Вайшнавизм

Статья по тематике Индуизм
История · Пантеон
Направления Вайшнавизм  · Шиваизм  · Шактизм  · Смартизм
Верования и практики Дхарма · Артха · Кама Мокша · Карма · Сансара Йога · Бхакти · Майя Пуджа · Мандир · Киртан
Священные писания Веды · Упанишады Рамаяна · Махабхарата Бхагавадгита · Пураны другие
Родственные темы Индуизм по странам · Календарь · Праздники · Креационизм · Монотеизм · Атеизм · Обращение в индуизм · Аюрведа · Джьотиша
Портал «Индуизм»

Вайшнави́зм, или вишнуи́зм (санскр. वैष्णव धर्म) — одно из основных направлений индуизма, отличительной особенностью которого является поклонение Вишну и его аватарам (преимущественно Кришне и Раме). Все ветви вайшнавизма отличает приверженность монотеизму. Верования и практики данной традиции, в особенности такие ключевые концепции как бхакти и бхакти-йога, базируются на таких текстах, как «Вишну-пурана», «Падма-пурана», «Бхагавата-пурана» и «Бхагавадгита». Последователей вайшнавизма обычно называют вайшна́вы или вишнуи́ты. Подавляющее большинство вайшнавов проживают в Индии. Сведения относительно количества последователей противоречивы: одни исследователи сообщают, что вайшнавы составляют примерно 70 % (700 млн человек) от числа всех последователей индуизма, другие говорят о 200 миллионах.

Этимология

Слово «вайшнавизм» образовано путём прибавления суффикса -изм к санскритскому слову вайшнава (санскр. वैष्णव, vaiṣṇava ^IAST), которое означает «поклонник или последователь Вишну».

Основные верования вайшнавов

Вишну как верховное божество

Вайшнавизм основывается на вере в то, что Вишну, или Нараяна, является верховной формой Бога, а Его аватары (такие как Кришна, Рама и Нарасимха) выступают как различные Его воплощения и ипостаси. В таких традициях кришнаитского бхакти, как Валлабха-сампрадая, Нимбарка-сампрадая и гаудия-вайшнавизм, Кришна, а не Вишну, рассматривается как верховная форма Бога и источник всех аватар. Описываемые в Ведах дэвы (такие как Брахма, Ганеша, Индра и Сурья), относятся к категории обыкновенных живых существ (джив) и считаются слугами Вишну. Тогда как Шива занимает особое промежуточное положение между обыкновенными дживами и Вишну.

Поклонение

Вайшнавское богословие включает в себя основные верования индуизма, такие как: переселение душ, сансара, карма, а также различные виды йоги, но с основным уклоном на поклонение (бхакти) Вишну и его аватарам посредством процесса бхакти-йоги, который обычно состоит в воспевании имён Вишну (бхаджане или киртане), медитации на его форму (дхаране) и в поклонении мурти Вишну (пудже). Практика поклонения мурти основывается на текстах Панчаратры и различных самхитах.

В своём поклонении вайшнавы видят себя (по крайней мере частично) отдельными или отличными от объекта своего поклонения, божества Вишну. В отличие от других школ индуизма, где главной целью является освобождение (мокша) или слияние с верховным Брахманом (как например в школе адвайта-веданты), конечной целью вайшнавской религиозной практики выступает вечная жизнь в блаженстве (ананде) служения Вишну или одной из его аватар в духовном мире Вайкунтхе, находящимся за пределами этого иллюзорного мира (майи). В «Бхагавата-пуране» описываются три основных ипостаси Абсолюта — Брахман, Параматма и Бхагаван, — которые соответственно рассматриваются как три ипостаси Вишну или Кришны: Вселенский Вишну, Вишну в сердце каждого живого существа и Личностная форма Вишну.

Духовное посвящение

См. также: Дикша

Вайшнавы обычно следуют процессу духовного посвящения (дикши), которую даёт гуру, руководящий обучением учеников в вайшнавских практиках и философии. Во время дикши ученик, как правило, получает определённую мантру, которую он должен повторять, как про себя так и вслух в качестве процесса поклонения Вишну или одной из его аватар. Этот процесс повторения мантры называется джапа. Система получения духовного посвящения и обучения от гуру основана на наставлениях священных писаний.

В шри-вайшнавизме посвящение включает в себя обряд самашраяна. Участники обряда проходят через очистительную церемонию, после которой на плечи ставится рисунок чакры и раковины. Это означает, что тело теперь принадлежит Вишну. Ученику передаётся мантра «Ом намо Вишнуве» или «Ом намо Нараянайя» и гуру показывает, как дальше служить Вишну.

