Катастрофа самолёта Джона Кеннеди — младшего

<tr><th style="">Авиакомпания</th><td class="" style=""> частный </td></tr><tr><th style="">Пункт вылета</th><td class="" style=""> Колдуэлл, Нью-Джерси </td></tr><tr><th style="">Пункт назначения</th><td class="" style=""> Мартас-Винъярд, Массачусетс </td></tr><tr><th style="">Бортовой номер</th><td class="" style=""> N9253N </td></tr><tr><th style="">Дата выпуска</th><td class="" style=""> 9 июня1995 года(дата получения лётного сертификата) </td></tr><tr><th style="">Пассажиры</th><td class="" style=""> 2 </td></tr><tr><th style="">Экипаж</th><td class="" style=""> 1 </td></tr><tr><th style="">Выживших</th><td class="" style=""> 0 </td></tr> </table> Катастрофа самолета Джона Кеннеди-младшего — авиационная катастрофа, произошедшая в пятницу 16 июля1999 года. Небольшой частный самолёт Piper PA-32R-301 Saratoga II</span>^ru_en, совершая рейс из Колдуэлла в Мартас-Винъярд, упал в Атлантический океан близ острова Мартас-Винъярд (Массачусетс). Пилотом самолёта был известный американский журналист и адвокат Джон Кеннеди-младший, который летел со своей женой Кэролин Бессетт-Кеннеди и свояченицей (сестра жены) Лорен Бессетт. Все трое погибли, что привело к широкому резонансу, а в стране был объявлен национальный траур. Данную катастрофу нередко связывают с так называемым «Проклятием Кеннеди</span>^ru_en».

Самолёт

Гибель Джона Кеннеди-младшего
Piper PA-32R Saratoga II, аналогичный разбившемуся
Общие сведения
Дата	16 июля 1999 года
Время	21:41 EDT
Характер	Падение с эшелона
Причина	Дезориентация пилота
Место	Атлантический океан, близ Мартас-Винъярда (Массачусетс, США)
Координаты	41°17′37″ с. ш. 70°58′39″ з. д.41.293667° с. ш. 70.977556° з. д. / 41.293667; -70.977556
Погибшие	3 (все)
Воздушное судно
Модель	Piper PA-32R-301 Saratoga II</span>ruen

Внешние изображения
	[www.darkgovernment.com/RANCHO/CRASH/JFK_JR/PIPER/jfks_plane.gif Разбившийся самолёт].

Piper PA-32R-301 Saratoga II (регистрационный номер N9253N, заводской 32-13100) получил лётный сертификат 9 июня 1995 года, а 16 июня был продан компании «Skytech, Inc.», базирующейся в Балтиморе (Мэриленд). 5 января 1996 года борт N9253N перепродали компании «Poinciana LLC» из Уилмингтон (Северная Каролина). В мае 1998 года в ходе ежегодного (либо каждые 100 часов) осмотра самолёта, в двигателе, который на тот момент имел наработку 387,1 часов, на внутренней поверхности цилиндров обнаружили следы коррозии. Также следы точечной коррозии наблюдались и на поверхности нескольких толкателей клапанов. Тогда двигатель был отправлен в капитальный ремонт, где его разобрали, осмотрели, заменили некоторые детали на новые, после чего собрали вновь, а затем запустили в испытательной камере. Тесты были пройдены успешно, поэтому в июле 1998 года двигатель установили обратно на борт N9253N.

25 августа 1998 года самолёт приобрела компания «Raytheon Aircraft Company» (Уичито, Канзас), которая в тот же день перепродала его «Air Bound Aviation, Inc.» (Фэрфилд, Нью-Джерси). 27 августа его приобрёл частный пилот из Нью-Джерси. 16 апреля 1999 года самолёт был проверен комиссией из Федерального управления гражданской авиации и за исключением мелких недочётов его техническое состояние было оценено как очень хорошее. 28 апреля борт N9253N выкупила «Columbia Aircraft Sales, Inc.», которая в тот же день перепродала его обратно «Air Bound Aviation, Inc.», которая в свою очередь продала самолёт Джону Кеннеди-младшему. 18 июня самолёт, налетавший 622,8 часа, прошёл свой последний ежегодный осмотр. В ходе проверки выяснилось, что в регистрационной форме были неправильно указаны марка и модель самолёта, поэтому к эксплуатации борт N9253N был допущен только 25 июня, когда была получена новая регистрационная форма. 13 июля, то есть за три дня до катастрофы, по данным технического журнала самолёта были проверены колебания планового навигационного прибора и компаса. Налёт самолёта на тот момент не известен. На день катастрофы самолёт, согласно показаниям найденного среди обломков тахометра, налетал 663,5 часа. По имеющимся данным, до этого с бортом N9253N не было никаких происшествий.

