Катастрофа Як-42 под Ярославлем

Рейс 9633 Як Сервис Авиакатастрофа под Ярославлем
Президент России Дмитрий Медведев на месте катастрофы
Общие сведения
Дата	7 сентября 2011 года
Время	12:00 UTC (16:00 MSK)
Характер	Крушение после взлёта
Причина	Ошибка экипажа
Место	в 900 м от аэропорта Туношна, Ярославль, Россия
Координаты	57°33′07″ с. ш. 40°07′16″ в. д.57.55194° с. ш. 40.12111° в. д. / 57.55194; 40.12111
Погибшие	44
Раненые	1
Воздушное судно
Разбившийся самолёт за 5 лет до катастрофы
Модель	Як-42Д
Авиакомпания	Як Сервис
Принадлежность	ГКНПЦ имени М. В. Хруничева
Пункт вылета	Международный аэропорт Туношна, Ярославль, Россия
Пункт назначения	Национальный аэропорт Минск, Минск, Белоруссия
Рейс	AKY 9633
Бортовой номер	RA-42434
Дата выпуска	1 октября 1993 года
Пассажиры	37
Экипаж	8
Выживших	1

Катастрофа Як-42 под Ярославлем — авиационная катастрофа, произошедшая в среду 7 сентября 2011 года. Авиалайнер Як-42Д авиакомпании «Як Сервис» совершал международный чартерный рейс AKY 9633 из Ярославля в Минск (Белоруссия); на его борту находился хоккейный клуб «Локомотив» (Ярославль). В 15:58:36 MSK (11:58:36 UTC) в простых метеоусловиях самолёт начал разбег по взлётно-посадочной полосе ярославского аэропорта «Туношна». Во время разбега самолёт выкатился за пределы ВПП, взлёт он произвёл с грунта в 400 метрах за её торцом. Полёт длился несколько секунд: лайнер набрал высоту не более 5—6 метров, затем столкнулся с радиомаяком, врезался в землю на берегу реки Туношонки (недалеко от её впадения в Волгу) и взорвался. Часть обломков и хвостовая часть упали в реку.

Выжил только один человек: инженер по авиационному и радиотехническому обслуживанию Александр Сизов. Остальные 44 человека (36 пассажиров и 8 членов экипажа) погибли. В связи с гибелью основного состава команда «Локомотив» (Ярославль) снялась с розыгрыша Континентальной хоккейной лиги (КХЛ) в сезоне 2011—2012.

Официальное расследование катастрофы провёл Межгосударственный авиационный комитет (МАК). Непосредственной причиной катастрофы были названы нажатия кем-то из пилотов на тормозные педали во время разбега самолёта.

Самолёт

Як-42Д (регистрационный номер RA-42434, заводской 4520424305017, серийный 17-05) был выпущен Саратовским авиационным заводом 1 октября 1993 года. Находился в федеральной собственности и принадлежал на правах хозяйственного ведения Государственному космическому центру имени М. В. Хруничева, у которого 24 сентября 2009 года и был взят в лизинг авиакомпанией «Як Сервис». До «Як Сервис» самолёт эксплуатировался авиакомпаниями: «Орел Авиа (Универсал)» (c 21 июня 1993 года по 18 апреля 1997 года), «Быково Авиа» (с 18 апреля 1997 года по 10 марта 2000 года), «Центр-Авиа» (с 10 марта 2000 года по 18 января 2002 года), «ФГУ АП "МЧС"» (с 18 января по 10 октября 2002 года), «Шар Инк ЛТД» (с 10 октября 2002 года по 30 ноября 2004 года), «Аэро Рент» (с 30 ноября 2004 года по 23 августа 2007 года), с 23 августа 2007 года по 24 сентября 2009 года находился на хранении, принадлежав ООО «Галактика». Срок действия сертификата лётной годности самолёта истекал 1 октября 2013 года. 16 августа 2011 года в Казани самолёт прошёл плановое техническое обслуживание, никаких неполадок обнаружено не было. Оснащён тремя двухконтурными турбореактивными двигателями Д-36 ЗМКБ «Прогресс» имени А. Г. Ивченко. На день катастрофы совершил 3112 циклов «взлёт-посадка» и налетал 6490 часов (что в 2 раза меньше назначенного ресурса в 12000 часов).

Самолёт был окрашен в сине-белый цвет, на борта была нанесена надпись «ПРОТОН», являющаяся рекламой ракеты-носителя, выпускаемой ГКНПЦ имени М. В. Хруничева. На момент катастрофы самолёт эксплуатировался в специальной компоновке на 73 места: первый салон 1 класса на 13 мест и второй салон экономического класса на 60 мест. Борт RA-42434 использовался для авиаперевозок в интересах Космического центра имени М. Хруничева, а также выполнял чартерные рейсы. Ярославский «Локомотив» до катастрофы летал именно этим самолётом, совершив на нём 27 августа 2011 года предыдущий перелёт по маршруту Рига—Москва с победного для команды Кубка ЛЖД.

Всего у авиакомпании «Як Сервис» имелось в наличии семь самолётов типов Як-40 и Як-42Д (авиакомпания прекратила деятельность в связи с отзывом лицензии в 2011 году).

Экипаж

Самолётом управлял опытный экипаж, состав которого был таким:

• Командир воздушного судна (КВС) — 44-летний Андрей Анатольевич Соломенцев. Очень опытный пилот, проработал в авиакомпании «Як Сервис» 11 лет (c 1994-го по 2002-й годы и с ноября 2007 года). С 1992 года летал на самолётах Як-40, с 1995 года в качестве КВС. С 1996 года летал вторым пилотом на самолётах Як-42, 26 февраля 2010 года стал командиром Як-42. С 1996-го по 2010 годы совмещал полёты на типах Як-40 и Як-42. Налетал 6954 часа, 1525 из них на Як-42 (709 из них в качестве КВС, 228 из них в качестве КВС-стажёра).
• Второй пилот — 49-летний Игорь Константинович Жевелов. Опытный пилот, проработал в авиакомпании «Як Сервис» 7 лет (с июля 2004 года). С 2006-го по 2009 год являлся заместителем Генерального директора по организации лётной работы. Большую часть своей карьеры управлял самолётом Як-40, в том числе в качестве КВС-инструктора. 27 декабря 2007 года стал вторым пилотом Як-42. С 2007-го по 2011 годы совмещал полёты на типах Як-40 и Як-42, в том числе с июля 2011-го являлся командиром звена Як-40 авиакомпании «Як Сервис». Налетал 13492 часа, 613 из них на Як-42.
• Бортмеханик — 42-летний Сергей Валерьевич Журавлев. Проработал в авиакомпании «Як Сервис» 1 год и 5 месяцев (с апреля 2010 года). До 2004 года работал авиатехником наземного обслуживания, затем переучился на бортмеханика Як-42 и с 19 января 2006 года выполнял самостоятельные полёты в этой должности. Налетал 568 часов.

