История Чувашии

Первые люди в пределах современной Чувашии появились около 80 тыс. лет назад, в Микулинский межледниковый период — на территории Чувашии открыта Уразлинская стоянка этого времени. В Чувашии вдоль рек открыты стоянки мезолита (13—5 тыс. до н. э.) и неолита. В эпоху неолита (4—3 тыс. до н. э.) Среднее Поволжье заселили финно-угорские племена — предки марийских и мордовских народов.

Эпоха бронзы

Могильники фатьяновской культуры на территории Чувашии иногда выделяют в отдельную балановскую культуру. Сдвиг в общественном развитии произошёл в эпоху бронзы — во 2 тыс. до н. э. распространилось скотоводство.

Происхождение чувашей

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В начале новой эры тюркоязычные племена булгар и сувар начали продвигаться на Запад по Семиречью и степям нынешнего Казахстана, достигнув во II—III вв. н. э. Северного Кавказа. Многовековое общение с ираноязычными скифами, саками, сарматами и аланами, обогатили культуру предков чувашей — их хозяйственные занятия, быт, религию, одежду, головные уборы, украшения, орнамент.

В 30—60-х гг. VII века в Севером Причерноморье существовало государственное образование Великая Булгария, но под ударом Хазарии, оно распалось. В 70-х гг. VII века болгары переселились в Волго-Камье. Сувары на территории современного Дагестана имели своё княжество, которое с 60-х гг. VII века до 30-х гг. 8 века находилось в зависимости от Хазарского каганата. После вторжения в 732—37 гг. на их земли арабов сувары перешли в Среднее Поволжье и разместились южнее болгар. В VIII в. в Среднем Поволжье возник булгарский союз племен, куда под главенством болгар вошли сувары и местные волжско-финские племена. В конце IX в. союз перерастает в Волжскую Булгарию, занимавшую обширные территории Среднего Поволжья от Самарской Луки на юге до р. Вятки на севере, от Средней Камы на востоке до р. Суры на западе. Основными хозяйственными занятиями в Волжской Булгарии стали пашенное земледелие и животноводство, охота, рыболовство, бортничество. Возникли города: Болгар (столица в X—XI вв.), Биляр (столица в XII — начале XIII в.), Сувар, Ошель, Нохрат. Развивались ремесла, внутренняя и транзитная торговля. В Волжской Булгарии уделялось внимание развитию науки и образования, государственным языком был булгарский язык.

В X — нач. XIII в. в процессе объединения булгарских и суварских племен, говоривших на языке с «ротацизмом» (употребление, в отличие от других тюркских языков, «р» вместо «з»), и ассимиляции ими части финно-угорского населения сформировалась новая волжско-болгарская народность.

В 1236 году Волжская Булгария была разорена монголо-татарами под предводительством хана Бату (Батыя). Территория Среднего Поволжья была включена в вассальный Золотой Орде Булгарский улус. Население постоянно подвергалось насилию, физическому уничтожению. По мнению историка В. Д. Димитриева, в XIII — начале XV вв. погибло около 80 % жителей бывшей Волжской Болгарии. Часть людей переселилась в Приказанье, Заказанье, а также в центральные и северные районы современной территории Чувашии. В 1438 году от Золотой Орды откололось Казанское ханство, в составе которого кроме казанских татар оказались предки чувашей, марийцев, эрзян, удмуртов и башкир.

На территории современной Чувашии, а также в приказанско-заказанском районе, в Чувашской даруге, в результате повторного смешения булгар с марийцами к концу XV века сформировалась современная чувашская народность. Основу народности составили булгары.

Чувашия в составе Русского государства

Чувашские земли, расположенные на пограничье между Московским княжеством и Казанским ханством, часто подвергались нападениям и набегам с обеих сторон.

В 1523 году из Нижнего Новгорода на Горную сторону выступили войска Шаха-Али, московского ставленника и претендента на казанский престол. Его воины разорили чувашские и черемисские земли в междуречье Суры и Свияги и начали возведение укрепления в устье Суры для подготовки к взятию Казани.

В 1545 году был свергнут крайне непопулярный на Горной стороне казанский хан Сафа-Гирей, который передал право взимания ясака с чувашских земель казанским и крымским феодалам и тем самым поставил чувашских князей и тарханов в подчинённое положение. Спустя год Сафа-Гирей, заручившийся поддержкой ногаев в обмен на передачу им Горной стороны, вернул себе казанский трон. Вскоре после этого начались массовые выступления правобережных чувашей и горных марийцев, не желавших подчиняться ногайцам. Восставшие призвали на помощь русские войска. Летом 1551 года, во время основания русскими г. Свияжска, было осуществлено присоединение чувашей Горной стороны в состав Русского государства (см. Присоединение Чувашии к России).

После взятия в 1552 году Казани и подавления антимосковских мятежей 1552—1557 годах в подданство Москвы перешли и чуваши, проживавшие на Луговой стороне. Некоторые считают, войдя в состав России, чуваши избавились от исламско-татарской ассимиляции, сохранили себя как народность. В Чувашии были построены города-крепости Чебоксары (первое упоминание в летописях в 1469, основан как город-крепость в 1555), Алатырь, Цивильск, Ядрин, которые вскоре стали торгово-ремесленными центрами. Во 2-й половине XVI—XVII веков заселяются южные и юго-западные части Чувашии, покинутые в XIV—начале XV столетий из-за разбойных нападений татар-ногайцев. В Чувашии получили распространение землевладения рус. свет. и духов. феодалов (в середине 18 века в крае числилось более 200 помещичьих, 8 монастырских владений), росла численность русских (в 1795 они составляли 19,2 % всего населения). Центром консолидации и роста чувашское народности стала правобережная область расселения. В XVI—XVII веках значительная часть чувашей Приказанья и Заказанья переселилась в Нижнее Закамье и Башкирию, другая часть — в правобережную Чувашию, а оставшиеся на месте чуваши слились с татарами. Во 2-й половине XVI—XVII веков правобережные чуваши заселили юго-восточную часть Чувашии, в XVII—XVIII веках переселились в Нижнее Закамье, Башкирию, Симбирские, Самарские, Пензенские, Саратовские, Оренбургские края. В 1795 из 352,0 тыс. всех чувашей в России на территории будущей Чувашии проживало 234,0 тыс. (66,5 %), а за её пределами — 118,0 тыс. человек.

Чувашия стала областью относительно высокой земледельческой культуры. Основные традиции занятия населения — пашенное земледелие, животноводство, хмелеводство, пчеловодство. Большое распространение получили промыслы по обработке дерева, кожи, шерсти, волокна и пр. С целью пресечения изготовления оружия, применяемого в народных движениях, царское правительство в начале XVII века запретило чувашам и др. поволжским народам заниматься кузнечным и серебряным делом (вплоть до 19 в.). Во 2-й половине XVII века в городах Чувашии возникли кожевенные, винокуренные, салотопенные и другие предприятия русских купцов. К середине XIX века в Чувашии насчитывалось около 150 кирпичных, меднолитейных, прядильных, шелковопоясных и других мелких предпр. В XVIII — 1-й половине XIX века в крае действовало до 15 вотчинных кожевенных, суконных и других мануфактур, имелись стекольные и суконные фабрики.

Чувашские крестьяне платили в царскую казну денежный и хлебный ясак, несли трудовые повинности, поставляли в русскую армию по одному воину с 3 ясаков (с 6 дворов). В 20-х гг. XVIII века они были включены в разряд государственных крестьян, ясак заменён подушной податью и оброком, размеры к-рых в XVIII — 1-й половине XIX века систематически росли. Чувашских крестьян эксплуатировали русские и татарские купцы и ростовщики, собственная патриархально-феодальная прослойка — пуяны и коштаны. В XVII веке чувашские окружные князья, сотенные и десятные князьки и тарханы постепенно редели, в 1718—23 вместе со служилыми чувашами по указу Петра I они были уравнены с государственными крестьянами и приписаны к выполнению лашман. повинности. В 1830-х гг. около 100 тыс. чувашских крестьян было передано ведомству уделов — стали крепостными царской фамилии. Чуваши призывались на военную службу в русскую армию, участвовали в Ливонской войне (1558-83), борьбе против польско-шведской интервенции (1611-14), польских походах, русско-турецких войнах XVIII века. В Отечественной войне 1812 года тысячи чувашей самоотверженно сражались против наполеоновской армии.

В середине XVIII века чувашей подвергли христианизации, но до 70-х гг. XIX их крещение носило формальный характер, проповеди велись на старославянском и русском языках и были непонятны чувашам. Фактически они оставались приверженцами дохристианской веры.

