Спекулятивная марка

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Спекуляти́вная ма́рка, или спекулятивный выпуск (англ. speculative stamp или speculative issue) — в общем случае почтовая или непочтовая марка, неафишируемой целью выпуска которой (преимущественной или единственной) является сбыт тиража коллекционерам[1], а не декларируемая необходимость[2][3]. За редкими исключениями, спекулятивные марки не обладают большой филателистической ценностью или не имеют её вовсе[4]. Изготовление спекулятивных марок от имени другого эмитента без его ведома и разрешения во многих странах карается законом[3].

Определение

В профильной филателистической литературе существуют несколько различных трактовок рассматриваемого понятия.





Эксперты сходятся в том, что целью спекулятивных марок является извлечение прибыли путём продажи дополнительного тиража коллекционерам, введённым в заблуждение относительно качеств товара — якобы предназначенного для реального обращения[4].

Концептуальные разногласия наблюдаются лишь в широте определения выгодоприобретателя, а именно: можно ли с точки зрения общественной морали считать откровенно коммерческие цели выпуска марок допустимыми не только для предпринимателей, но и для официальных государственных почтовых властей, либо эти власти не должны злоупотреблять интересом филателистов для пополнения казны[5]. В зависимости от ответа филателистические источники трактуют понятие так или иначе[6].

Так, «Филателистический словарь» О. Басина (1968) относит к спекулятивным только частные эмиссии марок от имени виртуальных государств, полуофициальных частных почт, не имеющих легитимной почтовой самостоятельности (например, гостиничных), а также тиражи марок некоторых реально существующих небогатых государств по кабальным договорам с частными филателистическими агентствами, предусматривающих неограниченную допечатку тиражей (например, «марки Зеебека[en]»)[7].

«Филателистический словарь» В. Граллерта и В. Грушке (1977) трактует понятие шире. С его точки зрения спекулятивные эмиссии могут производиться как по частной инициативе, так и по инициативе официальных почтовых администраций. Этот источник выделяет среди признаков возможной спекулятивности следующие[3]:

  • чрезвычайно малый тираж;
  • распространение среди ограниченного круга лиц;
  • ограниченный срок годности или возможности применения;
  • слишком частые выпуски марок экстремально большими тиражами в районах с малым почтовым обращением (например, в малонаселённых заморских островных колониях);
  • ничтожный процент тиража, реализуемый через сеть почтовых отделений, а не через филателистические фирмы.

Журнал Linn’s Stamp News добавляет к ним ещё два характерных признака[5]:

Например, испанская серия «Маха обнажённая» — первые в мире почтовые марки в жанре ню, — были в почтовом обращении всего три дня, 15—17 июня 1930 года, имели намеренно завышенную, по сравнению с обычными почтовыми тарифами, номинальную стоимость (они продавались за сумму, эквивалентную американским $5 того времени), гасились четырьмя разными видами штемпелей и были заказаны в лондонской типографии Waterlow & Sons[en] частным образом, но государственная почта Испании (Correos[en]) в обмен на часть тиражей признала этот выпуск легитимным. Позже Waterlow & Sons несколько раз допечатывала скандальную серию с оригинальных печатных форм, выбросив на рынок тиражи, вдесятеро превышающие изначальные[8][9].

Большинство профильных специалистов увязывают понятия спекулятивной и фантастической марки, некоторые объединяют их общим термином «спекулятивно-фантастический выпуск» и/или «мошеннический выпуск». Например, «Большой филателистический словарь» (1988) называет так различные фантастические марки, выдаваемые за официальные знаки почтовой оплаты легитимных почтовых администраций, и указывает, что большинство фантастических марок (но не все) являются спекулятивными[10]. В. Новосёлов, ссылаясь на журнал Gibbons Stamp Monthly, вводит русскоязычный термин «незаконные выпуски»[en], называя так спекулятивные и фантастические выпуски[11].

