47-я армия (СССР)

47-я армия
Годы существования	1 августа 1941 года — 5 февраля 1946 года
Страна	СССР СССР
Тип	сухопутные войска
Командиры
Известные командиры	см. список

47-я армия — оперативное войсковое объединение в составе ВС СССР.

История

1941 год

47-я армия была сформирована 1 августа 1941 года на основании приказа командующего Закавказским военным округом от 26 июля 1941 года в составе Закавказского военного округа на базе 28-го механизированного корпуса с целью прикрытия государственной границы СССР с Ираном. Первоначально в армию входили 236-я стрелковая дивизия, 63-я и 76-я горнострелковые, 6-я и 54-я танковые дивизии, 116-й и 456-й артиллерийские полки, 347-й истребительный авиационный полк и другие части.

23 августа армия была включена в состав Закавказского фронта, 30 декабря преобразованного в Кавказский фронт, и до конца года выполняла задачи по прикрытию государственной границы.

1942 год

В конце января армия была передислоцирована на Керченский полуостров, где 28 января была включена в состав Крымского фронта.

В первой половине мая армия наряду с другими армиями фронта вела бои с превосходящими силами противника, перешедшими в наступление в направлении на город Керчь и после продолжительных боёв оставила Керченский полуостров, эвакуировавшись на Таманский полуостров.

20 мая армия была включена в состав Северо-Кавказского фронта, 17 августа — в состав Новороссийского оборонительного района, а 5 сентября — в состав Черноморскую группу войск Закавказского фронта 2-го формирования.

С 19 августа по 26 сентября армия принимала участие в Новороссийской операции.

1943 год

С января по первую половину марта армия в составе Северо-Кавказского фронта вела наступательные бои в районе Новороссийска и в направлении станицы Крымская.

В середине марта с передачей соединений и частей в состав 18-й и 56-й армий полевое управление 47-й армии было выведено в резерв Северо-Кавказского фронта и передислоцировано в район Майкопа, где приняло в своё подчинение новые войска.

3 апреля армия была передана в резерв Ставки ВГК и вскоре была перегруппирована в район города Россошь.

С 10 апреля армия входила в состав Резервного фронта, с 15 апреля — в состав Степного военного округа, а с 9 июля — в состав Степного фронта.

1 августа 47-я армия была передана Воронежскому фронту, в составе которого принимала участие в ходе Белгородско-Харьковской операции и освобождении Украины.

31 октября с передачей полосы обороны и войск армии 27-й и 38-й армиям полевое управление с несколькими армейскими частями было выведено в резерв Ставки ВГК в район Козелец.

1944 год

20 января армия была включена в состав 1-го Украинского фронта.

В феврале полевое управление 47-й армии было передислоцировано в район города Сарны и 25 февраля было передано вновь созданному 2-му Белорусско­му фронту.

По состоянию на 10 марта 47-я армия имела в своём составе 77-й и 125-й стрелковые корпуса, 397-ю стрелковую дивизию и несколько отдельных частей.

Армия вела оборонительные бои на ру­беже Ямны — Дубровица, а во второй половине марта наступала на ковельском направлении.

5 апреля армия была включена в состав Белорусского фронта, 16 апреля преобразованного в 1-й Белорусский фронт 2-го формирования.

В ходе Люблин-Брестской операции армия наряду с другими войсками фронта прорвала оборону противника, 6 июля освободила город Ковель, форсировала реку Западный Буг, вступив на территорию Польши.

В августе армия продолжила наступление и к концу месяца вышла к Висле в районе Варшавы. Армия, возобновив 10 сентября наступление, после четырёхдневных ожесточённых боёв 14 сентября овладела крепостью Прага.

1945 год

Армия участвовала в Варшавско-Познанской и Восточно-Померанской операциях. При поддержке 63-й гаубичной артиллерийской бригады успешно овладела несколькими городами Германии в Померании, разгромила окружённую группировку противника в г Шнайдемюль (Пила), затем в наступлении на шеттинском направлении.

В ходе Берлинской наступательной операции 25 апреля армия наряду с 2-й гвардейской танковой армией вышла в район западнее Потсдама, где соединилась 4-й гвардейской танковой армией, завершив окружение берлинской группировки противника.