В XVI—XVII вв. территория Чувашии управлялась Приказом Казанского дворца, в начале XVIII века включена в состав Казанской и Нижегородской губерний, по административной реформе 1775 года вошла в Казанские и Симбирскую губернии.Эксплуатация, произвол и бесчинства чиновников, насильственное насаждение православия приводили к сопротивлению населения. Чуваши участвовали во всех крупных выступлениях народных масс, затрагивавших Среднее Поволжье в XVI—XIX вв.: в 1571—1573 гг., в начале XVII в., в 1634 г., крестьянские восстания С. Т. Разина и Е. И. Пугачева. В 1842 г. произошло вооруженное восстание чувашских и марийских крестьян (т. н. Акрамовская война) против реформ П. Д. Киселева управления гос. крестьянами, в восстании участвовало до 10 тыс. чел.

В XIX в., особенно после отмены крепостного права в Российской империи, в Чувашии развиваются капиталистические отношения, происходит социальное расслоение деревни, выделяется малочисленная торгово-промышленная буржуазия. Однако по сравнению с центральными районами России этот процесс шёл намного медленнее, с преобладанием первичных форм капиталистического предпринимательства. Ко времени отмены крепостного права промышленность Чувашского края была представлена двумя суконными и тремя винокуренными заводами, которые за исключением одной суконной фабрики, принадлежали помещикам. Кроме них действовали небольшие поташные, стекольные, шелковопоясные мануфактуры. В конце XIX — начале XX веков действовали до трех десятков фабрик и заводов, оформился немногочисленный пролетариат: в промышленности и на транспорте было занято около 6 тыс. чел.

В лесной промышленности и лесоразработках в конце XIX века на сезонных работах ежегодно были заняты десятки тысяч человек. С 80-х гг. XIX века развивается фабрично-заводское лесопиление, до середины 90-х гг. XIX века работали 6 лесопильных заводов. Более 8 % мужского трудоспособного населения края было занято на отхожих промыслах.

Развивалась транспортная сеть. Пароходное общество «Дружина» в 1860 году в Звениговском затоне Чебоксарского уезда основало механический завод для постройки и ремонта судов. Чебоксарская пристань в 1860-х гг. отпускала товаров более 28 000 т., а в начале XX в. — около 16 700 т. В 1891—1894 гг. шло строительство железнодорожной линии Алатырь — Шихраны (Канаш) — Казань Московско-Казанской железной дороги. Вдоль неё возникли предприятия по деревообработке, которая с конца XIX века стала основной отраслью промышленности Чувашского края. В 1894 году вступают в строй Алатырские железнодорожные мастерские, ставшие самым крупным предприятием края.

Абсолютное большинство населения Чувашии (ок. 96 %) проживало в сельской местности. Его численность возросла с 436 тыс. в 1859 году до 660 тыс. в 1897 году. В пореформенный период земледелие постепенно приобретает черты капиталистического хозяйства. В 1905 году казне и уделу принадлежало 36,4 % земли, помещикам и духовенству — 5,4 %, купцам и мещанам — 1 %, крестьянам-общинникам — 54 %, крестьянам-собственникам — 2,7 %, прочим — 0,5 %. Надельная крестьянская земля находилась в распоряжении сельской общины, что тормозило развитие капиталистических отношений. Результаты столыпинской аграрной реформы оказались в Чувашии незначительными.

На рубеже XIX—XX веков в народные массы проникают социал-демократические идеи. Революционные волнения 1905—1907 годов и последующее десятилетие отмечено выступлениями рабочих и крестьян против самодержавия, отмену недоимок и косвенных налогов, против проведения в жизнь столыпинской аграрной реформы. Зарождается движение за национальный подъём, растет национальное самосознание народа. Этому способствовала первая чувашская газета «Хыпар» («Вести»), выходившая в 1906—1907 гг.

В годы Первой мировой войны крестьянство испытывало большие трудности. Хозяйства, главы которых были мобилизованы, разорялись. Росло недовольство войной. Осенью 1916 начались антивоенные выступления.

После февральского переворота в городах и некоторых волостях Чувашии вместе с органами Временного правительства организовываются Советы, большинство которых возглавляли эсеры и меньшевики. В июне 1917 года в Симбирске на общечувашском съезде учреждено Чувашское национальное общество (ЧНО), поддерживавшее Временное правительство России. Во главе ЧНО находились эсеры. Другое крыло национального движения не имело завершённой организационной структуры и было в основном представлено национальными организациями солдат и матросов по месту службы, придерживавшимися большевистских взглядов. Эти два направления разошлись после Октябрьского переворота и в ходе Гражданской войны.

На этот период приходится ряд важнейших событий в истории Чувашии: становление и развитие государственности чувашей, индустриализация, создание крупного механизированного сельского хозяйства, сталинские репрессии, вклад Чувашии в разгром фашизма в Великой Отечественной войне, массовый трудовой и фронтовой героизм, превращение Чувашии в республику со значительным научным, культурным и экономическим потенциалом.

Территория и государственное устройство

Развитие государственности чувашей

На момент избрания Сталина Генеральным секретарём ЦК РКП(б) 3 апреля 1922 года в Чувашской автономной области должность ответственного секретаря Чувашского областного комитета РКП(б) занимал Д. С. Эльмень (1885—1932).

21 апреля 1925 года ВЦИК постановил преобразовать Чувашскую автономную область в Чувашскую Автономную Советскую Социалистическую Республику.

Для подготовки текста первой конституции Чувашской АССР была образована специальная конституционная комиссия, куда вошли опытные политические, хозяйственные работники и специалисты. В доработанном виде проект основного закона был представлен на рассмотрение I съезда Советов Чувашской АССР. После обсуждения участники съезда с учетом замечаний и предложений приняли первую Конституцию ЧАССР. Так 26—31 января 1926 года принимается первая Конституция Чувашской АССР.

С 22 ноября 1926 года до 5 января 1934 года должность партийного лидера в Чувашии занимал С. П. Петров (1889—1942). 20—29 марта 1929 года проходит III съезд Советов ЧАССР.

Вплоть до 1930-х годов шло укрепление национальной государственности чувашей, имелись чувашские секции и отделы в центральных партийных, государственных, культурных учреждениях.

С августа 1929 года по декабрь 1936 года республика находилась в составе Нижегородского края (в 1932 году переименованного в Горьковский край). Сергей Петров был Первым секретарём Чувашского областного комитета ВКП(б) также с 13 января 1934 года до 14 ноября 1937 года. 18 июля 1937 года принимается вторая конституция республики.

С 14 ноября 1937 года по 17 сентября 1938 год в должности Первого секретаря областного комитета ВКП(б) работал Г. И. Иванов (1905—1938). С 1 октября 1938 до 4 марта 1940 года партийным лидером Чувашской АССР был А. А. Волков (1889/1890—1942). С 4 марта 1940 до 2 декабря 1948 — И. М. Чарыков (1902—1964). С 2 декабря 1948 по 14 ноября 1955 — Т. А. Ахазов (1907—1979).

С 1947 по 1955 год Председателем Верховного Совета Чувашской АССР является С. М. Ислюков.

Постановлением I сессии ЦИК Чувашской АССР I-го созыва, проходившем с 1 по 5 февраля 1926 года был образован Совет Народных Комиссаров Чувашской АССР. Первым Председателем СНК ЧАССР стал С. А. Коричев (1890—1961), занимавший эту должность до 6 июля 1926 года. С ноября 1926 года по май 1927 года Председатлем СНК ЧАССР был А. Я. Яковлев (1894—1948); с мая 1927 по февраль 1930 года — А. М. Михайлов (1898—1942); с февраля 1930 по февраль 1931 — П. Я. Самарин (1895—1964); с февраля 1931 по февраль 1932 — Л. С. Спасов (1899—1955); с февраля 1932 по июль 1937 — В. И. Токсин (1899—1942); с сентября 1937 по 26 июля 1938 — снова Спасов; с 31 июля по 20 октября 1938 — А. А. Волков (1890—1942); с декабря 1938 по 12 июля 1942 — А. В. Сомов (1906—1992); с 12 июля 1942 по 22 марта 1947 — А. М. Матвеев (1903—1971). 28 марта 1946 года СНК ЧАССР был преобразован в Совет Министров Чувашской АССР. С 22 марта 1947 года по 3 февраля 1955 года Председателем Совета Министров ЧАССР был И. А. Афанасьев (1905—1975).

Административно-территориальное деление

Первоначально Чувашская АО делилась на 3 уезда: Чебоксарский, Цивильский и Ядринский. Вскоре в составе Цивильского уезда был образован Ибресинский район. В 1921 Ибресинский район был выведен из состава Цивильского уезда и преобразован в Батыревский (Ибресинский) уезд.