В данном составе лётный экипаж был сформирован незадолго до катастрофы и успел совершить только 2 рейса.

В салоне самолёта работали три стюардессы:

• Елена Александровна Сарматова, 29 лет.
• Надежда Музафаровна Максумова, 37 лет.
• Елена Михайловна Шалина.

Для обслуживания самолёта в транзитных портах на борту находились 2 служебных пассажира — инженеры наземного обслуживания авиакомпании «Як Сервис» Владимир Юрьевич Матюшкин и Александр Борисович Сизов, занимавшие места в последнем ряду.

Катастрофа

7 сентября 2011 года Як-42Д борт RA-42434 выполнил перегоночный рейс AKY 9634 из базового аэропорта Внуково-3 (Москва) в аэропорт Туношна, произведя посадку в ярославском аэропорту в 15:07 MSK (11:07 UTC). После получения пилотами метеоконсультации в аэропорту, посадки пассажиров, погрузки багажа, смены номера рейса на AKY 9633 и проведения необходимых мероприятий по обслуживанию самолёта, в 15:55 MSK (11:55 UTC) самолёт начал выруливание на взлётную полосу № 23.

Взлёт выполнялся с магнитным курсом 233° в простых метеоусловиях (ветер северный 360°, 3 м/с, видимость 10 км, облачность значительная слоисто-кучевая с высотой нижней границы 1 000 м, температура воздуха +18 °C). Фактический отрыв самолёта произошёл с поверхности грунта на удалении 400 метров от торца ВПП, за её пределами; максимальная высота, которую набрал самолёт — 5–6 метров. Лайнер столкнулся с антенной системой курсового радиомаяка (КРМ), расположенной в 435 метрах от торца ВПП и имеющей высоту около 3 метров, с контейнером КРМ, затем с интенсивным креном влево столкнулся с основанием огней подхода (светосигнальная система аэродрома) и деревьями и врезался в землю примерно в 600 метрах от торца ВПП и полностью разрушился. Основная часть фрагментов самолёта была разбросана на расстоянии 800–900 метров от торца взлётной полосы.

В самолёте находилось 45 человек: 37 пассажиров и 8 членов экипажа. 43 человека погибли сразу (39 человек от мгновенных механических повреждений тела, 3 человека от утопления, 1 от термических повреждений тела). Хоккеист Александр Галимов и инженер по авиационному и радиоэлектронному оборудованию Александр Сизов были госпитализированы. Оба, сидевшие в последнем ряду, не были пристёгнуты ремнём безопасности и благодаря этому после крушения самолёта оказались выброшены в реку Туношонка. Хоккеиста подобрали дежурившие неподалёку на катере сотрудники отряда особого назначения УТ МВД России по СЗФО; Галимов был в сознании, смог сам выбраться из горящего самолёта и назвал свою фамилию сотрудникам полиции. 12 сентября Александр Галимов скончался в НИИ имени А. В. Вишневского. Александра Сизова, который также в первые минуты после катастрофы был в сознании, забрал автомобиль «скорой помощи».

Матч на Кубок открытия КХЛ, проходивший 7 сентября в Уфе между командой-чемпионом «Салават Юлаев» и «Атлантом», занявшим в предшествующем году второе место, после получения информации о авиакатастрофе в Ярославле был остановлен, а затем отменён. 12 сентября эти же команды разыграли трофей под новым названием — Кубок «Локомотива».

В ликвидации последствий катастрофы участвовали 44 единицы спецтехники и 103 человека, в том числе специалисты Главного управления МЧС РФ. Все тела жертв катастрофы были найдены к утру 8 сентября.

Погибшие и пострадавшие

Хоккейная команда «Локомотив» (Ярославль)

Внешние изображения
	[www.kp.ru/f/4/image/46/11/451146.jpg Ярославский "Локомотив" (погибший состав)]

На борту находился основной состав хоккейной команды «Локомотив». Игроки направлялись в Минск, где на следующий день была назначена игра с местным «Динамо» — первый матч «Локомотива» в сезоне Континентальной хоккейной лиги 2011-2012.

Игроки

ФИО	Возраст	Позиция	Гражданство	Судьба
Стефан Лив	30 лет	Вратарь	Швеция	Погиб
Александр Вьюхин	38 лет	Вратарь	Россия / Украина	Погиб
Виталий Аникеенко	24 года	Защитник	Россия / Украина	Погиб
Михаил Баландин	31 год	Защитник	Россия	Погиб
Роберт Дитрих	25 лет	Защитник	Германия / Россия	Погиб
Марат Калимулин	23 года	Защитник	Россия	Погиб
Карел Рахунек	32 года	Защитник	Чехия	Погиб
Руслан Салей	36 лет	Защитник	Белоруссия	Погиб
Карлис Скрастиньш	37 лет	Защитник	Латвия	Погиб
Павел Траханов	33 года	Защитник	Россия	Погиб
Юрий Урычев	20 лет	Защитник	Россия	Погиб
Максим Шувалов	18 лет	Защитник	Россия	Погиб
Александр Галимов	26 лет	Нападающий	Россия	Скончался в больнице
Александр Васюнов	23 года	Нападающий	Россия	Погиб
Йозеф Вашичек	30 лет	Нападающий	Чехия	Погиб
Павол Демитра	36 лет	Нападающий	Словакия	Погиб
Александр Калянин	23 года	Нападающий	Россия	Погиб
Андрей Кирюхин	24 года	Нападающий	Россия	Погиб
Никита Клюкин	21 год	Нападающий	Россия	Погиб
Ян Марек	31 год	Нападающий	Чехия	Погиб
Сергей Остапчук	21 год	Нападающий	Россия / Белоруссия	Погиб
Павел Снурницын	19 лет	Нападающий	Россия	Погиб
Даниил Собченко	20 лет	Нападающий	Россия / Украина	Погиб
Иван Ткаченко	31 год	Нападающий	Россия	Погиб
Геннадий Чурилов	24 года	Нападающий	Россия	Погиб
Артём Ярчук	21 год	Нападающий	Россия	Погиб

Александр Галимов, после катастрофы госпитализированный в крайне тяжёлом состоянии с ожогами, по разным данным, 80 или 90 % процентов тела, умер 12 сентября, через 5 дней после катастрофы.

При опознании тел погибших мать Сергея Остапчука была близка к сердечному приступу. Некоторые СМИ распространили сообщение о её смерти, но эта информация была опровергнута.

Юрий Урычев не мог сыграть в Минске из-за травмы и дисквалификации, но тем не менее решил присоединиться к летевшей в Минск команде, желая поддержать партнёров. Вместо Александра Калянина на матч должен был лететь другой нападающий — Максим Зюзякин, но незадолго до рейса выяснилось, что Калянин оправился от травмы, и Зюзякина решили не брать на матч.

