Список византийских императоров
Ниже представлен спи́сок импера́торов Византи́и в хронологическом порядке.
Курсивом выделены узурпаторы. Жирным шрифтом в таблицах выделены даты периодов с преимущественным политическим влиянием описываемого лица (важно при наличии его соправителей).
Первым императором Рима стал Октавиан Август 13 января 27 года до н. э.[1]
В 395 году империя была окончательно поделена на Западную Римскую империю и Восточную Римскую империю[2].
В 476 году был свергнут последний Западно-римский император Ромул Август. Западная Римская империя пала, а Восточная Римская империя, которая позже стала называться историками Византией, продолжала существовать ещё около тысячи лет, до 1453 года, когда Константинополь был захвачен турками-османами[3], с перерывом с 1204 по 1261 год, когда Константинополь был захвачен крестоносцами[4].
Правители Византии считали себя наследниками Рима, «ромеями», и носили восходящие к нему титулы.
По-гречески императоров чаще всего именовали автократорами (греч. Αὐτοκράτωρ-самодержец).
Содержание
- 1 Империя до 1204 года
- 1.1 Династия Константина (2-я Флавиев)
- 1.2 Династия Валентиниана-Феодосия
- 1.3 Династия Львов
- 1.4 Династия Юстиниана
- 1.5 Династия Ираклия
- 1.6 Исаврийская династия
- 1.7 Династия Никифора
- 1.8 Аморийская (Фригийская) династия
- 1.9 Македонская династия
- 1.10 Династия Дук
- 1.11 Династия Комнинов
- 1.12 Династия Ангелов
- 2 Осколки империи
- 3 Империя после 1261 года
- 4 Титулярные императоры (Палеологи) (деспоты Мореи)
- 5 Генеалогическая схема
- 6 Хронологическая схема
- 7 Примечания
- 8 См. также
- 9 Литература
- 10 Ссылки
Империя до 1204 года
Выделение восточных областей Римской империи в самостоятельное государство началось в период «тетра́рхии» (греч. τετραρχία — «правление четырёх»), системы управления, введённой императором Диоклетианом в 293 г. и продолжавшейся до 313 г. В 285 г. Диоклетиан назначил военачальника Максимиана младшим соправителем («цезарем»), а в 286 г. — «августом», при этом Диоклетиан управлял восточной половиной империи, а Максимиан — западной. В 293 году, посчитав, что военные и гражданские проблемы требуют специализации, дополнительно были назначены двое цезарей в помощники августам: Галерий и Констанций Хлор. Предполагалось, что августы будут отрекаться после 20-летнего правления, а власть будет переходить к цезарям. Четырьмя столицами тетрархов были:
- Никомедия в Малой Азии (сейчас Измит в Турции), была столицей восточного и главнейшего августа. В таблице — EA
- Сирмий (сейчас Сремска-Митровица в районе Воеводина современной Сербии, была столицей восточного цезаря. В таблице — EC
- Августа Треверорум (сейчас Трир, в Германии) была столицей западного цезаря. В таблице — WC
Династия Константина (2-я Флавиев)
Включены императоры начиная с 330 г. (основание Константинополя), управлявшие префектурами Восток и Иллирик, ставшими основой территории Византии. Также включен Ганнибалиан Младший, не носивший формального императорского титула, но возвышенный Константином I и получивший уникальный для Рима титул «царя царей» (знатнейший властитель — rex nobilissimus). Отмечены также не принадлежавшие династии Ветранион и Иовиан.
Династия Валентиниана-Феодосия
Феодосий I, назначенный Грацианом соправителем, был связан с предшествующей династией браком на Галле, дочери Валентиниана I, поэтому часто говорят о единой династии Валентиниана-Феодосия, не разделяя её.
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Валентиниан I лат. Flavius Valentinianus лат. Flavius Valentinianus Augustus |
Флавий Валентиниан как император — Флавий Валентиниан Август |
26 февраля — 28 марта 364 (единолично), 28 марта 364 — 17 ноября 375 (на Западе), соправитель Валента II |
Провозглашен войсками, но принял управление лишь западной частью империи |
Валент II, Грациан |
321, Кибала — 17 ноября 375, Брегецион, на Дунае--> | [14] | |
Валент II лат. Flavius Julius Valens лат. Flavius Julius Valens Augustus |
Флавий Юлий Валент как император — Флавий Юлий Валент Август |
28 марта 364 — 17 ноября 375, (на Востоке), соправитель Валентиниана I, 17 ноября 375 — 9 августа 378 (на Востоке), соправитель Грациана и Валентиниана II, погиб в сражении с готами |
Брат Валентиниана I, назначен им | Валентиниан I, Грациан, Валентиниан II |
328, Кибала — 9 августа 378, Адрианопольская битва | [15] | |
Прокопий лат. Procopius (полное имя не сохранилось) |
Прокопий (полное имя не сохранилось) |
26 сентября 365 — 27 мая 366 (в Малой Азии), казнен Валентом II |
Провозглашен войсками | Член династии Константина | 325, Киликия — 27 мая 366, Фракия | [16] | |
Грациан лат. Flavius Gratianus лат. Flavius Gratianus Augustus |
Флавий Грациан как император — Флавий Грациан Август |
4 августа 367 — 17 ноября 375, соправитель отца на Западе, 17 ноября 375 — 25 августа 383 (на Западе), соправитель Валентиниана II, убит Магном Максимом |
Сын Валентиниана I, назначен им | Валентиниан I, Валент II, Валентиниан II, Феодосий I Великий, противник — Магн Максим |
18 апреля 359 год, Сирмий — 25 августа 383, Лугдунум | [17] | |
Валентиниан II лат. Flavius Valentinianus лат. Flavius Valentinianus Augustus |
Флавий Валентиниан как император — Флавий Валентиниан Август |
375 — 25 августа 383, соправитель брата на Западе, 25 августа 383 — 15 мая 392, соправитель на Западе узурпатора Магна Максима, вероятно, убит по приказу Арбогаста |