Отношение к священным писаниям

См. также: Литература индуизма

Различные вайшнавские традиции ссылаются на труды предшествующих ачарьев своей сампрадаи как на авторитетные толкования священных писаний. В то время как другие школы, такие как традиции смарты и адвайты, поощряют метафорическую интерпретацию писаний и как правило не одобряют их буквального толкования. Вайшнавизм подчёркивает первостепенную важность буквального смысла мукхья-вритти и второстепенность косвенного смысла гауна-вритти: сакшад упадешас ту шрутих — «Наставления писаний должны приниматься буквально, без изощрённых и аллегорических толкований».

Четыре вайшнавских сампрадаи

См. также: Сампрадая и Парампара

В вайшнавизме существуют четыре основных богословских традиции, называемых сампрадаи, которые берут своё начало у одной из ведийских личностей. Каждая из сампрадай имеет свою собственную философскую систему, в которой по-разному толкуются взаимоотношения между дживой и Богом (Вишну).

• Рудра-сампрадая (шуддха-адвайта «чистый монизм») основоположником был Валлабха.
• Брахма-сампрадая (двайта «дуализм») основоположником был Мадхва. Двайта позднее получила своё дальнейшее развитие в философии ачинтья-бхеда-абхеда «непостижимое единство и различие», которую впервые изложил основоположник гаудия-вайшнавизма Чайтанья.
• Лакшми-сампрадая (вишишта-адвайта «особый монизм») основоположником был Рамануджа
• Кумара-сампрадая (двайта-адвайта «монизм-дуализм») основоположником был Нимбарка

История вайшнавизма

Вайшнавизм в древности и в Средние века

Вайшнавская традиция относит своё происхождение к доисторическим временам, среди исследователей, однако, существуют различные мнения о том, когда и как возник вайшнавизм и какую роль он играл в древнем индийском обществе. По мнению большинства учёных, в том числе Г. М. Бонгард-Левина и Г. Ф. Ильина, вайшнавизм был основным религиозным течением в Индии уже в середине I тысячелетия до н. э., в период Маурьев и Шунгов. Бонгард-Левин в своей монографии «Древнеиндийская цивилизация» утверждает, что «изучение индуизма как религии обычно начинают с вишнуитского культа, возникшего раньше шиваизма и всегда имевшего больше приверженцев».^{[уточнить]}

О храмах Рамы и Кешавы упоминается в «Махабхашье» Патанджали. Античный автор Мегасфен рассказывает о том, что индийцы поклоняются могущественному божеству, которое он называет Гераклом. Многие исследователи считают, что Мегасфен имеет в виду Кришну, поскольку по его словам, Геракла особенно почитают в Матхуре, в городе, который издавна связан с поклонением Кришне.

Г. М. Бонгард-Левин и Г. Ф. Ильин также приводят текст знаменитой надписи на колонне Гелиодора, относящейся к II веку до н. э.:

Эта колонна Гаруды была воздвигнута для Бога богов Васудевы, бхагаватой Гелиодором, сыном Диона и уроженцем Таксилы, прибывшем в качестве посла от великого греческого царя Антиалкида к царю-спасителю Касипутре Бхагабхадре, находящемуся в благоденствии на 14-м году своего правления.

Интересно, что грек Гелиодор называет себя здесь бхагаватой, то есть почитателем Бхагавана Кришны. По мнению учёных, эта надпись показывает, что Гелиодор был далеко не единственным греком, обратившимся в вайшнавизм и поклонявшимся Кришне как Верховному Богу в ярко выраженом монотеистическом контексте ещё во II веке до н. э. Сильное влияние вайшнавизма обнаруживается также во времена Гупт. Интересно, что правители этой династии называли себя парама-бхагаватами.

С падением Гуптов культ Вишну перемещается на юг Индии. Здесь, начиная с V—VI века н. э., большую популярность приобретают гимны альваров — вдохновенных поэтов-вайшнавов, подвижников и религиозных учителей. Традиция насчитывает двенадцать альваров. Учение, которое они проповедовали, отличалось терпимостью и было доступным для людей разного общественного положения, что считается весьма примечательным, учитывая строгость кастового общества Индии того времени.

Альвары считали, что единственным качеством человека, делающим его достойным достижения духовного совершенства, является преданность Богу (бхакти). Из биографий альваров мы узнаем, что Кулашекхара был царем, Тирупанна — бедняком, а Тондарадипподи — отверженным грешником. Среди альваров была даже женщина по имени Андал.