Тренерский штаб

ФИО	Возраст	Должность	Гражданство	Судьба
Брэд Маккриммон	52 года	главный тренер	Канада	Погиб
Александр Карповцев	41 год	тренер	Россия	Погиб
Игорь Королёв	41 год	тренер	Россия / Канада	Погиб
Николай Кривоносов	31 год	тренер по физической подготовке	Белоруссия / Россия	Погиб

Тренера вратарей Йорму Валтонена Брэд Маккриммон попросил остаться в Ярославле и поработать с молодёжной командой «Локомотива». Таким образом, Зюзякин и Валтонен избежали катастрофы.

Персонал

ФИО	Возраст	Должность	Гражданство	Судьба
Андрей Зимин	49 лет	врач	Россия	Погиб
Юрий Бахвалов	47 лет	массажист	Россия	Погиб
Александр Беляев	48 лет	массажист	Россия	Погиб
Евгений Куннов	31 год	массажист	Россия	Погиб
Вячеслав Кузнецов	27 лет	массажист	Россия	Погиб
Владимир Пискунов	52 года	администратор	Россия	Погиб
Евгений Сидоров	43 года	методист	Россия	Погиб

Экипаж самолёта

Экипаж состоял из восьми человек:

ФИО	Должность	Судьба
Андрей Анатольевич Соломенцев	Командир воздушного судна (КВС)	Погиб
Игорь Константинович Жевелов	Второй пилот	Погиб
Сергей Валерьевич Журавлёв	Бортмеханик	Погиб
Елена Александровна Сарматова	Стюардесса	Погибла
Надежда Музафаровна Максумова	Стюардесса	Погибла
Елена Михайловна Шалина	Стюардесса	Погибла
Владимир Юрьевич Матюшкин	Инженер по наземному обслуживанию планера и двигателей. Находился в пассажирском салоне и членом экипажа не являлся.	Погиб
Александр Борисович Сизов	Инженер по наземному обслуживанию радиоэлектронного оборудования. Находился в пассажирском салоне и членом экипажа не являлся.	Выжил

Александр Сизов был госпитализирован с ожогами 15 % тела, переломами обоих бёдер, свода черепа, рёбер и повреждениями грудной клетки. Первоначально его поместили в ярославскую больницу имени Соловьёва, главный врач которой утром 8 сентября оценил состояние Сизова как «стабильно тяжёлое». В тот же день Сизова и второго выжившего — Александра Галимова — перевезли в Москву на самолёте МЧС России. Сизова поместили в реанимационное отделение НИИ скорой помощи имени Н. В. Склифосовского и ввели в медикаментозный сон, чтобы он избежал шокового состояния. 12 сентября департамент здравоохранения Москвы сообщил, что жизнь Сизова вне опасности и он был переведён из реанимации в обычную палату института. Сообщалось, что Сизов получит единовременную материальную помощь в размере 500 000 рублей. После лечения Сизов работал авиатехником в ОКБ имени Яковлева в Жуковском.

Реакция и память

7 сентября в Уфе проходил матч открытия нового сезона Континентальной хоккейной лиги 2011-2012 — матч на «Кубок Открытия» между «Салаватом Юлаевым» (Уфа) и «Атлантом» (Мытищи). Когда пришла новость о гибели «Локомотива», на 17 минуте 1-го периода матч был остановлен, на лед «Уфа-Арены» вышел президент КХЛ Александр Медведев и объявил о гибели ярославской команды.

Вечером 7 сентября в Ярославле прошла поминальная акция в честь погибших: люди собрались возле культурно-спортивного комплекса «Арена 2000», многие принесли цветы и свечи. По оценке одного из очевидцев, количество собравшихся составило от 10 до 12 тысяч человек. В число возложивших цветы к импровизированному мемориалу вошёл президент Татарстана и участник Мирового политического форума Рустам Минниханов.

Похожие массовые акции состоялись в Минске, куда направлялся «Локомотив» (Белоруссию в клубе представляли игроки Руслан Салей и Сергей Остапчук, а также тренер по физической подготовке Николай Кривоносов), в Праге и Карловых Варах (оплакивали Йозефа Вашичека, Яна Марека и Карела Рахунека), Риге (почтили память Карлиса Скрастиньша), словацком Тренчине (в местном клубе «Дукла» два сезона провёл Павол Демитра).

Президент России Дмитрий Медведев предложил радикально уменьшить количество авиакомпаний, при этом особенно подчеркнул, что решение не касается случившейся трагедии и, что слияния и ликвидации компаний, парк которых не превышает 20 самолётов, должны пройти в самое ближайшее время. Эксперты полагают, что такое решение приведет к исчезновению бюджетных авиакомпаний и, соответственно, к увеличению стоимости перелетов в будущем. Также Президент высказался в пользу закупки зарубежных самолётов, даже в ущерб отечественному производителю.

В Ярославской области был объявлен траур с 9 по 11 сентября.

Старт чемпионата Континентальной хоккейной лиги 2011/2012 годов был перенесён на 12 сентября. До этого телеканал КХЛ-ТВ повторно транслировал матчи «Локомотива» двух предыдущих сезонов. Также канал провёл прямую трансляцию «Вечера-реквиема» по погибшим в катастрофе, который состоялся в Минске вечером 8 сентября.

9 сентября началась выплата страховых компенсаций семьям погибших пассажиров самолёта. Размер страхового возмещения составит 2 025 000 рублей за каждого погибшего. Кроме того, семьи погибших должны получить по 300 000 рублей из бюджета Ярославской области и по 150 000 рублей — из бюджета Ярославля.

10 сентября в комплексе «Арена 2000» прошла церемония прощания с погибшими, на которой присутствовало около 100 000 человек. В этот же день на «Арене Омск» состоялась церемония прощания с погибшим вратарём Александром Вьюхиным, проведшим десять лет в омском клубе «Авангард». Его похоронили рядом с другим хоккеистом — Алексеем Черепановым, который, также будучи игроком «Авангарда», скончался 13 октября 2008 года от остановки сердца во время матча. Губернатор Омской области Леонид Полежаев пообещал оказать материальную помощь семье Вьюхина и за счёт бюджета установить памятник на его могиле.

11 сентября на Староместской площади Праги прошла церемония прощания с Карелом Рахунеком, Яном Мареком и Йозефом Вашичеком. Председатель Чешского хоккейного союза Томаш Крал сообщил, что игровые номера 4, 15 и 63, под которыми они выступали в сборной Чехии, будут закреплены за ними навечно.

На месте авиакатастрофы планируется установить мемориал в честь погибших.

Президент Федерации хоккея России Владислав Третьяк заявил, что сборная России больше не будет пользоваться самолётами Як-42.

