История Минска

Название города

Вероятнее всего, название города происходит от реки Менка (Меня). На текущий момент ручей Менка впадает в речку Птичь. На месте впадения в Менку южного притока до сих пор остаются валы древнего городища. Одна из гипотез возникновения города предполагает, что после воинственного нападения и уничтожительного пожара на городище во второй половине XI века жители менского городища основали новое поселение (позднее Минский замок) северо-восточнее, уже на месте впадения Немиги в реку Свислочь. Гидроним Меня может быть объяснён из индоевропейского «men» — «малый». Древнерусские варианты названия — «Мѣньскъ», «Мѣнескъ», «Мѣнскъ» встречаются в летописях. В более поздних источниках название города пишется и без ять — «Меньск», «Менеск», «Менск».

В конце XVI века фиксируются единичные случаи употребления в западнорусском языке формы «Минск», в дальнейшем по мере усиления полонизации процент употребления формы «Миньск—Минск» увеличивается (2-я половина XVII века), однако не перестаёт употребляться и «Менск». Форма «Менск» исчезает из официальных документов только в XVIII веке, когда западнорусский язык полностью исключается из государственного употребления.

Начиная с 1502 года, форма «Минск» использовалась в латино- и польскоязычных документах («Minsk», «Mińsk»). Подобная трансформация названия города в польском языке произошла под влиянием польского Миньска-Мазовецкого. В конце XVIII века при разделах Речи Посполитой название города переходит в русский язык как «Минскъ».

Так как орфография, правописание и литературная норма в белорусском языке были сформированы лишь в конце XIX века, что сказалось и на формализации названия города: оно к этому времени не устоялось. Устное употребление формы «Менск» по-прежнему фиксируется, последнее отмечают белорусский этнограф Павел Шпилевский и Географический словарь Королевства Польского (1885). Во времена БССР название «Менск» на некоторое время вновь становится нормативным и повсеместно используется в официальных документах вплоть до 29 июля 1939 года, когда Верховный Совет БССР своим постановлением изменил название города на «Мінск». С того времени форма «Мінск» является в белорусском языке нормативным названием города. Однако некоторые СМИ, авторы и интернет-проекты, использующие дореформенную тарашкевицу (например, Радио Свобода, журнал «Архэ Пачатак» и др.) касательно современного Минска, а также печатные исторические издания (в том числе и официальные, к примеру книги издательств «Беларуская энцыклапедыя», «БелТА» и др.) касательно периода истории города до 1793 года используют форму Менск.

В 1991 году Минский городской Совет народных депутатов обратился в Верховный Совет с просьбой вернуть городу прежнюю форму названия «Менск», однако в просьбе было отказано.

В польском языке исторически использовалось название «Mińsk Litewski» (Минск-Литовский, от Великого княжества Литовского), а позднее «Mińsk Białoruski» (Минск-Белорусский), чтобы различить Минск с небольшим городом в Польше Mińsk Mazowiecki. Сейчас слово «Mińsk» почти всегда означает столицу Белоруссии, нежели город в Мазовии.

Ранняя история

Самые ранние поселения на территории современного города известны с IX века. Долина реки Свислочь была заселена двумя восточнославянскими племенами: кривичами и дреговичами. Около 980 года территория входит в Полоцкое княжество. Город Менеск впервые упоминается в «Повести временных лет» в 1067 году, когда сыновья киевского князя Ярослава Мудрого явились под стены города, принадлежавшего тогда полоцкому князю Всеславу Брячиславичу. Вече отказалось сдать город, однако братья Ярославичи захватили и разрушили его, а затем разбили в битве на Немиге (в пределах нынешней центральной части Минска) подошедшие на помощь войска Всеслава Брячиславича.^{[litopys.org.ua/ipatlet/ipat08.htm#r1067]}

После смерти Всеслава Брячиславича в 1101 г. его сыновья разделили владения отца на уделы, в результате чего Менеск стал столицей отдельного княжества. Первым менским князем стал Глеб Всеславич. Столичный статус и выгодное географическое положение содействовали экономическому развитию города и превращению его в крупный торгово-ремесленный центр, о чём свидетельствуют результаты археологических раскопок. Однако частые междоусобные войны князей (известны походы на Менеск в 1119, 1159, 1160, 1161 годах) мешали процветанию города.

XI—XII вв.

• 1067 — Менеск впервые упоминается в летописях в связи с битвой на реке Немиге между армиями полоцкого князя Всеслава Брячиславовича и князей Ярославичей.
• 1104 — летописное упоминание Менеска, как центра княжества.
• 1104 — нападение на Менеск киевского князя Святополка.
• 1116 — двухмесячная осада Менеска войсками киевского князя Владимира Мономаха.
• 1119 — захват Менеска войсками киевского князя Владимира Мономаха, захват в плен Глеба Всеславовича и присоединение города к владениям Владимира Мономаха.
• 1146 — начало княжения в Менеске сына Глеба Всеславича — Ростислава.
• 1159 — поход на Менеск полоцкого князя Рогволода Борисовича в союзе с черниговским князем Святославом Ольговичем, закончившийся перемирием.

