Слон (фараон)
| Фараон Древнего Египта | |||||||||
| |||||||||
 Обозначение имени фараона Слона по Г. Дрейеру (бирка из гробницы U-j, Умм эль-Кааб, Абидос). | |||||||||
| Хронология | ок. 3300-3200 гг. до н. э. (фазы Накада IIIa1 и IIIa2) | ||||||||
Слон, Пен-Абу (егип. транслит. pn-Abw, досл. «Это Слон») — фараон додинастического Египта, так называемой конфедерации с центром в Чени (др.-греч. Тинис) и/или Абджу (др.-греч. Абидос).
Правил около 3300-3200 гг. до н. э., что соответствует фазам культуры Негада — IIIa1 и IIIa2. Фараоны этого периода включаются современными исследователями в условную 00 династию[1].
Существование Слона идентифицируется предположительными следами его имени в Нубии: на одном из граффити холма Гебель Шейх-Сулейман (окрестности Вади-Хальфы) и в Кустуле (нем. Qustul); а также в Верхнем Египте: возможно его имя отражено на Слоновьей палетке (Ху, гробница B 102)[2]. Одна из последних реконструкций имён и очерёдности правителей 00 династии конфедерации Тиниса/Абидоса представлена немецким египтологом Г. Дрейером (нем. Günter Dreyer), который в своих предположениях в основном опирался на интерпретацию граффити с колоссов бога Мина (Коптос) и протоиероглифах с бирок из слоновой кости гробницы U-j (Умм эль-Кааб, Абидос)[3].
Современной науке не известны какие-либо данные о правлении Слона, египтологи не имеют единого мнения о правильности написания его имени и, собственно, до сих пор остаётся открыт вопрос о его реальном существовании — возможно, все найденные знаки слона являются не именем, а топонимом — названием какого-либо нома или города[1].
Напишите отзыв о статье "Слон (фараон)"
Примечания
- ↑ 1 2 Сайт Ф. Раффаэле: [xoomer.virgilio.it/francescoraf/hesyra/dynasty00.htm «Late Predynastic and Early dynastic Egypt» (раздел: Dynasty 00)]. [www.webcitation.org/618gatNAH Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].
- ↑ Сайт Ф. Раффаэле: [xoomer.virgilio.it/francescoraf/hesyra/palettes/elephant.htm «Late Predynastic and Early dynastic Egypt» (раздел: Corpus of Labels)]. [www.webcitation.org/69w8S40e7 Архивировано из первоисточника 15 августа 2012].
- ↑ Dreyer G. Umm el-Qaab I. — Mainz, 1998. — 173-180; id., in: SDAIK 28, 1995.
Литература
- Dreyer G. Umm El-Quaab I. Das prädynastische Königsgrab U-j and seine frühen Schriftzeugnisse. — von Zabern, Mainz 1998. — ISBN 3-8053-2486-3, (Deutsches Archäologisches Institut, Abteilung Kairo: Archäologische Veröffentlichungen 86).
Ссылки
- Francesco Raffaele. [xoomer.virgilio.it/francescoraf/hesyra/dynasty00.htm «Late Predynastic and Early dynastic Egypt»] (англ.). [www.webcitation.org/618gatNAH Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].
| Предшественник: — |
Фараон Древнего Египта ок. 3300 — 3200 до н.э. |
Преемник: Бык (?) |
Отрывок, характеризующий Слон (фараон)
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