Президент России Дмитрий Медведев выразил соболезнования родным и болельщикам хоккеистов, погибших при крушении самолёта, и изменил программу участия в Мировом политическом форуме. Утром 8 сентября Медведев в сопровождении губернатора Ярославской области Сергея Вахрукова посетил место катастрофы и возложил цветы на берегу реки Туношонки, рядом с фрагментами разбившегося самолёта. Позже на совещании с участием Медведева Вахруков заявил, что семьи погибших игроков получат «очень значительные выплаты по контрактным обязательствам», а также, что большое количество клубов изъявило желание помочь ярославскому «Локомотиву» и более 30 хоккеистов готовы перейти в «Локомотив», чтобы заменить погибших в его составе. 12 сентября Дмитрий Медведев провёл совещание с участием президента «Локомотива» Юрия Яковлева, министра спорта Виталия Мутко, губернатора Ярославской области Сергея Вахрукова, президента ОАО «Российские железные дороги» Владимира Якунина и руководителей КХЛ и ФХР, посвящённое дальнейшей судьбе ярославского «Локомотива».

В связи с авиакатастрофой под Ярославлем соболезнования высказали:

• президент Белоруссии Александр Лукашенко,
• председатель Верховной рады Украины Владимир Литвин,
• президент Украины Виктор Янукович,
• президент Республики Польша Бронислав Коморовский,
• президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов.

Александр Лукашенко принял участие в вечере-реквиеме, состоявшемся 8 сентября в «Минск-Арене».

Соболезнования с связи с гибелью «Локомотива» выразили федерации хоккея Белоруссии, Бельгии, Великобритании, Германии, Израиля, Казахстана, Италии, Канады, Латвии, Люксембурга, Мексики, Норвегии, Нидерландов, Польши, Румынии, Словакии, Турции, Украины, Чехии, Швеции и Эстонии. Национальная хоккейная лига (НХЛ) также выразила соболезнования. Также соболезнования в своих Twitter-аккаунтах выразили некоторые игроки НХЛ.

Соболезнования также выразили футбольные клубы российской Премьер-лиги и Первого дивизиона. Выразили соболезнования различные футбольные команды из Белоруссии, Казахстана и Украины. Узбекский футбольный клуб «Пахтакор», основная команда которого 11 августа 1979 года потерпела авиакатастрофу, также выразил соболезнования. Английский клуб «Манчестер Юнайтед», команда которого 6 февраля 1958 года потерпела авиакатастрофу, также выразил свои соболезнования и направил письмо с ними в клуб. Федерация регби Украины выразила свои соболезнования, также было сообщено, что все мероприятия под эгидой этой организации 10 и 11 сентября начнутся минутой молчания.

Кроме того, с минуты молчания начались все матчи 23-го тура чемпионата России по футболу, который состоялся 10—12 сентября, а также 27-го тура Футбольной Национальной Лиги, состоявшегося 12 сентября. Футболисты играли в траурных повязках. Игроки сборных команд России по баскетболу и волейболу, выступавшие в эти дни на чемпионатах Европы, также вышли на матчи с чёрными повязками.

11 сентября в польском Вроцлаве минутой молчания почтили память погибших зрители и участники боя между Томашем Адемеком и Виталием Кличко.

Пилот команды Формулы 1 «Lotus-Renault» Виталий Петров в знак соболезнования выступил в специально изготовленном шлеме чёрного цвета на Гран-при Италии в Монце 11 сентября 2011 года.

Футболисты «Севильи» перед матчем 4-го тура чемпионата Испании с «Реал Сосьедадом» появились на поле в футболках с эмблемой ярославского «Локомотива» и нанесёнными на них словами поддержки в адрес родных погибших хоккеистов на русском языке: «Севилья скорбит вместе с русским народом».

В первом домашнем матче нового сезона НХЛ команды «Нью-Джерси Девилз» вместо традиционного предматчевого концерта была устроена акция памяти о «Локомотиве».

5 октября английский футбольный клуб «Портсмут» и клуб Российской Премьер-Лиги «Ростов» сыграли благотворительный матч, все денежные сборы пошли в фонд помощи семьям жертв трагедии. «Портсмут» выиграл со счётом 2:0.

13 октября матч регулярного чемпионата НХЛ между «Вашингтон Кэпиталз» и «Питтсбург Пингвинз» был посвящён погибшим в авикатастрофе. Перед стартом матча Александр Овечкин, Евгений Малкин и Марио Лемье провели символическое вбрасывание. Игроки обеих команд выступали в свитерах с памятными нашивками, которые были проданы на благотворительном аукционе, также на матче продавались браслеты с надписью «Love for Lokomotiv». Все вырученные средства пошли на помощь семьям погибших.

16 октября, на 40-й день трагедии, на «Арене 2000» прошла церемония памяти, которую посетили около 6 000 человек. В выступлении приняли участие Игорь Бутман, Юрий Башмет и другие музыканты; был зажжён огонь памяти, который «будет существовать в клубе и появляться перед каждым матчем».

9 ноября 2011 года состоялся благотворительный товарищеский матч памяти погибших в авиакатастрофе 7 сентября между ветеранами «Локомотива» и сборной «Звёзды России». Все билеты на матч были проданы уже в первый день продажи (при цене всего в 50 рублей). Вырученные средства будут перечислены семьям жертв трагедии.

31 января 2012 года хоккеисты «Калгари Флеймз» вышли на разминку перед матчем с «Детройт Ред Уингз», в майках с фамилией Маккриммон и номером 4.

8 марта 2012 года в «Пруденшал-центре» состоялся благотворительный матч, в котором «Нью-Джерси Девилз» принимал «Нью-Йорк Айлендерс». Часть средств, собранных с продажи билетов пошла в фонд помощи семьям погибших, на этом матче присутствовало 14573 человека, а «Нью-Джерси Девилз» одержал победу со счётом 5:1.

После победы сборной России на чемпионате мира по хоккею 2012 года главный тренер Зинэтула Билялетдинов посвятил эту победу ярославскому «Локомотиву»:

— Свою подготовку к чемпионату мира мы начали с контрольных матчей в Ярославле… Думаю, будет правильно, если победу посвятим погибшим игрокам «Локомотива». В той катастрофе погибло много хороших ребят. И не только из нашей сборной…

— www.sovsport.ru/news/text-item/527961

Также об этом говорит и Александр Сёмин:

— Кому посвятите эту победу? — Бесспорно, «Локомотиву». Тут даже не может быть сомнений.

— www.championat.com/hockey/article-124154-sjomin-kazhdogo-igroka-byvajut-vzljoty-i-padenija.html

На вопрос журналистов, кому будет посвящена победа, Евгений Малкин ответил:

— Ну, конечно же, «Локомотиву». Мы помним о ребятах, которые теперь не с нами, к сожалению. И, конечно, всей стране нашей.