Минск в составе Великого княжества Литовского и Речи Посполитой

Монголо-татарское нашествие в 1237—1239 годах не затронуло Менеск, но более поздние набеги Золотой Орды, а также распад Древнерусского государства сильно ослабили княжество.

В 1385 году Литва и Польша подписали Кревскую унию, а позже, в 1401-м, заключили Виленско-Радомскую унию на которых Польша образовала союзное государство. В 1441 году Литовский князь Казимир IV даёт городу устав привилегированных городов. По велению его сына Александра Ягеллона в 1499 году (по другим данным — 1496) город получил магдебургское право. В 1565/1566 город стал центром Минского воеводства.

• 1-я четверть 14 столетия — вхождение Менеска в состав Великого княжества Литовского.
• 15 июля 1410 — участие Менской хоругви в Грюнвальдской битве.
• 14 марта 1499 — получение Менеском Магдебургского права.

В XVI и в XVII-х веках произношение названия города на западнорусском языке меняет звук «е» на «и», особенно в южных диалектах (будущий украинский язык). Под этим влиянием меняется и произношение в господствовавшем тогда польском языке («Mińsk»; официально назывался Mińsk Litewski) и уже в конце XVIII-го при разделах Польши переходит в русский язык как «Минскъ».

• 1508 — осада Минска русскими войсками под началом Михаила Глинского.
• 1513 — открыт первый госпиталь.
• 1547 — сильный пожар в Минске, который уничтожил почти весь город.
• 1566 — образование Минского воеводства.

Эпоха Речи Посполитой

В 1569 году заключается Люблинская уния, которая окончательно объединяет Польское королевство и Великое княжество Литовское в единое государство Речь Посполитая. В вальном сейме новообразованного государства Минскому повету дается два места — для воеводы и каштеляна. Помимо этого, каждый из двух остальных поветов Минского воеводства — Речицкий и Мозырский имел свой сеймик, который посылал по два депутата в сейм и в Литовский трибунал.

К середине XVII века Минск становится важным экономическим и культурным и религиозным центром Речи Посполитой. Но одновременно ввиду миграции поляков и евреев, а также в связи с переходом шляхты в католицизм, в Минске также появляются крупные общины католиков и иудеев. После Брестской унии православие постепенно уступает место униатству. Постепенно меняется и этнокультурный облик города, многие представители литовского дворянства и интеллигенции подвергаются полонизации.

В 1654 году в ходе русско-польской войны (1654—1667) Минск был взят войсками царя Алексей Михайловича и удерживался до 1667 года. За время войны город был полностью разрушен, в нём осталось только две тысячи жителей и 300 домов. Вторая волна разрушений последовала во время Великой Северной Войны, когда в 1708 году шведский король Карл XII взял город. В 1709 году Минск был взят русскими войсками.

Помимо физического разрушения обе войны привели к упадку экономики. В XVIII веке Минск стал периферией Речи Посполитой, не играя какой-либо значимой роли. К 1790 году численность населения Минска достигла 6500—7000 жителей, вернувшись тем самым к показателям 1654 года, большинство населения — поляки и евреи.

• 1582 — построенное каменное здание ратуши.
• 1582 — создание иезуитами коллегиума.
• 12 января 1591 — получение подтвердительной привилегии на право владения городским гербом.
• 1 марта 1597 — выступление горожан против униатского митрополита Михаила Рогозы.
• 1613 — основание Петропавловского братства — самого крупного из семи минских православных братств.
• 1616 — выступление горожан против Брестской церковной унии.
• 1624 — основан монастырь бернардинцев.
• 3 июля 1655 — вхождение русской армии во время русско-польской войны 1654—1667 годов.
• 1659 — открытие первой аптеки в Минске.
• 26 февраля — 24 марта 1706 — нахождение в Минске русского царя Петра Первого (во время Северной войны 1700—1721).
• 1707 — захват Минска шведскими войсками.
• 1751 — вооружённое выступление горожан против городского старосты.
• 6 июня 1762 года — пожар в центральной части города: многие дома сгорели, уничтожено около 360 рукописных книг (среди них — трибунальные книги Минской каденции, охватывавшие более чем столетний период истории города)
• 1783 — составлен первый план застройки Минска.

Минск в составе Российской империи

В январе 1793 года Минск был присоединён к Российской империи в результате 2-го раздела Речи Посполитой, и 3 апреля того же года стал центром новой Минской губернии. В 1795 году указом Сената России было отменено магдебургское право для Минска.