После преобразования 21 апреля 1925 года Чувашской АО в АССР в её состав из Ульяновской губернии была передана территория, на которой образован Новоалатырский (с 1926 — Алатырский) уезд. Постановлением ВЦИК от 20 июня 1925 года к Чувашской АССР были присоединены три волости Алатырского уезда Симбирской губернии с населением 121 464 человека: Алатырская с городом Алатырем, Порецкая и Кувакинская.

В 1927 году были упразднены уезды, и вместо них были образованы 17 районов: Алатырский, Аликовский, Большебатыревский, Вурнарский, Ибресинский, Канашский, Козловский, Красночетайский, Малояльчиковский, Мариинско-Посадский, Порецкий, Татаркасинский, Урмарский, Цивильский, Чебоксарский, Шемуршинский и Ядринский. В 1929 году был образован Шихирдановский татарский национальный район.

В 1935 году Большебатыревский район был переименован в Батыревский, а Малояльчиковский в Яльчикский. В том же году образованы новые районы: Ишлейский, Кувакинский, Тархановский, Траковский, Шихазановский, Шумерлинский и Янтиковский. Значительные изменения произошли в 1939 году: упразднены Батыревский и Шихирдановский татарский национальный районы, образованы Калининский, Комсомольский, Октябрьский, Советский и Чкаловский (с 1957 — Батыревский) районы. Тархановский район переименован в Первомайский, а Татаркасинский в Сундырский. Через год Траковский район был переименован в Красноармейский. В 1944 были образованы Моргаушский и Чуракчинский районы.

Официальная символика ЧАССР

31 марта 1927 года II Всечувашский съезд Советов утвердил герб и флаг Чувашской АССР.

Флаг ЧАССР с 1927 по 1936 годы представлял собой красное полотнище с серпом и молотом, надписью «ЧАССР», помещённую в рамку чувашского национального орнамента. В феврале 1931 года Постановлением Съезда Советов «О Государственном гербе и флаге Чувашской АССР» был уточнён чувашский текст девиза «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» (чув. — Пĕтĕм тĕнчери пролетарисем, пĕрлешĕр!). Он в то время помещался на флаге вместе с серпом и молотом и аббревиатурой названия республики (ЧАССР).

В 1927 году II (VII) съезд Советов Чувашской АССР утвердил герб республики. Герб состоял из двух кругов, между которыми размещались название «Чувашская Автономная Советская Социалистическая Республика» на чувашском и русском языках, а в нижней части — надпись «РСФСР». С правой стороны, параллельно линиям кругов, изображены сноп, колосья пшеницы, с левой — ель, еловые и дубовые ветви. Обе части венка перевивали широкие ленты с геометрическими узорами, заимствованными из национальных орнаментов, на концах. Этот герб оставался у Чувашской АССР до 1937 года.

В 1936 году упростился флаг республики: на полотнище остались только серп и молот, название республики и девиз «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». По Конституции ЧАССР 1937 года и герб, и флаг республики стали аналогичными символам РСФСР, но с добавлением названия автономии по-русски и по-чувашски. Надпись на флаге располагалась таким образом, что аббревиатура «АССР» была общей и для русского и для чувашского названия республики. Описание герба и флага содержалось в статьях 111 и 112 главы Х Конституции ЧАССР.

Согласно конституции республики 1937 года года государственным гербом ЧАССР стал герб РСФСР, к изображению которого добавлено название республики под буквами «РСФСР»: вначале идёт надпись «Чувашская» на русском языке, ниже — на чувашском, а правее буквами большого размера общие для обоих названий буквы «АССР». На гербе Чувашии девиз «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» был начертан сначала на русском, затем на чувашском языках.

Экономика

Коллективизация и сельское хозяйство

Сельское хозяйство являлось основной отраслью народного хозяйства в ЧАССР в сталинский период.

В 1940 колхозы республики объединили 85,5 % крестьянских хозяйств и 97,5 % посевной площади.

Индустриализация и промышленность

После восстановления народного хозяйства, разоренного гражданской войной, оно было подчинено становлению мощного промышленного потенциала. В годы довоенных пятилеток в республике построены предприятия деревообрабатывающей, химической, пищевой промышленности, машиностроения.

Построены Канашский вагоноремонтный завод, Козловский домостроительный завод, Шумерлинский завод дубильных экстрактов, Шумерлинский мебельный комбинат. Валовая продукция крупной промышленности в 1940 возросла по сравнению с 1913 в 9,5 раза.

В 1935 г. Чувашская Республика за выдающиеся успехи в развитии нар. хозяйства и культуры была награждена орденом Ленина.

Канашский вагоноремонтный завод был основан 16 июня 1936 году.

Козловский комбинат автофургонов основан 1932 году. Чебоксарская лентоткацкая фабрика была основана осенью 1941 года в результате эвакуации в Чебоксары Киевской лентоткацкой фабрики и Завидовской текстильно-галантерейной фабрики «Басон». Эвакуированная Завидовская фабрика «Басон» была размещена в помещении Альгешевской церкви, а Киевская лентоткацкая фабрика — в сарае на окраине Чебоксары.

Основанные в 1893 году Алатырские железнодорожные мастерские, в 1929 году были реорганизованы в Паровозоремонтный завод Казанской железной дороги. В 1941 году на завод были эвакуированы рабочие и служащие, часть оборудования Смелянского и Гайворонского паровозоремонтных заводов.

1935, 27 июня — Награждение Чувашской АССР орденом Ленина за выдающиеся успехи в деле социалистического строительства. В июне 1935 года Постановлением ЦИК СССР " За выдающиеся заслуги в деле проведения в течение ряда лет основных сельскохозяйственных работ, культурного строительства, выращивания национальных кадров, дорожного строительства и по выполнению обязательств перед государством " Чувашская АССР одна из первых автономных республик страны была награждена орденом Ленина.

Чебоксарский хлопчатобумажный комбинат — один из крупнейших переработчиков хлопка в России был открыт в 1951 году.

В 1951 году было принято решение о строительстве завода тракторных запасных частей в Чебоксарах. В 1953 году было начато строительство промышленной базы предприятия Чебоксарский агрегатный завод.

Решение о строительстве в Чувашской АССР Чебоксарского завода электроизмерительных приборов было принято в 1948 году, и закреплено Распоряжением Совета Министров СССР № 8646 от 1 июля 1948 г.

Строительство предприятия Чебоксарское производственное объединение им. В. И. Чапаева началось в апреле 1938 г. Строительство предприятия — одно из звеньев выполнения задач третьего пятилетнего плана 1938—1942 гг., согласно которому предусматривалось укрепление обороноспособности СССР. 15 октября 1941 года завод выдал первую продукцию, а 1 ноября 1941 года завод был принят в эксплуатацию.

Основные предприятия Чувашии, появившиеся в сталинский период

№	Дата основания	Название предприятия	Отрасль	Населённый пункт	Примечания
#	1936, 16 июня	Канашский вагоноремонтный завод		Канаш
#		Козловский домостроительный завод		Козловка
#	1942	Чебоксарская лентоткацкая фабрика		Чебоксары
#	1951	Чебоксарский хлопчатобумажный комбинат		Чебоксары
#	1941	Чебоксарский электроаппаратный завод		Чебоксары
#	1941	Чебоксарское производственное объединение им. В. И. Чапаева		Чебоксары
#	1943	Чебоксарская кондитерская фабрика		Чебоксары
#	1944	Канашский автоагрегатный завод		Канаш

Население и репрессии

Население

В 1940 году население города Чебоксары насчитывало уже более 40 тысяч человек, в 1958 году — более 100 тысяч человек. К концу 30-х гг. грамотность населения составляла ок. 90 %, насчитывалось ок. 7,5 тыс. представителей «интеллигенции». Население составляло 891 тыс. чел. в 1926, 1078 тыс. в 1939. К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Сталинские репрессии

В Чувашской АССР с конца 1920-х годов по 1953 год было репрессировано более 14 тысяч человек. Пик террора пришелся на 1937 год. Он затронул все слои населения. Больше всего пострадали работники партийно-государственного и хозяйственного аппарата. Подверглись репрессии работники образования, деятели литературы и искусства, печати и руководство обкома ВЛКСМ. Фамилии трёх людей стали символами этих лет.

Петров Сергей Порфирьевич

В конце лета 1926 года по решению секретаря ЦК ВКП(б) С. В. Косиора в Чебоксары прибыл С. П. Петров. Здесь его с ходу выдвинули делегатом на XV конференцию ВКП(б), в октябре 1926 г. его ввели в состав обкома, а в декабре на организационном пленуме объединенном пленуме обкома и ОКК по рекомендации ЦК избрали ответственным секретарем Чувашского обкома партии.