В. Граллерт и В. Грушке, однако, выделяют при этом в особую категорию «марки официальные фантастические», подразумевая под этим легитимно выпускавшиеся почтовыми властями новоделы в изменённых цветах или с не существовавшими в реальном почтовом обращении номиналами[12]. В. Федосеев, трактуя спекулятивно-фантастические выпуски, констатирует[4]:

Иногда действительно трудно провести границу, до которой марку можно по-настоящему считать маркой, а за которой она уже — «макулатура». Здесь наибольшее значение имеет вопрос о законности выпуска марок.
Конверт первого дня с незаконными марками бретонских сепаратистов[13]. Справа — официальная марка ФРГ того же дизайна (серия «Европа»[en], 1962)

Незаконные выпуски

Спекулятивные марки обнаружились на филателистическом рынке уже через несколько лет после появления первых официальных почтовых марок, когда стала зарождаться филателия и обозначился явный массовый интерес к выпускам далёких заморских стран[14].

В 1844 году, спустя всего четыре года после появления первой почтовой марки мира — «Чёрного пенни», — у марочных дилеров можно было приобрести марки неназванной британской пароходной компании, суда которой якобы курсировали между четырьмя городами Китая — Амой, Гонконг, Шанхай и Нингпо. Помимо англоязычной надписи «Amoy—Hongkong—Shanghai—Ningpo», на марках уместились орёл с флагом, пагода, человек с зонтиком и корабль в обрамлении нечитаемых иероглифов[14].

Однако уже с последней четверти XIX века обнаружилось, что выпущенные по частной инициативе марки могут нести и пропагандистский заряд и использоваться для популяризации в обществе тех или иных идей[15]. Многие из них предназначены для наклеивания на конверты и почтовые карточки не вместо, а рядом с теми или иными официальными знаками почтовой оплаты — в этом, по замыслу, состоит политический жест[16].

Кроме того, в больших количествах подобные марки выпускались и выпускаются различными сепаратистскими движениями, правительствами в изгнании, а также противоборствующими сторонами военных конфликтов. Заметный вал подобной продукции пришёлся на первые десятилетия XX века[16].

Порой сложно определить, являются ли такие марки спекулятивными, а именно: какая цель при их выпуске в том или ином случае была основной, стремление увеличить количество сторонников или нажиться на последних[16], — ведь тиражи марок распространялись за плату (порой последняя прописана на них же как номинал). Очевидно, например, что большинство частных агитационных выпусков за независимость Ирландии (1865—1922) спекулятивными назвать нельзя, поэтому для таких марок в филателии придуман особый «щадящий» термин — «марки-предшественницы»[17].

В то же время, например, марки так называемого «Особого отряда БНР», заказанные пребывавшей в Риге после разгрома Белорусской Народной Республики «Военно-дипломатической миссией БНР в Латвии и Эстонии» в январе 1920 года министру финансов Латвии Роберту Эргардту за счёт латвийских средств, откровенно преследовали спекулятивные цели. Вот отрывок из письма министру[18]:

В целях удешевления издания Особый Отряд БНР хотел бы получить по 500 000 экземпляров каждого достоинства марок не прорезанными по краям, а из них половину (то есть 250 000 непрорезанных) ещё и без гуммиарабика…

И действительно — несмотря на уничтожение по акту литографского камня и клише этих марок, уже в марте 1920 года последние стали в больших количествах обнаруживаться на филателистических рынках Германии и Латвии и были расценены как фальсификаты[18].

В некоторых случаях подобная продукция оказывалась спекулятивной не сразу. Такова, например, берлинская серия марок 1943 года для Азад Хинд — созданного при поддержке Японской империи марионеточного «Временного правительства Свободной Индии» Субхаса Чандра Боса. Поскольку предполагалось ввести эти марки в обращение на захваченной территории Британской Индии, тираж каждого номинала (кроме 1 + 2 рупии[≡]) составлял по 1 млн экземпляров. В реальности же все эти экземпляры так и остались в Третьем рейхе до конца войны, после чего в 1949 году были негласно вывезены в Западную Германию, где, будучи выброшены на рынок, превратились в спекулятивно-фантастический выпуск[19][20].

Законные выпуски

Если трактовать понятие спекулятивности максималистски, то очевидно, пишет В. Новосёлов, что все утилитарные потребности почты в знаках почтовой оплаты могут быть удовлетворены единственной стандартной серией марок, издаваемой из десятилетия в десятилетие (например, норвежская серия дефинитивов «Почтовый рожок» выпускается без перерывов с 1872 года до сих пор) с коррекцией номиналов по мере увеличения тарифов из-за инфляции — а любое «излишество» уже может трактоваться как направленное в угоду коллекционерам с целью извлечения прибыли, а значит спекулятивное[21].

