Архангельская епархия
Поделись знанием:
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Кафедра епископа Архангельского и Холмогорского — Свято-Илиинский кафедральный собор Архангельска | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Страна | Россия |
| Архиепископский округ | Архангельская митрополия |
| Епархиальный центр | Архангельск |
| Основана | 18 марта 1682 года |
| Количество благочиний | 18 |
| Количество приходов | ок. 142 |
| Сан правящего архиерея | Митрополит |
| Титул правящего архиерея | Архангельский и Холмогорский |
| Сайт | www.arh-eparhia.ru/ |
| Архиерей | |
| Правящий архиерей | Даниил (Доровских) |
| с | 24 декабря 2010 года |
| | |
Арха́нгельская епа́рхия — епархия Русской православной церкви в административных границах Виноградовского, Каргопольского, Онежского, Пинежского, Плесецкого, Приморского, Холмогорского районов Архангельской области. Входит в состав Архангельской митрополии.
Правящий архиерей — митрополит Даниил (Доровских).
Содержание
История
Холмогорская и Важская епархия учреждена постановлением Собора 1682 года, в её состав вошла северо-восточная часть территории Новгородской митрополии, города Холмогоры и Архангельск с уездами, Кевроль, Мезень, Кола, Пустозерск, Вага, четверти Важского присуда с Устьяновскими волостями, Соловецкий монастырь.
Первоначально кафедра находилась в Холмогорах (1682—1762 гг.); первый глава епархии — Афанасий (Любимов) (март 1682 года — сентябрь 1702).
С 1732 года епархия переименована: «Архангелогородская и Холмогорская».
В 1762 года архиерейская кафедра и органы епархиального управления были окончательно перенесены в Архангельск (с 1702 — воеводский, с 1708 — губернский город).
По штатам 1764 года епархии присвоено 8-е место среди 15 епархий III класса.
В период хрущевской антирелигиозной кампании архиепископ Никандр 6 марта 1961 года под давлением местного Уполномоченного Совета по делам Русской православной церкви подписал циркуляр № 198, которым полностью запретил колокольный звон во всех храмах епархии, причем это распоряжение было исполнено[1]. Сменивший архиепископа Никандра Никон (Фомичев) в 1967 году подал жалобу, но запрет видимо был оставлен в силе (с некоторыми оговорками)[2]. Однако запрет на колокольный звон сохранялся более 20 лет. В январе 1987 года Председатель Совета по делам религий при Совете министров СССР К. М. Харчев писал, что в в Архангельской области колокольный звон запрещен, после чего колокольный звон разрешили[2].
В 1980-е годы духовенство Архангельской епархии почти полностью состояло из украинцев (в том числе с Западной Украины). Например, в 1989 году из 43 священнослужителей епархии украинцами были 34[3].
По решению Священного Синода 6 октября 1995 года из состава епархии выделена Сыктывкарская епархия, а 27 декабря — Мурманская епархия, после чего именовалась Архангельской и Холмогорской.
27 декабря 2011 года из состава епархии были выделены Котласская и Нарьян-Марская епархии, вместе с которыми Архангельская епархия вошла в состав новообразованной Архангельской митрополии.
