
- Чёрная ворона — Corvus corone
- Ворон — Corvus corax
- Серая ворона — Corvus cornix
- Галка — Corvus monedula
- Грач — Corvus frugilegus
- Сойка — Garrulus glandarius
- Клушица — Pyrrhocorax pyrrhocorax
- Сорока — Pica pica
- Кедровка — Nucifraga caryocatactes
- Голубая сорока — Cyanopica cyana
- Альпийская галка — Pyrrhocorax graculus
Скворцовые — Sturnidae
- Священная майна — Gracula religiosa
- Розовый скворец — Sturnus roseus
- Обыкновенный скворец — Sturnus vulgaris
- Чёрный скворец — Sturnus unicolor
Ткачиковые — Ploceidae
Астрильдовые — Estrildidae
- Оранжевощёкий астрильд — Estrilda melpoda
- Серый астрильд — Estrilda troglodytes
- Волнистый астрильд — Estrilda astrild
- Черношапочный астрильд — Estrilda atricapilla
- Тигровый астрильд — Amandava amandava
- Малабарская амадина — Lonchura malabarica
- Белоголовая муния — Lonchura maja
Вдовушковые — Viduidae
Виреоновые — Vireonidae
Овсянковые — Emberizidae
- Обыкновенная овсянка — Emberiza citrinella
- Белошапочная овсянка — Emberiza leucocephalos
- Огородная овсянка — Emberiza cirlus
- Горная овсянка — Emberiza cia
- Садовая овсянка — Emberiza hortulana
- Красноклювая овсянка — Emberiza caesia
- Домовая овсянка — Emberiza sahari
- Овсянка-крошка — Emberiza pusilla
- Овсянка-ремез — Emberiza rustica
- Дубровник — Emberiza aureola
- Черноголовая овсянка — Emberiza melanocephala
- Желчная овсянка — Emberiza bruniceps
- Камышовая овсянка — Emberiza schoeniclus
- Просянка — Miliaria calandra
- Пуночка — Plectrophenax nivalis
- Лапландский подорожник — Calcarius lapponicus
- Белошейная зонотрихия — Zonotrichia albicollis
Кардиналовые — Cardinalidae
Вьюрковые — Fringillidae
- Зяблик — Fringilla coelebs
- Голубой зяблик — Fringilla teydea
- Вьюрок — Fringilla montifringilla
- Обыкновенный щур — Pinicola enucleator
- Обыкновенная чечевица — Carpodacus erythrinus
- Клёст-сосновик — Loxia pytyopsittacus
- Клёст-еловик — Loxia curvirostra
- Белокрылый клёст — Loxia leucoptera
- Обыкновенная зеленушка — Carduelis chloris
- Чечётка — Carduelis flammea
- Чиж — Carduelis spinus
- Черноголовый щегол — Carduelis carduelis
- Горная чечётка — Carduelis flavirostris
- Коноплянка — Carduelis cannabina
- Канареечный вьюрок — Serinus serinus
- Канарейка — Serinus canaria
- Лимонный вьюрок — Serinus citrinella
- Мозамбикский вьюрок — Serinus mozambicus
- Снегирь — Pyrrhula pyrrhula
- Обыкновенный дубонос — Coccothraustes coccothraustes
- Чечевичник-трубач — Rhodopechys githaginea
Воробьиные — Passeridae
- Домовый воробей — Passer domesticus
- Испанский воробей — Passer hispaniolensis
- Полевой воробей — Passer montanus
- Каменный воробей — Petronia petronia
- Снежный воробей — Montifringilla nivalis
Напишите отзыв о статье "Список птиц Испании"
Литература
- Clements, James F. Birds of the World: a Checklist. Cornell University Press, 2000, 880. ISBN 0-934797-16-1.
См. также
Ссылки
- [www.bsc-eoc.org/avibase/checklist.jsp?lang=CA®ion=es&list=clements www.bsc-eoc.org]
|
Отрывок, характеризующий Список птиц Испании
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.