Поэтому с первых же лет после изобретения почтовой марки сбалансированность эмиссионной политики почтовых администраций стала вызывать пристальное внимание (и, порой, критику) со стороны формировавшейся филателистической общественности. Для стимулирования интереса со стороны коллекционеров к выпускаемым почтовым маркам первые практикуют всё новые и новые способы, и в каждом конкретном случае общественный консенсус по поводу приемлемости последних вырабатывается не сразу[21].

Коммеморативные марки

Как реакция на спекулятивные эмиссии, в мае 1895 года при поддержке Королевского филателистического общества Лондона и Американского филателистического общества было создано Общество борьбы со спекулятивными марками[en] (Society for the Suppression of Speculative Stamps, SSSS). Однако спустя два года оно самоликвидировалось из-за нежелания значительной части дилеров бойкотировать подобную продукцию при наличии выраженного спроса на неё[22].

В рамках сообщества обнаружились неразрешимые противоречия: радикалы предлагали считать спекулятивными любые коммеморативные (памятные) марки, даже выпущенные легитимными властями, поскольку основной целевой аудиторией первых являются коллекционеры[6][5]. В дальнейшем, однако, стало очевидным, что если эмиссионная политика становится неумеренной и филателистические новинки появляются слишком часто и по любым поводам, к таким выпускам и такой стране обычно теряют филателистический интерес естественным образом[21].

Полупочтовые марки

Впрочем, рыночные механизмы регулирования срабатывают не всегда. Например, после того как в 1920 году Всемирный почтовый союз (ВПС) разрешил оплачивать почтово-благотворительными (полупочтовыми) марками международную корреспонденцию (и, тем самым, приравнял их по статусу к обычным), почтовые администрации ряда стран попытались использовать модную идею в спекулятивных целях — что повлекло чрезмерную частоту выпуска марок и необоснованно высокие суммы сборов на непочтовые цели[23].

Так, в 1940-е годы в Бельгии, Люксембурге и Франции количество почтово-благотворительных эмиссий составляло более 50 % от общего числа изданных. Бельгийская марка 1945 года, посвящённая послевоенному восстановлению экономики (Скотт #B395), установила своеобразный рекорд: при почтовом сборе в 1 франк надбавка составила 30 франков. Кроме того, с целью стимулирования покупателей многие почтовые администрации стали выпускать подобные марки уменьшенными по сравнению с обычными выпусками тиражами[23].

Международная федерация филателии (ФИП) вынуждена была принять ряд решений, направленных на ограничение таких эмиссий. В частности, по действующим правилам ФИП сумма дополнительного сбора на благотворительные цели не должна превышать 50 % от номинала. Марки, выпущенные с нарушением этого условия, относятся к категории «вредных для филателии» выпусков и не допускаются для экспонирования на филателистических выставках, организуемых под эгидой ФИП[23].

Коммерческие «редкости»

Дешевизна и доступность технологии надпечатывания почтовых марок порождает соблазн для почтовых ведомств стран третьего мира использовать её для повышения внимания филателистов. В ряде случаев малоопытные и/или стеснённые в средствах молодые государства, оказавшись перед необходимостью освоения отпечатанных прежними режимами или бывшими метрополиями тиражей марок, решают извлечь сиюминутную прибыль, наводняя рынок спекулятивными (коммерческими) надпечатками и перепечатками, как правило, по бросовым ценам[24].

Отличительными особенностями подобных спекулятивных марок является ненормальное обилие поводов в короткий временной промежуток, нарочитые разновидности (например, надпечатки разными цветами, включая бронзу, посеребрение и позолоту) а также заметное на глаз желание почтовой администрации «угодить сразу всем» — то есть совместить в одной марке или серии как можно больше ходовых филателистических тем[24].

См. также: Песчаные дюны (филателия)

Зачастую темы спекулятивных выпусков не только не имеют отношения к стране-эмитенту, но и могут прямо противоречить религиозным канонам допустимого: например, марки исламских стран могут посвящаться христианским праздникам, изображать обнажённую натуру и т. д. Для повышения продаж многие эмиссии намеренно сопровождаются небольшими партиями на золотой и серебряной фольге, блоками, малыми листами, беззубцовыми, стереоскопическими, уменьшенными в размерах вариантами, полиграфическим браком и ошибками[25].