— idvv.ru/articles/1578

Сборная Словакии, являвшаяся соперником сборной России в финале, также посвятила своё сенсационное выступление на чемпионате Паволу Демитре. После финальной игры игроки сборной Словакии надели футболки с фамилией Демитра и номером 38. Номер 38 в сборной навсегда закреплён за Паволом.

3 сентября 2012 года в Екатеринбурге был открыт памятник игрокам ярославской команды. Он был установлен рядом с культурно-развлекательным комплексом «Уралец», где проводит свои домашние матчи местный хоккейный клуб «Автомобилист». Памятник представляет собой фигуру хоккеиста в форме «Локомотива» с номером «37» (количество погибших хоккеистов в катастрофе).

7 сентября 2012 года в Ярославле и других городах России прошли мероприятия, приуроченные к годовщине трагедии. Около 20 000 человек приняли участие в «Марше тишины» — траурном шествии от здания администрации Фрунзенского района Ярославля до «Арены-2000». В 16:00 (время падения самолёта) память погибших почтили минутой молчания, болельщики выпустили в небо 37 воздушных шаров. В тот же день были открыты мемориалы на Леонтьевском кладбище и на месте гибели команды, вечером в «Арене-2000» состоялся матч между сборными легенд хоккея СССР и Канады.

7 сентября 2013 года близ ярославского спортивного комплекса «Арена-2000» был открыт мемориал «Хоккейное братство». Авторы памятника — группа архитекторов из Ярославля и Иванова. 37 стальных клюшек сложены таким образом, что под одним углом представляют собой падающую птицу, а под другим — взлетающий самолёт.

Ущерб и страховые выплаты

Основной объём страховых выплат по катастрофе пришелся на страховую компанию «Лексгарант», в которой на сумму приблизительно $ 1 000 000 было застраховано каско воздушного судна и ответственность аваиаперевозчика, сумма выплат по каждому погибшему пассажиру составила 2 миллиона рублей. Эти риски компании «Лексгарант» были перестрахованы в перестраховочных компаниях «Юнити Ре» и «Транссиб Ре» (ответственность авиаперевозчика), а также в «ВСПК» (каско воздушного судна). Все хоккеисты команды «Локомотив» были застрахованы от несчастного случая в страховой компании «СОГАЗ» в рамках страхования для всех команд КХЛ, страховая сумма для каждого хоккеиста зависела от величины его контракта, общая сумма выплат компании «СОГАЗ» превысила 90,5 млн.руб . Дополнительное страхование от несчастного случая игроков этой команды проводилось в страховой компании «УралСиб», страховая сумма составляла 100 000 рублей. Отдельные иски к авиакомпании со стороны родственников погибших хоккеистов достигали 14 000 000 рублей.

Расследование причин катастрофы

Расшифровка переговоров

Запись переговоров

Сокращения

• КВС: Командир воздушного судна — Андрей Анатольевич Соломенцев
• 2П: Второй пилот — Игорь Константинович Жевелов
• БМ: Бортмеханик — Сергей Валерьевич Журавлёв
• Э: Кто-то из экипажа
• (нрзб) — неразборчиво

Расшифровка

Время (UTC)
11:51:32	2П	Сколько тебе? Девять?
11:51:35	КВС	Восьмёрку, наверное.
11:51:36	2П	Восемь с половиной.
11:55:02	2П	Справа впереди свободно, разрешение получено.
11:55:06	2П	Так, а чё, поехали, на номинале взлетим, да?
11:58:18	Второй пилот получает разрешение на взлёт. Самолёт выруливает на взлётную полосу.
11:58:36	Начало движения по взлётной полосе.
11:58:37	КВС	74… 76.
11:58:40	БМ	74… 76… Режим.
11:58:41	КВС	Время, фары.
11:58:42	БМ	Фары, время.
11:58:42	КВС	Экипаж, взлетаем. Рубеж — 190.
11:58:44	Э	Надо рубеж 200.
11:58:46	КВС	Взлёт 200.
11:58:48	Э	Раз… Два…
11:58:53	КВС	Три… Четыре… Пять… Номинал.
11:58:58	БМ	На номинальном.
11:58:59	БМ	Скорость растёт. Параметры в норме. 130… 150… 170… 190…
11:59:21	На записи отчётливо слышен увеличивающийся шум от стука передней стойки шасси.
11:59:24	Э	Поднимайте.
11:59:27	БМ	210.
11:59:28	КВС	Взлётный.
11:59:31	БМ	220… 230.
11:59:37	2П	Мы мало, наверное, стабилизатор развернули.
11:59:41	КВС	Взлётный! Взлётный!
11:59:41	БМ	250.
11:59:42	КВС	Взлётный! Стабилизатор!
11:59:45	Самолёт выкатывается за пределы взлётной полосы.
11:59:47	Командир отводит штурвал от себя, чем прижимает нос самолёта к земле. Скорость начинает падать.
11:59:47	2П	Чё ты делаешь-то?!
11:59:48	КВС	Взлётный!!!
11:59:49	2П	На хуй ты!
11:59:52	Отрыв. Звучит сигнал тревоги.
11:59:54	Взлёт.
11:59:55	КВС	Блядь!!!
11:59:56	2П	Андрюха!!!
11:59:57	КВС	Всё! Пиздец!
11:59:59	Обрыв записи.

Официальное расследование

По факту катастрофы было возбуждено уголовное дело по части 3 статьи 263 Уголовного кодекса Российской Федерации. Следствием рассматриваются версии о технической неисправности самолёта и ошибке пилотов.

На месте катастрофы началась работа по выкладыванию силуэта самолёта из обломков. Бортовые самописцы борта RA-42434 вечером 8 сентября были доставлены в Москву в лабораторию Межгосударственного авиационного комитета (МАК).

9 сентября заместитель министра транспорта РФ Валерий Окулов заявил, что версия о недостаточной длине взлётной полосы признана несостоятельной. Также не нашло подтверждения предположение о том, что стабилизатор самолёта не был установлен во взлётное положение.

10 сентября специалисты Росавиации вынесли заключение о соответствии нормативным требованиям авиакеросина, которым был заправлен самолёт.

14 сентября МАК рекомендовал авиакомпаниям, эксплуатирующим самолёты Як-42, провести занятия с лётным составом по правильному положению ног на педалях на различных этапах полёта, а также по порядку регулировки пилотских сидений.