Брат Грациана, назначен им | Валент II, Грациан, Феодосий I Великий,, Магн Максим |
371 — 15 мая 392 год, Вьенн | [18] | |
Магн Максим лат. Magnus Clemens Maximus |
Магн Клемент Максим | 383 — 25 августа 383, противник Грациана, 25 августа 383—387, соправитель на Западе Валентиниана II, 387 — 28 августа 388, противник Валентиниана II и Феодосия I Великого, казнен Феодосием I Великим |
Провозглашен войсками в Британии | противник — Грациан, Валентиниан II, противник — Феодосий I Великий |
ок. 335, Испания — 28 августа 388, Аквилея | [19] | |
Флавий Виктор лат. Flavius Victor |
Флавий Виктор | 384 — август 388, соправитель отца — Магна Максима, казнен по приказу Феодосия I Великого |
Сын Магна Максима, назначен им | Магн Максим, Валентиниан II, противник — Феодосий I Великий |
ум. в августе 388, Августа Треверов--> | [20] | |
Евгений лат. Flavius Eugenius |
Флавий Евгений | 22 августа 392 — 6 сентября 394, казнен Феодосием I Великим |
Провозглашен с помощью Арбогаста | противник — Феодосий I Великий | ум. 6 сентября 394, на р. Фригид (совр. Словения)--> | [21] | |
Феодосий I Великий лат. Flavius Theodosius лат. Flavius Theodosius Augustus |
Флавий Феодосий как император — Флавий Феодосий Август |
19 января 379 — 15 мая 392 (на Востоке), 15 мая 392 — 17 января 395 (единолично) |
назначен Грацианом | Грациан, Валентиниан II, Гонорий, Аркадий, противники — Магн Максим, Флавий Виктор, Евгений |
11 января 347, Кавка, Испания — 17 января 395, Медиолан | [22] | |
Аркадий лат. Flavius Arcadius лат. Flavius Arcadius Augustus греч. Ἀρκάδιος |
Флавий Аркадий как император — Флавий Аркадий Август |
январь 383 — 17 января 395, соправитель с отцом — Феодосием I Великим, 17 января 395 — 1 мая 408 (на Востоке) |
сын и соправитель Феодосия I Великого | Феодосий I Великий, Гонорий, Феодосий II |
377, Испания — 1 мая 408, Константинополь | [23] [24] [25] [26] [27] [28] | |
Феодосий II лат. Flavius Theodosius Junior греч. Θεοδόσιος Β' |
Флавий Феодосий Юниор | 402 — 1 мая 408, соправитель отца — Аркадия, 1 мая 408 — 28 июля 450, с 414 до 421 регентом являлась сестра — Пульхерия |
сын Аркадия | Аркадий | 10 апреля 401 — 28 июля 450 | [29] [30] [31] [32] [33] | |
Маркиан лат. Flavius Marcianus |
Флавий Маркиан | 450 — 27 января 457 | возведен на престол Пульхерией, сестрой Феодосия II, вышедшей за него замуж | 392 или 396, Фракия — 27 января 457, Константинополь | [34] [35] |
Династия Львов
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Лев I Макелла лат. Flavius Valerius Leo греч. Λέων A′ |
Флавий Валерий Лев | 7 февраля 457—473 единолично 473 — 18 января 474 сделал соправителем внука Льва II |
Возведен на престол полководцем Аспаром | 401, Дакия — 18 января 474 | [36] [37] [38] | ||
Лев II лат. Flavius Leo Junior греч. Λέων Β′ |
Флавий Лев Юниор | 473 — 18 января 474 соправитель Льва I Макеллы 18 января — 9 февраля 474 единолично 9 февраля — 17 ноября 474 сделал соправителем Зенона |
Внук и соправитель Льва I Макеллы, сын Зенона |
Лев I Макелла, Зенон |
467 — 17 ноября 474 | [39] [40] | |
Зенон греч. Ταρασικοδίσσα лат. Flavius Zeno греч. Ζήνων |
Тарасикодисса, после женитьбы в 468 на Ариадне, дочери Льва I Макеллы — Флавий Зенон |
9 февраля — 17 ноября 474 соправитель Льва II 9 февраля 474 — 9 января 475 единолично, затем низложен Василиском август 476 — 9 апреля 491 (вернул трон) |
Отец и соправитель Льва II | Лев II | 425 — 9 апреля 491 | [41] | |
Василиск лат. Flavius Basiliscus греч. Βασιλίσκος |
Флавий Василиск | 9 января 475 — август 476 низложен Зеноном, умер в заточении от голода |
Брат Верины, жены Льва I, временно отстранил Зенона | Марк | ум. зимой 476/477, Каппадокия | [42] | |
Марк лат. Marcus |
Марк | 9 января 475 — август 476 низложен Зеноном, умер в заточении от голода |
Сын Василиска, который присвоил сыну титул Августа, племянник Верины, жены Льва I | Василиск | ум. зимой 476/477, Каппадокия | [42] | |
Анастасий I лат. Flavius Anastasius греч. Ἀναστάσιος A΄ |
Флавий Анастасий | 11 апреля 491 — 9 июля 518 | Женился на Ариадне, вдове Зенона | ок. 430, Дуррес — 9 июля 518, Константинополь | [43] |
Династия Юстиниана
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Юстин I лат. Flavius Iustinus греч. Ἰουστίνος |
Флавий Юстин | 518 — 1 апреля 527 (единолично) 1 апреля 527 — 1 августа 527 соправление с племянником Юстинианом I |
Избран сенатом | Юстиниан I | ?, около Наисса — 1 августа 527, Константинополь | [44] | |
Юстиниан I лат. Flavius Petrus Sabbatius Justinianus греч. Ιουστινιανός Α' (ο Μέγας) |
Флавий Пётр Савватий Юстиниан | 1 апреля 527 — 1 августа 527 соправление с дядей Юстином I 1 августа 527 — 14 ноября 565 единолично |
Племянник и соправитель Юстина I | Юстин I | 11 мая 483, Тавресий, Дардания — 14 ноября 565, Константинополь | [45] | |
Юстин II лат. Flavius Iustinus Iunior лат. Flavius Iustinus Iunior Augustus греч. Ιουστίνος Β |
Флавий Юстин Юниор Август как император — Флавий Юстин Юниор Август |
15 ноября 565—574 единолично 574 — 26 сентября 578 соправление с Тиберием II Константином |
Племянник Юстиниана I | Тиберий II Константин | 520 — 4 октября 578 | [46] | |
Тиберий II Константин лат. Flavius Tiberius Constantinus лат. Flavius Tiberius Constantinus Augustus греч. Τιβέριος Β′ Κωνσταντίνος |
Флавий Тиберий Константин как император — Флавий Тиберий Константин Август |