Известен пример, когда после деколонизации Южного Йемена в 1968 году на марках различных султанатов протектората Аден британских времён были сделаны одновременно 16 надпечаток в различных сочетаниях — текста «Южная Аравия», изменённых номиналов в новой валюте, пять олимпийских колец к Олимпиаде в Мехико и остальным Олимпийским играм, начиная с берлинских, а также имя Уинстона Черчилля в нормальном и перевёрнутом виде, с годами его жизни и без (cм. иллюстрацию справа[≡]).

Стерилизация марок

В тех случаях, когда почтовое ведомство с целью извлечения максимальной выгоды опускает цены на сбываемые оптовикам марки ниже номинала, перед ним встаёт проблема маркировки аннулируемых тиражей. Если последние продавать ниже номинала нетронутыми, отправляющие почту коммерческие организации получают возможность существенной экономии, пересылая свою почту через такую страну-эмитента, — в результате чего на почтовую систему этой страны может лечь непомерная нагрузка, способная повлечь дезорганизацию почтового сообщения и даже банкротство почты. Для предотвращения подобных последствий почтовые администрации склонны прибегать к различным способам снятия с себя соответствующих почтовых обязательств[26].

Порой это делается путём запуска в продажу части марок в «недоделанном» виде (см. чернодрук)[27], в изменённых цветах или с отличиями дизайна, надпечатывания заметной части тиража словами «Образец» (см., например, серию германских марок «Яхта „Гогенцоллерн“»), «Репринт», «Факсимиле» и др., перфинами или даже пробо́ем. Самый распространённый, однако, способ, позволяющий максимально сохранить внешний вид и физическую поверхность почтовой марки и, в то же время, изъять её из почтового оборота, — фиктивное гашение[28].

Погашенные подобным образом экземпляры обычно сто́ят в несколько раз дешевле чистых и даже реально прошедших почту гашёных. Значимая часть опытных филателистов не признаёт фиктивно погашенные марки полноценными объектами для коллекционирования. Однако прямых запретов ФИП на экспонирование этих марок в коллекциях не существует, всё зависит от конкретики[28].

Особыми видами фиктивного гашения, как правило, являются конверты первого дня (КПД) и картмаксимумы — в случае, если они не проходили почты, однако официально погашены почтовым штемпелем, обычным либо специально изготовленным к дате выхода в свет. Часто КПД и картмаксимумы не содержат даже почтового адреса. Их коллекционирование представляет собой, однако, самостоятельные и весьма популярные отрасли филателии[29].

Марки для автономий

Некоторые почтовые администрации как развитых стран, так и стран третьего мира практикуют выпуск отдельных почтовых марок для своих автономий и зависимых территорий. Официальной целью при этом обычно заявляется популяризация последних у туристов[30]. В ряде случаев такие выпуски являются одним из следствий сложных политических процессов обособления (например, Гренландии[31]) или, напротив, интеграции (ОАЭ, Гонконг и Макао[32]) этих образований.

В таких случаях, как правило, со временем обособляется и местная почтовая администрация. К примеру, с 1962 года наименования населённых пунктов на штемпелях датской автономии Фарерских островов указываются на фарерском языке. В 1975 году Фареры получили право выпускать собственные марки, хотя их почта продолжала оставаться частью почтовой системы Дании. В 1976 году была создана независимая Фарерская почтовая служба[en][33].

Однако с конца 1960-х годов стали появляться и такие почтовые марки зависимых территорий, почтовая необходимость в которых не столь очевидна. Например, почта Португалии с 1980 года эмитирует марки для своих автономий — Азорских островов и Мадейры[34]. Гренада с 1973 года распространяет знаки почтовой оплаты собственной автономии Карриаку и Пти-Мартиника, а Великобритания — коронных земель Гернси (с 1969), Джерси (с 1969) и острова Мэн (с 1973)[35] и т. д.

Особенности и статус таких региональных марок могут отличаться: например, в Португалии или на Гренаде они допускаются к франкировке почтовой корреспонденции по всей стране, а в Великобритании — нет. Почтовые марки Мальтийского ордена, которые он выпускает с 1966 года, допущены к обращению по всей территории Италии с 2004 года[36], хотя Орден до сих пор не является членом ВПС[37].