К 8 мая армия вышла к Эльбе северо-западнее Бранденбурга.

Послевоенный период

По окончании Великой Отечественной войны 47-я армия вошла в состав образованной 10 июня 1945 года Группы советских оккупационных войск в Германии. Дислоцировалась в г. Галле. Армия была расформирована 5 февраля 1946 года.

Командование

Командующие армией

• генерал-майор Новиков, Василий Васильевич (июль — октябрь 1941 г.);
• генерал-майор Баронов, Константин Фёдорович (октябрь 1941 г. — февраль 1942 г.);
• генерал-лейтенант Черняк, Степан Иванович (февраль 1942 г.);
• генерал-майор Колганов, Константин Степанович (февраль — май 1942 г.);
• генерал-майор Котов, Григорий Петрович (май — сентябрь 1942 г.);
• генерал-майор Гречко, Андрей Антонович (сентябрь — октябрь 1942 г.);
• генерал-лейтенант Камков, Фёдор Васильевич (октябрь 1942 г. — январь 1943 г.);
• генерал-лейтенант Леселидзе, Константин Николаевич (январь — март 1943 г.);
• генерал-майор Рыжов, Александр Иванович (март — июль 1943 г.);
• генерал-майор Козлов, Пётр Михайлович (июль — август 1943 г.);
• генерал-лейтенант Корзун, Павел Петрович (август — сентябрь 1943 г.);
• генерал-лейтенант Жмаченко, Филипп Феодосьевич (сентябрь — октябрь 1943 г.);
• генерал-лейтенант Поленов, Виталий Сергеевич (октябрь 1943 г. — май 1944 г.);
• генерал-лейтенант Гусев, Николай Иванович (май — ноябрь 1944 г.);
• генерал-майор, генерал-лейтенант Перхорович, Франц Иосифович (ноябрь 1944 г. — до конца войны).

Члены Военного совета

• бригадный комиссар Ярков Алексей Константинович (июль 1941 г. — май 1942 г.);
• бригадный комиссар Карпенков, Даниил Авдеевич (май — июнь 1942 г.);
• бригадный комиссар Абрамов, Иван Пантелеевич (июнь — 26 август 1942 г.(погиб));
• контр-адмирал Горшков, Сергей Георгиевич (август — сентябрь 1942 г.);
• генерал-майор Мальцев, Евдоким Егорович (сентябрь 1942 г. — март 1943 г.);
• полковник Комаров Г. А. (март — июнь 1943 г.);
• генерал-майор Королёв, Иван Николаевич (июнь 1943 г. — до конца войны).

Начальники штаба

• комбриг Труфанов, Николай Иванович (июль 1941 г. — январь 1942 г.);
• генерал-майор Хрящев, Андрей Алексеевич (январь—июнь 1942 г.);
• полковник Васильев К. П. (июнь — сентябрь 1942 г.);
• генерал-майор Ермолаев А. Г. (сентябрь — октябрь 1942 г.);
• полковник Васильев К. П. (октябрь 1942 г. — январь 1943 г.);
• генерал-майор Дашевский Я. С. (январь — март 1943 г.);
• полковник Кристальный Н. С. (март — май 1943 г.);
• полковник Иванов Е. В. (май — ноябрь 1943 г.);
• генерал-майор Филипповский, Михаил Сергеевич (ноябрь 1943 г. — июль 1944 г.);
• генерал-майор Лукьянченко Г. С. (июль 1944 г. — июль 1945 г.);
• генерал-майор Владимирский, Алексей Викторович (июль 1945 г. — февраль 1946 г.)

Командующие артиллерией

• полковник Гусев, Иван Фёдорович (февраль — ноябрь 1943 г.)
• генерал-лейтенант Годин, Григорий Васильевич (май 1944 — октябрь 1945)

Литература

• Анохин В.А. Быков М.Ю. Все истребительные авиаполки Сталина. Первая полная энциклопедия. — Научно-популярное. — Москва: Яуза-пресс, 2014. — 944 с. — 1500 экз. — ISBN 978-5-9955-0707-9.

Ссылки

• [bdsa.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=2818&Itemid=28 47-я АРМИЯ]

Отрывок, характеризующий 47-я армия (СССР)

«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.