574 — 4 октября 578 соправление с Юстином II 4 октября 578 — 14 августа 582 единовластно |
Усыновлён Юстином II в 574 г. | Юстин II | 520, Фракия — 14 августа 582 | [47] | |
Маврикий лат. Flavius Mauricius Tiberius лат. Flavius Mauricius Tiberius Augustus греч. Μαυρίκιος |
Флавий Маврикий Тиберий как император — Флавий Маврикий Тиберий Август |
14 августа 582 — 23 ноября 602 обезглавлен по приказу узурпатора Фоки |
Зять Тиберия II Константина | 539, Аравис, Каппадокия — 27 ноября 602, Халкидон | [48] | ||
Фока лат. Flavius Phocas лат. Flavius Phocas Augustus греч. Φωκᾶς |
Флавий Фока как император — Флавий Фока Август |
23 ноября 602 — 5 октября 610 свергнут будущим императором Ираклием I, растерзан народом |
Провозглашен войсками, сверг и казнил Маврикия | ум. 5 октября 610, Константинополь | [49] |
Династия Ираклия
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Ираклий I лат. Flavius Heraclius лат. Flavius Heraclius Augustus греч. Ηράκλειος; арм. Հէրագլիըս |
Флавий Ираклий как император — Флавий Ираклий Август |
5 октября 610 — 11 февраля 641 | Отец — экзарх Африки Ираклий; с его помощью сверг Фоку |
574, Каппадокия — 11 февраля 641 | [50] | ||
Константин III лат. Heraclius Novus Constantinus греч. Κωνσταντίνος Γ' Ηράκλειος |
Ираклий Нов Константин | 11 февраля — 24 мая 641 в соправлении с братом Ираклием II |
Старший сын Ираклия I (от первого брака) | Ираклий II | 3 мая 612 — 24 мая 641, Константинополь | [51] | |
Ираклий II лат. Constantinus Heraclionus греч. Ηράκλειος Β′ |
Константин Ираклион | 11 февраля — 24 мая 641 в соправлении с братом Константином III 24 мая — сентябрь 641 единолично; отрешен сенатом и отправлен в ссылку |
Младший сын Ираклия I (от второго брака) | Константин III | 626, Лазика — 641 | [52] | |
Констант II греч. Κώνστας Β' Ηράκλειος |
Констант Ираклий | сентябрь 641 — 15 сентября 668 убит заговорщиками во время купания |
Сын Константина III и внук Ираклия I | 7 ноября 630 — 15 сентября 668, Сиракузы | [53] | ||
Константин IV греч. Κωνσταντίνος Δ' (ο Πωγώνατος) лат. Constantinus IV |
Константин (Погонат: Бородатый) |
15 сентября 668 — 10 июля 685 умер от дизентерии |
Сын Константа II | 652 — 10 июля 685, Константинополь | [54] | ||
Юстиниан II греч. Ιουστινιανός Β' (ο Ρινότμητος) |
Юстиниан (Ринотмет: Безносый) |
10 июля 685—695 свергнут Леонтием и отправлен в ссылку в Херсонес 705 — 11 декабря 711 вернулся на трон, свергнув Тиверия III, но затем был низложен Филиппиком Варданом и казнен |
Сын Константина IV, назначен преемником | 669 — 11 декабря 711, Константинополь | [55] | ||
Леонтий греч. Λεόντιος |
Леонтий | 695 — 698 свергнут Тиверием III, а затем вместе с ним казнен Юстинианом II |
Совершил переворот, свергнув и отправив в ссылку Юстиниана II | ум. 15 февраля 706, Константинополь | [56] | ||
Тиверий III греч. Αψίμαρος греч. Τιβέριος Γ' лат. Tiberius III |
Апсимар, как император — Тиверий |
698 — 705 свергнут Юстинианом II, а затем им казнен вместе с Леонтием |
Провозглашен войсками, низложил и заточил в монастырь Леонтия | Памфилия — 15 февраля 706, Константинополь | [57] | ||
Филиппик Вардан греч. Φιλιππικὸς Βαρδάνης лат. Philippicus Bardanes |
Филиппик Вардан | 11 декабря 711 — 3 июня 713 свергнут своим секретарем Артемием, принявшим затем имя Анастасий II |
Провозглашен войсками, низложил и казнил Юстиниана II | ум. 713 | [58] | ||
Анастасий II греч. Ἀρτέμιος лат. Artemius греч. Ἀναστάσιος Β΄ лат. Anastasius II |
Артемий, как император — Анастасий |
3 июня 713 — май 715 низложен Феодосием III постригся в монахи |
В результате заговора сверг Филиппика Вардана | ум. 718 | [59] | ||
Феодосий III греч. Θεοδόσιος Γ΄ лат. Theodosius III |
Феодосий | май 715 — 25 марта 717 низложен стратигом Львом III Исавром, удалился в монастырь в Эфесе |
Провозглашен войсками, низложил Анастасия II | ум. после 754, Эфес | [60] |
Исаврийская династия
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Лев III Исавр греч. Λέων Γ΄ (ο Ίσαυρος) лат. Leo III |
Лев | 25 марта 717 — 18 июня 741 | Низложил и заставил отречься в свою пользу Феодосия III | 685, Германикия, Малая Азия — 18 июня 741 | [61] | ||
Константин V греч. Κωνσταντίνος Ε΄ (ο Κοπρώνυμος) |
Константин (Копроним) | 18 июня 741 — 14 сентября 775 до ноября 743 контролировал только Малую Азию |
Сын Льва III Исавра | противник — Артавазд | июль 718 — 14 сентября 775 | [62] | |
Артавазд греч. Ἀρταύασδος арм. Արտավազդ |
Артавазд | июнь 741 — 2 ноября 743 (кроме Малой Азии), после победы Константина V был ослеплен и сослан в монастырь |
Провозглашен войсками | противник — Константин V | ум. 743 | [63] | |
Лев IV Хазар греч. Λέων Δ' (o Χαζάρος) |
Лев | 25 марта 775—776 (единолично) 776 — 8 сентября 780 сделал соправителем сына Константина VI |
Сын Константина V | Константин VI | 25 января 750 — 8 сентября 780 | [64] | |
Константин VI греч. Κωνσταντίνος Ϛ΄ |
Константин | 776 — 8 сентября 780 соправитель отца Льва IV Хазара 8 сентября 780 — декабрь 790 при регентстве матери Ирины декабрь 790 — 15 августа 797 единолично, свергнут матерью Ириной |
Сын Льва IV Хазара | Лев IV Хазар, регентство матери — Ирины |
14 января 771—797 | [65] | |
Ирина греч. Ειρήνη |
Ирина | 8 сентября 780 — декабрь 790 регент над сыном Константином VI 15 августа 797 — 31 октября 802 единолично, свергнута Никифором I |
Жена Льва IV Хазара, мать Константина VI, свергла сына 15 августа 797 |