Летом 1928 г. руководство Чувашской АССР начало кампанию против бывшего руководителя Чувашской автономии Д. С. Эльменя. 2 декабря 1930 г. на заседании партийного бюро Нижегородского коммунистического института Д. С. Эльмень был исключён из коммунистической партии.

Первыми, кто попал под критику С. П. Петрова, оказались делегаты первого Всечувашского краеведческого съезда и участники празднования 60-летия Симбирской чувашской школы и 80-летия её основателя И. Я. Яковлева, состоявшихся в 1928 г. В начале 30-х гг. они были обвинены в том, что являлись проводниками «националистической, кулацкой точки зрения», после чего активное краеведение на долгие годы оказалось на периферии «большой науки».

Созданное в 1921 г. при активном участии Д. С. Эльменя Общество изучения местного края, ставшее массовым научно-культурным движением, фактически было разогнано.

Борьба с «националистами» развернулась и в области чувашского языкознания. Ряд представителей интеллигенции (Д. П. Юман, Ф. Т. Тимофеев, Г. И. Вантер) в 1932 г. подверглись критике за использование «старых, выходящих из употребления чувашских слов в своей литературной практике». К «кулацко-националистическому творчеству» была отнесена серия произведений П. П. Хузангая, якобы «густо насыщенных восточными словами, совершенно непонятными для читающей массы».

Шельмованию подверглись не только работы ряда представителей творческой интеллигенции, но и выдающегося русского языковеда, создателя чувашского словаря Н. И. Ашмарина, обозванного представителем «миссионерской националистической идеологии в области чувашского научного языковедения». Выступая на научной конференции по совершенствованию терминологии и орфографии чувашского языка (15—17 июля 1935 г.), партийный руководитель республики С. П. Петров заявил: в словаре Ашмарина «не только порнографии много, но там есть прямая контрреволюция». Критикуя установки «старых специалистов в области языкознания», он поучал, как писать по-чувашски (например, слово «коллективизация»): «Начали толковать. Но слово стало международным. Почему его не принять как „коллективизация“. Или возьмите слово „кислород“ или „капитал“. Их не надо переделывать… Ведь родной язык нужен для того, чтобы на основе родного языка люди как можно скорее усвоили сумму знаний и пройденный путь пролетариата… Он нужен для обеспечения мировой пролетарской революции … разящей врага, организующей массы на борьбу за социализм».

Если в годы деятельности Д. С. Эльменя языковое строительство проводилось инициативно и последовательно, то в середине 30-х годов была ликвидирована даже сама Комиссия по реализации чувашского языка, созданная при ЦИК Чувашской АССР.

Процесс форсирования нивелировки национально-языковых различий в Чувашии и оттеснения языка титульного этноса на второй план особенно усилился после решения бюро обкома ВКП(б) от 13 января 1936 г. о введении преподавания в 8—10 классах всех дисциплин на русском языке.

В эти же годы была постепенно свернута политика коренизации, благодаря которой чувашей на 1 января 1935 г. среди работников наркоматов и республиканских учреждений было 67,7 % (в 1924 г. — 40 %), в районных учреждениях представители коренного населения составляли 90—100 %. Но во второй половине 30-х гг. под предлогом борьбы с «националистами» многие руководящие работники, а также представители национальной интеллигенции были репрессированы. После «изъятия» национальных кадров основные посты в руководящих органах автономии заняли русские: обком ВКП(б) возглавляли секретари А. А. Волков, потом И. М. Чарыков, председателем Совнаркома стал А. В. Сомов, первым секретарем обкома ВЛКСМ — Д. Т. Пароятников (бывший инструктор ЦК ВЛКСМ) и др.

Была ликвидирована существовавшая вплоть до 30-х гг. широкая сеть чувашских представительств при центральных органах в Москве: Представительство Чувашской АССР при ВЦИК, чувашские секции при отделах ЦК ВКП(б) и ЦК ВЛКСМ, чувашские отделы Наркомпроса РСФСР и Центрального издательства народов Востока и т. п. Прекратили свою деятельность Московское общество изучения чувашской культуры, было приостановлено издание в Москве центральной массовой газеты на чувашском языке «Коммунар».

К середине 30-х гг. из всех официальных решений и документов партийных и советских органов автономии практически исчезает упоминание о наличии в других регионах страны диаспорных групп чувашей-соплеменников. Под флагом борьбы с национализмом был предан забвению опыт учета интересов всех этнотерриториальных групп чувашей, освоенный ещё в конце XIX—начале ХХ вв. И. Я. Яковлевым и основанной им в Симбирске чувашской учительской школой.

В Конституции Чувашской АССР 1937 года уже не было статьи о чувашском языке как государственном. Вместо этого провозглашалось право «пользоваться родным языком».

В 1935 г. С. П. Петров направил все усилия на то, чтобы оказывать всемерную помощь судебным органам в проведении процессов над «врагами народа».

В июле 1936 г. было разослано очередное письмо обкома ВКП(б), на этот раз «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока по Чувашской областной парторганизации». В августе того же года было принято постановление «О мероприятиях по усилению партийной бдительности в учебных заведениях», в октябре — «О работе первичных парторганизаций при Канашском и Цивильском педтехникумах». В том же году в Чувашии начались аресты невинных граждан и привлечение их к ответственности за «контрреволюционную деятельность».

В соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) П51/187 от 09.07.37 и приказом НКВД № 00447 от 30.07.37 в состав «тройки» по Чувашской АССР вошли нарком внутренних дел А. М. Розанов (председатель тройки), 1-й секретарь обкома С. П. Петров, прокурор республики С. И. Элифанов

Посланные из Москвы в Чебоксары уполномоченный Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) М. М. Сахьянова и инструктор ЦК ВЛКСМ О. П. Мишакова пришли к выводу, что С. П. Петров не внушает доверия, что Чувашия стала антипартийным, антисоветским, вражески-шпионским гнездом.

В октябре—ноябре 1937 года прошел судебный процесс над тринадцатью бывшими руководящими работниками республики. На скамье подсудимых оказались первый секретарь обкома С. П. Петров, председатель СНК республики В. И. Токсин, второй секретарь обкома Я. А. Андреев, зам. председателя СНК А. Я. Яковлев, секретарь ЦИК ЧАССР А. Х. Харитонов, председатель Госплана республики Г. И. Иванов, заведующий отделом обкома И. Д. Кузнецов, нарком просвещения Е. С. Чернов, секретарь областного комитета ВЛКСМ А. С. Сымокин, секретарь Чебоксарского горкома партии Ф. М. Зефиров, нарком торговли Д. С. Чернов, председатель совета Осоавиахима Чувашии М. Т. Ермаков, военком республики Т. П. Хрисанфов. Пятеро из названной группы — Петров, Андреев, Токсин, Иванов и Ермаков, будто бы возглавлявшие организацию, были приговорены к расстрелу, остальные — к лишению свободы от десяти до двадцати лет.

28 декабря 1938 г. Сергей Порфирьевич был арестован Челябинским УНКВД.

13 февраля 1941 года после пересмотра дела военный трибунал ПРИВО приговоры к расстрелу заменил десятью годами содержания в лагерях, сократил сроки наказания И. Д. Кузнецову и Е. С. Чернову.

Сахьянова Мария Михайловна

М. М. Сахьянова проработала в Чебоксарах с 1936 по 1938 годы в качестве уполномоченного Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). Прибыв в Чебоксары, она начала активную борьбу с «врагами народа». Выступая на пленумах обкома партии, партийных активах, утверждала, что в Чувашской автономной республике во всех звеньях партийного и советского аппарата, в том числе в обкоме партии, Совнаркоме, ЦИК ЧАССР и других организациях, орудуют враги народа, с которыми руководство Чувашии не ведет должной работы. Такое обвинение Сахьяновой способствовало массовому уничтожению руководящих партийно-советских кадров республики. Одновременно, по её требованию, местным управлением НКВД арестовывались все исключенные из партии, в результате чего были подвергнуты репрессиям сотни ни в чём неповинных людей.

Выступая на XVIII областной партийной конференции (10—17 июня 1937 г.) М. М. Сахьянова требовала «усилить разоблачение врагов Советской власти, окопавшихся в партийном, советском, профсоюзном, комсомольском и хозяйственном аппаратах Чувашской АССР».

Многие репрессированные в 1937—1938 гг. коммунисты после XX съезда КПСС были полностью реабилитированы. Вернувшись из ссылок, в 1956 году они поставили перед Чувашским обкомом КПСС вопрос о привлечении Сахьяновой к ответственности.