Сведения о пилоте

Пилотом самолёта был 38-летний известный журналист и адвокат Джон Фицджеральд Кеннеди-младший (англ. John Fitzgerald Kennedy, Jr.), первый сын 35-го президента США Джона Фицджеральда Кеннеди (англ. John Fitzgerald Kennedy) (родился 25 ноября 1960 года). 4 октября 1982 года начал обучение на пилота-любителя и за последующие 6 лет проходил практику с шестью различными инструкторами. Его налёт за это период составил 47 часов, 46 из которых были в двойном экипаже с инструктором и 1 час — в одиночку. В период с сентября 1988 по декабрь 1997 года по имеющимся данным не летал, после чего в декабре 1997 года начал обучение на пилота-любителя в Веро-Бич (Флорида). В период до апреля 1998 года совершил полётов общей продолжительностью 53 часа, в том числе 43 часа с инструктором на борту. Позже на слушаниях инструктор оценил навыки Кеннеди как «очень хорошие». 22 апреля 1998 года Кеннеди сдал проверку на частного пилота одномоторных самолётов, после чего начал выполнять полёты на Cessna 182 как самостоятельно, так и с инструктором. Проходил подготовку на базе Million Air и нередко летал на их самолётах. За 1998 год его налёт составил 179 часов, из которых 65 часов были без инструктора. 12 марта 1999 года прошёл письменный экзамен в Федеральном управлении гражданской авиации, по результатам которого набрал 78 %.

5 апреля 1999 года начал обучение на полёты по приборам и завершил 11 из 25 уроков. В ходе данного обучения накопил 13,3 часа налёта и ещё 16,9 часа на тренажёрах. Инструкторы отмечали, что у него были сложности с некоторыми задачами, но это нормально для пилотов такого уровня, а пилотирование по основным приборам было однако превосходным. По оценке инструктора, Кеннеди мог бы выполнить полёт «вслепую», без видимого горизонта, хотя на 1 июля того же года ещё не был готов для этого. Также инструктор вспомнил, что Кеннеди как-то обмолвился, что хотел бы выполнить самостоятельно такой полёт.

Общий налёт Джона Кеннеди-младшего на день катастрофы составлял 310 часов, в том числе 55 часов ночью; самостоятельный налёт составлял около 72 часов. Преимущественно летал на Cessna 182, с мая 1999 года начал выполнять полёты и на приобретённом Piper Saratoga II. Непосредственно на «Саратоге» он налетал 36 часов, из которых 9,4 часа ночью; самостоятельный налёт — 3 часа, из которых 0,8 часа ночью, включая ночную посадку. За последние 15 месяцев из округа Эссекс (Нью-Джерси) на Мартас-Винъярд (Массачусетс) или обратно летал 35 раз, из которых 17 полётов выполнял самостоятельно, включая не менее 5 ночных полётов. Из полётов на Мартас-Винъярд с инструктором примерно 6 или 7 было выполнено ночью. Последний известный самостоятельный полёт выполнял 28 мая 1999 года.

