Менес

Менес
I династия
Раннее царство
Картуш c именем Менеса в Абидосском списке
личное имя как Сын Ра	Mn.j Мени «Постоянный»
Туринский список
Абидосский список	Mn.j Мени

Менес в иероглифах

Менес (имя «Менес» («Мен») употребляется древнеегипетским историком Манефоном, другими формами его имени являются Мина (по Геродоту) и Менни; в переводе с древнеегипетского Мена значит «Прочный», «Крепкий», «Вечностоящий») — согласно античным авторам, обращавшимся к древнеегипетской традиции, первый земной правитель Древнего Египта, основоположник I династии, живший приблизительно в XXXII, XXXI или XXX веках до н. э. (более распространена датировка ок. 3050 г. до н. э).

Миф о Менесе вошёл в греческую, позже римскую историческую традицию, сообщения о нём есть у Геродота, Диодора, Манефона, Плиния Старшего, Плутарха и Элиана. Ему приписываются основание египетской государственности путём объединения враждующих царств Верхнего и Нижнего Египта, и в частности основание Мемфиса, учреждение культов, изобретение письма (Плиний).

Легенды о Менесе

Согласно позднеегипетской и античной традиции, Менес был опытным военачальником и энергичным политиком. Видимо, он подчинил Нижний Египет (хотя у нас и нет данных о его войне с ним) и слил воедино оба царства, завершив, таким образом, длительный процесс централизации Египта. В качестве наглядного результата его мудрой политики по умиротворению Нижнего Египта можно рассматривать запись о строительстве храма в Саисе, посвящённого богине Нейт, которая была божеством, покровительствующим Северу.

Его родным городом был Тин (греч. Тинис), в Верхнем Египте (рядом с Абидосом), но он лежал не достаточно близко от Дельты, чтобы служить ему резиденцией. Поэтому в данном случае мы можем верить Геродоту, утверждающему, что Менес провёл большую насыпь, отклонил течение Нила, и на добытой площади построил крепость Инебу-хедж (букв. «Белые стены», позднейший Мемфис), ставшую царской резиденцией. К югу от стены было сооружено святилище местному богу Птаху («Птаха-к-югу-от-стены-его»), который оставался богом-покровителем этого города на протяжении всей его древней и долгой истории. В день его открытия Менес впервые совершил символические обряды соединения папируса (символ севера) и лотоса (символ юга). Он увенчал себя белой и красной коронами, ввёл титул «царь Верхнего и Нижнего Египта» и в торжественной процессии обошёл Белую стену. До конца египетской цивилизации фараоны, включая носивших соответствующий титул Птолемеев, повторяли этот ритуал при своей коронации.

Одно предание, начертанное на каменной стеле в храме Амона в Фивах по приказанию Тефнахта, отца Бокхориса (XXIV династия), проклинало Менеса за то, что он изменил жизнь египтян в худшую сторону, окружил себя роскошью и блеском. По другому преданию Менес установил порядок богопочитания и храмовых обрядов. С его именем связывалось также представление о первом законодателе, установителе культов (особенно Аписа и крокодилов).

Историческая традиция, повествующая о первом египетском фараоне, пересказана Диодором, но его повествование носит сказочный характер, а потому имеет весьма сомнительную ценность. Согласно этому античному автору, царь, охотясь в Файюме (известном древним грекам как Крокодилополь), был внезапно атакован собственными же собаками и спасся только потому, что бросился в озеро, где оказался нильский крокодил, который и вынес его на противоположный берег. Дабы отметить это сверхъестественное спасение, он построил в том месте город, а озеро посвятил крокодилу. Диодор сообщает также, что царь построил себе пирамиду (на самом деле, пирамидальную архитектурную форму изобрёл визирь Имхотеп четыре столетия спустя) в его окрестностях и что египтяне впервые узнали от этого царя, как поклоняться богам и жить на культурный лад; последнее, возможно, является своеобразным отзвуком его деятельности по умиротворению страны после долгого периода анархии и кровопролития во время борьбы за объединение.

Согласно Манефону, процитированному Африканом, великий царь умер на 63-й год своего правления от ран, нанесенных ему бегемотом во время охоты. Вот эта история уже не кажется столь же невероятной, как предыдущая, ибо мы знаем, что охота на гиппопотамов была популярным развлечением, которое позволяли себе древнеегипетские цари. Не исключено, однако, что этот рассказ и история Диодора являются всего лишь двумя вариантами одного и того же легендарного сюжета.