регент над сыном Константином VI | ок. 752 — 9 августа 803, остров Лесбос | [66] |
Династия Никифора
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Никифор I греч. Νικηφόρος Α' |
Никифор | 31 октября 802—803 единолично 803 — 26 июля 811 назначил в соправители сына Ставракия, погиб в битве с болгарским ханом Крумом |
Казначей при дворе Ирины, которую сверг | Ставракий | 760, Селевкия Сидера, Писидия — 26 июля 811, Вырбишский проход через Балканы | [67] | |
Ставракий греч. Σταυράκιος |
Ставракий | 803 — 26 июля 811 соправитель отца Никифора I 26 июля — 2 октября 811 единолично, низложен Михаилом I Рангаве |
Сын и соправитель Никифора I | Никифор I | ум. 11 января 812, в монастыре | [67] | |
Михаил I Рангаве греч. Μιχαήλ Α' Ραγκαβής лат. Michael Rangabes Ignatios |
Михаил Рангаве Игнатий | 2 октября 811 — 11 июля 813 отрекся и ушел в монастырь после провозглашения императором Льва V Армянина |
Зять Никифора I, низложил больного Ставракия | ум. 11 января 844 | [67] | ||
Лев V Армянин арм. Լեւոն Արծրունի греч. Λέων Ε' (ο Αρμένιος) лат. Leo V |
Левон Арцруни как император — Лев |
11 июля 813 — 23 декабря 813 единолично 23 декабря 813 — 25 декабря 820 сделал соправителем сына Константина Симбата, убит приверженцами Михаила Аморианина во время рождественской службы в соборе св. Софии |
Провозглашен войсками, добился отречения в свою пользу Михаила I Рангаве | Константин Симбат | 775 — 25 декабря 820, Константинополь | [67] | |
Константин Симбат греч. Συμβάτιος греч. Κωνσταντίνος |
Симбат как император — Константин |
23 декабря 813 — 25 декабря 820 убит приверженцами Михаила Аморианина во время рождественской службы в соборе св. Софии |
Сын и соправитель Льва V Армянина | Лев V Армянин | ум. 25 декабря 820, Константинополь | [67] |
Аморийская (Фригийская) династия
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Михаил II Травл греч. Μιχαήλ Β' (ο Τραυλός) |
Михаил | 25 декабря 820—821 единолично 821 — 2 октября 829 сделал соправителем сына Феофила |
Организовал заговор против Льва V Армянина | Феофил | ум. 2 октября 829 | [67] | |
Феофил греч. Θεόφιλος |
Феофил | 821 — 2 октября 829 соправитель отца Михаила II Травла 2 октября 829—840 единолично 840 — 20 января 842 сделал соправителем сына Михаила III |
Сын и соправитель Михаила II Травла | Михаил II Травл, Михаил III |
813 — 20 января 842 | [67] | |
Михаил III греч. Μιχαήλ Γ' (ο Μέθυσος) |
Михаил (Пьяница) | 840 — 20 января 842 соправитель отца Феофила 20 января 842—856 с регентом — матерью Феодорой 856 — 26 мая 866 единолично 26 мая 866 — 24 сентября 867 сделал соправителем Василия Македонянина, приверженцами которого был убит |
Сын и соправитель Феофила | Феофил, регент — мать Феодора, Василий I Македонянин |
19 января 840 — 24 сентября 867, Константинополь | [67] |
Македонская династия
Красноватым фоном в данном разделе выделены представители рода Лакапинов, которые были соправителями Константина VII Багрянородного с 920 по 945 годы и фактически управляли государством. Завершающие этот раздел Михаил VI Стратиотик и Исаак I Комнин к членам династии не относятся и являются переходными фигурами к династии Дука.
Династия Дук
Династия Комнинов
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Алексей I Комнин греч. Ἀλέξιος Α' Κομνηνός |
Алексей Комнин | 4 апреля 1081 — 15 августа 1118 с 1092 сделал соправителем сына Иоанна II Комнина |
Отрешил Никифора III Вотаниата | Иоанн II Комнин | 1056 — 15 августа 1118, Константинополь | [67] | |
Иоанн II Комнин греч. Ίωάννης Β΄ Κομνηνός (o Καλός) |
Иоанн Комнин (Красивый) | 1092 — 15 августа 1118 соправитель отца Алексея I Комнина 15 августа 1118—1122 единолично 1122 — лето 1142 сделал соправителем старшего сына Алексея Комнина 1142 — 5 апреля 1143 сделал соправителем младшего сына Мануила I Комнина, погиб на охоте |
Сын и соправитель Алексея I Комнина | Алексей I Комнин, Алексей Комнин, Мануил I Комнин |
13 сентября 1087, Константинополь — 8 апреля 1143, Киликия | [71] | |
Алексей Комнин греч. Ἀλέξιος Κομνηνός |
Алексей Комнин | 1122 — лето 1142 соправитель отца Иоанна II Комнина, умер от болезни |
Старший сын и соправитель Иоанна II Комнина | Иоанн II Комнин | февраль 1106 — лето 1142, Атталия | [67] | |
Мануил I Комнин греч. Μανουήλ Α' Κομνηνός (ο Μέγας) |
Мануил Комнин (Великий) | 1142 — 5 апреля 1143 соправитель отца Иоанна II Комнина, 5 апреля 1143 — 24 сентября 1180 единолично |
Младший сын и соправитель Иоанна II Комнина | Иоанн II Комнин | 28 ноября 1118, Константинополь — 24 сентября 1180, Константинополь | [72] | |
Алексей II Комнин греч. Αλέξιος Β’ Κομνηνός |
Алексей Комнин | 24 сентября 1180 — октябрь 1183 задушен тетивой лука по приказу двоюродного дяди Андроника I Комнина |
Сын Мануила I Комнина | 14 сентября 1169, Константинополь — октябрь 1183, Константинополь | [73] | ||
Андроник I Комнин греч. Ανδρόνικος Α’ Κομνηνός |
Андроник Комнин | октябрь 1183 — 12 сентября 1185 растерзан толпой во время переворота Исаака II Ангела |
Кузен Мануила I Комнина, в 1182 отстранил его сына Алексея II Комнина, а после его убийства женился на его вдове | 1118 — 12 сентября 1185, Константинополь | [74] |
Династия Ангелов
Завершающий данный раздел Алексей V Дука к династии Ангелов не относится, но, приняв власть после её падения, стал переходной фигурой перед захватом крестоносцами Константинополя и временного распада Византийской империи.