Катастрофа

16 июля 1999 года примерно в 13:00 Джон Кеннеди-младший прибыл в местный аэропорт Эссекс, который располагался в одноимённом округе у города Колдуэлл, и подтвердил местному диспетчеру, что намерен сегодня лететь на своём самолёте на остров Мартас-Винъярд (Массачусетс). Далее Джон сказал, что прибудет в аэропорт примерно в 17:30—18:00, на что диспетчер передал, что борт N9253N будет припаркован снаружи ангара. На Мартас-Винъярд Кеннеди направлялся для того, чтобы присутствовать на свадьбе своей кузины Рори Кеннеди, а с ним летели его жена Кэролин Бессетт-Кеннеди (англ. Carolyn Bessette-Kennedy) и свояченица Лорен Бессетт (англ. Lauren Bessette). Свидетели, которые загружали самолёт, видели пилота с женщиной, при этом пилот был на костылях (Джон незадолго до этого получил травму). Закат был в 20:14, а в 20:34 уже в условиях сумерек борт N9253N связался с диспетчером руления и доложил: Саратога девять два пять три Новэмбер (позывные борта N9253N) готовы к рулению к полосе… вылет в северо-восточном направлении. Диспетчер руления дал указание следовать к полосе №22, что пилот подтвердил. В 20:38:32 Кеннеди перешёл на связь с диспетчером взлёта и посадки (Эссекс-башня) и доложил о готовности к взлёту. В 20:38:39 диспетчер дал это разрешение, получение которого пилот подтвердил в 20:38:43. Ещё через несколько секунд диспетчер спросил, не направляется ли самолёт в Тетерборо, на что ему ответили: Нет, сэр. На самом деле я направляюсь немного севернее… в восточном направлении. Тогда диспетчер дал пилоту право выполнять взлёт с подветренной стороны полосы, на что в 20:38:56 пилот сообщил о выполнении взлёта с полосы №22. Это был последний радиообмен с бортом N9253N.

Согласно данным с радиолокаторов, в 20:40:59 на расстоянии около 1 мили к юго-западу от аэропорта вылета самолёт поднялся до высоты порядка 400 метров. Следуя по курсу 55° самолёт на высоте 430 метров достиг реки Гудзон, находясь при этом в 8 милях северо-западнее окружного аэропорта Вестчестер, что у города Уайт-Плейнса, после чего выполнил над рекой поворот в северном направлении и начал набор высоты. Пролетев так на север 6 миль, Кеннеди затем повернул на восток и направляясь по курсу 100° продолжал подниматься, пока в 6 милях северо-западнее Вестчестера не достиг высоты 1680 метров. Сохраняя данную высоту самолёт направился через Нью-Йорк прямо на Мартас-Винъярд. Береговую линию борт N9253N пересёк севернее Бриджпорта и теперь следовал параллельно берегу уже над водой, сохраняя высоту 1680 метров и курс 100°, пройдя при этом мыс Джудит (штат Род-Айленд).

В регионе уже стояла ночь (гражданские сумерки закончились в 20:47, навигационные в 21:28), а в западной части неба находился серп нарастающей луны, который давал примерно 19 % освещения. В 34 милях к западу от аэропорта назначения Кеннеди начал снижаться с приборной скоростью 307 км/ч и вертикальной скоростью 122—224 м/мин, а в 21:38 начал выполнять ещё и правый поворот на юг. На высоте 670 метров самолёт вдруг прекратил снижение и начал подниматься. Набор высоты длился 30 секунд, в течение которых был прекращён поворот, а скорость снизилась до 283 км/ч. В 21:39 самолёт занял высоту 760 метров, сохраняя которую пролетел в юго-восточном направлении в течение 50 секунд, после чего перешёл уже в левый поворот с набором высоты и поднялся до 790 метров. Затем, сохраняя левый поворот, самолёт перешёл в снижение с вертикальной скоростью 274 м/мин, пока курс не достиг восточного направления, после чего поворот был прекращён, хотя снижение от этого не замедлилось. Затем в 21:40:15 самолёт перешёл в крутой правый поворот, при этом теряя высоту всё быстрее. В 21:40:34 борт N9253N снижался уже с вертикальной скоростью 1432 м/мин или 24 м/с, когда на высоте 335 метров исчез с экранов радиолокаторов. Примерно в 21:41 на высокой скорости борт N9253N врезался в воду в точке с координатами 41°17′37″ с. ш. 70°58′39″ з. д.41.293667° с. ш. 70.977556° з. д. / 41.293667; -70.977556    и полностью разрушился. Все три человека на его борту (Джон Кеннеди-младший, Кэролин Бессетт-Кеннеди и Лорен Бессетт) погибли.

Когда самолёт Джона Кеннеди-младшего не прибыл на Мартас-Винъярд, были начаты его поиски, руководил которыми контр-адмирал Ричард М. Ларраби (англ. Richard M. Larrabee). Через 4 дня, 20 июля в 22:40 поисковые службы обнаружили обломки самолёта в четверти мили от его последнего радиолокационного контакта.

Расследование

Комиссию по расследованию причин катастрофы возглавил бывший военный лётчик Джеймс Холл (англ. James Hall) (по другим данным — Роберт Пирс (англ. Robert Pearce)).

