Эгейская цивилизация

Эгейская цивилизация — общее название цивилизаций бронзового века в 3000—1000 гг. до н. э. на островах Эгейского моря, Крите, в материковой Греции и Малой Азии (Анатолия). Ранее использовавшийся термин крито-микенская цивилизация (культура) не вполне точен, так как хронологически и территориально охватывает лишь часть данной культуры.

Открытие

История Греции

Доисторическая Греция (до XXX в. до н. э.)

Эгейская цивилизация (XXX—XII до н. э.)

Западноанатолийская цивилизация

Минойская цивилизация

Кикладская цивилизация

Элладская цивилизация

Микенская цивилизация

Древняя Греция (XI — 146 до н. э.)

Тёмные века (XI—IX вв. до н. э.)

Архаический период (VIII—VI вв. до н. э.)

Классический период (V—IV вв. до н. э.)

Эллинистический период (323 — 146 гг. до н. э.)

Греция в составе Римской державы

Римская Греция (146 до н. э. — 330 н. э.)

Средневековье и Новое время (330—1832)

Византийская империя (330—1453)

Герцогство Афинское (1204—1458)

Османская Греция (1458—1832)

Современная Греция (после 1821)

Война за независимость (1821—1832)

Монархия (1832—1924)

Республика (1924—1935)

Монархия (1935—1973)

Диктатура И. Метаксаса (1936—1941)

Оккупация (1941—1944)

Гражданская война (1944—1949)

Хунта (1967—1974)

Республика (после 1974)

Тематические статьи

Военная история

Греческие имена

Греческий язык

Греческая литература

Первые центры культуры открыты раскопками Генриха Шлимана в Микенах (1876), Артура Эванса на острове Крит (с 1899). С XIX века исследовано несколько сотен памятников: могильники, поселения, большие города типа Полиохни на острове Лемнос с каменной стеной высотой 5 м, Филакопи на острове Милос; царские резиденции — Троя, дворцы Крита (Кносс, Маллия, Фест), акрополь в Микенах.

Самые известные археологические культуры этого периода — минойская, или критская, и микенская, по которым он и получил своё название, но есть также несколько локальных культур, в частности кикладская и эллинская.

Периодизация

1. Крито-микенский период (конец III — II тыс. до н. э.): минойская и микенская цивилизации; возникновение первых государственных образований; развитие мореплавания; установление торговых и дипломатических контактов с цивилизациями Древнего Востока; возникновение оригинальной письменности. Для Крита и материковой Греции на этом этапе выделяются различные периоды развития, поскольку на острове Крит, где в то время обитало негреческое население, государственность сложилась раньше, чем в Балканской Греции, подвергшейся в конце III тысячелетия до н. э. завоеванию греков-ахейцев.
   1. Минойская цивилизация (Крит):
      1. Раннеминойский период (XXX—XXIII вв. до н. э.): господство родовых отношений, начало освоения металлов, зачатки ремесла, развитие мореплавания, сравнительно высокий уровень аграрных отношений.
      2. Среднеминойский период (XXII—XVIII вв. до н. э.; период «старых», или «ранних», дворцов): появление раннегосударственных образований в разных уголках острова, строительство монументальных дворцовых комплексов, возникновение ранних форм письменности.
      3. Позднеминойский период (XVII—XII вв. до н. э.): расцвет минойской цивилизации, объединение Крита, создание морской державы царя Миноса, широкий размах торговой деятельности Крита в бассейне Эгейского моря, расцвет монументального строительства («новые» дворцы в Кноссе, Маллии, Фесте), активные контакты с древневосточными государствами. Природная катастрофа середины XV в. до н. э. (минойское извержение) становится причиной упадка минойской цивилизации, что создало предпосылки для завоевания Крита ахейцами.
   2. Элладская цивилизация (Балканская Греция):
      1. Раннеэлладский период (XXX—XXI вв до н. э.): господство в Балканской Греции родоплеменных отношений в среде догреческого населения, появление первых крупных поселений и протодворцовых комплексов.
      2. Среднеэлладский период (XX—XVII вв. до н. э.): расселение на юге Балканского полуострова первых волн носителей греческого языка — ахейцев, сопровождавшееся некоторым снижением общего уровня социально-экономического развития Греции; начало разложения родоплеменных отношений у ахейцев.
      3. Позднеэлладский период (XVI—XII вв. до н. э.; микенская цивилизация): возникновение раннеклассового общества у ахейцев; формирование производящей экономики в сельском хозяйстве; появление ряда государственных образований с центрами в Микенах, Тиринфе, Пилосе, Фивах и др.; формирование оригинальной письменности; расцвет микенской культуры. Ахейцы подчиняют Крит и уничтожают минойскую цивилизацию. В XII в. до н. э. в Грецию вторгается новая племенная группа — дорийцы, что влечёт гибель микенской государственности, начало греческих тёмных веков и следующего исторического периода.