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Исаак II Ангел греч. Ισαάκιος Β’ Άγγελος |
Исаак Ангел | 12 сентября 1185—1195 свергнут старшим братом Алексеем III Ангелом и ослеплен 1203 — 28 января 1204 возвращен на престол вместе с сыном Алексеем IV Ангелом (сверг старшего брата Алексея III Ангела), вновь свергнут Алексеем V Дукой |
Отрешил и организовал убийство Андроника I Комнина, женился на его вдове | Алексей IV Ангел | сентябрь 1156 — 28 января 1204 | [67] | |
Алексей III Ангел греч. Αλέξιος Γ' Άγγελος |
Алексей Ангел | 1195 — 1203 свергнут младшим братом Исааком II Ангелом, который вернулся на престол |
Старший брат Исаака II Ангела, отрешил его от власти | 1153 — 1211 | [67] | ||
Алексей IV Ангел греч. Αλέξιος Δ' Άγγελος |
Алексей Ангел | 1203 — 28 января 1204 соправитель отца Исаака II Ангела, вместе с ним свергнут Алексеем V Дукой и впоследствии задушен по его приказу |
Сын и соправитель отца Исаака II Ангела | Исаак II Ангел | 1183 — 8 февраля 1204 | [67] | |
Алексей V Дука греч. Ἀλέξιος Δούκας |
Алексей Дука | 5 февраля — 12 апреля 1204 свергнут и казнен крестоносцами |
Низложил Исаака II Ангела и его сына Алексея IV Ангела | Алексей IV Ангел | ум. в декабре 1205 | [67] |
Осколки империи
Никейская империя
«Никейская империя» (греч. Βασίλειον τῆς Νίκαιας) — государство со столицей в Никее, образовавшееся на территории Малой Азии после захвата Константинополя крестоносцами в 1204 году, просуществовавшее до 1261 года. Никейская империя была крупнейшим из подобных образований, её императоры продолжали считать себя настоящими правителями Византии.
Династия Ласкарисов
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Константин XI Ласкарис греч. Κωνσταντίνος Λάσκαρης |
Константин Ласкарис | 13 апреля 1204 — 19 марта 1205 После взятия крестоносцами Константинополя вместе с братом Феодором Ласкарисом бежит в Никею, погиб в бою с Балдуином I, 1-м императором Латинской империи |
Провозглашен в Агия-София после бегства Алексея V Дуки | 1170 — 19 марта 1205 | [67] | ||
Феодор I Ласкарис греч. Θεόδωρος Α' Λάσκαρις |
Феодор Ласкарис | 19 марта 1205 — ноябрь 1221 с 1208 до 1212 сделал соправителем сына Николая Ласкариса |
Брат Константина Ласкариса | Николай Ласкарис | ок. 1174, Константинополь — ноябрь 1221, Никея | [67] | |
Николай Ласкарис греч. Νικόλαος Λάσκαρης |
Николай Ласкарис | 1208 — 1212 соправитель отца Феодора I Ласкариса |
Сын Феодора I Ласкариса | Феодор I Ласкарис | ум. 1212 | [67] |
Династия Ватаца
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Иоанн III Дука Ватац греч. Ιωάννης Γ΄ Δούκας Βατάτζης |
Иоанн Дука Ватац | 15 декабря 1221 — 3 ноября 1254 | Зять Феодора I Ласкариса | 1192, Дидимотика — 3 ноября 1254 | [67] | ||
Феодор II Дука Ласкарис греч. ΙΘεόδωρος Β' Δούκας Λάσκαρης |
Феодор Дука Ласкарис | 3 ноября 1254 — 16 августа 1258 с 1254 сделал соправителем сына Иоанна IV Дуку Ласкариса |
Сын Иоанн III Дуки Ватаца | Иоанн IV Дука Ласкарис | 1221, Никея — 18 августа 1258, Магнисия | [67] | |
Иоанн IV Дука Ласкарис греч. Ιωάννης Δ' Δούκας Λάσκαρης |
Иоанн Дука Ласкарис | 1254 — 18 августа 1258 соправитель отца Феодора II Дуки Ласкариса 3 ноября 1254 — 25 декабря 1261 при регентстве (а с 1259 при соправлении) Михаила Палеолога, который его низложил и ослепил |
Сын и соправитель Феодор II Дуки Ласкариса | Феодор II Дука Ласкарис, регент Михаил Палеолог |
25 декабря 1250, Дидимотика — ок. 1305 | [67] |
Последним императором Никейской империи с 1259 года был Михаил VIII Палеолог. Поскольку 15 августа 1261, взяв Константинополь, он был вторично коронован как император Византии, чем реставрировал единое государство, то сведения о нём приведены в разделе Империя после 1261 года.