17 сентября МАК сообщил:

• Экипаж Як-42 выполнял взлёт самолёта на номинальном режиме работы двигателей; до скорости 165 км/ч темп разгона самолёта соответствовал фактической тяге двигателей.
• Подъём носового колеса был начат на скорости около 185 км/ч. Руль высоты был отклонён на кабрирование до значений 9-10 градусов (примерно половина хода), однако роста угла тангажа не произошло. Через 6 секунд двигателям был установлен взлётный режим работы.
• Несмотря на выход двигателей на взлётный режим, темп роста скорости существенно замедлился, что может быть объяснено появлением дополнительной силы торможения. Сохранившиеся элементы тормозной системы самолёта направлены на исследование в специализированный институт.
• Максимальная скорость, которой достиг самолёт, составляет примерно 230 км/ч; несмотря на сохранявшееся отклонение руля высоты на кабрирование, отрыва самолёта на ВПП не произошло. Комиссия отрабатывает все возможные версии появления дополнительной силы торможения на разбеге и причин, по которым самолёт не смог своевременно произвести отрыв от ВПП.

22 сентября выживший в катастрофе наземный инженер по авиационному и радиоэлектронному оборудованию Александр Сизов был допрошен заместителем председателя МАКа по расследованию авиационных происшествий, заслуженным пилотом СССР Георгием Ячменевым. По словам Александра Сизова, никаких замечаний к работе авиатехники ни при подготовке к полёту, ни в ходе взлёта не было. Сизов отметил, что не видел, кто управлял самолётом во время взлёта. Момент самой катастрофы Сизов не запомнил, он помнит лишь, как лайнер взлетал, а в следующий момент очнулся в воде, которая пылала — загорелся разлившийся керосин.

По показаниям Сизова МАК уточнил фактическое размещение пассажиров и багажа: в переднем салоне находился руководящий состав команды и тренеры, команда находилась во втором салоне, основная масса багажа была загружена в задний багажник. Это исключает версию о том, что самолёт не смог штатно взлететь по причине смещения центровки (из-за того, что основная часть пассажиров якобы находилась в переднем салоне).

7 октября МАК сообщил, что в соответствии с решением Технической комиссии Межгосударственного авиационного комитета по расследованию катастрофы самолёта Як-42Д с бортовым номером RA-42434 ЗАО «Авиационная компания „Як Сервис“», специалистами ОАО «Корпорация Иркут», ОАО «ОКБ им. А. С. Яковлева», ФГУП «ЛИИ им. М. М. Громова» и ГосНИИ ГА подготовлена, согласована и утверждена программа натурного эксперимента для реконструкции аварийного взлёта рейса AKY 9633 7 сентября 2011 года, который будет проводиться на базе ЛИИ им. М. М. Громова (аэропорт Раменское) на самолёте Як-42 борт RA-42412. Планируется выполнить штатный взлёт с повторением действий экипажа в аварийном полёте, но без создания дополнительной тормозящей силы. Далее будет выполнен ряд прерванных взлётов для оценки соответствия результатов математического моделирования по возникновению дополнительной тормозящей силы на различных этапах разбега самолёта и оценки её влияния на создание пикирующего момента, препятствующего поднятию носового колеса и достижению взлётного угла тангажа, то есть условий взлёта воздушного судна. При наличии благоприятных погодных условий (сухая погода со слабым ветром) эксперименты планируется начать с 10 октября 2011 года.

10 октября был выполнен первый полёт в ходе лётных исследований с целью воспроизведения фактических действий экипажа в аварийном полёте, но без воздействия на самолёт дополнительной тормозящей силы. Специалисты приступили к первоначальной обработке зафиксированных данных средств объективного контроля для сравнения испытательного и аварийного полётов.

21 октября МАК сообщил:

• закончены специальные исследования системы торможения и авиашин; отказов в работе этих агрегатов не выявлено;
• завершены обработка и анализ средств объективного контроля;
• проведено математическое моделирование аварийного полёта;
• закончен лётный эксперимент на базе ЛИИ, который подтвердил результаты математического моделирования аварийного полёта;
• проанализирована документация по авиакомпании «Як Сервис»;
• проведён анализ авиационных происшествий с самолётами Як-42 за весь период их эксплуатации; по имеющимся данным, катастроф, связанных с эргономикой кабины, не было.

Итоги расследования

2 ноября 2011 года МАК опубликовал окончательный отчёт расследования катастрофы под Ярославлем, а также провёл пресс-конференцию с разъяснением и комментарием деталей авиапроисшествия.

Согласно выводам комиссии, непосредственной причиной катастрофы явились ошибочные действия командира воздушного судна или второго пилота (доподлинно установить не удалось), непроизвольно нажимавшего на тормозные педали во время разбега. Это привело к возникновению пикирующего момента, не позволившего самолёту в нужное время поднять носовое колесо и начать отрыв от ВПП. Несмотря на нештатную ситуацию, экипаж не предпринял попытку прекратить взлёт, а продолжил набирать скорость, установив взлётный режим работы двигателя, и увеличивать угол руля высоты, пытаясь поднять судно в воздух. В результате самолёт выкатился за пределы ВПП на 450 метров и оторвался от земли только после того, как угол отклонения руля высоты составил около 13° (в два раза больше, чем при штатном взлёте), а стабилизатор был переведён в положение 10°. Из отчёта по результатам лётных экспериментов следует, что в момент отрыва усилие, прилагаемое к штурвальной колонке, могло доходить до 70 кгс, и для создания такого усилия пилотам требовалось ещё сильнее упираться ногами в педали тормозов. После отрыва от земли пикирующий момент исчез, самолёт вышел на закритические углы атаки (увеличение угла тангажа с 7° до 19° за 2 секунды), поднялся на высоту 5—6 метров и начал сваливаться влево. Столкновение с землёй произошло через 120 метров практически по продолженной оси ВПП.

Также МАК отмечает, что в организме второго пилота были найдены следы фенобарбитала, оказывающего тормозящее действие на центральную нервную систему. Пилоты, принимающие данный препарат, к лётной работе не допускаются. Кроме того, из медицинской документации следует, что у второго пилота развивался полинейропатический синдром, который проявляется в нарушении координации ног и контроля их пространственного положения. Выполнение полётов при этом заболевании также запрещено.