Современные интерпретации

На современных ему памятниках Мина под своим личным именем упоминается только на печати царя Нармера. В связи с открытием палетки Нармера в XIX веке, был выдвинут ряд теорий, объясняющих объединение Египта. Долгое время считалось, что Менес идентичен историческому Нармеру.

В настоящее время Менеса чаще всего отождествляют с первым царём I династии, чьё тронное («хорово») имя передаётся как Нармер (буквально «Хор-Сом» прибл. 3007—2975 до н. э.). Ранее считалось что Хор Аха был тем мифическим Менесом, благодаря годовому ярлыку из Накада, на котором появляется имя Небти-Мин, новейшие исследования показали что это всего лишь название Часовни или Капеллы.

В то же время, ряд египтологов отказывает Менесу в историчности. Отмечается близость его образа в античной историографии с образами других легендарных правителей (например, Ромула). Некоторые исследователи считают, что приписывать Менесу объединение Верхнего и Нижнего Египта не совсем правомерно, поскольку на самом деле этот процесс завершился лишь в правление фараона II династии Хасехемуи.

Деятельность

Как полагают на основании археологических данных, на правление Нармера приходится начало древнеегипетского летописания, поскольку начался счёт лет по годам (каждый год получал особое название по примечательным событиям), что нашло своё отражение в летописи Палермского камня.

Хор-Аха вёл войны в Нубии, наименование одного из его годов царствования звучит как «Избиение сати (Нубии)». Остальные наименования годов свидетельствуют о мирном правлении Хор-Аха и сводятся к празднествам, выходам, изготовлению идолов богов, посещению храмов. Возможно, что этот фараон воевал также с ливийцами, на что может указывать табличка из слоновой кости с изображением пленных ливийцев. Однако чтение помещенных тут иероглифов как имя «Мина» остаётся спорным.

Если согласиться с тем, что Хор-Аха был сыном Нармера и Нейтхотеп, то его претензии на власть как над Верхним, так и над Нижним Египтом покоились на прочном основании права победителя и наследника, и хотя создается впечатление, что не все жители Севера были согласны смириться с его властью, большая часть страны была всё же подчинена ему.

Сооружения Хор-Аха

В Накаде сохранилась гробница, которая, вероятно, была построена Хор-Аха для своей матери Нейтхотеп (Нейт-хатпи, букв. «Нейт довольна»), в пользу чего говорит тот факт, что в этой гробнице наряду с именем фараона обнаружено также и её имя. Помимо вероятной гробницы Нейтхотеп, сохранились ещё два крупных сооружения этого царя (в Абидосе и Саккаре). Возможно, они строились как его северная и южная гробницы и дали начало традиции фараонов Раннего и особенно Древнего царства строить двойные гробницы, символизировавшие равноправие Верхнего и Нижнего Египта.

Абидосская гробница, самая большая в северо-западной группе гробниц, была приписана Хор-Аха исходя из предметов, найденных во время раскопок. Как и все архаические гробницы в Абидосе, здесь надземная часть также почти полностью развалилась, а сохранилось лишь большое помещение, вырытое в грунте и обложенное рядами кирпича. В полу этого подземного помещения прослеживаются отверстия для деревянных столбов, которые, по-видимому, поддерживали крышу гробницы. Общие размеры монумента, включая толстые подпорные стенки, составляют 11,7 × 9,4 м. В маленькой гробнице, прилегающей к этой гробнице была найдена небольшая золотая пластинка. На ней выгравировано имя Хор-Аха, но её назначение так и остаётся непонятным.

Северная гробница в Саккаре представляет собой гораздо более обширное и претенциозное сооружение; хотя по величине она и уступает гробнице царицы Нейтхотеп, но сходна с ней по общему оформлению. Она более изощренна и выказывает признаки дальнейшего развития в основном благодаря подземной усыпальнице, которая состоит из большой прямоугольной ямы, высеченной в слежавшемся гравии и в скале, и разделена перекрестными стенами на пять обособленных помещений. Эти подземные помещения были сверху перекрыты деревянной крышей, а выше, уже на уровне почвы, было возведено большое прямоугольное надземное помещение из кирпича, полое изнутри и разделенное на двадцать семь кладовых или хранилищ для дополнительных погребальных принадлежностей.

Наружные стены строения были украшены панелями с углублениями. Все сооружение было окружено двумя стенами, а его размеры достигали 48,2 × 22 м. На северной стороне гробницы находился целый ряд моделей зданий и большая могила для ладьи, отделанная посредством кирпичной кладки. Могила для ладьи изначально содержала в себе деревянную «солнечную ладью», в которой дух великого царя мог путешествовать вместе с небесными богами, пересекая небеса днём, а ночью плывя по подземному царству.