В первые годы эпохи Российской империи начинается развитие города — в 1805 году открывается первый общественный парк, и уже к 1811 году население города насчитывало около 11 тыс. человек. Но Отечественная война 1812 года серьёзно разрушила город. Когда в 1812 году русские войска освободили его, в городе осталось 3500 жителей, большинство инфраструктуры и жилья лежало в руинах. Последние волнения XIX века произошли во время Польского восстания 1830 года. Подавления восстания привело к изменению национального характера города и постепенному уменьшению польского населения. В 1835 году Минск включён в т. н. черту еврейской оседлости.

На протяжении XIX века город продолжал расти. В 1830-х годах все главные улицы и площади покрыты булыжником, в 1836 году открывается первая общественная библиотека, а год спустя первая пожарная каланча. В 1838 году выходит в печать первая газета «Минскія губернскія вѣдомости», а в 1844 году открылся первый театр. Уже к 1860 году насчитывалось 27 тыс. жителей, шёл строительный бум двух- и трёхэтажных домов в Верхнем городе. По социальному составу в 1800 году в Минске насчитывалось 40,43 % мещан, 34 % цеховых, 12,03 % дворян, 2,53 % купцов, 2,49 % духовенства, 1,78 % крестьян и 6,7 % других социальных групп, а в 1861 году — 54,19 % мещан, 13,03 % цеховых, 12,66 % военнослужащих, 10,82 % дворян, 2,33 % купцов, 2,12 % чиновников и почётных горожан, 1,13 % крестьян, 1,06 % духовенства, 0,56 % дворовых, 2,06 % других категорий населения.

Важнейшее события для дальнейшего развития — появление железной дороги. В 1871-м через Минск была проложена железная дорога Варшава—Москва, а в 1873 году Минск становится железнодорожным узлом ввиду открытия Либаво-Роменской железной дороги. В 1872 году в городе появился водопровод, в 1890-м телефон, а в 1894 году — первая электростанция. В 1900 году в Минске было 58 фабрик и заводов. По переписи 1897 года в городе было 91 494 жителя. Более половины населения (47 561) — евреи.

К началу XX века Минск становится вторым главным центром (после Вильны) белорусского политического движения.

В 1898 году в Минске в частном доме на Захарьевской улице состоялся I съезд РСДРП.

Долгий мир был прерван Первой мировой войной, в 1915 году город становится фронтовым, когда в нём размещается штаб 10-й армии. В городе располагалось множество госпиталей и складов.

• 1793 — присоединение Минска к России после 2-го раздела Речи Посполитой.
• 3 апреля 1793 — указ Сената Российской империи о создании Минской губернии.
• 14 мая 1795 — упразднение Магдебургского права для Минска.
• 24 января 1803 — открытая Минская мужская губернская гимназия.
• 8 июля — 16 ноября 1812 — оккупация Минска французскими войсками во время Отечественной войны 1812 года.
• 30 мая 1835 — произошёл сильный пожар, который уничтожил почти всю центральную часть Минска.
• 1836 — открыта первая публичная библиотека.
• 1846 — окончено возведение Варшавского шоссе из Москвы через Минскую губернию.
• 1848 — эпидемия холеры, в итоге которой погибли 1100 человек.
• 1851 — власти приняли решение о сносе Минской ратуши.
• 21 февраля 1852 — постановка в Минске труппой Винцента Дунина-Марцинкевича первой белорусской оперы «Крестьянка» («Идиллия»).
• 1857 — выделены деньги и Минская ратуша снесена из-за того « …что она своим существованием напоминала жителям об обычаях минувшего времени, о Магдебургском праве». На решении о сносе ратуши стоит собственноручная резолюция императора Николая I.
• 28 ноября 1871 — начало движения по Московско-Брестской железной дороге через Минск.
• 1872 — заложен Александровский сквер (сейчас Центральный сквер у театра имени Янкм Купала).
• 1873 — начало движения по Либаво-Роменской железной дороге через Минск.
• 1873 — основан Минский Коммерческий банк.

• 1874 — сдан в эксплуатацию минский водопровод.
• 1874 — построен первый в городе фонтан (в Александровском сквере).
• 7 апреля 1876 — забастовка рабочих железнодорожных мастерских, первая в Минске.
• 1876 — основано пожарное объединение.
• 1878 — утверждён герб Минской губернии.
• 1881 — открыты минские отделения Государственного банка и Русского телеграфного агентства.
• 1881 — основан машиностроительный и чугунно-медно-металлургический заводы (Кашарский машиностроительный завод).
• 1886—1902 — издание газеты «Минский листок», в которой 28 мая 1889 года впервые напечатана белорусская поэма «Тарас на Парнасе».