МАК выделяет следующие факторы, способствовавшие катастрофе:

• Серьёзные недостатки в переучивании членов экипажа на самолёт Як-42, которое было выполнено не в полном объёме и с большими перерывами. Это привело к негативному опыту переноса навыков при пилотировании самолётов Як-40 на Як-42, выразившемуся в ошибочном расположении ног на педалях.
• Отсутствие контроля со стороны командно-лётного состава авиакомпании за фактическим уровнем подготовки экипажа. Авиакомпания ЗАО «Як Сервис» фактически представляла собой только формальное юридическое лицо, в котором отсутствовала система безопасности полётов. Этому способствовало формальное проведение инспекционных проверок авиакомпании, проведённых комиссиями ООО Центр сертификации эксплуатантов ГА «Аэростандарт» и межрегионального территориального Управления воздушного транспорта Центральных районов Росавиации в 2010 и 2011 годах.
• Ошибки и невыполнение технологических процедур, допущенные экипажем при подготовке и расчёте параметров взлёта, а также в процессе разбега. В частности, было неправильно названо значение скорости принятия решения (190 км/ч вместо 210 км/ч). Также не были рассчитаны взлётный вес, центровка, потребная дистанция взлёта.
• Несогласованные, нескоординированные действия экипажа в заключительной фазе разбега. В момент схода самолёта с ВПП и перекладки стабилизатора в положение ~10 градусов КВС, вероятно, попытался прекратить взлёт, отклонив колонку штурвала «от себя», но после фразы второго пилота: «Чё ты делаешь-то?» вернул штурвал в прежнее положение. Почти в это же время бортмеханик, вероятно, отреагировав на действия КВС, но без его команды убрал все РУДы на «малый газ», но тут же одновременно последовала реакция второго пилота: «На х… ты!» и команда КВС «Взлётный», и РУДы были возвращены в прежнее положение. Однако из-за приёмистости двигателей взлётные обороты восстановились только через 6 секунд. Всё это привело к снижению скорости. МАК отмечает, что действия второго пилота не соответствовали его фактическим должностным обязанностям. По сути, в экипаже присутствовало два лидера, при этом авторитет второго пилота был выше.

По данным из окончательного отчёта МАК, расследование было завершено 24 февраля 2012 года, при этом сам отчёт был опубликован на официальном сайте ведомства только 2 ноября 2012 года.

Родственники погибших пилотов попытались оспорить в суде выводы МАК, однако Замоскворецкий суд Москвы отказался принять иск на том основании, что действия МАК как международной организации не подсудны российскому суду. Позднее Мосгорсуд признал данное решение законным.. В Верховный Суд РФ адвокатами было подано заявление о признании незаконными и недействующими Указа Президента РФ от 05.05.1992 N 439, Постановления Правительства РФ от 23.04.1994 N 367 и от 07.04.1995 N 316, Соглашения между Правительством РФ и МАК об условиях его пребывания на территории РФ от 20.10.1995. Также были поданы иски в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), Конституционный суд РФ и Международную организацию гражданской авиации (ИКАО).

7 октября 2014 года обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 263 УК РФ (нарушение правил эксплуатации воздушного транспорта с тяжкими последствиями), было предъявлено бывшему заместителю генерального директора по организации летной работы авиакомпании «Як-Сервис» Вадиму Тимофееву. При этом назначенная Следственным комитетом судебно-медицинская экспертиза сделала вывод о нормальной работоспособности конечностей второго пилота рейса 9633, фактически опровергнув данные комиссии МАК. 24 сентября 2015 года Дзержинский районный суд Ярославля признал Тимофеева виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 263 УК РФ, приговорил к 5 годам лишения свободы и амнистировал его в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне. Суд в приговоре согласился с выводами МАК, подсудимый не признал свою вину.

Расследование основного уголовного дела Следственного комитета по факту катастрофы в отношении погибшего экипажа Як-42 по состоянию на 2015 год продолжается.

Неофициальные версии

В первые часы после катастрофы рядом СМИ была выдвинута версия о том, что на экипаж самолёта оказывалось принуждение к скорейшему взлёту из-за наплыва высоких гостей на Мировой политический форум-2011. Эта версия была опровергнута видеореконструкцией МАК на пресс-конференции 2 ноября 2011 года.

Первоначально в качестве возможной причины катастрофы в СМИ называлась техническая неисправность.

14 сентября 2011 года в газете «Московский комсомолец» появилась неподтверждённая информация, что члены экипажа рейса 9633 забыли отключить стояночный тормоз самолёта перед выполнением взлёта и именно это явилось причиной катастрофы. В тот же день она была опровергнута Минтрансом на основании того, что следы торможения на ВПП отсутствовали. Позднее уже эта информация была опровергнута источником, близким к ходу расследования Более того, в прессе даже появились фотографии тормозного следа, длиной, впрочем, всего 100 м..

15 сентября новостная передача «Вести» опубликовала неофициальную расшифровку последней минуты переговоров экипажа, которая говорит о том, что взлёт осуществлялся при номинальном, а не при взлётном режиме работы двигателей самолёта (что допустимо при большой длине ВПП).

17 сентября МАК опубликовал на своём сайте следующее заявление:

В связи с появляющимися в средствах массовой информации многочисленными «версиями» о причинах авиационного происшествия с самолётом Як-42Д RA-42434, со ссылкой на близких к расследованию «экспертов», Техническая комиссия Межгосударственного авиационного комитета заявляет, что официальная информация о расследовании содержится только на Интернет-сайте МАК. Ссылки на любые другие источники, публикация неофициальных материалов и «тиражирование» различных версий о причинах происшествия противоречат морально-этическим нормам, международным и российским правилам расследования авиационных происшествий.

— из сообщения МАК от 17 сентября 2011 года

По мнению лётчика-испытателя Магомеда Толбоева, опубликованному «Life News» 20 сентября, причиной катастрофы могли стать разногласия между КВС и вторым пилотом. Он предположил, что один из них пытался тормозить, а другой — взлететь. 11 октября газета «Коммерсантъ» со ссылкой на участников расследования сообщила, что в ЛИИ (подмосковный аэродром Раменское) МАК проводит лётные эксперименты с аналогичным самолётом с целью подтверждения этой версии.

14 октября ряд СМИ опубликовал интервью с Василием Севастьяновым, летчиком-испытателем ОКБ имени Яковлева, участником лётных экспериментов в ЛИИ. По его словам: «некая тормозящая сила при положении штурвала „на себя“ в положении 10 градусов не давала увеличить угол атаки, который должен был составлять около 10-12 градусов для нормального взлёта. После того как эта тормозящая сила исчезла, ничто не препятствовало увеличению угла тангажа». Самолёт вышел на закритический угол атаки (больше 19 градусов в этой конфигурации), что привело к сваливанию. Установить, действительно ли перед катастрофой у самолёта работали тормоза, трудно, так как бортовые самописцы это не фиксируют. Однако следы торможения на ВПП аэропорта Туношна не были найдены.

18 октября по сведениям газеты «Коммерсантъ» специалисты Лётно-испытательного института имени Громова произвели два заключительных испытательных эксперимента, на основе которых будут подготовлены выводы о причинах катастрофы. В ходе одного из них были воспроизведены все параметры взлёта Як-42 борт RA-42434 7 сентября 2011 года. Ранее специалисты предположили, что для отклонения руля высоты на 13° (максимальный угол отклонения руля высоты разбившегося самолёта во время разбега) требуется слишком большое усилие и дополнительная опора, которой могли служить педали тормозов. Однако не все специалисты согласились с этой точкой зрения. Поэтому целью данных экспериментов было установить величину усилия, прилагаемого к штурвальной колонке, при разных углах отклонения руля высоты. Для этого на штурвальную колонку был установлен динамометр. В ходе эксперимента было установлено, что для удержания руля высоты в положении 13° требуется усилие в 64 кг. По словам испытателей, обеспечить этот угол, не упираясь в педали тормозов, они не смогли. Тем не менее, некоторые эксперты опровергают выводы лётчиков-испытателей; в частности, прозвучало заявление, «что колёса самолёта и резина на них целы», при том, что на фотографии видно обратное.

