Гетто в Лынтупах

Гетто в Лынтупах
Памятник убитым евреям — узникам гетто в Лынтупах
Местонахождение	Лынтупы Поставского района Витебской области
Период существования	конец 1941 — 22 декабря 1942
Число погибших	около 250
Гетто в Лынтупах на Викискладе

Гетто в Лы́нту́пах (конец 1941 — 22 декабря 1942) — еврейское гетто, место принудительного переселения евреев городского посёлка Лынтупы Поставского района Витебской области в процессе преследования и уничтожения евреев во время оккупации территории Белоруссии войсками нацистской Германии в период Второй мировой войны.

Оккупация Лынтуп и создание гетто

Лынтупы находились под немецкой оккупацией до 6 (9) июля 1944 года. Эвакуироваться из Лынтуп до прихода немецких войск успели только около десяти евреев.

Захватив посёлок, оккупанты зарегистрировали всех евреев, а все еврейские дома пометили.

В конце 1941 года немцы, реализуя нацистскую программу уничтожения евреев, организовали в местечке гетто. Евреев сначала согнали в дом Завадского около районе площади, а затем заселили в пять домов по улице Красовской (сейчас Марата Казея) перед площадью.

Условия в гетто

Дома, в которые заставили ютиться евреев, держали с забитыми окнами. Жили в страшной тесноте, в каждом доме было человек по тридцать. Старшей по гетто немцы назначили незамужнюю молодую женщину по имени Бася.

Гетто сторожили литовские полицаи, с безнаказанной жестокостью грабившие и избивавшие евреев.

Узников не кормили, люди меняли на любую еду свои тряпки, болели и умирали.

Уничтожение гетто

Первая «акция» (таким эвфемизмом гитлеровцы называли организованные ими массовые убийства) произошла в 1941 году на улице Новая строительная, где немцы и полицаи замучили и убили 22 еврея.

К северо-западу от посёлка 19 и 20 мая 1942 года оккупанты и коллаборационисты расстреляли 61 еврея — узников гетто.

20 мая 1942 года нацисты и полицая убили 66 евреев на улице Голубкова.

22 декабря 1942 года узников выгнали гетто из домов, построили в колонну и отвели на южную окраину посёлка примерно полкилометра в сторону леса за железную дорогу. Обречённые люди всё понимали и прощались друг с другом. Шансов убежать почти не было, к тому же и сил для побега ни у кого уже не оставалось В этот день были убиты 93 еврея.

Непосредственно расстреливали евреев литовские и белорусские полицаи под командованием немцев.

Случаи спасения

Человек десять молодых узников всё-таки сбежали, среди них — Лейзерович, Гилинский, Хармац Гиршка (потом погибший в партизанах), Черноцкий, дети портного Маткина, Свирский, Бася Рудницкая.

Память

В Лынтупском горпоселковом совете хранится неполный список 73 погибших лынтупских евреев, захороненных в братской могиле. Опубликованы неполные списки убитых.

В 1946 году в Лынтупы вернулся с фронта Залман Хаимович, и первым делом пришёл на место убийства родных. Братская могила на южной окраине поселка по улице Заречной была огорожена невысоким деревянным забором, который в 1944 году установил полковник-еврей, командовавший местной воинской частью. Он же установил и деревянный памятник на месте убийства. Залман Хаимович нашел помощников, заменил ограду на металлическую и в 1964 году установил два новых памятника жертвам Катастрофы. На памятнике выбита надпись на русском языке: «22 декабря 1942 года здесь похоронены 93 советских гражданина, зверски замученных немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны».

В 1964 году были установлены обелиски на местах убийств евреев на улицах Новая строительная и Голубкова, и в лесу северо-западнее посёлка.

Евреи, жившие в послевоенное время в Лынтупах, завещали похоронить их около памятника погибшим землякам. Так, рядом с обелиском, были похоронены Абрам Цинман и Рудницкие Бася и София.

Литература

• Г. К. Кiсялёў, А. Э. Кейзiк i iнш. (рэдкал.), К. I. Козак, А. I. Кузняцоў (укладальнiкi). «Памяць. Пастаўскi раён». — Мн.: БЕЛТА, 2001. — 688 с. — ISBN 985-6302-35-8.  (белор.)
• [vitnews.by/file.axd?file=2012%2F9%2FV-rab-106-4.pdf Такое не должно повториться!] Вiцебскi рабочы, 15 верасня 2012 г., № 106 (22371)
• [www.yadvashem.org/yv/ru/remembrance/names/killing_sites_details.asp?table=belarus&country=%D0%91%D0%B5%D0%BB%D0%B0%D1%80%D1%83%D1%81%D1%8C&district=%D0%92%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%B1%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F Проект документации и увековечения имен евреев, погибших в период Шоа (Холокоста) на оккупированных территориях бывшего СССР]

Дополнительная литература

• Смиловицкий Л. Л. [drive.google.com/file/d/0B6aCed1Z3JywSFpZRkJXaHp0YXc/view?usp=sharing Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941—1944]. — Тель-Авив: Библиотека Матвея Черного, 2000. — 432 с. — ISBN 965-7094-24-0.
• Ицхак Арад. Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941—1944). Сборник документов и материалов, Иерусалим, издательство Яд ва-Шем, 1991, ISBN 9653080105
• Черноглазова Р. А., Хеер Х. Трагедия евреев Белоруссии в 1941— 1944 гг.: сборник материалов и документов. — Изд. 2-е, испр. и доп.. — Мн.: Э. С. Гальперин, 1997. — 398 с. — 1000 экз. — ISBN 985627902X.

См. также

• Гетто в Поставском районе

Отрывок, характеризующий Гетто в Лынтупах

Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.