• 1890 — начало работы телефонной связи в Минске.
• 5 июня 1890 — открыто здание Минского городского театра.
• 26 сентября 1891 — в Губернаторском саде (сейчас Центральный детский парк имени Максима Горького) произошёл полет аэронавта Древницкого на воздушном шаре и его спуск на парашюте собственного изделия.
• 1892 — начало работы минской конки.
• 1893 — построен Низко-Базарный мост (сейчас мост через реку Свислочь, соединяющий улицы Немига и Максима Богдановича).
• 1894 — в эксплуатацию введена первая электростанция.
• 18 апреля (1 мая) 1895 — в Минске впервые отмечался день 1 мая.
• 1897 — население Минска составляло 90 912 жильцов, по итогам проведённой переписи населения Российской империи.
• 1 марта-3 марта 1898 — проведён первый съезд РСДРП.
• 18 января 1900 — первая в городе уличная демонстрация рабочих.

Революция 1905—1907 гг

• 16 февраля 1905 — политическая демонстрация и забастовка учащихся средних учебных заведений.
• 1 июля 1905 — открыто 3-классное городское училище.
• 12 октября 1905 — Всероссийская политическая забастовка приобрела всеобщий характер.
• 18 октября 1905 — расстрел митинга на Привокзальной площади (Курловский расстрел).
• 8 декабря 1905 — всеобщая забастовка в Минске.
• 1905 — с Брестского и Виленского вокзалов было налажено движение дачных поездов в пригороды Курасовщина и Серебрянка.
• 1 декабря 1906 — основанное белорусское книжное объединение «Мінчук».
• 1907 — основан металлообрабатывающий завод «Гигант».

1908—1917

1908 — установлен первый в городе лифт в гостинице «Европа».

1908, февраль — основан церковный историко-археологический комитет (действовал до 1915 года); при нём созданы Минский историко-археологический музей и библиотека (эвакуированы в Рязань в 1915 году; часть экспонатов музея возвращены в БССР в 1922 году).

1908 — основано медицинское училище.

1908 — построен костёл Святого Симеона и Святой Елены, или Красный костёл.

1910 — открыт кинотеатр «Иллюзион» — один из первых в городе.

1910 — основана обувная фабрика «Орёл».

21 августа 1911 — основана Минская болотная научная станция (в районе Городской выгон, или Комаровское болото, сейчас район площади Бангалор).

1911 — установлена междугородная телефонная связь между Минском и Борисовом.

1911 — открыта публичная библиотека имени Л. Н. Толстого.

1912 — произошло наводнение в Минске.

1912 — проведена реконструкция электростанции; установили новую динамо-машину и дизельный двигатель мощностью 500 лошадиных сил, часть воздушной проводки заменили подземными кабелями; в итоге в 1913 году максимальная мощность станции достигла 1100 киловатт.

1913 — построена эпидемическая больница, общее количество больниц в Минске составляло 23.

21 марта 1913 — открыт приют для вытрезвления лиц, задерживаемых в пьяном виде чинами полиции (губернским комитетом попечительства о народной трезвости).

1914 — открыт трехлетний педагогический институт; осенью 1915 года, с приближением фронта Первой мировой войны, институт был эвакуирован в Ярославль, где находился три года.

1915 — создано Белорусское общество помощи потерпевшим от войны (действовало до конца 1917 года).

1916 — создан клуб белорусской интеллигенции «Беларуская хатка» (существовал до 1921 года).

Городские головы города Минска

Фамилия, Имя, Отчество	Период руководства
Дельпаце, Леопольд Валентиевич	?-1861-1864
Свечников, Александр Андреевич, купец 2-й гильдии	4.08.1864-1865-?
Томарович, Степан Ефимович	21.10.1866-1867-?
Свечников, Александр Андреевич, награждён тремя серебряными медалями «За усердие» (одна на Владимирской и две на Станиславской лентах)	?-1870-?
Фогель, Александр Петрович, губернский секретарь, коллежский секретарь (c 1875)	30.10.1871-1875-?
Казаринов, Михаил Иванович, титулярный советник, коллежский асессор (с 1880), кавалер ордена Святой Анны 2 степени, ордена Святого Станислава 2 степени с Императорской короной и 3 степени, имеет медаль «В память войны 1853-1856 гг.», медаль «За усмирение польского мятежа», знак отличия, учрежденный 24 ноября 1866 г. «За поземельное устройство государственных крестьян», воспитывался в Дворянском полку	1876-1880
Голиневич, Николай Николаевич, титулярный советник, коллежский советник (с 1883), статский советник (с 1885)	1880-1890
Граф Чапский, Карл Эмерикович, титулярный советник, коллежский асессор (с 1896)	14.05.1891-1902
Стефанович, Станислав Мельхиорович	?-1907-1909
Хржонстовский, Станислав Брониславович	1910—1917

1917—1941

1917—1919

9 марта 1917 года создан Комитет общественного порядка и безопасности.