Это же относится и к почтовым маркам Святой Горы Афон, выпускаемым для неё с 2008 года Греческой почтой[38]. Появление особых марок для Афона, население которого составляют лишь 2 тыс. монахов[39], вызвало неодобрение организаций филателистов всей страны — Греческой филателистической федерации (греч. Ελληνική Φιλοτελική Ομοσπονδία) и Филателистического общества Греции[en][40] — из-за признаков спекулятивности. При этом почтовая администрация Святой Горы пользуется независимым членством в учреждённой ВПС Всемирной ассоциации по развитию филателии (ВАРФ)[41]. Цели Греческой почты очевидны: ежегодно Афон принимает более 1 млн туристов[42].

Противодействие спекуляциям

Незаконные марки

Всемирная ассоциация по развитию филателии (ВАРФ), учреждённая ВПС, ФИП и рядом других международных профильных организаций, ведёт проект по учёту и присвоению номеров маркам, выпущенным легальными почтовыми администрациями стран мира, в виде соответствующей базы данных и с помощью особой системы нумерации ВАРФ. В ней учитываются только те выпуски марок, которые заявлены почтовыми администрациями — участниками проекта, причём изображения и описания всех официальных марок доступны на сайте проекта. Соответственно, любые незаконные выпуски остаются за бортом системы[43].

Международное бюро ВПС выпускает периодические циркуляры с перечнями незаконных выпусков от имени той или иной администрации, о которых ему стало известно (чаще всего по жалобам правообладателей). Циркуляры доступны на официальном сайте ВПС[44]. Кроме того, подавляющее большинство незаконных выпусков не попадает в авторитетные каталоги почтовых марок (если об этом там не заявлено прямо).

Законные марки

Поскольку некоторые легитимные почтовые администрации продолжают как пробовать уже дискредитировавшие себя в иных местах способы стимулирования спроса на выпускаемые ими почтовые марки, так и периодически изобретать и использовать новые, ФИП на своих конгрессах вынуждена уделять время оценке спекулятивности конкретных случаев, находя разумный баланс[23]. На этой основе формируется «чёрный список» ФИП. Все марки, включенные в этот список, не разрешается экспонировать на филателистических выставках под патронатом ФИП[25].

Крупнейшие мировые каталоги почтовых марок (в частности, «Скотт», «Стэнли Гиббонс» и «Ивер и Телье») не указывают цены на марки из «чёрного списка» ФИП, не дают их иллюстраций и не присваивают им каталожных номеров, а ограничиваются общей краткой информационной записью о характере таких эмиссий. Каталог «Михель» в этом вопросе более либерален — это, например, касается «песчаных дюн» (спекулятивных выпусков аравийских княжеств 1963—1973 годов)[25].

Восстановление репутации

Пройдя период неумеренной эмиссионной политики и столкнувшись с его негативными последствиями, страны-эмитенты порой вынуждены восстанавливать свою репутацию долгие годы. Иногда для этого они прибегают к радикальным мерам. Так, Почта Ватикана, практиковавшая массовое изъятие из обращения ранее выпущенных почтовых марок ради распродажи неиспользованных тиражей филателистам, задним числом восстановила платежеспособность всех своих марок, увидевших свет после 1963 года[21].

Аналогично поступила и Почта Венгрии, вернув полноценность всем эмиссиям с 1946 года. Некоторые почтовые ведомства — в частности, Сан-Марино, Питкэрна и др. — физически ликвидировали запасы, чтобы уменьшить давление на рынок. Почта России, почувствовав падение спроса на российские марки 1995—1997 годов, издала Приказ № 213 от 17 декабря 1998 года о снятии с продажи и уничтожении тиражей этих лет. При этом оставшиеся у населения такие марки были введены в оборот повторно с коэффициентом деноминации рубля 1998 года 1000:1[21].

Почтовые марки-грампластинки Бутана, 1973 (Скотт #152, 152E)

Разумеется, после этого такие почтовые администрации обычно сводят свои новые выпуски до разумного минимума. Например, Бурунди, выпустивший за первые 10 лет своего существования более 1,5 тыс. почтовых марок, не считая беззубцовых, в 1987 году эмитировал девять марок и четыре блока, а в 1989-м — всего девять. Экваториальная Гвинея, издавшая за 7 лет около 1,6 тыс. марок, в 1987 году сократила выпуск до девяти, а в 1989-м — до 11 штук. Заир, прежде тоже отличавшийся неумеренностью, в 1987—1990 годах не издал вообще не одной почтовой марки, поскольку хватало старых запасов[25].

