5"/54 Mark 45
Поделись знанием:
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
127-мм артиллерийская установка Mark 45 — универсальная автоматическая артиллерийская установка, состоящая на вооружении кораблей ВМС США с 1971 г., и принятая на вооружение ВМС Австралии, Новой Зеландии, Греции, Испании, Турции и Таиланда.[1] Артиллерийская установка Mark 45 стала развитием АУ Mark 42. Производилась корпорацией FMC. На 2008 год было разработано пять модификаций АУ: Mod. 0 — 4, из которых только Mod. 3 не была принята на вооружение.
Содержание
Задействованные структуры
В производстве артиллерийских установок и боеприпасов к ним были задействованы следующие подрядчики ВПК США:[2][3]
- FMC Corporation[en]*, Миннеаполис, Миннесота — производство артиллерийских установок;
- American Manufacturing Company of Texas, Форт-Уэрт, Техас — производством пятидюймовых снарядов;
- Maxson Electronics Corp., Мейкон, Джорджия — производство донных взрывателей Mk 31 Mod 2 к снарядам;
История производства
Всего за 1971—2008 годы было произведено около 870 артиллерийских установок Mark 45 всех модификаций. Модификация 0 была принята на вооружение в 1971 году, модификация 1 — в 1980 году, модификация 2 — около 1988 года и последняя из модификаций — Mod. 4 — была принята на вооружение кораблей в 2000 году[1][4]
Характеристики
Mod. 0 — 2
- Калибр — 127 мм
- Длина ствола — 6858 мм
- Длина ствола в калибрах — 54
- Скорострельность — 20 выстрелов в минуту (максимальная), 10 выстрелов в минуту управляемыми боеприпасами
- Максимальная дальность стрельбы (при угле = 47°) — 23,130 м
- Дальность эффективной стрельбы — 15000 м
- Досягаемость по высоте (при угле = 65°) — 8000 м
- Угол вертикального наведения — от — 15 до +65°
- Угол горизонтального наведения — ±170°
- Скорость вертикального наведения — 20°/с
- Скорость горизонтального наведения — 30°/с
- Вес артустановки — 24,6 тонн
- Длина отката орудия — 48-61 см (на разных углах ведения огня)
- Радиус обметания по башне -
- Жизненный цикл — 7000 выстрелов
- Численность обслуживающего персонала — 6 человек
- Боеприпасы — Mark 68 HE-CVT (31,1 кг.), Mark 80 HE-PD (30,7 кг.), Mark 91 Illum-MT — (29,0 кг.), Mark 116 HE-VT (31,6 кг.), Mark 127 HE-CVT (31,1 кг.), Mark 156 HE-IR[5] — (31,3 кг.). Длина всех боеприпасов — 66 см
- Боекомплект — 680 (на эсминцах «Арли Бёрк»)
- Начальная скорость снаряда — м/с
- Давление — кг/см²
Mod. 4
- Калибр — 127 мм.
- Длина ствола — 7874 мм.
- Длина ствола в калибрах — 62.
- Скорострельность — 16 — 20 выстрелов в минуту (максимальная), 10 выстрелов в минуту управляемыми боеприпасами.
- Максимальная дальность стрельбы — 36,6-38,8 км (при стрельбе снарядами ERGM — до 115 км.)
- Дальность (при угле = 47°) — 23,660 м.
- Дальность эффективной стрельбы — 15000 м.
- Досягаемость по высоте (при угле = 65°) — 7000 м.
- Угол вертикального наведения — от — 15° до +65°
- Угол горизонтального наведения — ±170°
- Скорость вертикального наведения — 20°/с.
- Скорость горизонтального наведения — 30°/с.
- Вес артустановки — 24,6 тонн
- Длина отката орудия — 58-76 см (при разных углах ведения огня разными типами снарядов)
- Жизненный цикл — 7000 выстрелов
- Численность обслуживающего персонала — 6 человек.
- Боеприпасы — Mark 80 HE-PD (вес снаряда=30,7 кг.)
