Бетансос, Хуан де
Поделись знанием:
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
(перенаправлено с «Хуан де Бетансос»)
Хуáн Ди́ес де Бетáнсос и Арáус (исп. Juan Díez de Betanzos y Araus, 1516 или 1519, Вальядолид — 1 марта 1576, Куско) — испанский историк, конкистадор, переводчик, писец. Записал первую известную хронику Перу, которая была полностью составлена на основании сведений, полученных от самих индейцев, поскольку отлично знал язык кечуа. Был женат на жене Инки Атауальпа.
Биография
Род Диес де Бетансос происходит из селения такого же названия в округе Ла-Корунья. Кабальерос Бетансос произошли из рода Андраде. Диас или Диес происходит от Диего. Вторая часть фамилии Бетансоса, ранее не упоминавшаяся, — Араус. Патроним Араус или Араос происходит из селения Оньяте, юрисдикция Вергара, провинция Гипускоа. Соответственно, генеалогия его относится к двум важным фамилиям севера Испании.
- Дата рождения не известна. Приводится дата 1519 года, но без всяких оснований. Также в 1576 году некоторые свидетели тяжбы его дочери Марии к своему брату Руй Диесу де Бетансосу упоминают, что их отцу было бы в тот год около 60 лет. То есть год рождения приблизительно 1516.
- Родился в Вальядолиде (согласно двум существующим письмам в Коллекции Неопубликованных Документов Главного Архива Индии, Севилья; в одном из них приводится его имя, и в другом дается ссылка).
- Либо Родился в Галисии (если исходить из его фамилии, согласно галисийскому историку Мануэлю Мартинесу). Или же в стране Басков, если исходить из его имени.
- 1523 — дата прибытия в Америку, согласно Лиценциату Кастаньеда. В Книгах Пассажиров, отплывающих в Индии, его имя не упоминается.
- Согласно историку Хименесу де ла Эспада и Грамоте Гаска, Педро де ла, он участвует в завоевании Перу и прибыл в провинцию Наска вместе с Франсиско Писарро.
- 1536 — находился в городе Лима, когда в августе войска Манко Инки окружили город. Упоминается, что он был идальго и королевский вассал, и за свой счет снабжал Корону оружием и лошадьми, защищая город.
- 1539 — сам Бетансос отправляет письмо Королевскому Совету Индий в Вальядолиде, из Санто-Доминго, остров Эспаньола. Также он является жителем этого города
- 1540 — он принимает решение вернуться в Перу.
- 1542 — появляется в качестве жителя города Куско, работая переводчиком и писцом у губернатора Вака де Кастро при составлении «Слова о Происхождении и Правлении Инков» (Сообщение кипукамайоков).
- 1543 — в качестве солдата принимает участие в мятеже Гонсало Писарро и является другом Франсиско де Карвахалья, жестокого Маэстро де Кампо войска восставших. Но позже перешел на сторону представителя короля Испании, являясь первым человеком, покинувшим ряды мятежников. Возможно, это произошло в августе 1547 года, когда его вместе с другим переводчиком Доном Мартином перехватили противники на пути из Трухильо в город Санта. На стороне Педро де ла Гаска он занимается переводом сообщений индейцев о передвижениях войск Гонсало Писарро, пока этого последнего не разбили в сражении при Хакихавана 9 апреля 1548 года, в котором принимал участие и Бетансос, «в авангарде войск Его Величества».
- 1543—1544 — Известно, что он вступил в брак с принцессой Кусиримай Окльо, после крещения называемой — госпожа Анхелина Юпанки, кузина Инки Атауальпа и дочь Ямке Юпанки (из рода Пачакутека); в то же время она была Пививарми (Pivihuarmi), то есть главной женой правителя Атавальпы. После его смерти, Маркиз Дон Франсиско Писарро взял её себе в жены, и от неё у него было два ребёнка: в 1537 (ей тогда было 17 лет) родился Франсиско, в Куско и жил там в 1546 году, являясь товарищем по играм будущего историка Инка Гарсиласо де ла Вега (этот сын получил надел в Юкай и надел коки в Ависка, стоившее 12 или 13 тысяч песо), 11 марта 1550 года Король приказывает отправить его в Испанию; потом Хуан (умер в 1543). После смерти Писарро Бетансос вступает в брак с вдовой Анхелиной Юпанки.
- 1548 — за умиротворение Перу награждён 17 августа 1548 года губернатором де ла Гаска рентой в сто песо (согласно Грамоте) и 5 ноября 1548 года энкомьендой в Какихане, в Кольяо.
