Гетто в Городище (Барановичский район)

Гетто в Городище
Надпись на памятнике убитым евреям в Городище
Местонахождение	Городище Барановичского района Брестской области
Период существования	лето 1941 — 21 октября 1941 года
Гетто в Городище на Викискладе

Гетто в Городи́ще (лето 1941 — 21 октября 1941) — еврейское гетто, место принудительного переселения евреев поселка Городище Барановичского района Брестской области и близлежащих населённых пунктов в процессе преследования и уничтожения евреев во время оккупации территории Белоруссии войсками нацистской Германии в период Второй мировой войны.

Оккупация Городища и создание гетто

По данным 1921 года в местечке Городище проживало 760 евреев, до сентября 1939 года посёлок входил в состав Полесского воеводства Польши. После присоединения восточной Польши к СССР находился в составе Барановичской области. На 21 августа 1940 года в Городище находилось 1337 беженцев из оккупированной немцами части Польши.

Немецкие войска оккупировали Городище с 24 июня 1941 года по 8 июля 1944 года.

17 или 18 евреев были расстреляны нацистами уже 27 июня (среди них две семьи Циринских).

Вскоре немцы, реализуя гитлеровскую программу уничтожения евреев, организовали в местечке гетто. Гетто в Городище находилось по Слонимскому переулку.

Уничтожение гетто

20 октября 1941 года в Городище прибыла команда СС. Евреев-специалистов (68 человек) оставили в гетто, а остальных 100—150 взрослых мужчин вывезли за два километра от местечка в урочище Погорельцы и в лес Михновщина (Михановщина), заставили выкопать ямы и там же сразу расстреляли. Назавтра, 21 октября 1941 года, у этих ям расстреляли от 1200 до 1440 городищенских евреев. Известны имена некоторых из них — парикмахер Елин, братья Красильщики и 105-летний раввин Мордухович. В тот же день в лесу Михновщина немцы убили ещё 70 (68) евреев из числа интеллигенции. В живых осталось 68 еврейских ремесленников. В дальнейшем в гетто доставляли евреев из ближних деревень и некоторое количество цыган.

Следующая «акция» (таким эвфемизмом нацисты называли организованные ими массовые убийства) была проведена в начале мая 1942 года, когда у православного кладбища были расстреляны 35 евреев. В августе 1942 года там же расстреляли ещё около 100 евреев-специалистов.

Летом 1942 года около церкви расстреляли еврейку с двумя детьми по фамилии Мордух, жившую прежде на улице Новогрудской, и сошедшую с ума на пути к расстрелу.

Всего в Городище и прилегающей к местечку территории были убиты 3830 евреев (а всего, с учётом жертв других национальностей, — около 4000 человек).

Организаторы и исполнители убийств

Организаторами и непосредственными участниками убийств в Городище были командир 57-го карательного шуцбатальона майор Зиклинг (Виклинг); ортскомендант Городища лейтенант вермахта Кляц (Пляц); шеф жандармерии Городища майстер Ганик; командиры рот 57-го карательного шуцбатальона капитаны Эсраих и Штейбен; обершеф фюрера коменданта концлагеря Колдычева Иран Фриц; Крамфф — заместитель гебитскомиссара Барановичей, он же руководитель войск СС, проводивших карательную экспедицию в Городищенский район.

Память

Чрезвычайная государственная комиссия обнаружила несколько массовых захоронений в Городище. Одно находилось в лесу урочища Погорельцы в двух километрах от местечка по дороге Городище-Барановичи по левой стороне в 200 метрах от шоссе, а другое — в 300 метрах около православной церкви.

В 1994 году возле православного кладбища в Городище был установлен мемориальный знак жертвам геноцида евреев.

См. также

• Гетто в Барановичском районе

Литература

• Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941-1944). Сборник документов и материалов / Ицхак Арад. — Иерусалим: Яд ва-Шем, 1991. — 424 с. — ISBN 9653080105.
• Черноглазова Р. А., Хеер Х. Трагедия евреев Белоруссии в 1941— 1944 гг.: сборник материалов и документов. — Изд. 2-е, испр. и доп.. — Мн.: Э. С. Гальперин, 1997. — 398 с. — 1000 экз. — ISBN 985627902X.
• Еленская И. Э., Розенблат Е. С. Городище // Холокост на территории СССР: Энциклопедия / Гл. ред. И. А. Альтман. — М.: РОССПЭН, 2009. — С. 231. — 1143 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-8243-1296-6.
• Г.К. Кисялёў (галоўны рэдактар), Р.Б. Венцэль, М.К. Дзёмiн i iнш. (рэдкал.), М.I. Бернат (укладальнiк). «Памяць. Баранавiчы. Баранавiцкi раён». — Мн.: «БЕЛТА», 2000. — 736 с. — ISBN 985-6302-28-5.  (белор.)
• Смиловицкий Л. Л. Глава 3. Гетто Белоруссии — примеры геноцида // [drive.google.com/file/d/0B6aCed1Z3JywSFpZRkJXaHp0YXc/view?usp=sharing Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941—1944]. — Тель-Авив: Библиотека Матвея Черного, 2000. — С. 172-173. — 432 с. — ISBN 965-7094-24-0.
• Адамушко В. И., Бирюкова О. В., Крюк В. П., Кудрякова Г. А. Справочник о местах принудительного содержания гражданского населения на оккупированной территории Беларуси 1941-1944. — Мн.: Национальный архив Республики Беларусь, Государственный комитет по архивам и делопроизводству Республики Беларусь, 2001. — 158 с. — 2000 экз. — ISBN 985-6372-19-4.

Архивные данные

• Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). — фонд 845, опись 1, дело 6, лист 32;
• Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). — фонд 7021, опись 81, дело 102, листы 29, 38;

Отрывок, характеризующий Гетто в Городище (Барановичский район)

В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.