In My Life
Поделись знанием:
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.
Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.
На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
 |
Оформление приведённых в статье названий музыкальной тематики, содержащих латиницу, не соответствует пунктуационно-типографическим нормам, принятым в русской Википедии. Пожалуйста, оформите указанные названия с учётом требований, изложенных в правиле ВП:МУЛАТ и/или руководстве ВП:КАПАН. Для указания на продолжающуюся работу над статьёй используйте шаблон {{редактирую}}.
|
| In My Life | ||||
| Исполнитель | ||||
|---|---|---|---|---|
| Альбом | ||||
| Дата выпуска | ||||
| Дата записи | ||||
| Жанр | ||||
| Длительность |
2:28 | |||
| Лейбл | ||||
| Автор | ||||
| Продюсер | ||||
| Трек-лист альбома «Rubber Soul» | ||||
| ||||
| RS | [www.rollingstone.com/news/story/6595868/in_my_life Позиция №23] в списке 500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone |
«In My Life» (рус. В моей жизни) — песня британской рок-группы «The Beatles», написанная Джоном Ленноном (связующий раздел между припевом и куплетом в соавторстве с Полом Маккартни), впервые появившаяся на альбоме «Rubber Soul» в 1965 году. В 2004 году «In My Life» заняла 23 место в списке «500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone»[2], второе место в списке 50 треков CBC (канадской радиовещательной корпорации), а в 2001 году журнал «Mojo» назвал её одной из лучших песен всех времён[3]. После смерти Леннона в 1980 году песня получила новый резонанс, играя роль своеобразной эпитафии, посмертного приветствия былым друзьям и возлюбленным[4]. Такой Джон её и задумывал в 1965 году, испытывая прилив любви и нежности, которых ему так не хватало в детстве[4].
Содержание
О песне
| «In My Life» | ||||
 | ||||
| Сингл Оззи Осборн с альбома Under Cover | ||||
|---|---|---|---|---|
| Сторона «А» |
In My Life | |||
| Сторона «Б» |
Dreamer | |||
| Выпущен |
2006 | |||
| Формат | ||||
| Записан |
2005 | |||
| Жанр | ||||
| Лейбл | ||||
|
| ||||
|
| ||||
| Хронология синглов Оззи Осборна | ||||
| ||||
Леннон начал писать песню в 1964 году, и первые наброски сильно отличались от финальной версии. В песне «In My Life» звукоряд с тонами, специфическими для ионийского и миксолидийского ладов, усложнён мелодическим мажором.[5] По словам Леннона, идея к написанию песни родилась после выхода его авторской книги «In His Own Write». Английский журналист Кеннет Аллсоп подал музыканту идею к написанию песни о детстве.[6] Впоследствии, Леннон написал цикл стихов, в которых вспоминал свои детские годы. В частном интервью 1980-х, Леннон вспоминал:
«По-моему, „In My Life“ — моё первое настоящее серьёзное произведение. До тех пор я писал горы песен, но выбрасывал их без тени сожаления. Одна часть моего разума писала книги, а вторая выпускала такую продукцию, как „я люблю тебя“ и „ты любишь меня“, потому что это было наше с Полом занятие того времени. Я всегда пытался придать словам некоторый смысл, но по-настоящему это меня не заботило.Это была первая песня, которую я написал сознательно, песня о своей жизни. Она родилась, когда я услышал реплику одного английского журналиста и писателя после выхода в свет моей книги „In His Own Write“: „Почему бы вам не начать писать песни так, как вы пишете книги? Или почему бы вам не начать писать песни о своём детстве?“ Сначала я писал стихи, а потом делал из них песни. Так было, например, с такими песнями, как „In My Life“, „Across the Universe“, и некоторыми другими, которые заметно отличаются от остальных. Я писал на верхнем этаже в Кенвуде, где у меня стояло десять магнитофонов, соединенных между собой. Я разбирался с ними год или два, но записывать там настоящий рок-н-ролл я так и не научился. А вот всякую странную дребедень — сколько угодно. Я начал с поездки в автобусе от моего дома 251 по Менлав-авеню в центр. Я написал целый цикл стихов, в которых говорил обо всем, что дорого мне, обо всех памятных мне местах Ливерпуля. Эти стихи потом стали песней „In My Life“ — воспоминанием о прежних друзьях и любимых тех лет. Пол помог мне написать музыку для середины песни».[7]