Mark 91 Illum-MT — (вес снаряда=29,0 кг.) Mark 116 HE-VT — (вес снаряда=31,6 кг.) Mark 127 HE-CVT — (вес снаряда=31,1 кг.) Mark 156 HE-IR — (вес снаряда=31,3 кг.) Mark 172 HE-ICM (Cargo Round) — нет данных ERGM — (вес снаряда=50 кг.) BTERM — (вес снаряда=43,5 кг.) [5] Длина всех боеприпасов — 66 см (за исключением ERGM и BTERM — 155 см.)
- Боекомплект — 680 обычных выстрелов или 230 обычных + 230 выстрелов ERGM (на эсминцах «Арли Бёрк»)
- Начальная скорость снаряда —
- снарядом Mark 80 с патроном Mark 67 — 831 м/с.
- снарядом Mark 80 с патроном EX-175 — 1,052 м/с.
- снарядом Mark 91 с патроном Mark 67 — 838 м/с.
- снарядом ERGM с патроном EX-167 — 838 м/с.
- Давление — 2,758 кг/см.² (при выстреле патроном Mark 67), 4,570 кг./см.² (при выстреле патронам EX-167).
Корабли, вооружённые данной артсистемой
Артиллерийская установка Mark 45 Mod. 0-2 устанавливалась на корабли следующих типов:
-
США
- Ракетные крейсера типа «Калифорния» — по 2 на каждом корабле
- Ракетные крейсера типа «Вирджиния» — по 2 на каждом корабле
- Универсальные десантные корабли типа «Тарава» — по 3 (позднее сняты)
- Ракетные крейсера типа «Тикондерога» — по 2 на каждом корабле
- Эскадренные миноносцы типа «Спрюэнс» — по 2 на каждом корабле
- Эскадренные миноносцы типа «Кидд» — по 2 на каждом корабле
- Эскадренные миноносцы типа «Арли Бёрк» (DDG-51 — DDG-80) — по 1 на каждом корабле
Артиллерийская установка Mark 45 Mod. 4 устанавливается на корабли следующих типов:
- Эскадренные миноносцы типа «Арли Бёрк» (DDG-81 — DDG-112)— по 1 на каждом корабле
- Корабли управления и поддержки типа «Абсалон» (Дания)
- Эскадренные миноносцы типа «Король Сёджон» (Южная Корея)
- Эскадренные миноносцы типа «Атаго» (Япония)
- MK-45 ship gun.jpg
Артиллерийская установка Mark 45 Mod. 2
- MK 45 gun firing.jpg
Артиллерийская установка Mark 45 Mod. 4
Напишите отзыв о статье "5"/54 Mark 45"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.navweaps.com/Weapons/WNUS_5-54_mk45.htm USA 5"/54 (12.7 cm) Mark 45 Mods 0 — 2]
- ↑ [babel.hathitrust.org/cgi/pt?id=uc1.$c227358;view=1up;seq=491 Defense Procurement. (англ.)] // Defense Industry Bulletin. — Washington, D.C.: US Department of Defense, Office of the Assistant Secretary of Defense, December 1969. — Vol.5 — No.12 — P.39.
- ↑ [babel.hathitrust.org/cgi/pt?id=uc1.$c227358;view=1up;seq=177 Defense Procurement. (англ.)] // Defense Industry Bulletin. — Washington, D.C.: US Department of Defense, Office of the Assistant Secretary of Defense, May 1969. — Vol.5 — No.5 — P.51.
- ↑ [www.navweaps.com/Weapons/WNUS_5-62_mk45.htm USA 5"/62 (12.7 cm) Mark 45 Mod 4]
- ↑ 1 2 *HE-PD = High Explosive, Point Detonating Fuze
- HE-VT = High Explosive, Variable Time Fuze
- HE-CVT = High Explosive, Controlled Variable Time Fuze
- HE-IR = High Explosive, Infrared Fuze
- Illum-MT = Illumination, Mechanical Time Fuze
- MT-PD = Mechanical Time, Point Detonating Fuze
Ссылки
- www.navweaps.com/Weapons/WNUS_5-54_mk45.htm
- www.navweaps.com/Weapons/WNUS_5-62_mk45.htm
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий 5"/54 Mark 45
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