9 августа (21-го по новому стилю) 1917 года в городском театре состоялось первое заседание Минской городской думы (МГД) нового состава

Вскоре после того, как 16 февраля 1918 года Германия начала наступление, Минск был захвачен. Захвату предшествовали локальные стычки в городе между большевикам, поляками и белорусами, которые хотели установить свою власть. По результатам Брест-Литовского мира Минск был передан Германии.

25 марта в Минске была провозглашена независимость Белорусской Народной Республики, заявившая о своих претензиях на белорусские земли, однако власть в городе продолжала осуществлять немецкая оккупационная администрация.

После поражения Германии в Первой мировой войне и подписания Компьенского перемирия советское правительство денонсировало Брест-Литовский мир, и вскоре Минск был освобождён.

1919—1920

Кризисы (власти, продовольственный, жилищный) измучили горожан. Линия польско-советского фронта — в 70 вёрстах (к востоку от города). На городской бирже — интерес к советским дензнакам (как и к царским).

Работают станки подпольной типографии Минского комитета большевиков (дом на Мало-Татарской улице)

Городской магистрат объявил, что бывшие участники восстаний 1863, 1848 и даже 1831 годов могут зарегистрироваться для последующего назначения от имени польского правительства особых почётных пенсий.

В Минск двигается волна эмиграции из Советской России.

Начало января 1920-го — линию польско-советского фронта (р-н Жлобина) пересекают (при −30 °C) на контрабандистских санях Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский и Дмитрий Философов. Классический триумвират селится на несколько месяцев в Минске и включается в общественную жизнь.

Многие дореволюционные предприятия и конторы, гимназии, увеселительные заведения продолжают работать, открываются новые. Даются балы, люди ходят в театры и кинематограф (эффект «континентальной Одессы»). Блещет актёр МХАТа Ричард Болеславский (будущая звезда Голливуда).

Издаются газеты «Звон», «Беларусь», «Минский курьер».

Советская Белоруссия

1 января 1919 года в Смоленске была провозглашена Советская Социалистическая Республика Белоруссия (ССРБ) в составе РСФСР, а 5 января в город перенесена столица новообразованной советской республики.

27 февраля Советская Белоруссия входит в состав Литбела (Литовско-Белорусская ССР), но по причине советско-польской войны (1919—1921), 28 апреля в Минск эвакуируется столица Литбела, затем покидает его 19 мая, а 8 августа город занимает армия Польской Республики.

Межвоенный период

11 июля 1920 года Красная армия освобождает Минск, а 31 июля в него возвращается столица Белорусской Советской Социалистической Республики. Многолетняя война сильно разрушила город, но уже в первые годы Советской власти начинается восстановление. В 1921 году в Минске образуется Белорусский государственный университет и первая научная библиотека, основано Государственное издательство БССР (с 1963 года — издательство «Беларусь»). В 1924 году уже работало 29 заводов, множество кинотеатров, школ, больниц, возникают крупные комплексы новой застройки. В 1928 году открывается Академия наук БССР, в 1929 на линию выходят первые минские трамваи, а в 1933 году начинает действовать аэропорт. В 1934 году было построено здание Государственной библиотеки имени В. И. Ленина.

Большим событием в градостроительстве и архитектуре Минска явилось сооружение по проекту архитектора Иосифа Лангбарда Дома правительства БССР (1929—1934). Это крупнейшее общественное здание объёмом 240 000 м³, один из лучших памятников конструктивизма, положило начало формированию нового центра города — площади Ленина.

В октябре 1928 года постановлением СНК БССР Институт белорусской культуры был реорганизован в Белорусскую академию наук. 1 января 1929 — Торжественное открытие Белорусской Академии наук (ныне Национальная академия наук Беларуси). В результате Библиотека Института белорусской культуры была преобразована в Фундаментальную библиотеку Академии наук БССР.

10 декабря 1933 года основана Правительственная библиотека, которая и по сей день размещается в здании Дома Правительства.

В середине тридцатых годов в связи с тем, что государственная граница СССР пролегала всего в двадцати километрах от города, рассаматривалось предложение о переносе столицы БССР в Могилев. После присоединения Западной Белоруссии необходимость в этом переносе отпала.

В 1939 году население Минска составляло 238,9 тыс. жителей.

Великая Отечественная война 1941—1945

Захват Минска

С начала войны по 27 июня 1941 г. немецкая авиация проводила бомбардировки Минска; 25 июня немецкие войска подошли к городу. С 28 июня Минск — в оккупации, город становится центром генерального округа Белоруссия в составе рейхскомиссариата Остланд.

Период оккупации

В период оккупации немцами было создано в Минске 3 еврейских гетто, евреи начали сгоняться в гетто с первого же дня. , В них за время оккупации были замучены и убиты более 80 тыс. евреев.