Среди «одумавшихся» стран-рекордсменов 1960—1970-х годов — Парагвай, Панама, Бутан, Чад и др.[25] Впрочем, одних лидеров замещают другие. К примеру, журнал Michel-Rundschau, который ежегодно составляет рейтинг наиболее плодовитых почтовых администраций мира, в 1990-х годах помещал во главе этого списка марки латиноамериканской Гайаны — например, в одном лишь 1995 году она эмитировала 449 почтовых марок. Их подавляющего большинства в реальном почтовом обороте не было или почти не было[5].

В 1972 году тогдашний министр финансов небольшой островной зависимой территории Британские Виргинские Острова Уиллард Уитли[en] сформулировал оптимум для своей страны так[21]:

Более $3 млн в год получает администрация Виргинских островов от выпуска почтовых марок. 90 % тиража почтовых марок поступает в альбомы коллекционеров. Установлено, что для того, чтобы сохранить к ним интерес филателистов, почтовой администрации необходимо выпускать четыре серии марок в год. Если серий будет больше, то марки Виргинских островов утратят свою исключительность, если их станет меньше, нас забудут.

Правда, позже эта территория, как и некоторые другие бывшие островные колонии (Монтсеррат, Сент-Люсия, Сент-Винсент и Гренадины и Тувалу), всё-таки попала в зависимость от британского агентства «Филателистс Лимитед», наводнявшего профильные рынки почтовыми марками от имени перечисленных почтовых администраций вплоть до 1987 года, когда спрос лавинообразно рухнул и агентство обанкротилось. Характерно, что для стимулирования продаж оно, в дополнение к общегосударственным выпускам, издавало и марки почти для каждого населённого острова архипелага Тувалу в отдельности[6][25].

См. также


Известные аферы

Напишите отзыв о статье "Спекулятивная марка"