12 октября 1956 года КПК при ЦК КПСС, рассмотрев записку первого секретаря Чувашского обкома партии С. М. Ислюкова о Сахьяновой, вынесла решение: «За допущенные поступки т. Сахьянова М. М. заслуживает исключения из рядов КПСС. Учитывая признание т. Сахьяновой М. М. своего антипартийного поведения, а также принимая во внимание её участие в прошлом в революционной работе — объявить т. Сахъяновой строгий выговор с занесением в учетную карточку…».

Мишакова Ольга Петровна

В конце сентября 1937 года в Чебоксары в качестве представителя ЦК ВЛСКМ на XIV Чувашскую областную комсомольскую конференцию инструктор ЦК ВЛКСМ была направлена О. П. Мишакова. На проходившей с 29 сентября по 7 октября конференции Мишакова потребовала роспуска делегатов. По её требованию непосредственно на конференции были исключены из комсомола 7 человек, лишены делегатских мандатов 36 человек, которым было также выражено политическое недоверие за «буржуазный национализм». Вскоре после конференции руководители комсомола Чувашской АССР — секретари обкома А. С. Сымокин, И. Т. Терентьев и другие комсомольские работники были объявлены «врагами народа» и исключены из комсомола. Мишакова распустила конференцию, как не подготовленную. О своем решении Мишакова телеграфировала в Москву — Генеральному секретарю А. В. Косареву и требовала принять соответствующие меры. Узнав о действиях инструктора Мишаковой Косарев, по выражению российской журналистки газеты «Московский комсомолец» Светланы Самоделовой, «пришел в ярость» и оставил без внимания все её докладные и звонки.

По возвращении Мишаковой в Москву действия инструктора Мишаковой в Чебоксарах были обсуждены на бюро ЦК ВЛКСМ. По мнению Косарева Мишакова не имела полномочий распускать комсомольскую конференцию в Чувашской АССР. В постановлении бюро ВЛКСМ было отмечено: «Мишакова допустила грубейшие ошибки, в силу чего люди, честные перед партией, зачислились в разряд политически сомнительных, а то и пособников врагов». По инициативе Косарева Мишакова была освобождена от работы; бюро ЦК ВЛКСМ постановило: «Перевести Мишакову на другую работу». Всех руководителей Чувашского обкома восстановили в комсомоле.

Чувашия в годы Великой Отечественной войны

См. также: Сурский рубеж обороны, 324-я стрелковая дивизия, Ибресинская лётная школа

В годы Великой Отечественной войны более 208 тыс. уроженцев Чувашии боролись с фашистами. Из них свыше 100 тыс. погибли. Около 54 тыс. человек награждены орденами и медалями. Из западных и центральных регионов СССР в Чувашию было перебазировано более 20 промышленных предприятий. В годы войны Чувашская АССР трижды получала переходящее Красное знамя ГКО. 75 военнослужащих из Чувашии удостоены звания Героя Советского Союза, около 54 тыс. человек были награждены орденами и медалями.

На всенародно собранные средства был построен бронепоезд «Комсомол Чувашии», на средства рабочих Канашского вагоноремонтного завода был построен бронепоезд «За Родину!», Чебоксарского электроаппаратного завода — эскадрильи боевых самолетов «Красная Чувашия» и «Комсомолец Чувашии». В газете «Красная Чувашия» от 26 декабря 1942 года было опубликовано письмо работника колхоза «Красный луч» Алатырского района А. М. Сарскова Сталину, в котором сообщалось о внесении им 100 000 рублей из своих личных сбережений на строительство самолета летчику, Герою Советского Союза Ф. Н. Орлову. В следующем номере было напечатано ответное письмо Сталина: «Примите мой привет и благодарность Красной Армии за Вашу заботу о воздушных силах Красной Армии. Ваше желание будет исполнено. Иосиф Сталин». Подобных писем было множество.

Во время Великой Отечественной войны в Чебоксары были эвакуированы Харьковский и Московский электроаппаратные заводы, а в послевоенные годы был построен ряд других градообразующих промышленных предприятий. В Чебоксарах формировались 324-я Верхнеднепровская Краснознамённая стрелковая и 139-я Рославльская Краснознамённая ордена Суворова стрелковая дивизии. Обе дивизии прошли тяжкий, но славный боевой путь, в их честь в городе названы улицы.

В войну в Чебоксарах находились эвакогоспитали № 3056 (1941—1945), № 3058 (1941—1945), № 3061 (1942), № 3057 (1941—1945). В доме № 6 по улице Карла Маркса находился штаб 324-й стрелковой дивизии, сформированной в Чувашской АССР в 1941 году.

4 ноября 1941 года город Чебоксары был подвергнут бомбардировке — в тёмное время суток Чебоксары бомбил один самолёт, сбросив около 20 бомб.

В 1941—1945 годы Чувашский государственный педагогический институт, некоторые цеха эвакуированных заводов были переведены в Мариинский Посад.

В 1943 году в Ибресинской лётной школе без ног (на протезах) учился летать после ранения легендарный лётчик — будущий Герой Советского Союза — старший лейтенант А. П. Маресьев. Здесь же (в промежутке после июля 1943 до мая 1944) на учебно-тренировочных самолётах УТ-2 учились летать сыновья высокопоставленных деятелей советского государства: сын Секретаря ЦК ВКП(б) А. С. Щербакова — будущий Герой Советского Союза Александр Щербаков и сын члена Государственного комитета обороны А. И. Микояна — Алексей Микоян.

Героями Советского Союза стали уроженцы Чувашии: Г. А. Алексеев, К. Д. Андреев, С. А. Андреев, Я. А. Анисимов, Г. Ф. Арлашкин, Ф. А. Артемьев, Ф. П. Ахаев, Ф. И. Ашмаров, Н. Г. Безруков, А. Ф. Беляев, А. Н. Боголюбов, С. Н. Бутяков, П. Х. Бухтулов, Б. М. Ворбьёв, Г. С. Васильев, П. Е. Васильев, В. Ф. Витвинский, А. И. Ворбьёв, Г. Г. Габайдулин, В. И. Ерменеев, М. Е. Ефимов, А. А. Иванов, Н. П. Иванов, И. М. Ивкин, Ф. Н. Ижедеров, Н. С. Ижутов, С. И. Илларионов, И. В. Ильгачев, Н. Р. Ириков, И. А. Кабалин, Н. Г. Князькин, С. В. Коновалов, А. В. Кочетов, М. Т. Кошелев, П. Е. Кузнецов, П. В. Лаптев, Г. Ф. Ларионов, А. Р. Логинов, Н. Н. Марков, И. Г. Мешаков, В. С. Николаев, Ф. Н. Орлов, А. М. Осипов, Н. С. Павлов, Е. Г. Пайгусов, З. И. Парфёнова, А. П. Петров, И. К. Поляков, М. Е. Родионов, Н. К. Романов, А. Ф. Сидюков, К. И. Степанов, Я. Г. Сульдин, С. А. Уганин, Г. Н. Чернов, М. С. Чернов, Ф. Н. Чернов, П. С. Юхвитов, Е. Г. Яковлев, А. Т. Якунин, И. В. Яшин.

Градостроительство

Детский парк им. 10-летия Октября — один из первых парков в г. Чебоксары. До создания Детского парка им. 10-летия Октября и Парка имени Н. К. Крупской на Красной площади (бывшей Базарной) находился городской рынок, куда два раза в неделю — по понедельникам и пятницам — на лошадях съезжались крестьяне с сельхозпродуктами. Создание парка началось с посадки цветочных клумб в 1926—1927 гг. на Красной площади города. Перед Второй мировой войной в парке работал фонтан, действовали детские игровые павильоны. Стоял памятник И. В. Сталину. Рядом с парком было построено в стиле конструктивизма здание Главпочтамта. В 1927 г. на Красной площади был также заложен Парк имени Н. К. Крупской. В парке был установлен первый в Чебоксарах памятник В. И. Ленину (скульптор Б. В. Лавров, художественное оформление М. С. Спиридонова). Открытие памятника состоялось 7 ноября 1930 года. Памятник простоял в парке до сооружения нового на площади Ленина в 1960 году, после чего его перенесли на территорию Чапаевского поселка. После войны около входных ворот на небольшом постаменте установили бюст Н. К. Крупской. В 1979 году его перенесли из зоны затопления на площадку между ДК ЧЭАЗ и Домом Советов. Между двумя парками в 1924 году была построена «Триумфальная арка» (или «Красные ворота»). Она была разобрана в конце 1920-х годов. Детский парк им. 10-летия Октября Парк имени Н. К. Крупской были излюбленным местом отдыха чебоксарцев. Они располагали аттракционами и помещениями для культурно-массовых мероприятий. Здесь были высажены сотни крупнорастущих и декоративных деревьев, среди которых находились павильоны для читальни, для игр в шахматы и шашки, стрелковый тир и др. Уютнейшие зеленые уголки города украшали роскошные островки цветочных клумб. На летней эстраде в парке им. Н. К. Крупской проходили концерты I-й и II-й Всечувашских олимпиад искусств, действовала танцплощадка.