С 21 июля 1941 по 3 июля 1944 года осуществлял свою деятельность Минский подпольный обком КП(б)Б. В конце ноября — начале декабря 1941 года был создан Минский подпольный горком КП(б)Б. Подпольные группы действовали на железнодорожном узле, ТЭЦ-2, радиозаводе, хлебозаводе «Автомат», нефтебазе, обувной и войлочной фабриках и др.; они уничтожали оккупантов, взрывали и поджигали склады с горючим, гаражи и мастерские, выводили из строя оборудование предприятий, уничтожали запасы сырья, освобождали попавших в плен воинов советской армии. В разные периоды подпольщики издавали периодический листок «Вестник Родины», газеты «Патриот Родины», «Звязда», «Минский большевик». В окрестностях города создавались партизанские отряды, многие из которых выросли в крупные бригады.

За каждого убитого немецкого солдата расстреливалось 10 мирных жителей, за каждого офицера — 100 (об этом было объявлено в расклеенных по городу листовках).

В период с 17 по 22 апреля 1943 года оккупационными войсками в Минске была проведена операция «Волшебная флейта» («Zauberflute»), целью которой было уничтожение сопротивления и угон трудоспособного населения в Германию.

В среду 22 сентября 1943 года в 00:40 тогдашний гауляйтер Белоруссии Вильгельм Кубе был уничтожен в своём особняке по адресу ул. Театральная, д. 27 взрывом мины, которую партизанки Елена Мазаник и Мария Осипова накануне (21 сентября) в начале дня заложили в его кровать.

Освобождение Минска

Минск был освобождён Красной Армией в понедельник 3 июля 1944 года (к вечеру), в ходе Минской операции, начавшейся 29 июня 1944 года и являвшейся составной частью Белорусской операции (которая началась 22-23 июня 1944 года).

В результате взятия Красной Армией Минска, восточнее города 105 тысяч немецких солдат и офицеров попали в окружение — в Минский котёл, ликвидированный к 11 июля 1944 года.

С первым эшелоном наступающих советских войск, когда на западе города ещё слышалась стрельба, в Минск вошёл известный советский поэт Александр Твардовский, написавший об этом одно из своих стихотворений («Ушли в хлеба траншеи, ходы…»).

В воскресенье 16 июля 1944 в освобождённом Минске был проведён партизанский парад.

За время оккупации погибло 70 тыс. минчан, после освобождения в городе осталось 37 тыс. населения (из довоенных почти 250 тыс.). На момент освобождения города в центральных районах Минска осталось всего около 70 неразрушенных зданий, предместья и окраины пострадали заметно меньше.

Послевоенный период

Благодаря энтузиазму граждан всего СССР город был в кратчайшие сроки восстановлен и продолжил своё развитие. Были построены Минский мотоциклетно-велосипедный завод (1945), Минский тракторный завод (1946) и Минский автомобильный завод (1944). В первой половине 50-х гг. вступили в строй Минский подшипниковый, часовой и радиаторный заводы, а также камвольный комбинат. Минск превратился в один из главных центров Советского Союза, центр машиностроения и высоких технологий с развитой культурой, здравоохранением, образованием, транспортом и наукой. Продукция его автомобильного и тракторного заводов стала визитной карточкой республики на мировом рынке.

1950-е

• 13 августа 1951 — первую продукцию выпустил подшипниковый завод.
• 5 ноября 1951 — открыт Государственный универсальный магазин (ГУМ).
• 3 июля 1952 — введён в эксплуатацию новый мост через реку Свислочь на Ленинском проспекте.
• 19 сентября 1952 — пущен первый минский троллейбус.
• Сентябрь 1953 — открыто Минское суворовское военное училище.
• 14 октября 1953 — с конвейера тракторного завода сошёл первый колёсный пропашной трактор «Беларусь».
• 7 марта 1954 — проводы первого отряда молодёжи на освоение целинных земель.
• 4 июля 1954 — на площади Победы открыт памятник-обелиск воинам Советской Армии и партизан, погибших в боях за освобождение Белоруссии от немецко-фашистских оккупантов.
• 1 сентября 1954 — открыт Белорусский институт механизации сельского хозяйства.
• Весна 1955 — завершено строительство Заславского водохранилища (Минское море).
• 9 июля 1955 — открыта Минская детская железная дорога.
• Сентябрь 1955 — введена в действие первая очередь камвольного комбината.
• 16 ноября 1955 — введена в действие первая очередь часового завода.
• 1 января 1956 — первая передача Минского телецентра.
• 8 апреля 1956 — открыт Белорусский республиканский театр юного зрителя.
• 3 июля 1956 — открыт Дворец культуры профсоюзов.
• 1956 — введены в действие электротехнический завод и завод тракторных запасных частей.
• 2 марта 1957 — собран первый 40-тонный самосвал МАЗ-530.
• 30 июня — 2 июля 1957 — I Всебелорусский фестиваль молодёжи.
• 1958 — введён в действие завод автоматических линий.
• 15 января 1959 — Всесоюзная перепись населения. В Минске 509,5 тыс. жителей.
• 11 февраля 1959 — открыто здание Государственного цирка БССР.
• 6 ноября 1959 — открыт памятник пионеру-герою Марату Казею.
• 4 декабря 1959 — открыт Литературный музей Якуба Коласа.
• 1959 — создан Государственный проектный институт «Минск-проект». Образован Государственный ансамбль танца БССР.