Из произведений альваров был составлен сборник под названием «Дивья-прабандха», насчитывавший более четырёх тысяч гимнов. «Дивья-прабандха» был настолько широко известен и пользовался таким уважением, что его называли «Вайшнава-ведой» или «Дравида-ведой».

Период альваров сменился периодом ачарьев — учителей, крупнейшим из которых был Натхамуни. Ачарьи начали разработку философско-богословской доктрины, которая должна была дополнить религиозные гимны альваров. Труды ачарьев послужили фундаментом для создания в XI—XIII веках таких развитых систем философии индуизма как вишишта-адвайта Рамануджи и двайта Мадхвы.

В эту эпоху вайшнавизм, наряду с шиваизмом, утверждается как одно из главных религиозных направлений в Индии. Популярность приобретают религиозные центры вайшнавов — Шрирангам, Тирупати, Удупи и Пури. Начинается подъём религиозного-реформаторского движения, которое принято называть движением бхакти.

Вишну и вайшнавизм в традиционной литературе индуизма

В «Ригведе» имя Вишну встречается значительно реже, чем имена основных дэвов ведийского пантеона, таких как Индра, Агни и Варуна. Однако Вишну «Ригведы» — это «зародыш риты» — мирового ведийского закона, предвестника дхармы, это «тот, кто покрывает вселенную шагами». В «Вишну-сукте», одном из гимнов «Ригведы», говорится о высшей обители Вишну как о высочайшей. Ригведийский Вишну — хранитель вселенной, поддерживающий и оберегающий её законы. Знаменитый гимн «Пуруша-сукта» описывает Вишну как вселенское сверхсущество. И в «Тайттирия-самхите» 5.5.1 «Яджурведы» утверждается о верховном положении Вишну.

В Ведах мы находим тексты, свидетельствующие о монотеистических тенденциях. Так, например, в «Ригведе» сказано:

Есть лишь одна реальность, которую мудрецы называют разными именами: Агни, Яма, Матаришва.

Здесь же мы впервые встречаем понятие шраддхи (веры). В «Самаведе» «шраддха» описывается как мать всякого обряда. Это очень важно, поскольку позднее, в сочинениях вайшнавов, шраддха отождествляется с первой ступенью бхакти, а «бхакти» подразумевает глубокую и твёрдую веру в единый избранный объект поклонения.

В «Айтарея-брахмане» 1.1 утверждается, что Агни является самым низшим и младшим из богов, а Вишну — самым величайшим и старейшим. В «Шатапатха-брахмане» 14.1.1 аналогично утверждается о верховенстве Вишну и запечатлены обращения к нему как к «Яджнапати» или тому, для чьего удовлетворения совершаются все жертвоприношения. Даже когда жертвоприношения совершаются для дэвов, в конечном счёте они предназначаются именно для удовлетворения Вишну и именно Вишну раздаёт соответствующие плоды яджны.

В «Махабхарате» мы встречаемся с вайшнавизмом в ясно выраженной форме. Частью «Махабхараты» является «Бхагавадгита», которая по своему значению приравнивается к Упанишадам и является одним из главных священных текстов древнеиндийской литературы, признаваемым практическим всеми традиционными религиозно-философскими школами Индии. В «Бхагавадгите» (15.18, 18.55) Кришна предстает как верховное существо (Пурушоттама), познать которое можно посредством бхакти.

Через преданность он познает меня, кто я и насколько [велик] поистине; а познав меня поистине, он прямо затем входит в меня. 18.55

Наиболее ярко и развёрнуто вайшнавизм представлен в Пуранах — в «Вишну-пуране», «Падма-пуране» и особенно в «Бхагавата-пуране». «Бхагавата-пурана» наряду с «Махабхаратой» и «Рамаяной», вместе с которыми её относят к величайшим эпическим произведениям Индии, до сих пор является одним из наиболее популярных и читаемых традиционных текстов. В этом произведении содержится описание деяний Кришны, а также тексты, имеющие философское и богословское значение, в сочетании со множеством историй о том, как в разные времена риши и святые достигали духовного совершенства, следуя пути бхакти.

Роль пуранических писаний в вайшнавизме

См. также: Рамаяна и Махабхарата

Великие индийские эпосы «Рамаяна» и «Махабхарата» играют большую роль в философии и культуре вайшнавизма.