Примечания

  1. ↑ [www.roughnotes.com/pfm/400/430_0601.htm Stamp Glossary]. — Официальный сайт The Rough Notes Company, март 2015 года. (англ.)
  2. ↑ [www.stampcollectioncenter.com/philatelic_terms_s.aspx Glossary of Philatelic Terms S]. — Официальный сайт Stamp Collection Center. (англ.)
  3. ↑ 1 2 3 Выпуск спекулятивный // Филателистический словарь / В. Граллерт, В. Грушке; Сокр. пер. с нем. Ю. М. Соколова и Е. П. Сашенкова. — М.: Связь, 1977. — С. 31. — 271 с. — 63 000 экз.
  4. ↑ 1 2 3 Федосеев В. [www.fmus.ru/article02/geofila.html Что такое «геофила»?]. Филателистический музей и библиотека. — Размышления коллекционера В. Федосеева о филателистической географии. Проверено 17 июня 2016. [www.webcitation.org/6iKqcU4qS Архивировано из первоисточника 17 июня 2016].
  5. ↑ 1 2 3 4 Miller R. [www.linns.com/insights/stamp-collecting-basics/2003/april/lines-of-stamp-classifications-have-blurred.html Lines of stamp classifications have blurred]. — Журнал Linn’s Stamp News, 14 апреля 2003 года. (англ.)
  6. ↑ 1 2 3 Healey B. [www.nytimes.com/1989/08/27/style/stamps.html Stamps]. — Газета The New York Times, 27 августа 1989 года. (англ.)
  7. ↑ Спекулятивные выпуски // [www.fmus.ru/article02/FS/S.html Филателистический словарь] / Сост. О. Я. Басин. — М.: Связь, 1968. — 164 с.
  8. ↑ Manta V. [www.artonstamps.org/goya.htm The Clothed and The Naked Maja by Goya]. — Artonstamps.org, март 1997 года. (англ.)
  9. ↑ Brunstrom C. [issuu.com/dahubbpostal/docs/stampnews_may2011_web Who was La Maja]? — Stamp News, май 2011 года. — pp. 64—67. (англ.)
  10. ↑ Выпуск мошеннический // [filatelist.ru/tesaurus/194/184714/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.
  11. ↑ Новосёлов В. А. [mirmarok.ru/prim/view_article/271/ Глава 14. Филателия и бизнес. Марки Зеебека]. Знакомство с филателией: Мир филателии. Смоленск: Мир м@рок, Союз филателистов России (30 октября 2008). — Электронная книга. Проверено 17 июня 2016. [www.webcitation.org/6iKqcU4qS Архивировано из первоисточника 17 июня 2016].
  12. ↑ Марки официальные фантастические // Филателистический словарь / В. Граллерт, В. Грушке; Сокр. пер. с нем. Ю. М. Соколова и Е. П. Сашенкова. — М.: Связь, 1977. — С. 101. — 271 с. — 63 000 экз.
  13. ↑ Kiddle, Francis. [www.stamp2.com/articles/cinderella/cinderella18.asp The Brittany Rebellion] (англ.). Cinderella[en]. Stamp2.com. — Впервые опубликовано в журнале: Stamp Magazine, September 2001. Проверено 24 июля 2010. [www.webcitation.org/65pZMPXxZ Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  14. ↑ 1 2 [mirmarok.ru/termins/165/ Фантастическая марка]. Словарь терминов. Смоленск: Мир м@рок, Союз филателистов России. Проверено 17 июня 2016. [www.webcitation.org/6iKtRG4ak Архивировано из первоисточника 17 июня 2016].
  15. ↑ См. подробнее статью Пропагандистская филателия
  16. ↑ 1 2 3 Бандура А. Всё на продажу // Филателия. — 1991. — № 11. — С. 57—59.
  17. ↑ Mackay J. Stamp collecting: Philatelic terms illustrated. — L.: Stanley Gibbons. — P. 59. — ISBN 0-85259-557-3. (англ.)
  18. ↑ 1 2 Батиевский В. Марки «Асобны Атрад БНР» // Филателия. — 2002. — № 10. — С. 36—39.
  19. ↑ Marshall, B. [www.henryclayphilatelicsociety.org/files/HCPS_MAr_2012.pdf Member Spotlight]. — Henry Clay Stamp Notes, март 2012. — P. 8. (англ.)
  20. ↑ [bills-bunker.de/127601.html The Azad Hind stamp issue 1943]. — Bills-bunker.de (англ.)
  21. ↑ 1 2 3 4 5 6 Новосёлов В. А. [mirmarok.ru/prim/view_article/274/ Глава 14. Филателия и бизнес. Эмиссионная политика почтовых администраций]. Знакомство с филателией: Мир филателии. Смоленск: Мир м@рок, Союз филателистов России (30 октября 2008). — Электронная книга. Проверено 17 июня 2016. [www.webcitation.org/6iKtjQSYD Архивировано из первоисточника 17 июня 2016].
  22. ↑ Castle N. P. The possibility of forming a Universal Philatelic Union of philatelic societies to discourage unnecessary or speculative issues // The London Philatelist. — 1910. — Vol. 19. — P. 111—118. (англ.)
  23. ↑ 1 2 3 4 Кисин Б. [www.stampsportal.ru/nachinayushchemu-filatelistu/2248-1975-12 Марки разного назначения] // Филателия СССР. — 1975. — № 12. — С. 55—56. — (Рубрики: Мир увлечений; Школа начинающего коллекционера). (Проверено 20 марта 2016) [www.webcitation.org/6g9ISpm2x Архивировано] из первоисточника 20 марта 2016.