1960-е

• 14 мая — 25 мая 1960 — в Минске состоялся III Всесоюзный кинофестиваль.
• 30 октября 1960 — ввод в строй газопровода Дашава-Минск.
• 1960 — введён в действие завод электронных вычислительных машин им. Г. К. Орджоникидзе.
• 22 мая 1962 — введён в действие первый в БССР атомный реактор Института энергетики АН БССР.
• 13 апреля 1963 — открыт концертный зал Белорусской государственной филармонии.
• Май 1963 — введена в действие первая очередь моторного завода.
• 15 августа 1963 — введён в эксплуатацию новый Дом радио.
• 7 декабря 1963 — введён в эксплуатацию электрифицированный участок Белорусской железной дороги Минск — Олехновичи (в 1966 г. продлён до Молодечно).
• 1 сентября 1964 — открыт радиотехнический институт.
• Ноябрь 1964 — открыт Центральный универмаг «Минск».
• 21 января 1965 г. — открыт Дворец бракосочетаний.
• Апрель 1965 — открыт Дворец культуры тракторного завода.
• Май 1965 — открыт Дворец культуры текстильщиков.
• 29 июля 1965 — открыт планетарий.
• 18 декабря 1965 — введён в действие молочный завод № 2.
• 10 января 1966 — под Минском открыт санаторий «Криница».
• 7 мая 1966 — открыт Дворец спорта.
• 3 декабря 1966 — Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Минска орденом Ленина.
• Декабрь 1966 — открыт кинотеатр «Партизан».
• 25 мая — 26 мая 1967 — празднование 900-летия Минска.
• 2 ноября 1967 — открыт Государственный музей БССР.
• 27 декабря 1968 — открыта Выставка достижений народного хозяйства БССР в постоянном павильоне.
• 29 декабря 1968 — военный парад и демонстрация трудящихся в связи с 50-летием БССР.
• 5 июля 1969 — на 21 км шоссе Минск — Москва открыт Курган Славы Советской Армии — освободительницы Белоруссии.

1970-е

• 15 января 1970 — Всесоюзная перепись населения. В Минске 907,1 тыс. жителей.
• 17 января 1971 — открыт Государственный театр музыкальной комедии БССР.
• 25 января 1972 — Минск стал 11-м городом СССР с населением свыше 1 млн человек.
• 30 апреля 1972 — начала выходить городская световая газета.
• 7 июля 1972 — открыт памятник Янке Купале.
• 3 ноября 1972 — открыт памятник Якубу Коласу.
• 5 ноября 1972 — на Минском тракторном заводе выпущен миллионный трактор.
• 1973 — введён в эксплуатацию электрифицированный участок Белорусской железной дороги Минск — Осиповичи.
• 1973 — открыт Дворец искусств.
• 26 июня 1974 — Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Минску почётного звания «Город-герой».
• 6 ноября 1974 — введён в строй газопровод Торжок — Минск.
• 27 декабря 1974 — введён в эксплуатацию электрифицированный участок Белорусской железной дороги Минск — Борисов.
• 30 января 1975 — открыт кинотеатр «Октябрь».
• Март 1975 — открыт первый в БССР универсальный продовольственный магазин самообслуживания (универсам «Фрунзенский»).
• 8 мая 1975 г. на Минском автомобильном заводе выпущен 500-тысячный автомобиль.
• 16 мая — 21 мая 1975 — Международная встреча в Минске сторонников мира, посвящённая 30-летию Победы над фашизмом во 2-й мировой войне. Её участниками заложена Аллея мира.
• 1 сентября 1975 — открыт Минский институт культуры.
• 27 сентября — 3 октября 1975 III фестиваль дружбы советской и болгарской молодёжи в Минске.
• 30 декабря 1975 — введён в эксплуатацию электрифицированный участок Белорусской железной дороги Минск — Столбцы.
• 15 января 1976 — введена в эксплуатацию Вилейско-Минская водная система.
• февраль 1976 — открыт кинотеатр «Вильнюс».
• 14 марта 1976 — открыто новое здание аэропорта Минск-1.
• 11 апреля — 27 апреля 1976 — в Минске состоялся I Всесоюзный фестиваль творческой молодёжи театров оперы и балета.
• 26 мая 1976 — открыты кинотеатр «Киев» и мемориальный знак Т. Г. Шевченко.