Помимо данной, существуют и другие периодизации.

Классификация культуры

Выделяется несколько локальных археологических культур (цивилизаций, которые входят в эгейскую цивилизацию):

• солунийская цивилизация,
• македонская цивилизация,
• западноантолийская цивилизация (Троя, Бейджесултан, Лимантепе),
• элладская цивилизация,
• кикладская цивилизация,
• минойская цивилизация.
• микенская цивилизация

Хронологически эти цивилизации принято делить на три основных периода: ранний, средний и поздний; каждый период — на 3 субпериода (І, ІІ, III; например, раннеминойский І, среднесолунский ІІІ и т. д.).

Развитие цивилизации

Развитие эгейской цивилизации проходило неравномерно, её центры переживали эпохи падений и расцвета в разное время. Процесс формирования эгейской цивилизации был сложным и длительным:

• цивилизации западной Анатолии и Средней Греции возникли на основе местного неолита;
• на островах восточной части Эгейского моря большое влияние имела цивилизация Трои;
• западно-анатолийское влияние было сильным и на других островах.

Города, укрепленные стенами с башнями и бастионами, с общественными зданиями и храмами появились в западной Анатолии в 3000—2000 гг. до н. э.; укрепленные поселения в материковой Греции — в конце 2300—2000 гг. до н. э.; на Крите крепости не обнаружены.

Около 2300 до н. э. Пелопоннес и северо-западная Анатолия пережили вражеское вторжение, о чём свидетельствуют следы пожаров и разрушений в поселениях. Под влиянием захватчиков (возможно, индоевропейского происхождения) до 2000—1800 гг. до н. э. изменилась материальная культура материковой Греции, Трои, некоторых островов.

На Крите, неразрушенном захватчиками, продолжала развиваться минойская цивилизация; сначала в 2000—1800 гг. до н. э. появилась иероглифическая письменность, с 1600 до н. э. — линейное письмо А.

Средний бронзовый век (2000—1500 гг. до н. э.) — период наибольшей консолидации эгейской цивилизации, о чём свидетельствует определенное единство материальной культуры: керамики, металлических изделий и др.

Около 1600 до н. э. вторжение в материковую Грецию новых племён (возможно, ахейцев), воины которых использовали боевые колесницы, положило начало возникновению небольших государств микенского периода около других центров — Микен, Тиринфа, Орхомена.

Около 1470 до н. э. некоторые центры эгейской цивилизации (особенно Крит) пострадали от извержения вулкана Санторин. На Крите появилось ахейское (микенское) население, которое принесло новую культуру и линейное письмо Б.

С 1220 г. до н. э. эгейская цивилизация переживает глубокий внутренний кризис, что сопровождается вторжением дорийцев и «народов моря», что приводит эгейскую цивилизацию к гибели.

Искусство эгейской цивилизации

Эгейское искусство характеризуется переходом основной роли в его развитии от одной области Эгейского мира к другой, добавлением местных стилей, взаимосвязями с искусством Древнего Египта, Сирии, Финикии. В сравнении с художественными культурами Древнего Востока эгейское искусство отличается более светским характером.

Кикладское искусство

Среди памятников 3000—2000 гг. до н. э. выделяется похоронная пластика Киклад — «кикладские идолы» — мраморные статуэтки или головы (фрагменты статуй) геометризованных, лаконичных, монументальных форм с чётко выраженной архитектоникой (скрипкоподобные фигуры, обнаженные женские статуэтки).