  24. ↑ 1 2 Новосёлов В. А. [mirmarok.ru/prim/view_article/288/ Глава 19. Краткая терминология. Надпечатка]. Знакомство с филателией: Мир филателии. Смоленск: Мир м@рок, Союз филателистов России (30 октября 2008). — Электронная книга. Проверено 17 июня 2016. [www.webcitation.org/66u7pq6xf Архивировано из первоисточника 17 июня 2016].
  25. ↑ 1 2 3 4 5 6 Новосёлов В. А. [mirmarok.ru/prim/view_article/272/ Глава 14. Филателия и бизнес. Аравийское безумие]. Знакомство с филателией: Мир филателии. Смоленск: Мир м@рок, Союз филателистов России (30 октября 2008). — Электронная книга. Проверено 17 июня 2016. [www.webcitation.org/6iKsSEtLU Архивировано из первоисточника 17 июня 2016].
  26. ↑ Штемпелевание остатков, Штемпелевание в листах // [filatelist.ru/tesaurus/216/186731/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.
  27. ↑ [mirmarok.ru/termins/36/ Чернодрук]. Словарь терминов. Смоленск: Мир м@рок, Союз филателистов России. Проверено 17 июня 2016. [www.webcitation.org/6iKvNy5ks Архивировано из первоисточника 17 июня 2016].
  28. ↑ 1 2 Новосёлов В. А. [mirmarok.ru/prim/view_article/335/ Глава 19. Краткая терминология. СТО (Марка с гашением по заказу)]. Знакомство с филателией: Мир филателии. Смоленск: Мир м@рок, Союз филателистов России (19 декабря 2008). — Электронная книга. Проверено 17 июня 2016. [www.webcitation.org/6iKvY5sLO Архивировано из первоисточника 17 июня 2016].
  29. ↑ Новосёлов В. А. [mirmarok.ru/prim/view_article/270/ Глава 13. Цельные и целые вещи. Конверты первого дня]. Знакомство с филателией: Мир филателии. Смоленск: Мир м@рок, Союз филателистов России (30 ноября 2008). — Электронная книга. Проверено 17 июня 2016. [www.webcitation.org/6iKvsjvAb Архивировано из первоисточника 17 июня 2016].
  30. ↑ [athosweblog.com/2009/03/02/723-the-story-behind-the-2008-athos-stamps/ The story behind the 2008 Athos stamps]. — athosweblog.com, 2 марта 2009 года. (англ.)
  31. ↑ Трубецкой В. [www.vesti.ru/doc.html?id=227317 Гренландия шагнула к независимости]. — «Вести.ру», 26 ноября 2008 года.
  32. ↑ [www.china.org.cn/english/features/china/203730.htm One Country, Two Systems]. — Официальный сайт Китайского информационного интернет-центра. (англ.)
  33. ↑ [www.stamps.fo/default.asp?docGuid={8EBEFE1F-24EB-4E34-AC06-21D9DB47035A}&type=3 Abstract of the postal history] (англ.). Postal matters. Faroese Stamps; Postverk Føroya (8 April 2003). Проверено 29 января 2010.
  34. ↑ Scott 2007. Standard Postage Stamp Catalogue. — New York, NY, USA: Scott, 2006. (англ.)
  35. ↑ Stanley Gibbons Stamp Catalogue: Commonwealth and British Empire Stamps 1840—1970. — 112th edn. — L.: Stanley Gibbons, 2010. — P. GB31—GB32. — ISBN 0-85259-731-2. (англ.)
  36. ↑ Новости из Сан-Марино // Филателия. — 2005. — № 2. — С. 13.
  37. ↑ [www.upu.int/en/the-upu/member-countries.html Member countries]. — Официальный сайт Всемирного почтового союза. (англ.)
  38. ↑ [www.elta.gr/Business/eshop/tabid/558/CategoryID/110/Level/a/language/en-US/List/1/catpagesize/0/Default.aspx Philotelic products Agion Oros Athos]. — Официальный сайт Hellenic Post (ELTA). (англ.)
  39. ↑ Draper R. [ngm.nationalgeographic.com/2009/12/athos/draper-text Mount Athos]. — Журнал National Geographic, декабрь 2009 года. (англ.)
  40. ↑ [www.tititudorancea.org/z/mount_athos.htm Dictionary / Mount Athos]. — Официальный сайт The Titi Tudorancea Learning Center. (англ.)
  41. ↑ [www.wnsstamps.post/en/stamps?page=3&search[authority_id]=161&search[freetext]=&search[month]=&search[order_by]=asc&search[theme_id]=&search[year]= All registered stamps issued by Agion Oros Athos]. — Официальный сайт WADP Numbering System (WNS). (англ.)
  42. ↑ Kourti M. [greece.greekreporter.com/2011/03/25/athos-receives-over-1-million-tourists-annually/ Athos Receives Over 1 Million Tourists Annually]. — Газета Greek Reporter, 25 марта 2011 года. (англ.)
  43. ↑ [www.wnsstamps.post/en/ WADP Numbering System (WNS)]. — Официальный сайт Всемирной ассоциации по развитию филателии (англ.) (фр.)
  44. ↑ [www.upu.int/en/activities/philately/circulars.html Philatelic circulars]. — Официальный сайт Всемирного почтового союза (англ.)

Отрывок, характеризующий Спекулятивная марка

– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Спекулятивная_марка&oldid=81205888»