Градостроительную ценность как образцы промышленного зодчества 1940-х—1950-х гг. представляют здания двух предприятий: чулочно-трикотажной фабрики, ныне ОАО «Чебоксарский трикотаж», одного из известнейших производителей трикотажных изделий в России, выполненное из белой панели в стиле конструктивизма и здание производственного цеха ОАО «Лента».

Дом крестьянина 1928 г. (ул. К. Иванова 1). Дом-образец застройки улиц 1938 г. (ул. К. Маркса, 15). Дом 1953 г. (ул. К. Маркса, 31). Здание дома печати 1935 г. (ул. Композиторов Воробьёвых, 5а). Дом жилой 1930 г. (ул. Композиторов Воробьёвых, 7/19). Дом жилой 1930 г. 1930-е гг. (ул. Композиторов Воробьёвых, 9 / ул. К. Маркса, 22). Здание ЧГСХА 1935 г., где размещался штаб 1095 стрелкового полка 1941 г. (ул. Композиторов Воробьёвых, 16).

Дом жилой 1930 г. (ул. К. Иванова, 2 / Бондарева, 15). Здание бывшего кинотеатра «Родина» 1933 г. (ул. К. Иванова, 9). Здание 1-й Чебоксарской городской больницы 1930 г. (ул. К. Иванова, 14). Дом жилой 1950-х гг. (пр. Ленина, 1). Дом жилой 1950-х гг. (пр. Ленина, 3). Дом жилой 1949 г. (ул. Ленинградская, 28). Здание бывшего универмага «Детский мир» 1938 г. (ул. К. Маркса, 21). Административное здание 1930-х гг. (ул. Сеспеля, 2 / ул. Бондарева, 9). Здание главного управления Центрального банка России по ЧР 1937 г. (ул. К. Маркса, 25). Здание МВД ЧР 1950-х гг. (ул. К. Маркса, 41). Здание ФСБ ЧР 1950-х гг. (ул. К. Маркса, 43). Дом жилой 1950-х гг. (ул. К. Маркса, 51). Здание Чебоксарского медицинского техникума 1936 г. (пр. Московский, 15).

Своеобразным, не имеющим аналогов на территории Чувашии, памятником мемориальной архитектуры является усыпальница Ефремовых. Часовня-усыпальница сооружена в 1911 году, по проекту архитектора Э. Д. Малиновского, в формах зрелого классицизма. К характерным образцам промышленной архитектуры конца XIX — начала XX веков относится здание ликероводочного завода «Чебоксарский» (1901 год., ул. К.Иванова, 63). Здание завода (первое официальное название — «Казенный винный склад N 3») состоит из рельефных, выложенных из кирпича деталей и оригинальных по форме, ярко выраженных аттиков с люкарнами.

Город Чебоксары приобретает столичный статус, что способствует развитию и активизации строительства. К числу наиболее значимых строений конца 20-х годов XX века относятся возведенные по проектам архитектора В. Н. Александрова трехэтажное здание Главсуда (1926 год, ул. Р.Люксембург, 9) и сохранившееся до наших дней здание «Дом крестьянина» (1927 год, ул. К.Иванова, 5)

В 1930 году были начаты работы по составлению первого в советский период генерального плана города. Проектирование велось Ленинградским и Горьковским филиалами института урбанистики Гипрогор (авторы арх. Успенский С. П., экон. Крылов Л. В.). Разработанный в 1937 году генеральный план не представлялся на утверждение в связи с нерешенностью вопроса о месте и сроках строительства Чебоксарской ГЭС.

В первой половине 30-х годов XX века в архитектуре преобладает конструктивизм, означающий функционализм строений и стремление подчеркнуть в них экспрессию конструкций. Ярким событием в архитектурной практике Чебоксар стало строительство первого звукового кинотеатра «Родина» (ул. К.Иванова, 9/25). Из жилых домов этого периода следует выделить 26-квартирный дом (Дом ЦИК), построенный в 1938 году по проекту архитектора Е. И. Громаковского на углу улиц К.Иванова и Бондарева. Одним из крупнейших реализованных проектов по праву можно считать Дом Советов (в настоящее время Дом правительства), построенный в 1934—1940 гг. по проекту архитектора М. М. Базилевича.

В 30-е годы XX века Никольский собор был разрушен. На его месте был построен «ЦИКовский» дом в котором жили высшие правительственные чиновники республики. На набережной Волги ровными рядами были посажены липы и декоративные кустарники, проложены асфальтовые пешеходные дорожки.

В 1952 году на набережной на постаменте из полированного гранита был установлен бронзовый бюст классика чувашской литературы К. В. Иванова. Скульптор И. Ф. Кудрявцев, архитектор В. И. Ступин. С этого времени сквер на набережной Волги стал называться именем Константина Иванова.

7 декабря 1933 года в здании кинотеатра «Родина» (ул. К.Иванова, 9), на съезде ударников-дорожников Чувашской АССР выступал с речью венгерский писатель-коммунист Мате Залка. Об этом факте сегодня напоминает мемориальная доска размещённая на здании кинотеатра.

В 30-е и 40-е годы на улице Константина Иванова были построены: кинотеатр «Родина», кирпичный завод, Дом водосвета, после войны — пивоваренный завод, разбит сквер, названный именем Константина Иванова.

Транспорт

С 1 января 1940 года Приказом Народного комиссариата путей сообщения железнодорожная линия Канаш-Чебоксары введена в постоянную эксплуатацию с включением её в состав Казанской железной дороги. Эта линия связала маленькую республику со всей железнодорожной сетью страны. Трудовой подвиг народа Чувашии, способствовавший ликвидации бездорожья, — одна из славных страниц нашей истории. Строительство железной дороги дало большой толчок для развития промышленности. В связи с этим станция Чебоксары стала развиваться дальше. Были построены парк Чебоксары-2, грузовой двор, маневровый парк Гремячий, была запущена сортировочная горка. В послевоенные годы на станции Чебоксары был создан штаб Гражданской обороны. На конкурсе в Юдино по Гражданской обороне работники станции Чебоксары заняли первое место. Железнодорожники всегда принимали активное участие в проведении субботников, по благоустройству территории и при вводе в действие новых устройств. Главное здание вокзала было построено в 1939 году.

В 1939 году завершено стройтельств одноколейной железнодорожной ветки «Канаш—Чебоксары». Первый городской автобусный маршрут открылся в мае 1946 года (см. Чебоксарский автобус).

Культурная революция

С образованием автономии в 1920 значительно расширились сферы функционирования чувашского языка. В пределах республики чувашский язык становится одним из двух официальных языков (наряду с русским). Во всех регионах компактного проживания чувашей он становится языком школьного преподавания (до 8-го класса), на нём говорят в официальных учреждениях, ведётся делопроизводство, в широких масштабах осуществляется книгопечатание, на чувашском языке снимаются фильмы, чувашская речь звучит с театральных подмостков. Газеты и журналы на чувашском языке выходят в Чебоксарах, Казани, Уфе, Самаре, Симбирске, Москве. Из Конституции Чувашской АССР 1937 года статья о государственном статусе чувашского языка исключается.

1927 — Создание Общества изучения чувашской культуры в Москве с филиалами в Ульяновске, Казани, Уфе и др. городах.

Здание республиканского трахоматозного диспансера — первое в Поволжье специализированного научного центра по борьбе с трахомой с 1937 г.

1930, август — Открытие Чувашского научно-исследовательского института языка, литературы, истории и экономики (ныне — Чувашский государственный институт гуманитарных наук).

В сталинский период создается Словарь чувашского языка Н. И. Ашмарина (1870—1933). Сам Н. И. Ашмарин успел подготовить пять томов. С марта 1928 года по рекомендации Н. В. Никольского Ашмарину в обработке материалов и подготовке рукописи 17-томного «Словаря чувашского языка» начал помогать Н. А. Резюков, который принял участие в составлении 6-ти выпусков. После смерти Ашмарина Н. А. Резюков самостоятельно подготовил к печати 8-14 тома. Первые два тома переработанного издания появились в Казани в 1928 и 1929 гг. Последующие тома издавались в Чебоксарах. Последний том Словаря издан в 1950 году.

В это время работают деятели чувашской культуры Комиссаров, Гурий Иванович. В начале 1946 года Национальная библиотека Чувашской Республики переехала в бывшее здание Чувашского ЦИК по улице К. Иванова. Её книжный фонд составил приблизительно 93 тысячи томов. В коллективе трудилось 22 человека.