Леннон считал, что упоминания достопримечательностей Ливерпуля, сделали композицию ужасно скучной, похожей на рассказ «Чем я занимался во время школьных каникул».[8] В содействии с Полом Маккартни музыкант изменил текст песни, отказавшись от определённых воспоминаний с обобщёнными воспоминаниями о прошлом, упомянутых в песне. Таким образом, в тексте оригинала оказалось значительно меньше слов, чем в его первоначальном черновом варианте.[9] По словам друга Леннона и биографа Питера Шоттона, строку песни «Кого-то из (друзей) уже нет в живых, но в этой жизни я любил их всех», Леннон обращает к Стюарту Сатклиффу, умершему весной 1962 года и Шоттону.[6]
Пол Маккартни помог Леннону написать мелодию связующего раздела (так называемого «бриджа»). Его вклад заключался в основном в том, что он написал гармонию и сам бридж.[7] По воспоминаниям Маккартни, это была одна из немногих песен, при сочинении которой, между ним и Джоном возникли разногласия. Подобное произошло в случае с песней «Eleanor Rigby» из альбома 1966 года — «Revolver».[10]
Запись песни
Песня была записана 18 октября 1965 полностью за исключением инструментального проигрыша.[11] К тому моменту Леннон ещё окончательно не решил, какой музыкальный инструмент он хотел бы использовать в этой части композиции. Джордж Мартин предложил добавить партию клавесина, отметив при этом, что такой стилистический приём придаст композиции звучание барокко.[12] Мартин сочинил этот проигрыш под влиянием музыки Иоганна Баха, но не смог сыграть его в темпе песни. 22 октября клавесинное соло было записано в два раза медленнее, чем нужно, и (соответственно) октавой ниже; в ходе заключительной сессии скорость ленты была удвоена.[13][14] Позднее, Джордж Мартин рассказывал:
«„In My Life“ — одна из моих любимых песен, поскольку она в духе Джона. Это одновременно и суперпесня, и необычайно простая вещь. Там есть отрывок, с которым Джон не знал, как поступить. И вот однажды, когда они ушли попить чаю, я записал соло на барочном клавесине и дал Джону послушать. Сыграть с ходу такую сложную вещь я не мог, поэтому записал её в медленном темпе, а потом ускорил запись, и Джону понравилось».[7]
Кавер-версии
Песня неоднократно перепевалась многими исполнителями, к примеру:
- Мэри Хопкин
- Джуди Коллинз
- группой «Dave Matthews Band»
- группой «Crosby, Stills, Nash and Young»
- группой «Selah»
- группой «Brinsley Schwarz»
- группой «Toto»
- группой "Metallica" на акустическом концерте MusiCares MAP Fund Benefit Concert в Лос-Анджелесе в 2014 году.
- Оззи Осборном на альбоме «Under Cover»
- Джонни Кэшем на альбоме «American IV: The Man Comes Around»
- Кит Мун на альбоме «Two Sides of the Moon»
- Дэйвом Мэтьюсом исполнил песню на концерте памяти Джона Леннона
- Бэтт Мидлер на альбоме-саундтреке к фильму «Для наших ребят».
- Джусом Фелициано
- Родом Стюартом
- Мэри Осмонд
- Аструд Жилберту
- Ронни Воном
- Эллисон Кроу
- Бонни Тайлер
- Джозефом Уилльямсом
- Рене Флеминг
- Твигги на Маппет-шоу (1 сезон, эпизод 21)
- Мириам Макеба на альбоме 1970 года — «Keep Me In Mind».[15]
- группой The Ten Tenors во время их концертного турне «Here’s To The Heroes» 2006 года.
- Шон Коннери читает текст поэму под музыку песни на альбоме «In My Life» Джорджа Мартина
- Сьюзанн Аштон и Гэри Чэпмен записали песню для трибьют-альбома на песни The Beatles «Come Together: America Salutes The Beatles» (1995).
- В Бразилии была записана португальская версия песни под названием — «Minha Vida» (my life), исполненная певицей рок-певицей Ритой Ли.
- Гавайским исполнителем Кейли Рейчел с гавайским звучанием в начале песни.
- Стинг, выступая с Эдином Карамазовым на шоу «Songs from the Labyrinth», постоянно исполняет песню «In My Life».
- канадской певицей Шанталь Кревьязук (музыкальная тема этой версии использовалась в телешоу «Предусмотрительность»
Интересные факты о песне
- Песня звучала на похоронах Курта Кобейна. The Beatles оказали важное влияние на его музыку. В своих многочисленных дневниках Кобейн даже ссылался на Леннона как на своего «идола».[16]
- Джон Бон Джови заявил, что хочет быть похороненным под песню «In My Life» группы «The Beatles».