Критское искусство

Приблизительно с 2300—2200 гг. до н. э. основным центром художественной культуры стал Крит (расцвет в 2000—1500 гг. до н. э.). Искусство Крита расширило влияние на Киклады и материковую Грецию. Наивысшие достижения критских зодчих — дворцы (открытые в Кноссе, Фесте, Маллии, Като-Закро), в которых сочетание больших горизонтальных площадей (дворы) и комплексов двух- или трехэтажных помещений, световых колодцев, пандусов, лестниц создает эффект красочного перетекания пространства, эмоционально богатый, насыщенный бесконечным многообразием впечатлений художественный образ. На Крите был создан своеобразный тип колонны, которая расширяется кверху. В изобразительном и декоративно-прикладном искусстве Крита орнаментально-декоративный стиль (2000—1700 гг. до н. э., достигший совершенства в росписи ваз камарес) сменяется в 1700—1500 гг. до н. э. больше конкретною и непосредственной передачей образов растительного и животного мира и человека (фрески дворца в Кноссе, вазы с изображением морских существ, производство мелкой пластики, торевтики, глиптики); к 1400 г. до н. э. (приблизительно, в связи с завоеванием ахейцами) нарастают условность, стилизация (фрески тронного зала и раскрашенный рельеф со стукко царя-жреца из дворца в Кноссе, вазопись дворцового стиля).

Ахейское искусство

1700—1200 гг. до н. э. — период высокого расцвета искусства ахейской Греции. Города-крепости (Микены, Тиринф) строились на возвышенностях, с мощными стенами циклопичной кладки (из каменных глыб весом до 12 т) и планировкой в двух уровнях: нижний город (место обитания населения околиц) и акрополь с дворцом правителя. В архитектуре жилищ (дворцы и дома, как и на Крите, строились на каменных цоколях из самана с деревянными связками) складывается тип прямоугольного с портиком дома — мегарона, прообраза древнегреческого храма в антах. Лучше других раскопанный дворец в Пилосе. Выделяются круглые в плане купольные гробницы-толосы с т. н. ложным сводом и дромосом (гробница Атрея около Микен, 1400—1200 гг. до н. э.). Изобразительное и декоративно-прикладное искусство ахейской Греции испытывало сильное влияние искусства Крита, особенно в 1700—1500 гг. до н. э. (изделия из золота и серебра из шахтовых гробниц в Микенах). Местный стиль характеризуется обобщенностью и лаконичностью форм (рельефы на надгробных стелах шахтовых гробниц, похоронные маски, некоторая посуда из захоронений, как кубок Нестора). Искусство 1500—1200 гг. до н. э., как и Критское искусство, большое внимание уделяло человеку и природе (фрески дворцов в Фивах, Тиринфе, Микенах, Пилосе; вазопись, скульптура), но склоняется к стойким симметричным формам и обобщениям (геральдическая композиция с фигурами 2 львов рельефа львиных ворот в Микенах).

Литература

• Андреев Ю. В. От Евразии к Европе: Крит и Эгейский мир в эпоху бронзы и раннего железа (III-нач. I тысячелетия до н. э.). СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. 864 с. — ISBN 5-86007-273-2.
• Глазычев В. Л. Гемма Коперника. — Москва: Советский художник, 1989. 416 с. — ISBN 5-269-00162-4
• Драчук В. С. Дорогами тысячелетий. — Москва: Молодая гвардия, 1977. 256 с.

Ссылки

• [centant.spbu.ru/centrum/publik/confcent/1995-05/andreev.htm Ю. В. Андреев. Закономерность и случайность в процессе становления древнейших цивилизаций Эгейского мира]
• [annals.xlegio.ru/greece/eg_hron.htm Л. А. Ельницкий. Из эгейской хронологии эпохи бронзы]
• [projectsx.dartmouth.edu/classics/history/bronze_age/index.html The Prehistoric Archaeology of the Aegean]

Отрывок, характеризующий Эгейская цивилизация

– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.