- 1551 — он пишет «Повествование и Общее количество Инков» по поручению вице-короля дона Антонио де Мендоса, после смерти которого в 1552 году, Бетансос надолго прерывает своё Повествование, написав только Первую Часть о генеалогии Инков, и упоминает о переводе Катехизиса на язык индейцев и двух Словарях языка кечуа.
- После смерти госпожи Анхелины (точная дата неизвестна), он вторично вступает в брак с госпожой Каталина Веласко, от которой у него было четыре ребёнка.
- 1557 — Просит вице-короля Перу Маркиза де Каньете отправить его в Вилькабамба, дабы уговорить выйти оттуда восставших инков. Его просьба было принята Доном Андрес Уртадо де Мендоса.
- 1558 — относительно законного права на имущество его жены у него были серьёзные разногласия с его дочерью Марией Диес де Бетансос Юпанки; обвиняющей в том, что «все то, что у него есть, от её матери» (госпожи Анхелины).
- 1558 — Бетансос утверждает, что у его земли составляют одиннадцати топо (мера длины — 1,5 лиги), восемь домов, (…) и т. д.
- 1560 — после смерти в июле или августе Инки Сайри Тупака, лиценциат Поло де Ондегардо, коррехидор Куско, посылает его вместе с Мартином де Пандо в Вилькабамбу, удостоверить Тито Куси Юпанки, что его дядя умер естественной смертью.
- 1566 — Бетансос заявляет, что вступив в брак с госпожой Анхелиной, он приобрел большое количества имений…, и что всё его имущество принадлежало его дочери Марии Юпанки.
- 1564—1569 — поддерживает связи с Лопе Гарсией де Кастро.
- 1 марта 1576 — Он умирает в Куско. Его семья (как сообщает его дочь Мария) не имела даже денег, чтобы заплатить за его погребение и могилу, а его вторая жена Каталина подтверждает, что не осталось ни имущества, ни мебели, и что его сын был вынужден оплачивать долги своего отца.
Дети Хуана Бетансоса
От Анхелины:
- Хуан де Реаньо
- Диего де Бетансос
- Мария
- Дочь, имя которой неизвестно; она была замужем за неким Диего де Авила.
- Ещё две дочери, имена неизвестны.
От Каталины Веласко:
- Руй, унаследовал имущество и энкомьенду в Какихана, в Кольяо
- Лоренса
- Хуан
Произведения
- Хуан де Бетансос, кипукамайоки Кальапиньа, Супно и др. [kuprienko.info/relacion-de-quipucamayos-por-callapina-y-supno-y-otros-1542-al-ruso/ Сообщение о Происхождении и Правлении Инков, 1542 г.]. www.kuprienko.info (А.Скромницкий) (3 января 2010). — (в качестве переводчика и писца). Первая хроника перуанских индейцев, из книги Juan de Betanzos. Suma y Narracion de los Incas. — Madrid, Ediciones Polifemo, 2004, ISBN 84-86547-71-7, стр. 358-390. Проверено 11 ноября 2012. [archive.is/Ev2g Архивировано из первоисточника 5 декабря 2012].
- Suma y narracion de los Incas, 1551.
Библиография
- Талах В.Н., Куприенко С.А. [kuprienko.info/talah-v-n-kuprienko-s-a-amerika-pervonachal-naya-istochniki-po-istorii-majya-naua-astekov-i-inkov/ Америка первоначальная. Источники по истории майя, науа (астеков) и инков] / Ред. В. Н. Талах, С. А. Куприенко.. — К.: Видавець Купрієнко С.А., 2013. — 370 с. — ISBN 978-617-7085-00-2.
- Juan de Betanzos. Suma y Narracion de los Incas. — Madrid, Ediciones Polifemo, 2004. Edicion, introduccion y notas: Maria del Carmen Martin Rubio. ISBN 84-86547-71-7
Напишите отзыв о статье "Бетансос, Хуан де"
Ссылки
- [kuprienko.info/cronistas-de-america-del-sur-de-16-17-siglos-biografias-bibiografia-documentos/ А. Скромницкий. Список историков и хронистов XVI—XVII веков по Южной Америке. Биография. Библиография. Источники.]. [archive.is/FUo6 Архивировано из первоисточника 4 декабря 2012].
- [kuprienko.info/juan-de-betanzos-suma-y-narracion-de-los-incas/ Хуан де Бетансос. Повествование об Инках и их общем количестве]. [archive.is/73wN Архивировано из первоисточника 13 июля 2012]. (исп.)
См. также
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Бетансос, Хуан де
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