1980-е

• 1982 — открылся Международный аэропорт
• 1984 — построен и запущен Минский метрополитен

Республика Беларусь

C 1991 года Минск является столицей суверенной Республики Беларусь. В столице страны более 600 улиц и проспектов, город продолжает активно застраиваться и развиваться. 5 сентября 1991 года городской Совет народных депутатов восстановил старинный исторический герб города.

29 января 1991 — создана Академия управления при Совете Министров БССР (сегодня Академия управления при Президенте Республики Беларусь).

19 марта 2006 года в Минске начинается Васильковая или Джинсовая революция. 21 марта на Октябрьской площади появляется палаточный городок. Однако уже 24 марта его ликвидировала милиция. 25 марта разогнан последний митинг василькистов, арестованы участники акций протеста и их лидеры.

16 июня 2006 — открыто новое здание Национальной библиотеки Республики Беларусь.

19 декабря 2010 года оппозиция организовала акцию протеста у Дома Правительства. Акция протеста была разогнана милицией и внутренними войсками.

В настоящее время выработан «Генеральный план Минска 2010», в частности, «Стратегия развития жилых территорий»

В 2011 Минск затронули события Революции через социальные сети, во время которой проходили молчаливые митинги по средам (за исключением митинга 3 июля), которые начались 8 июня. Власти всячески препятствовали акциям (перекрывали или ограничивали доступ на точки сборов митингующих, разгоняли митинги, штрафовали и арестовывали участников митингов и т. д.). Митинг 3 июля был разогнан сотрудниками милиции в штатском с применением слезоточивого газа. 21 сентября лидеры митингующих предъявили 10 требований властям. Однако активность деятельности борцов и численность митингующих постепенно сокращалась. Этому способствовали меры властей против подобных митингов. К середине 2012 года митинги Революции через социальные сети прекратятся.

В 2012 году должно быть завершено строительство всех объектов исторической части Минска

Первоочередные районы для проектирования (за пределы МКАД) — деревни Щемыслица, Тарасово, Дегтяревка, Ельница, Новый Двор

В 2016 году город затронули протесты индивидуальных предпринимателей.18 января предприниматели провели митинг.Затем властями был сорван их первый форум (25 января),второй прошел 1 февраля,но его требования не были выполнены.9 февраля прошли неудачные переговоры между властями и недовольными.После этого предприниматели организовали митинги.Самым многочисленным был митинг 25 марта.После него прошли новые переговоры.Их результатом стало то,что власти продлили срок вступления указа 222,но повысили предпринимателям налоги.

Интересные факты

• Недалеко от станции метро «Немига» был обнаружен первый Минский храм 11-го века
• В Минске находилась первая белорусская электростанция (XIX век). Была снесена в 2011 году.

См. также

• Исторические названия районов Минска
• Трагедия на Немиге
• Первый губернатор — Корнеев, Захарий Яковлевич

Литература

• Бохан Д. Д. Минские подания и легенды. Минск, 1902
• Загорульский Э. М. Древний Минск. Минск: Госиздат БССР, 1963
• Шыбека З. В. Мінск сто гадоў таму. Мінск: Беларусь, 2007
• Лиходедов Владимир. Минск. Путешествие во времени. Фотоальбом. Минск, 2008

Ссылки

• [visitminsk.by/ Минск. Городской портал VisitMinsk.by]
• [www.mensk.ru/ Исторические даты Минска]
• [www.minsk-old-new.com/ Минск старый и новый]
• [minsk-online.net/ Минск-Online — ресурс по истории Минска]
• [www.stolitsa.info/ С любовью о Минске]
• [news.tut.by/society/93553.html Минск, который мы можем потерять. Центр старого города оказался в центре строек.]
• [www.interfax.by/article/50211 Городские легенды Минска: убийца Кеннеди, минчанин Мастроянни и другие]
• [www.interfax.by/article/50265 Минские легенды: Лаврентий Цанава — друг Берии, дачник, болельщик, убийца]
• [mensk.by/modules.php?name=Horad Проект «Город вчера и сегодня»] (белор.)
• [iconotheque-russe.ehess.fr/album/4/ Минск в 1964-м] (фр.)
• [minsk.gov.by/share/normdoc/2806/programa.shtml ИНВЕСТИЦИОННАЯ ПРОГРАММА ГОРОДА МИНСКА НА 2010 ГОД]
• [www.interfax.by/article/59650 Минск моего детства: назад, в 80-е!]
• [books.google.com/books?id=04ZBAQAAIAAJ&pg=PP4&lpg=PP4&dq=улица+доватора+Минск&source=bl&ots=RyY6DjW5Ip&sig=hqiHPsaR4UPNP0WJH1W4zLXvfZM&hl=en&ei=PJw7TtmTGY3GswbPydD1Dw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=8&ved=0CFAQ6AEwBw#v=onepage&q=улица%20доватора%20Минск&f=false Обновлённый Минск//Огонёк, № 27, 4 июля 1954]

Отрывок, характеризующий История Минска

– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.