РГУП «Чувашское книжное издательство» Министерства культуры образовано 12 ноября 1920 г. Первоначально называлось Чувашское отделение Государственного издательства.

Музыка

В 1923 году состоялась первая поездка чувашского хора в Москву. В 1924 году создается Чувашский государственный хор.

С 1932 года в Чебоксарах действовал симфонический оркестр. 3 сентября 1936 года Управлением по делам искусств при СНК Чувашской АССР был издан приказ о создании Чувашской государственной филармонии. 17 ноября вышло Постановление СНК Чувашской АССР, утвердившее данное решение. В 1930-е годы в филармонии выступал Чувашский государственный хор, ведущий свою историю с 1920 года. Государственный хор Чувашской АССР 7 июля 1936 года участвовал в концерте в Кремле, организованном Всесоюзной комиссией по делам искусств при СНК СССР, среди зрителей был Секретарь ЦК ВКП(б) Сталин. 1939 — Создание Чувашского ансамбля песни и танца.

Среди деятелей этого времени — Лебедев, Герман Степанович.

Театр

В 1920 году переехал в Чебоксары Чувашский государственный драматический театр. Репертуар театра составляли пьесы чувашских драматургов и переводы русской классики, спектакли игрались на чувашском языке.

В 1927—1939 гг. в качестве главного режиссёра театр возглавил П. Н. Осипов. Самобытное искусство артистов театра из года в год росло и крепло в лучших спектаклях по пьесам чувашских драматургов Ф. Павлова, И. Максимова-Кошкинского, Н. Айзмана, М. Трубиной, Л. Агакова, А. Эсхеля, А. Колгана, Я. Ухсая, В. Алагера, Л. Родионова, В. Ухли, Н. Терентьева, и др.

В 1933 году присвоено звание академического. В 1947 году в коллектив влились выпускники Чувашской студии ГИТИСа (курс М. М. Тарханова).

В 1929 году в Чебоксарах открывается Чувашское государственное театральное училище.

В 1933 году в Чебоксарах открыт Театр юного зрителя. Первый спектакль «Молодой пласт» («Топай») по пьесе Л. Бочина состоялся 3 апреля 1933 года — этот день считается днём рождения ТЮЗа. Его основателями являются Эдвин Давыдович Фейертаг и Маргарита Николаевна Фигнер — ленинградские режиссёры, педагоги и воспитатели будущего театрального коллектива. Специальный актёрский набор при Чувашском музыкально-театральном техникуме стал основой театра для детей и юношества республики. Спектакли игрались на чувашском и русском языках.

В этот период работают такие театральные деятели как: Н. С. Айзман, П. Н. Осипов, Алексеев, Борис Алексеевич.

Пётр Николаевич Осипов в 1927—1930 гг. режиссёр чебоксарского драматического театра, 1931—1934 гг. преподает в музыкальном училище.

И. С. Максимов-Кошкинский в 1932—1945 — художественный руководитель и актёр Чувашского академического театра.

Государственный ордена «Знак почёта» Русский драматический театр Основан 14 декабря 1922 года. Летом 1918 года в Чебоксарах в доме купца Ефремова был организован Русский драматический коллектив. Этот коллектив послужил основой труппы театра, открытого в 1922 г. Первым режиссёром театра был И. А. Слободской (Кукарников). 14 декабря 1922 года состоялось открытие первого театрального сезона Русского драматического театра спектаклем «Василиса Мелентьева» по пьесе А. Н. Островского. Эта дата стала днем рождения театра. В 1952 году в связи с 30-летием и в 1972 году в связи с 50-летним юбилеем театр был награждён Почетными грамотами Президиума Верховного Совета РСФСР.

Чувашский государственный театр кукол. 15 апреля 1945 г. состоялась премьера спектакля «Три подружки» по пьесе основателя театра, его первого директора и художественного руководителя, режиссёра С. М. Мерзлякова. Этот день считается днем создания театра. В 1951 театр был ликвидирован, однако кукольная бригада продолжала работать при Чувашской государственной филармонии.

Аликовский народный театр. В 1933 в Аликово открывается библиотека. Здесь начинает работать Василий Илларионович Волков, уроженец деревни Синер. Молодой светоч народа от всего сердца старается повысить культурный уровень сельской жизни. Его усилия не проходят даром — молодежь начинает тянуться к очагу культуры. В 1934 В. И. Волков здесь впервые организует драматический кружок, с чего и начинается постановка в Аликово спектаклей.

Кино

В сентябре 1926 года состоялась демонстрация первого чувашского художественного фильма «Волжские бунтари». Чувашская киноиндустрия связана с именем чувашской актрисы Т. С. Максимова-Кошкинская (1903—1977), известной под псевдонимом Тани Юн. С участием Тани Юн были сняты такие художественные фильмы на чувашском языке, как «Волжские бунтари», «Сарпиге», «Чёрный столб», «Уркка», «Вихрь на Волге», «Апайка», «Помни».

И. С. Максимов-Кошкинский в 1925—1931 — режиссёр, сценарист и художественный руководитель киностудии «Чувашкино».

Радио

Радио Чувашии. В октябре 1925 года начинается регулярное радиовещание на чувашском языке. 1932 — Открытие Чувашской студии радиовещания.

Регулярное вещание «Радио Чувашии» началось с 8 марта 1932 года.

В марте 1932 г. при Совнаркоме Чувашской АССР был создан Комитет по радиофикации и радиоинформации. В марте 1934 г. переименован в Комитет по радиофикации и радиовещанию. С марта 1946 г. — Комитет по радиофикации и радиоинформации при Совете Министров Чувашской АССР. С июня 1949 — Комитет по радиоинформации при Совете Министров Чувашской АССР.

Изобразительное искусство

• 1935, июль — Первый съезд чувашских художников. 1939 — Открытие Чувашской художественной галереи.

В сталинский период начинают творческую жизнь Н. В. Овчинников, М. С. Спиридонов, Г. Н. Константинов. Чувашский государственный художественный музей основан 17 сентября 1939 г., открыт 7 ноября 1939 года. Основой создания коллекции послужили 218 произведений художественного отдела Чувашского центрального музея, переданных художественному музею в сентябре 1939 г.

Литература

1934, 11—13 июня —1 съезд чувашских писателей.

С 1935 г. Тани Юн начала работать над переводом лучших образцов русской, советской и зарубежной литературы. Совместно с И. Максимовым-Кошкинским она написала несколько пьес.

В это время работают литераторы Максим Ястран, А. Е. Алга, Александр Калган, Л. Н. Васильева, Н. Т. Васянка, Кашкер Микули, Нестер Янгас, В. Е. Рзай, Хумма Сьемен, М. Д. Трубина, И. С. Тукташ, Н. И. Шелеби, А. И. Арис, Н. Я. Ют, С. В. Эльгер, Иван Мучи, Г. Д. Пилеш, Иван Саламбек, Илле Тахти, А. П. Этмен, А. Ф. Талвир, К. А. Чулгась.

Начинают свою литературную деятельность С. Л. Баранова, А. С. Артемьев, Сергей Мерчен, Я. Г. Ухсай, П. Н. Чичканов, В. С. Алендеев, Метри Кибек, В. В. Погильдяков, В. Л. Садай, Уйп Мишши, Валентина Элпи, Никифор Мранька. Литературный музей им. К. В. Иванова был открыт в октябре 1940 года. Создание музея чувашской литературы и искусства было приурочено к 50-летию со дня рождения классика чувашской литературы К. В. Иванова. В начале Великой Отечественной войны 1941 г. музей временно был закрыт.

СМИ

В 1924 году выходит первый номер журнала „Сунтал“ („Наковальня“) (с 1947 года — „Ялав“). 18 марта 1925 года выход первого номера сатирического журнала „Капкӑн“. 1928 — Выход первого номера журнала на чувашском языке „Ӗҫхӗрарамӗ“ („Работница“). 1929 — Выход первого номера журнала для школьников на чувашском языке „Хатӗр пул“ („Будь готов“). 1929, 17 октября — Выход первого номера газеты -„Красная Чувашия“ (с 1952 года — „Советская Чувашия“).

Первый номер газеты Тантӑш вышел 12 января 1931 года под названием Пионер сасси (Клич пионера).

Авангард (газета, Батырево). 9 сентября 1930 года на заседании бюро Больше-Батыревского РК ВКП(б) был рассмотрен вопрос об организации районной газеты и принято постановление об отведении помещения для редакции и типографии. На следующем заседании бюро газету решили назвать „Паянхи сас“. 8 февраля 1931 года вышел первый номер газеты. Она выпускалась один раз в 5 дней на 4 страницах. Первыми работниками редакции были Василий Митта — ответственный секретарь и Якку Арслан (Зверев, Яков Львович) — литсотрудник. В 1932 году газета стала называться „Октябрь ялавĕ“ („Знамя Октября“). С 4 сентября газета стала выходить под названием „Коммунизм ялавĕ“ на чувашском языке и „Коммунизм байрагы“ на татарском языке. Последняя дублировала чувашскую газету. В 1953 году обеим газетам было дано одно интернациональное название — „Авангард“.