Латинская империя
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Бодуэн I Фландрский[75] фр. Baudouin VI de Hainaut фр. Baudouin IX de Flandre фр. Baudouin I de Flandre |
граф Эно — Бодуэн VI де Эно, граф Фландрии — Бодуэн IX Фландрский, император — Бодуэн I Фландрский |
16 мая 1204 — конец 1205 был пленён 14 апреля 1205 болгарами и умер в заточении |
Провозглашен императором образованной Латинской империи | 1171 — 1205, Тырново | [76] | ||
Анри I Фландрский[77] фр. Henri de Hainaut фр. Henri I de Flandre |
Анри де Эно, как император — Анри I Фландрский |
20 августа 1206—1216 вероятно, отравлен |
Брат Бодуэна I Фландрского | ок. 1174—1216 | [76] | ||
Пьер де Куртене фр. Pierre de Courtenay |
Пьер де Куртене | 1216 — 1217 взят в плен в войне с Эпирским деспотатом |
Муж сестры Бодуэна I Фландрского и Анри I Фландрского | ок. 1180—1219 | [76] | ||
Иоланда де Куртене фр. Yolande de Hainaut фр. Yolande de Courtenay |
Иоланда де Эно после замужества в 1093 — Иоланда де Куртене |
1217 — 1219 | Жена Пьера де Куртене, а также сестра Бодуэна I Фландрского и Анри I Фландрского, правила за пропавшего в плену мужа |
ок. 1175—1219, Константинополь | [76] | ||
Робер де Куртене[78] фр. Robert de Courtenay |
Робер де Куртене | 1219 — 1228 (коронован 25 марта 1221, до этого фактическим правителем был рыцарь Конон де Безан), бежал из столицы, спасаясь от подданных |
Сын Пьера де Куртене и Иоланды де Куртене, после избрания добирался из Франции 2 года | 1201 — 1228, Морея | [76] | ||
Бодуэн II де Куртене[75] фр. Baudouin II de Courtenay |
Бодуэн де Куртене | 1228 — 1261 (коронован в 1231, до 22 марта 1237 с императором-регентом Жаном де Бриенном, после взятия Михаилом VIII Палеологом Константинополя бежал в Италию, где оставался номинальным императором |
Сын Пьера де Куртене и Иоланды де Куртене, младший брат Робера де Куртене | Жан де Бриенн | 1217, Константинополь — октябрь 1273, Неаполь | [76] | |
Жан де Бриенн фр. Jean de Brienne |
Жан де Бриенн | 1228 — 1237 император-регент Бодуэна II де Куртене |
Император-регент Бодуэна II де Куртене | Бодуэн II де Куртене | 1170 — 22 марта 1237 | [76] |
Трапезундская империя (до 1282 года)
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Алексей I Великий Комнин греч. Αλέξιος Α΄ Μέγας Κομνηνός |
Алексей Мега Комнин | апрель 1204 — 1 февраля 1222 | Основатель династии Великих Комнинов | 1181, Константинополь — 1 февраля 1222, Трапезунд | [80] | ||
Андроник I Гид греч. Ανδρόνικος Α΄ Γίδος |
Андроник Гид | 1 февраля 1222—1235 | Зять Алексея I Великого Комнина | ум. 1235, Трапезунд | [80] | ||
Иоанн I Аксух Великий Комнин греч. Ιωάννης Α΄ Αξούχος Μέγας Κομνηνός |
Иоанн Аксух Мега Комнин | 1235 — 1238 | Первый сын Алексея I Великого Комнина | ум. 1238, Трапезунд | [80] | ||
Мануил I Великий Комнин греч. Μανουήλ Α΄ Μέγας Κομνηνός |
Мануил Мега Комнин | 1238 — март 1263 | Второй сын Алексея I Великого Комнина | 1218, Трапезунд — март 1263, Трапезунд | [80] | ||
Андроник II Великий Комнин греч. Ανδρόνικος Β΄ Μέγας Κομνηνός |
Андроник Мега Комнин | март 1263—1266 | Первый сын Мануила I Великого Комнина | 1236, Трапезунд — 1266, Трапезунд | [80] | ||
Георгий Великий Комнин греч. Γεώργιος Μέγας Κομνηνός |
Георгий Мега Комнин | 1266 — 1280 лишён власти и заточён в темницу монголами |
Второй сын Мануила I Великого Комнина | 1255, Трапезунд — после 1284 | [80] | ||
Иоанн II Великий Комнин греч. Ιωάννης Β΄ Μέγας Κομνηνός |
Иоанн Мега Комнин | 1280 — 1284 в 1283 отказался от титула императора ромеев, лишён власти царём Имерети Давитом VI Нарином в пользу его жены Феодоры Великой Комнины (являвшейся сестрой Иоанна II Великого Комнина) 1285 — 16 августа 1297 вернул трон, свергнув сестру |
Третий сын Мануила I Великого Комнина, вступил на престол после лишения монголами власти брата Георгия Великого Комнина |
1262 или 1263, Трапезунд — 16 августа 1297, крепость Лиминия, Трапезундская империя | [80] |
Эпирское царство (до 1318 года)
«Эпирское царство» (греч. Δεσποτάτο της Ηπείρου) — средневековое греческое государство, образовавшееся на землях бывшей Византийской империи. Являлось осколком Византийской империи, наряду с Никейской и Трапезундской империями.
По-настоящему греческим государство было в 1205—1318 годах, когда правила византийская династия Дук, конкурировавшая с другим греческим государством — Никейской империей за право восстановить Византию и занять её столицу — город Константинополь.
После 1318 года власть в Эпире переходит в руки итальянской династии Орсини, затем сербам, французам, итальянцам, а к 1479 году практически на всей территории Эпира (за исключением нескольких прибрежных венецианских городов) устанавливается власть Османской империи.
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы правления | Приход к власти | Соправители | Годы жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Михаил I Комнин Дука греч. Μιχαήλ Κομνηνός Δούκας |
Михаил Комнин Дука | 1205 — 1215 | Основатель Эпирского царства | ум. 1215 | [80] | ||
Феодор Комнин Дука греч. Θεόδωρος Κομνηνός Δούκας |
Феодор Комнин Дука | 1216—1230 | Брат Михаила I Комнина Дуки | ум. 1253 | [80] | ||
Михаил II Комнин Дука греч. Μιχαήλ Β΄ Κομνηνός Δούκας |
Михаил Комнин Дука | 1230 — 1271 | Сын Михаила I Комнина Дуки | ум. ок.1266 | [80] | ||
Никифор I Комнин Дука греч. Νικηφόρος Α΄ Κομνηνός Δούκας |
Никифор Комнин Дука | 1271 — 1297 | Сын Михаила II Комнина Дуки | ок. 1240—1297 | [80] | ||
Фома I Комнин Дука греч. Θωμάς Α΄ Κομνηνός Δούκας |
Фома Комнин Дука | 1297—1318 В 1318 власть в Эпире захватил итальянский род Орсини. |
Сын Никифора I Комнина Дуки | 1285 — 1318 | [80] |
Империя после 1261 года
Династии Палеологов и Кантакузинов
Представители династии Кантакузинов выделены в таблице красноватым фоном.
Титулярные императоры (Палеологи) (деспоты Мореи)
После падения Константинополя ещё несколько представителей династии Палеологов носили титул императоров, хотя, владея лишь Мореей, фактически ими уже не являлись.