Названия
- Холмогорская и Важская (18 марта 1682 — 16 июня 1731)
- Архангелогородская и Холмогорская (16 июня 1731 — 15 марта 1787)
- Архангельская и Олонецкая (15 марта 1787 — 16 октября 1799)
- Архангельская и Холмогорская (16 октября 1799 — 26 июня 1985)
- Архангельская и Мурманская (26 июня 1985 — 27 декабря 1995)
- Архангельская и Холмогорская (27 декабря 1995 — 27 декабря 2011)
- Архангельская (с 28 декабря 2011)
Список правящих архиереев
- Афанасий (Любимов) (18 марта 1682 — 6 сентября 1702)
- Парфений (Небоза) (3 декабря 1703 — 2 января 1704) скончался, не успев прибыть на кафедру
- Сильвестр (Крайский) (11 марта 1705 — сентябрь 1707)
- Рафаил (Краснопольский) (21 марта 1708 — 5 ноября 1711)
- Варнава (Волатковский) (24 августа 1712 — 8 октября 1730)
- Герман (Копцевич) (2 мая 1731 — 25 июля 1735)
- Аарон (28 декабря 1735 — 7 мая 1738)
- Савва (Шпаковский) (18 февраля 1739 — 30 июня 1740)
- Варсонофий (Щеныков) (13 июля 1740 — 8 ноября 1759)
- Иоасаф (Лисянский) (2 декабря 1761 — 1 мая 1769)
- Антоний (Герасимов-Зыбелин) (10 октября 1770 — 9 июля 1773)
- Арсений (Верещагин) (22 декабря 1773 — 1 апреля 1775)
- Вениамин (Краснопевков-Румовский) (1 апреля 1775 — 26 октября 1798)
- Аполлос (Байбаков) (26 октября 1798 — 14 мая 1801)
- Евлампий (Введенский) (29 июня 1801 — 16 апреля 1809)
- Парфений (Петров) (6 июня 1809 — 22 июля 1819)
- Иосиф (Величковский) (9 ноября 1819 — 3 июля 1821)
- Неофит (Докучаев-Платонов) (15 августа 1821 — 8 июня 1825)
- Аарон (Нарциссов) (14 февраля 1826 — 16 августа 1830)
- Георгий (Ящуржинский) (16 августа 1830 — 30 июня 1845)
- Варлаам (Успенский) (30 июня 1845 — 4 декабря 1854)
- Антоний (Павлинский) (18 декабря 1854 — 20 июля 1857)
- Александр (Павлович) (17 ноября 1857 — 13 сентября 1860)
- Нафанаил (Савченко) (13 сентября 1860 — 16 августа 1871)
- Ювеналий (Карюков) (17 августа 1871 — 25 декабря 1876)
- Макарий (Миролюбов) (25 декабря 1876 — 23 мая 1879)
- Нафанаил (Соборов) (23 мая 1879 — 6 марта 1882)
- Серапион (Маевский) (6 марта 1882 — 16 февраля 1885)
- Нафанаил (Соборов) (16 февраля 1885 — 3 июня 1890)
- Александр (Закке-Заккис) (3 июня 1890 — 16 апреля 1893)
- Сергий (Соколов) (30 сентября 1892 — январь 1893) еп. Новгород-Северский; откомандирован в Архангельск в связи с болезнью еп. Александра
- Никанор (Каменский) (16 апреля 1893 — 10 февраля 1896)
- Иоанникий (Надеждин) (10 февраля 1896 — 7 февраля 1901)
- Иоанникий (Казанский) (7 февраля 1901 — 31 октября 1908)
- Михей (Алексеев) (31 октября 1908 — 17 апреля 1912)
- Нафанаил (Троицкий) (17 апреля 1912—1921)
- Антоний (Быстров) (март 1921 — 11 августа 1931)
- Софроний (Арефьев) (1924 — 27 декабря 1927) в/у
- Аполлос (Ржаницын) (11 августа 1931 — январь 1933)
- Никифор (Никольский) (январь — 19 октября 1933)
- Никон (Пурлевский) (1 ноября 1933 — 5 июня 1937)
- Иоанн (Соколов) (5 июня 1937—1939)
- 1939—1944 — кафедра вдовствовала
- Михаил (Постников) (12 февраля — 6 мая 1944) от назначения отказался
- Леонтий (Смирнов) (6 мая 1944 — 22 января 1953)
- Гавриил (Огородников) (28 января — 24 июля 1953) в/у, еп. Вологодский и Череповецкий
- Феодосий (Ковернинский) (16 ноября 1953 — 17 февраля 1956)
- Никандр (Викторов) (8 марта 1956 — 16 марта 1961)
- Иннокентий (Зельницкий) (16 марта 1961 — 16 ноября 1962)
- Поликарп (Приймак) (16 ноября 1962 — 27 января 1966)
- Никон (Фомичёв) (27 января 1966 — 11 июня 1977)
- Исидор (Кириченко) (19 июня 1977 — 12 мая 1987)
- Пантелеимон (Долганов) (17 мая 1987 — 27 декабря 1995)
- Тихон (Степанов) (4 февраля 1996 — 20 октября 2010)
- Мануил (Павлов) (20 октября — 24 декабря 2010) в/у, архиеп. Петрозаводский
- Даниил (Доровских) (с 24 декабря 2010)
Викариатства
Храмы и монастыри
140 приходов. Зарегистрировано в Минюсте 123 прихода. Всего клириков 127, из них: священников 113, диаконов 14.
