Мартин IV

Мартин IV лат. Martinus PP. IV<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
189-й папа римский
22 февраля 1281 — 28 марта 1285
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Николай III
Преемник:	Гонорий IV
Имя при рождении:	Симон Монпитье де Брион
Оригинал имени при рождении:	фр. Simon Monpitie de Brie (или de Brion)
Рождение:	ок. 1210 Брион, Турень, Франция
Смерть:	28 марта 1285(1285-03-28) Перуджа, Италия
Мартин IV на Викискладе

Мартин IV (лат. Martinus PP. IV, в миру — Симон Монпитье де Брион, фр. Simon Monpitie de Brie (или de Brion); ок. 1210 — 28 марта 1285) — папа римский с 1281 — 28 марта 1285.

Биография

Симон Монпитье происходил из Бриона (Франция), его отца звали Жаном. Он обучался в Парижском университете, и, как считается, изучал юриспруденцию в Падуе и Болонье. По папской милости он получил должность каноника в аббатстве Сен-Квентин в 1238 году и провел период 1248-1259 годов каноником кафедрального собора в Руане, вскоре получи сан архидиакона. В то же время он был назначен казначеем церкви святого Мартин в Туре. До своего избрания папой, он был назначен в совет короля, который сделал его хранителем большой печати, канцлером Франции и казначеем французского королевства. Кардинальскую шапку получил из рук папы Урбана IV в 1261 году. После этого Симон переехал в Рим.

Он вернулся во Францию в качестве легата Урбана IV, а также его преемника, папы Климента IV в 1264-1269 годах и снова в 1274-1279 годах по инициативе папы Григория X. Он стал участником переговоров о папской поддержке Карла Анжуйского. Как легат он председательствовал на нескольких Соборах, наиболее важным из которых был собор в Бурже в сентябре 1276 года.

Через шесть месяцев после смерти папы Николая III в 1280 года Карл I Анжуйский вмешался в папские выборы в Витербо, заключив в тюрьму двух влиятельных итальянских кардиналов на том основании, что они якобы мешали выборам. Без их противодействия Симон де Брион был единогласно избран на папский престол, приняв имя Мартина IV, 22 февраля 1281 года. Он принял имя Мартин IV, поскольку ошибочно были прочитаны имена двух его предшественников — Маринов (Марин I и Марин II считались соответственно Мартином II и Мартином III). Рим не желал принимать ненавистного француза как папу, поэтому Мартин IV был коронован в Орвието 23 марта 1281 года.

В своей политике Мартин IV рьяно придерживался профранцузской ориентации. Подстрекаемый Карлом Анжуйским, который намеревался начать войну против Византии, предал анафеме византийского императора Михаила Палеолога как еретика и схизматика. Таким образом, дело Лионской унии было окончательно загублено. Вскоре, несмотря на предпринятые Мартином IV меры, на Сицилии вспыхнуло восстание, в результате которого власть над островом перешла в руки арагонской династии (Испания). Мартин IV использовал все духовные и материальные ресурсы против Арагонской династии, чтобы спасти власть Анжуйской династии на Сицилии. Он отлучил Педро III и потребовал крестового похода против него, но все было напрасно.

Со смертью своего покровителя Карла Анжуйского 7 января 1285 года Мартин больше был не в состоянии оставаться в Риме. Он умер в Перудже 28 марта 1285 года, где и был похоронен.

Данте поместил его в чистилище (II часть "Божественной комедии" ) за чревоугодие.

Литература

• Корелин М. С.,. Мартин, римские папы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.newadvent.org/cathen/09724a.htm Catholic Encyclopedia] "Pope Martin IV"

Отрывок, характеризующий Мартин IV

– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.