Имя | Имя на русском языке | Портрет | Годы номинального «правления» | Приход к «власти» | Соправители | О жизни | Пр. |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Димитрий Палеолог греч. Δημήτριος Παλαιολόγος |
Дмитрий Палеолог | 1453 — 1460 | Сын Мануила II Палеолога, брат Иоанна VIII Палеолога и Константина XI Палеолога | ок.1407 — 1470 | [81] | ||
Фома Палеолог греч. Θωμάς Παλαιολόγος |
Фома Палеолог | 1453 — 12 мая 1465 | Сын Мануила II Палеолога, брат Иоанна VIII Палеолога и Константина XI Палеолога | ок.1409 — 12 мая 1465 | [81] | ||
Андрей Палеолог греч. Ανδρέας Παλαιολόγος |
Андрей Палеолог | 12 мая 1465—1502 | Сын Фомы Палеолога | ок.1453 — 1502 | [81] |
Генеалогическая схема
Хронологическая схема
<timeline> ImageSize = width:1000 height:100 PlotArea = width:960 height:60 left:20 bottom:20
Period = from:300 till:1500 TimeAxis = orientation:horizontal ScaleMajor = unit:year increment:100 start:300 ScaleMinor = unit:year increment:50 start:300
Colors =
id:theodosiens value:rgb(0.7,0.7,1) # light purple id:justiniens value:rgb(1,0.7,0.7) # light red id:heraclides value:rgb(0.7,1,0.7) # light green id:isauriens value:rgb(1,1,0.7) # light yellow id:amoriens value:rgb(0.7,1,1) # light blue id:macedoniens value:rgb(1,0.7,1) # rose id:comnenes value:gray(0.8) # grey
LineData =
width:1 at: 330 color:blue tillpos:60 at: 476 color:blue tillpos:60 at: 1204 color:blue tillpos:60 at: 1453 color:blue tillpos:60
PlotData=
align:center textcolor:black fontsize:8 mark:(line,black) width:25 shift:(0,-5)
at: 330 align:center shift:(0,50) text:Основание~Константинополя~(330) textcolor:brightblue at: 476 align:center shift:(0,50) text:Падение~Рима~(476) textcolor:brightblue at: 1204 align:center shift:(0,50) text:"Четвёртый~крестовый поход~(1204)" textcolor:brightblue at: 1453 align:center shift:(0,50) text:Падение~Константинополя~(1453) textcolor:brightblue
from: 306 till: 363 text:Дин.~Константина color:macedoniens shift:(0,2) from: 364 till: 378 text:Дин.~Валентиниана color:comnenes shift:(0,25) from: 379 till: 457 text:Дин.~Феодосия color:theodosiens shift:(0,2) from: 457 till: 518 text:Фракийская~дин. color:drabgreen shift:(0,2) from: 518 till: 610 text:Дин.~Юстиниана color:justiniens shift:(0,2) from: 610 till: 717 text:Дин.~Ираклия color:heraclides shift:(0,2) from: 717 till: 820 text:Исаврийская~дин. color:isauriens shift:(0,2) from: 820 till: 867 text:Аморийская~дин. color:amoriens shift:(0,25) from: 867 till: 1057 text:Македонская~дин. color:macedoniens shift:(0,2) from: 1057 till: 1185 text:Комнины color:comnenes from: 1185 till: 1204 text:Ангелы color:theodosiens shift:(0,15) from: 1204 till: 1261 text:Ласкариды color:justiniens from: 1259 till: 1453 text:Палеологи color:heraclides
</timeline>
Напишите отзыв о статье "Список византийских императоров"
Примечания
- ↑ [www.bbc.co.uk/history/historic_figures/augustus.shtml Октавиан Август]
- ↑ [ancientrome.ru/ ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА]
- ↑ s:Византийская история (Дука)
- ↑ Успенский Ф. История крестовых походов
- ↑ [www.roman-emperors.org/conniei.htm Константин I Великий]
- ↑ [www.roman-emperors.org/conii.htm Константин II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/constaii.htm Констанций II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/sibling.htm#Note 1 Далмаций Младший]
- ↑ [www.roman-emperors.org/sibling.htm#Note 1 Ганнибалиан Младший]
- ↑ [www.roman-emperors.org/vetran.htm Ветранион]
- ↑ [www.roman-emperors.org/gallus.htm Констанций Галл]
- ↑ [www.roman-emperors.org/julian.htm Roman Emperors - DIR Julian the Apostate]
- ↑ [www.roman-emperors.org/jovian.htm Иовиан]
- ↑ [www.roman-emperors.org/vali.htm Валентиниан I]
- ↑ [www.roman-emperors.org/valens.htm Валент II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/procopis.htm Прокопий]
- ↑ [www.roman-emperors.org/gratian.htm Грациан]
- ↑ [www.roman-emperors.org/valenii.htm Валентиниан II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/madmax.htm Магн Максим]
- ↑ [www.roman-emperors.org/flavvict.htm Флавий Виктор]
- ↑ [www.roman-emperors.org/eugene.htm Евгений]
- ↑ [www.roman-emperors.org/theo1.htm Феодосий I Великий]
- ↑ [www.roman-emperors.org/arcadius.htm Аркадий]
- ↑ Cameron A., Long J. Cameron, Alan. Barbarians and politics at the Court of Arcadius. Berkeley, 1993
- ↑ Demougeot E. De l’unité à la division de l’empire romain, 395—410: Essai sur la government impérial. Paris, 1951
- ↑ Güldenpennig A. Geschichte des Oströmischen Reiches unter den Kaisern Arcadius und Theodosius II, Halle, 1885
- ↑ Liebeschuetz J.H.W.G. Barbarians and Bishops: Army, Church and State in the Age of Arcadius and Chrysostom. Oxford, 1990
- ↑ Seeck O. Arkadios // RE, Bd. I, sp. 1137—1153.
- ↑ [www.roman-emperors.org/theo2.htm Феодосий II]
- ↑ S. Crogiez-Pétrequin, P. Jaillette, J.-M. Poinsotte (eds.), Codex Theodosianus V. Texte latin d’après l'édition de Mommsen. Traduction, introduction et notes, Brepols Publishers, 2009, ISBN 978-2-503-51722-3
- ↑ Fergus Miller: A Greek Roman Empire: Power and Belief Under Theodosius II. University of California Press, Berkeley 2006.
- ↑ Vasiliki Limberis, Divine Heiress: The Virgin Mary and the Creation of Christian Constantinople (London: Routledge, 1994) has a significant section about Theodosius II and his sister Pulcheria.