Как в Абидосе, так и в Саккаре были обнаружены предметы с именем Хор-Аха. В основном это деревянные ярлыки и глиняные печати на сосудах. Что же касается гробницы в Саккаре, то там были найдены сотни горшочков, на каждом из которых стояло царское имя и указывалось содержание.

Из Абидоса до нас дошли мелкие предметы из слоновой кости и ярлыки с именем Има-Иб, которое, возможно, переводится «Быть Приятным сердцу». Гробница этого частного лица была обнаружена в северо-западной группе усыпальниц некрополя в Абидосе поблизости от сооружения, приписываемого Хор-Аха, а потому не исключено, что Има-Иб на самом деле была женщиной, и даже, возможно, женой этого царя.

Литература

• История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть 2. Передняя Азия. Египет / Под редакцией Г. М. Бонгард-Левина. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1988. — 623 с. — 25 000 экз.
• [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/1.htm Древний Восток и античность]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 1.
• VERCOUTTER, Jean, Min/Ménès et le Barrage de Memphis, in: L’Ancien Empire. Études J.-P. Lauer, 429—432.
• ALLEN, James P., Menes the Memphite, GM 126 (1992), 19-22.
• VERCOUTTER, Jean, A propos des Mni = Ménès, in: Studies in Egyptology. Lichtheim, 1025—1032.
• VYCICHL, Werner, Ménès Thinitès, réalité ou fiction?, BSEG 12 (1988), 77-82.
• WILLIAMS, Bruce, Forebears of Menes in Nubia: Myth or Reality?, JNES 46 (1987), 15-26.
• LORTON, David, Why “Menes”?, VA 3 (1987), 33-38.
• HELCK, Wolfgang, Untersuchungen zur Thinitenzeit, Wiesbaden, Otto Harrassowitz, 1987 = Ägyptologische Abhandlungen, 45. (21 x 30 cm; VII, 289 p., fig. incl. folding, plan, maps).
• DAUTZENBERG, N., Menes im Sothisbuch, GM 76 (1984), 11-15.
• KACMAREK, Hieronim, Menes w tradycji antycznej i w swietle badan wspólczesnych, Meander, Warszawa 33, 1 (1978), 33-43, 5 fig., ill., a summary in Latin on p. 43.
• FÓTI, L., Menes in Diodorus I. 89, Oikumene, Budapest 2 (1978), 113—126.
• FÓTI, László, Moiris és Ménés, Idö és történelem, 53-63.
• MORENZ, Siegfried, Traditionen um Menes. Beiträge zur überlieferungsgeschichtlichen Methode in der Ägyptologie II, ZÄS 99, 1 (1972), X—XVI.
• CELADA, Benito, "Menes", fundador de Egipto. Precisión histórica y nuevos datos acerca del género literario de historia primitiva, Cultura Bíblica, Madrid 214 (1967), 169—171.
• DERCHAIN, Philippe, Ménès, le roi "Quelqu’un", RdE 18 (1966), 31-36.
• EDWARDS, I. E. S., The Early Dynastic Period in Egypt, CAH Volume I, Chapter XI (74 p.).
• ARKELL, A. J., Was King Scorpion Menes?, Antiquity No. 145, 37 (1963), 31-35, 2 fig., 5 ill. on 3 pl.
• KAISER, Werner, Einige Bemerkungen zur ägyptischen Frühzeit. II. Zur Frage einer über Menes hinausreichenden ägyptischen Geschichtsüberlieferung, ZÄS 86 (1961), 39-61, 3 fig.
• HELCK, Wolfgang, Gab es einen König „Menes“?, ZDMG 103 (N.F. 28), 1953, 354—359, (fig.).
• BRUNNER, Hellmut, Menes als Schöpfer, ZDMG 103 (N.F. 28), 1953, 22-26.
• MEER, P. van der, At what Time has the Reign of Menes to be placed ? Orientalia Neerlandica 23-49.
• Newberry, Percy Edward: Menes : the founder of the Egyptian monarchy. — In: Great ones of ancient Egypt. — London : Hodder and Stoughton, 1929. — S. 35-53, 2 Taf.
• Peet, Stephen Denison: Tomb of king Menes. — In: AAOJ 20 (1898) 112—113
• Borchardt, Ludwig: Das Grab des Menes. — In: ZÄS 36 (1898) 87-105, 4 Taf.
• Menes and Memphis. — In: AAOJ 5 (1883) 354—355

Предшественник: Нармер?

Фараон Египта ок. 3007—2975 до н. э.

Преемник: Джер/Хор-Аха?

Отрывок, характеризующий Менес

И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.