Строится Архангельский кафедральный собор.
Благочиния
- Архангельское (г. Архангельск) — 19 приходов
- Северодвинское (г. Северодвинск) — 6 приходов
- Котласское (Котласский, Ленский, Вилегодский районы) — 15 приходов
- Северо-Западное благочиние (Лешуконский, Мезенский, Приморский районы) — 19 приходов
- Вельское (Вельский, Шенкурский, Устьянский, Коношский районы) — 20 приходов
- Няндомское (Няндомский район) — 6 приходов
- Каргопольское (Каргопольский район) — 17 приходов
- Плесецкое (Плесецкий район) — 13 приходов
- Мирнинское (ЗАТО «Мирный»)
- Красноборское (Красноборский и Верхнетоемский районы) — 3 прихода
- Ненецкое (Ненецкий АО) — 3 прихода
- Онежское (г. Онега) — 1 приход
- Холмогорское (Холмогорский район) — 6 приходов
- Пинежское (Пинежский район) — 7 приходов
- Виноградовское (Виноградовский район) — 4 прихода.
Монастыри
- действующие
- Александро-Ошевенский монастырь (мужской; деревня Погост, Каргопольский район)
- Антониево-Сийский монастырь (мужской; Холмогорский район)
- Артемиево-Веркольский монастырь (мужской; село Веркола, Пинежский район)
- Богоявленский Кожезерский монастырь (мужской; посёлок Шомокша, Онежский район)
- Иоанно-Богословский монастырь (женский; деревня Ершовка, Приморский район)
- Иоанно-Богословский Сурский монастырь (женский; Сура, Пинежский район)
Также в границах епархии располагается Соловецкий ставропигиальный монастырь
- Упразднённые
- Кирилло-Челмогорский монастырь (Каргопольский район) окончательно закрыт в 1932 году и впоследствии разрушен
- Красногорский Богородицкий монастырь (Пинежский район) в 1920 году разорён и закрыт
- Пертоминский Спасо-Преображенский монастырь (посёлок Пертоминск, Приморский район)
- Спасо-Новоприлуцкий монастырь (мужской; Приморский район), закрыт в 1764 году
- Макарьевская Хергозерская пустынь (мужской; Каргопольский район)
- Михаило-Архангельский монастырь (мужской; Архангельск)
- Николо-Корельский монастырь (мужской; Северодвинск)
- Холмогорский Успенский монастырь (Холмогоры) в 1920 году закрыт
Напишите отзыв о статье "Архангельская епархия"
Литература
- Сойкин П. П. Архангельская губерния // Православные русские обители: Полное иллюстрированное описание православных русских монастырей в Российской Империи и на Афоне. — СПб.: Воскресение, 1994. — С. 5-72. — 712 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-88335-001-1.
- Холмогорская епархия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Примечания
- ↑ Молодов О. Б. О запрете колокольного звона в Архангельской области в 1950—1980-е гг. // Вестник Череповецкого государственного университета. — 2012. — Т. 1. — № 40-3. — С. 19 — 20
- ↑ 1 2 Молодов О. Б. О запрете колокольного звона в Архангельской области в 1950—1980-е гг. // Вестник Череповецкого государственного университета. — 2012. — Т. 1. — № 40-3. — С. 20
- ↑ Молодов О. Б. Украинизация клира Архангельской епархии в 1950-е — 1980-е гг. // Вестник Екатерининского института. — 2014. — № 2 (26). — С. 123
Ссылки
- [arh-eparhia.ru Официальный сайт]
- [arh-eparhia.ru/index.php?catalog=7&document_id=938 Полный список монастырей и приходов]
- [www.patriarchia.ru/db/text/81087.html Архангельско-Холмогорская епархия: 10 лет со дня возрождения.] Очерк истории епархии на официальном сайте МП
- drevo.pravbeseda.ru/index.php?id=512
- [elibrary.karelia.ru/book.shtml?levelID=013&id=5450&cType=1 Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии. Вып.3, Уезды: Онежский, Кемский и Кольский. — Архангельск,1896] (электронная копия книги)
- [www.sedmitza.ru/data/541/997/1234/61_130.pdf Черкасова М. С. Документы XVII—XVIII вв. из архивов соборных храмов в Вельске и Верховажье]//Вестник церковной истории. 2008. № 4(12). С. 61-130.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Архангельская епархия
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