В «Рамаяне» описывается история аватары Рамы или Рамачандры. История основана на принципах дхармы, этики и морали и Рама выступает в ней примером идеального царя и мужа. Супруга Рамы Сита, его брат Лакшмана и его слуга Хануман играют ключевые роли в традиции вайшнавизма как примеры вайшнавского поведения и этикета, в то время как демонический царь Равана наоборот даёт пример нежелательного образа действий.

«Махабхарата» сосредоточена на известной аватаре Кришне и подробно описывает историю конфликта между двумя династиями двоюродных братьев — Пандавами и Кауравами. Кришна и его друзья Пандавы играют ключевую роль в событиях, описываемых в «Махабхарате». Философской кульминацией эпоса являются восемнадцать глав «Бхишма-парвы» «Махабхараты», в которых излагается беседа между Кришной и Арджуной, которая происходит перед началом решающего сражения между двумя династиями — Битвы на Курукшетре. Эта часть «Махабхараты» известна как «Бхагавадгита». «Бхагавадгита» имеет большое влияние практически во всех традициях индуизма, но для последователей вайшнавизма является особо значимой, так как считается точной записью слов самого Кришны. Вайшнавы считают Кришну аватарой Вишну или рассматривают Кришну как изначальную форму Бога и источник всех аватар (этой точки зрения придерживаются последователи гаудия-вайшнавизма, Нимбарка-сампрадаи и Валлабха-сампрадаи).

Истории, описываемые в «Махабхарате» и «Рамаяне», часто служат в вайшнавизме основой для постановки различного рода театральных представлений, в особенности в дни фестивалей, посвящённых одной из аватар. В то время как «Бхагавадгиту» широко изучают как руководство по философии и богословию.

Вайшнавская тилака

Последователи вайшнавизма наносят тилаку с целью показать то, что они являются последователями Вишну. Существует несколько видов вайшнавской тилаки, по которым можно определить, к какой школе или сампрадае принадлежит вайшнава. Нанесение тилаки выступает как ежедневный обряд или производится в особых случаях. Отличительная особенность вайшнавской тилаки заключается в том, что она состоит из двух вертикальных линий, соединяющихся внизу, символизируя таким образом стопу Вишну.

Научное изучение вайшнавизма

Вайшнавизм всё больше привлекает внимание западных учёных. В научных журналах регулярно публикуются статьи, посвящённые различным аспектам вайшнавской традиции. С 1992 года в США 2 раза в год выходит журнал The Journal of Vaishnava Studies, специально посвящённый теме исследования вайшнавизма и публикующий важные научные работы на эту тему. В 1997 году при Оксфордском университете появился Оксфордский центр индуистских исследований, предлагающий академические курсы по вайшнавизму и дающий возможность получить докторскую учёную степень в области вайшнавских исследований.

В России изучением вайшнавизма занималась индолог Н. М. Сазанова (1932—2006).

См. также

• Альвары
• Гаудия-вайшнавизм
• Кришнаизм

Литература

• Brooks, Charles R. (1989), [books.google.com/books?id=5tjtDZ438h4C&printsec=frontcover The Hare Krishnas in India], Princeton, NJ: Princeton University Press, ISBN 069100031X, <books.google.com/books?id=5tjtDZ438h4C&printsec=frontcover> 
• Klostermaier, Klaus K. (2007), [books.google.com/books?id=E_6-JbUiHB4C&printsec=frontcover A Survey of Hinduism] (3rd ed.), Albany, NY: State University of New York Press, ISBN 0791470822, <books.google.com/books?id=E_6-JbUiHB4C&printsec=frontcover> 

Ссылки

• Ватман С. В. [www.vasudeva.ru/universitet-bkhakti-jogi/128-voprosy-i-otvety/teksty/vajshnavizm/vajshnavizm-2/teksty/vajshnavizm/vajshnavizm-2/index.php?option=com_content&view=article&id=739:07-na-mezhkonfessionalnyh-perekrestkah-vajshnavy-i-russkaja-kultura-v-vii-xix-vv-semen-vatman-sutapa-das&catid=52&Itemid=276 Вайшнавы и русская культура в XVII—XIX вв.] // Вайшнавизм: открытый форум, № 1
• [www.vedamp3.narod.ru Аудио-лекции по вайшнавизму и ведической культуре]  (рус.)
• [vyasa.ru/books/ Электронная библиотека вайшнавской литературы]
• [www.krishna.a108.net/library.htm Библиотека гаудия-вайшнавизма на русском и английском]

Отрывок, характеризующий Вайшнавизм

– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.