- В первой версии песни были упомянуты достопримечательности Ливерпуля, такие как Пенни лейн, Эбби паб в Чайдволе, Старое голландское кафе, и ливерпульская надземная железная дорога «Dockers Umbrella».[3]
- Песню исполнили П.Мамонов и В.Шумов на диске «Русские поют»
1996 год SNC Records
В записи участвовали
- Джон Леннон — ведущий вокал, ритм-гитара
- Пол Маккартни — бэк-вокал, бас-гитара
- Джордж Харрисон — бэк-вокал, 12-струнная соло-гитара
- Ринго Старр — барабаны
- Джордж Мартин — фортепиано
Источники
- Дэвид Шефф «Всё о чём мы говорим: Последнее основное интервью с Джоном Ленноном и Йоко Оно» (2000), Пресса Святого Мартина, Нью-Йорк ISBN 0-312-25464-4
- Уолтер Эверетт (2001) «The Beatles как музыканты: карьера через резиновую душу», Оксфорд, Пресса Оксфорда ISBN 0-19-514105-9.
- Марк Хертсгаард (1996) «День из жизни: музыка и мастерство Beatles», Нью-Йорк, ISBN 0-385-31517-1.
- Марк Льюисон «Звукозаписывающие сессии The Beatles» (1988), Нью-Йорк, «Harmony Books». ISBN 0-517-57066-1.
- Барри Майлз «Пол Маккартни: Много лет назад» (1997), «Henry Holt & Company», Нью-Йорк ISBN 0-8050-5249-6
- Боб Спитц «The Beatles: биография» (2006)
Напишите отзыв о статье "In My Life"
Примечания
- ↑ Hertsgaard, 1996, p. 156.
- ↑ [www.rollingstone.com/news/coverstory/500songs The Rolling Stone 500 величайших песен всех времён]. Rolling Stone. Проверено 7 марта 2007. [www.webcitation.org/6642LDK3b Архивировано из первоисточника 10 марта 2012].
- ↑ 1 2 [music-facts.ru/song/The_Beatles/In_My_Life/ Факты о песне «In My Life»] на сайте music-facts.ru (рус.)
- ↑ 1 2 [bitli.ru/07/80/ О песне «In My Life»] на сайте фан-клуба группы[The Beatles
- ↑ [satanaz666.mylivepage.ru/wiki/195/199 Фрагмент из статьи «Стилевые метаморфозы рока или путь к „третьей“ музыке»] (рус.)
- ↑ 1 2 Эверетт (2001), стр. 319
- ↑ 1 2 3 [letitbeat.narod.ru/anthology/anthology_163.html Интервью с участниками группы] на сайте letitbeat.narod.ru (рус.)
- ↑ Дэвид Шефф «Всё о чём мы говорим: Последнее основное интервью с Джоном Ленноном и Йоко Оно» (2000), стр. 152
- ↑ Боб Спитц «The Beatles: биография» (2006), стр. 587
- ↑ Барри Майлз «Пол Маккартни: Много лет назад» (1997), стр. 283
- ↑ Марк Льюисон «Звукозаписывающие сессии The Beatles» (1988), стр. 64
- ↑ Марк Херсткард «День из жизни» (1996), стр. 156
- ↑ Боб Спитц «The Beatles: биография» (2005), стр. 591
- ↑ Марк Льюисон «Звукозаписывающие сессии The Beatles» (1988), стр. 65
- ↑ [www.google.com/musicl?lid=wehopb7Wx2K&aid=mQGpTRkrQtK Музыка Google: Мириам Макеба]. [www.webcitation.org/66o8uwS4o Архивировано из первоисточника 10 апреля 2012].
- ↑ Уолтер Эверетт. Нирвана: Биография. — Da Capo Press, 2006. — P. 568. — ISBN 978-0-306-81554-6.
Ссылки
- [www.beatlesbible.com/songs/in-my-life/ Библия The Beatles: In My Life] (англ.)
- [www.lastfm.ru/music/The+Beatles/_/In+My+Life «In My Life»] на сайте Last.fm
- [www.songfacts.com/detail.php?id=95 «In My Life»] на сайте Songfacts (англ.)
| ||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Hertsgaard, 1996 Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий In My Life
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.
Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.
На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