В ходе расследования было установлено, что перед полётом Кеннеди в 18:30 через Интернет получил из Тетерборо прогноз погоды, согласно которому на маршруте ожидалась видимость в районе 6—8 миль (10—13 км). Но согласно показаниям пилотов, которые находились близ маршрута полёта борта N9253N, над водой стояла дымка, которая существенно снижала видимость. Так, один из пилотов, который пролетал данный регион в 19:30, то есть до заката, заявил, что при полёте над сушей он хорошо видел ориентиры, но когда оказался над водой, то не смог даже различить линию горизонта. Ещё один пилот, который находился в районе происшествия, сообщил, что пока он находился на высоте 14 000 футов (4,2 км), то видимость была неограниченной. Но в процессе снижения самолёт оказался в облаках, после чего огни Мартас-Винъярда исчезли, из-за чего пилот даже решил, что на острове случилась авария на электросети. Связавшись с аэропортом, он узнал, что находится менее чем в 5 милях от него, но уже не мог увидеть аэропорт. При этом облака не освещались огнями самолёта, а потому были незаметны.

Отчёт NTSB

6 июля 2000 года Национальный совет по безопасности на транспорте (NTSB) выпустил окончательный отчёт расследования причин катастрофы.

Согласно отчёту, причиной катастрофы стала банальная дезориентация пилота. Когда Джон Кеннеди-младший перед заходом на посадку начал выполнять поворот, то в процессе данного поворота из-за высокой продолжительности под действием центробежной силы произошло временное расстройство вестибулярного аппарата, чему способствовали условия полёта почти в полной темноте над водой и сквозь облака, из-за чего пилот не видел никаких внешних ориентиров. В результате пилот потерял чувство ориентации в пространстве и не понимал, где небо, а где вода, поэтому ошибочно сперва перевёл самолёт в набор высоты, а потом в снижение, при этом создавая сперва левый крен, а после всё увеличивающийся правый, пока правый крен вскоре не превысил 45°. Самолет вошёл в крутой штопор, а дезориентированный пилот не успел понять показания приборов и вывести его из этого состояния, поэтому в 21:41 самолёт на высокой скорости врезался в океан.

Последствия катастрофы

Гибель Джона Кеннеди-младшего вызвала широкий резонанс в обществе, который был сопоставим с резонансом, вызванным гибелью принцессы Дианы в 1997 году. По всей стране без какого-либо объявления начался траур. 19 июля, ещё до обнаружения обломков самолёта, президент США Билл Клинтон выступил с речью в честь Кеннеди. Заседание Сената США также началось с молитвы по погибшим. Свои соболезнования прислали и главы остальных государств, а Папа Римский Иоанн Павел II заявил, что будет молиться о семействе Кеннеди.

В то же время в прессу просочилась информация, что погибший пилот имел налёт всего 46 часов, а на день катастрофы его нога была в гипсе, из-за чего Кэролин Бессетт-Кеннеди даже пыталась отговорить мужа от полёта, но тот настоял на своём. Тем не менее родители Кэролин и Лорен Бессетт заявили, что не обвиняют зятя в случившемся.

Культурные аспекты

• Намёк на катастрофу есть в сериале Гриффины в эпизоде Brian the Bachelor (7 серия 4 сезона).
• Катастрофа самолёта Джона Кеннеди-младшего показана в канадском телесериале Последние 24 часа.
• Канадский документальный телесериал Расследования авиакатастроф (14 сезон, серия Гибель Джона Кеннеди-младшего). Роли в ней исполнили:
  • Хармон Уолш (англ. Harmon Walsh) — Джон Кеннеди-младший
  • Линдси Фрейзер (англ. Lindsey Frazier) — Кэролин Бессетт-Кеннеди
  • Каролина Бартчак (англ. Carolina Bartczak) — Лорен Бессетт
• Также катастрофа упоминается в книге И. А. Муромова «100 великих авиакатастроф» в главе Гибель Дж. Кеннеди-младшего на «Саратоге».

См. также

• Убийство Джона Кеннеди — гибель отца пилота

Ссылки

• [aviation-safety.net/wikibase/wiki.php?id=36699 Описание катастрофы на Aviation Safety Network]

Отрывок, характеризующий Катастрофа самолёта Джона Кеннеди — младшего

– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.