Генеральный директор авиакомпании «Ямал» Василий Крюк заявил, что считает причиной катастрофы предельную переднюю центровку из-за нарушения правил загрузки багажа.

Некоторые лётчики утверждают, что причиной аварии стал вертолёт ФСО (служба охраны тогдашнего президента России Дмитрия Медведева), который преградил путь самолёту на взлётной полосе, и именно из-за этого один из лётчиков пытался тормозить, а другой — взлететь.

Культурные аспекты

• Авиакатастрофа под Ярославлем показана в 12 сезоне канадского документального телесериала Расследования авиакатастроф в серии Трагедия «Локомотива».
• Также она показана в телесериале канала ТВ3 X-версии. Громкие дела в серии Локомотив: смерть на взлёте.
• Кроме того, дело об авиакатастрофе Як-42 расследовали участники передачи канала ТНТ «Битва экстрасенсов» (14 сезон, 4 серия).

См. также

• Список хоккеистов, погибших во время игровой карьеры
• Список единственных выживших из находившихся на борту при авиакатастрофах
• Катастрофа Ли-2 в Свердловске
• Катастрофа MD-82 в Детройте
• Катастрофа Boeing 727 в Далласе — схожая по обстоятельствам
• Катастрофа DC-8 в Анкоридже — взлёт с заторможенными шасси
• Авиакатастрофа в Мюнхене 6 февраля 1958 года

Ссылки

• [hclokomotiv.ru/07092011/ 07/09/2011] — раздел на официальном сайте ХК «Локомотив»
• [aviation-safety.net/database/record.php?id=20110907-0 Описание катастрофы на Aviation Safety Network]
• [www.mak.ru/russian/investigations/2011/yak-42_ra-42434.html Официальные отчёты о расследовании катастрофы] — Межгосударственный авиационный комитет (МАК)
• [mak.ru/russian/investigations/2011/report_ra-42434.pdf Окончательный отчёт о расследовании катастрофы] — Межгосударственный авиационный комитет (МАК)
• МЧС России
  • «[www.mchs.gov.ru/news/detail.php?ID=511431 Сегодня 14 часов 30 минут из Ярославской области вылетел самолёт МЧС России ИЛ-76 с двумя пострадавшими на борту]» ([www.mchs.gov.ru/upload/iblock/f42/511431.doc Word], [web.archive.org/web/20120327102905/www.mchs.gov.ru/upload/iblock/d24/511431.pdf PDF]). 08.09.2011.
  • «[www.mchs.gov.ru/news/detail.php?ID=510561 Обнаружены тела всех погибших в результате аварии самолёта ЯК-42 под Ярославлем. На месте трагедии находится глава МЧС России Сергей Шойгу]» ([web.archive.org/web/20120203122744/www.mchs.gov.ru/upload/iblock/403/510561.doc Word], [web.archive.org/web/20120327084549/www.mchs.gov.ru/upload/iblock/c13/510561.pdf PDF]). 08.09.2011.
  • «[www.mchs.gov.ru/news/detail.php?ID=510491 В ходе аварийно-спасательных работ в районе авиакатастрофы в Ярославской области по состоянию на 8:30 обнаружено 42 тела погибших]» ([www.mchs.gov.ru/upload/iblock/d1a/510491.doc Word], [web.archive.org/web/20120205091321/www.mchs.gov.ru/upload/iblock/320/510491.pdf PDF]). 08.09.2011.
  • «[www.mchs.gov.ru/news/detail.php?ID=510221 Поисково-спасательные работы в районе авиакатастрофы в Ярославской области продолжаются. Родственникам и близким погибших оказывается необходимая психологическая помощь]» ([web.archive.org/web/20120203193043/www.mchs.gov.ru/upload/iblock/3a0/510221.doc Word], [web.archive.org/web/20120327023151/www.mchs.gov.ru/upload/iblock/969/510221.pdf PDF]). 07.09.2011.
  • «[www.mchs.gov.ru/news/detail.php?ID=509611 В 20.35 в аэр. Туношна Ярославской области совершил посадку самолёт Ил-76 МЧС России]» ([www.mchs.gov.ru/upload/iblock/e6f/509611.doc Word], [web.archive.org/web/20120326214051/www.mchs.gov.ru/upload/iblock/140/509611.pdf PDF]). 07.09.2011.
  • «[www.mchs.gov.ru/news/detail.php?ID=509561 Из аэропорта „Раменское“ в Ярославскую область готовится вылет самолёта ИЛ-76 МЧС России]» ([www.mchs.gov.ru/upload/iblock/ff1/509561.doc Word], [web.archive.org/web/20120327064958/www.mchs.gov.ru/upload/iblock/51e/509561.pdf PDF]). 07.09.2011.
  • «[www.mchs.gov.ru/news/detail.php?ID=509581 Крушение самолёта Як-42 в Ярославской области]» ([web.archive.org/web/20120127065255/www.mchs.gov.ru/upload/iblock/ab7/509581.doc Word], [web.archive.org/web/20120127012231/www.mchs.gov.ru/upload/iblock/2d3/509581.pdf PDF]). 07.09.2011.
• [newsru.com/russia/07sep2011/yak42.html Як-42 с хоккейной командой разбился под Ярославлем: 34 погибших]
• [inotv.rt.com/2011-09-07/Hokkeisti-Lokomotiva-pogibli-v-aviakatastrofe Хоккеисты «Локомотива» погибли в авиакатастрофе]
• [inotv.rt.com/2011-09-07/Pogibshaya-komanda-bila-odnim-iz Погибшая команда была одним из фаворитов КХЛ]
• [inotv.rt.com/2011-09-07/Samolet-Lokomotiva-upal-posle-stolknoveniya Самолёт «Локомотива» упал после столкновения с маяком]
• [expert.ru/dossier/story/tragediya-pod-yaroslavlem/ 7 сентября под Ярославлем произошла авиакатастрофа — разбился самолёт «Як-42» с хоккейной командой «Локомотив» на борту]
• [kp.ru/video/455743 Реконструкция катастрофы под Ярославлем]
• [www.hotice.ru/events/articles/13078/ Як-42. Ход расследования.]. hotice.ru (15.09.2011).
• [kp.ru/daily/25785.3/2767346/ МАК: видеореконструкция авиакатастрофы]
• [www.geolocation.ws/v/P/90612303/-/en Монумент на месте катастрофы]

Отрывок, характеризующий Катастрофа Як-42 под Ярославлем

Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)