- ↑ Hugh Elton, «Imperial politics at the court of Theodosius II,» in Andrew Cain (ed), The Power of Religion in Late Antiquity: The Power of Religion in Late Antiquity (Aldershot, Ashgate, 2009), 133—142.
- ↑ [web.archive.org/web/20030612121439/hronos.km.ru/biograf/bio_m/markian.html Маркиан, Флавий]
- ↑ [ancientrome.ru/imp/marcian-sd.htm#04 С. Б. Дашков. Императоры Византии — Маркиан (Марциан)]
- ↑ [www.roman-emperors.org/leo1.htm Лев I]
- ↑ Thomas F. Madden (Presenter). Empire of Gold: A History of the Byzantine Empire; Lecture 2: Justinian and the Reconquest of the West, 457–565 [Audio book]. Prince Frederick: Recorded Books. ISBN 978-1-4281-3267-2.
- ↑ Stephen Williams, Gerard Friell, The Rome that Did Not Fall The Survival of the East in the Fifth Century, Routledge Press, 1999, ISBN 0-415-15403-0
- ↑ [www.roman-emperors.org/leo2.htm Лев II]
- ↑ Феофан, «Хронография» В кн. Летопись византийца Феофана от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта, М. 1884
- ↑ [www.roman-emperors.org/zeno.htm Зенон]
- ↑ 1 2 [www.roman-emperors.org/basilis.htm Василиск]
- ↑ [www.roman-emperors.org/anastasi.htm Анастасий I]
- ↑ [www.roman-emperors.org/justin.htm Юстин I]
- ↑ [www.roman-emperors.org/justinia.htm Юстиниан I]
- ↑ [www.roman-emperors.org/justinii.htm Юстин II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/ticonii.htm Тиберий II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/mauricius.htm Маврикий]
- ↑ [www.roman-emperors.org/phocas.htm Фока]
- ↑ [www.roman-emperors.org/heraclis.htm Ираклий I]
- ↑ [www.roman-emperors.org/heraclon.htm Константин III Ираклий]
- ↑ [www.roman-emperors.org/heraclon.htm Ираклий II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/Constan2.htm Констант II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/Constiv.htm Константин IV]
- ↑ [www.roman-emperors.org/Just2.htm Юстиниан II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/leonti2.htm Юстиниан II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/TiberII.htm Тиверий III]
- ↑ [www.roman-emperors.org/philbar.htm Филиппик]
- ↑ [www.roman-emperors.org/anastasii.htm Анастасий II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/theodiii.htm Феодосий III]
- ↑ [www.roman-emperors.org/leoiii.htm Лев III]
- ↑ [www.roman-emperors.org/constanv.htm Константин V]
- ↑ [www.roman-emperors.org/anna.htm Артавазд]
- ↑ [www.roman-emperors.org/leo4.htm Лев IV Хазар]
- ↑ [www.roman-emperors.org/irene.htm Константин VI Слепой]
- ↑ [www.roman-emperors.org/irene.htm Ирина]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 Успенский Ф. И. История Византийской империи (в 5 томах). — М.: АСТ, 2005
- ↑ [www.roman-emperors.org/basilii.htm Василий II]
- ↑ [www.roman-emperors.org/zoep.htm Зоя]
- ↑ [www.roman-emperors.org/zoep.htm Феодора]
- ↑ [www.roman-emperors.org/johncomn.htm Иоанн II Комнин]
- ↑ [www.roman-emperors.org/mannycom.htm Мануил I Комнин]
- ↑ [www.roman-emperors.org/alexiicom.htm Алексей II Комнин]
- ↑ [www.roman-emperors.org/andycomn.htm Андроник I Комнин]
- ↑ 1 2 Соответствующая правилам передача имени «Бодуэн» (фр.), хотя традиционно для крестоносцев передается как «Балдуин».
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [fmg.ac/Projects/MedLands/LATIN%20EMPERORS.htm Латинские императоры на fmg.ac]
- ↑ Соответствующая правилам передача имени «Анри» (фр.), хотя традиционно для крестоносцев передается как «Генрих».
- ↑ Соответствующая правилам передача имени «Робер» (фр.), хотя традиционно для крестоносцев передается как «Роберт».
- ↑ В 1461 году Трапезундская империя была завоёвана турками-османами
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 The Oxford Dictionary of Byzantium, Oxford University Press, 1991.
- ↑ 1 2 3 [vizantia.info/docs/181.htm Падение Константинополя в 1453 году. Глава 13. Пережившие катастрофу]
См. также
- Список императоров Латинской империи
- Список императоров Трапезунда
- Список римских императоров
- Список супруг византийских императоров
- Ангелы (династия), Дуки, Комнины, Македонская династия, Палеологи, Кантакузины
- Никейская империя, Латинская империя, Трапезундская империя
Литература
- Советская Историческая Энциклопедия / Главный редактор Е. М. Жуков. — М.: Советская Энциклопедия, 1963. — Т. 3 Вашингтон — Вячко. — С. 488. — 65 000 экз.
- Успенский Ф. И. История Византийской империи (в 5 томах). — М.: АСТ, 2005
- Дашков С. Б. [www.sedmitza.ru/text/434496.html «Императоры Византии»]. — Москва: Издательский дом «Красная площадь», 1997. — ISBN 5-87305-002-3.
- Рыжов К. В. [lib.ru/DIC/MONARHI/monarhi1.txt «Все монархи мира. Древняя Греция. Древний Рим. Византия»]. — Москва: Вече, 1999. — 656 с. — ISBN 5-7838-0342-1.
- Timothy E. Gregory: A History of Byzantium (Blackwell History of the Ancient World). Blackwell, Oxford u. a. 2005.
- Ralph-Johannes Lilie: Byzanz. Das zweite Rom. Siedler, Berlin 2003.
- The Oxford Dictionary of Byzantium : [англ.] : in 3 vols. / ed. by Dr. Alexander Kazhdan. — N. Y. ; Oxford : Oxford University Press, 1991. — 2232 p. — ISBN 0-19-504652-8.</span>
Ссылки
- [www.roman-emperors.org/ Императоры Рима и Византии] (англ.). [www.webcitation.org/618284tPm Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
- [fmg.ac/Projects/MedLands/ Правители стран Европы] (англ.). [www.webcitation.org/618Ne2nFx Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
Отрывок, характеризующий Список византийских императоров
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!
В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.
Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»