Канаш ен (Канашский край). Первый номер газеты „Социализмшăн“, как орган райкома ВКП(б), райисполкома и райпрофсовета тиражом 2000 экземпляров, вышел 6 июля 1931 года. Газета была четырёхполосная, печаталась в Алатырской типографии. В 1939 году газета стала называться „Коммунизмшан“. В июле 1944 года в Канаше стала выходить городская газета „Сталинский путь“.

Пирĕн сăмах (Наше слово). Пирĕн сăмах (Наше слово) — Мариинско-Посадская районная газета. Вначале газета именовалась „Ударник“. 18 октября 1952 года её переименовали в „Ленинское знамя“. В 1990-е гг. газете было дано новое название — „Наше слово“. Первый номер газеты „Ударник“ вышел 14 октября 1932 года. Газета являлась печатным органом районного Совета рабочих, солдатских депутатов и райкома ВКП(б) Мариинско-Посадского района Чувашской Республики.

Çентерÿ ялавĕ (Знамя победы). Первый номер Моргаушской районной газеты вышел 5 мая 1944 года под названием „Колхозник сасси“ (Голос колхозника). Отпечатали его в Ишлейской типографии. Первым редактором был уроженец Козловского района Ф. И. Малышкин. Газета объёмом 2 полосы и тиражом 1200 экз. периодичностью 1 раз в неделю выходила до 30 августа 1959 года. С апреля 1965 года газета начала выходить под новым названием „Çĕнтерÿ ялавĕ“.

Тăван Атăл — литературный журнал чувашских писателей. Издается с 1931 года. 1940—1944 годах печатался под наименованием „Художественная литература“ (вышли в свет 17 книг). В 1944 году при издании 18-й книги переименован.

В местах компактного расселения чувашей в других республиках и областях РСФСР также издавались журналы и газеты на чувашском языке, готовились педагогические кадры, функционируют чувашские театры.

Наука и образование

Чувашский государственный педагогический университет имени И. Я. Яковлева был основан в 1930 году. Были открыты 2 факультета.

Петров был инициатором открытия сельскохозяйственного института в Чебоксарах, так как не хватало квалифицированных кадров, а республика остро нуждалась в агрономах, зоотехниках, инженерах.

Сельскохозяйственная академия открылась 1 сентября 1931 года. Студенты обучались в трудных условиях. Не хватало учебных пособий, экспанатов, препаратов, аудиторий, квалифицированных преподавателей. В 1939 и 1940 годах коллектив института являлся участником Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Великая Отечественная война потребовала коренной перестройки всей работы института. Учебный корпус, общежития были переданы эвакуированной ткацкой фабрике. Занятия проводились в неприспособленных помещениях, в школах во вторую и третью смену. Многие преподаватели и сотрудники института ушли на фронт.

Дом, в котором был открыт Чувашский педагогический институт — первое высшее учебное заведение Чувашии в 1930 г. (ул. К. Маркса, 32).

Много внимания уделялось росту культуры населения. Создавались постоянные очаги и центры культурного развития трудящихся. К концу 1920 г. благодаря активной работе коммунистов, которых в то время в Чувашии было около 1300, в области функционировали 218 изб-читален, 170 библиотек, 62 народных дома и т. д.

Огромная работа проводилась по ликвидации неграмотности населения. За короткий промежуток времени около 12 тыс. человек прошли трехмесячные курсы по ликвидации неграмотности.

По инициативе Д. С. Эльмень 16 июля 1920 г. Ревком принимает решение открыть в Ядрине сельскохозяйственный техникум. Предполагалось открыть и университет, вначале как филиал Казанского университета.

В начале августа 1919 г. состоялся I Всероссийский съезд работников просвещения и социалистической культуры среди чувашей. В его созыве и работе активное участие принял Д. С. Эльмень. Он был избран председателем съезда. Даниил Семенович добивается дружной, сплоченной работы трудовой интеллигенции разных национальностей и культурном строительстве.

Д. С. Эльмень уделял повседневное внимание развитию народного образования, культурно-просветительских учреждений, печати в Чувашии. В докладной записке к смете Чувашского отдела при Наркомнаце на май и июнь 1919 г. им были изложены конкретные задачи по развитию народного образования в Чувашии. Он писал: „…чтобы вывести чувашей из мрака невежества и косности, необходимо широко поставить дело их просвещения, как школьного, дошкольного, внешкольного, так и профессионально-технического“.

Благодаря усилиям партийных и советских органов, Чувашского отдела при Наркомнаце и его заведующего Д. С. Эльменя в суровых условиях Гражданской войны были достигнуты немалые успехи на культурном фронте. Возросла сеть школ, увеличилось число учащихся. В 1919—1920 гг. в Чувашии работали 1200 школ ликбеза. Даже в глухих селениях открывались народные дома, клубы, избы-читальни, народные университеты. В 1918 г. в Канаше была открыта учительская семинария. В январе 1918 г. в Казани возник первый чувашский театр. Там же открывается Высшее центральное музыкально-драматическое училище.

По инициативе Д. С. Эльменя решался ряд трудоемких и сложных вопросов по реорганизации и усовершенствованию на новой основе народного просвещения. Необходимо было готовить педагогические кадры, учебные пособия. В октябре 1918 г. Чувашским отделом при Наркомнаце, возглавляемым Д. С. Эльменем, издается приказ, обязывающий все чувашские отделы народного образования и учебные заведения срочно переработать букварь, который стал неоценимым учебным пособием не только для школьников, но и для обучения взрослого населения грамоте.

Д. С. Эльмень был одним из активных организаторов перевода на чувашский язык трудов В. И. Ленина, произведений прогрессивных русских писателей и поэтов, школьных учебников и др. В марте 1919 г. по инициативе Чувашского отдела при Наркомнаце была организована переводческо-издательская комиссия, что привело к значительному увеличению переводческой литературы.

• 1923 — Преобразование Симбирского института народного образования (бывшей Чувашской семинарии) в педтехникум и сельхозтехникум. До 1935 года находился в ведении Чувашского правительства.
• 1930, август — Открытие педагогического института в Чебоксарах (ныне — Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева).
• 1931, сентябрь — Открытие Чувашского сельскохозяйственного института (ныне — академия).
• 1934, 4 августа — Открытие в Чебоксарах Чувашского учительского института.

Среди деятелей образования — Трофимов, Андрей Трофимович (педагог).

Чувашский государственный институт гуманитарных наук. 17 августа 1930 г. секретариат Чувашского обкома ВКП(б) постановил реорганизовать Совет науки и культуры, основанный в апреле 1928 г., в научно-исследовательский институт. 18 августа 1930 Совнарком Чувашской АССР на базе Совета науки и культуры образовал Чувашский комплексный научно-исследовательский институт. В августе 1932 г. институт подвергся реорганизации: на базе сельскохозяйственного сектора Чувашского комплексного научно-исследовательского института был образован Научно-исследовательский институт социалистической реконструкции сельского хозяйства (просуществовал до 1934 г.). 10 августа 1933 г. Совнарком Чувашской АССР реорганизовал Чувашский комплексный научно-исследовательский институт в два учреждения: Чувашский научно-исследовательский институт промышленности (просуществовал до 1936 г.) и Чувашский научно-исследовательский институт социально-культурного строительства. 25 августа 1938 г. постановлением Совнаркома Чувашской АССР институт был переименован в Чувашский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории. 1 января 1948 г. согласно Постановлению Правительства Чувашской АССР от 14 ноября 1947 г. институт был переведен в ведение Совета Министров Чувашской АССР и стал называться Чувашским научно-исследовательским институтом языка, литературы и истории при Совете Министров Чувашской АССР.

Становление автономии

Становление автономии чувашей связано с именем чувашского общественного и политического деятеля Д. С. Эльменя (1885—1932). На собрании чувашских коммунистов, состоявшемся 12 января 1919 года в Казани, Эльмень призывает представителей чувашской интеллигенции присоединиться к работе Чувашского отдела при Народном комиссариате по делам национальностей РСФСР, народным комиссаром которого был Сталин, для развертывания культурного строительства. 3 января 1920 года в комиссариат была направлена докладная записка Чувашского отдела, в котором официально ставился вопрос об автономии для чувашей. В феврале 1920 года состоялся I Всероссийский съезд коммунистов-чувашей, обсудивший вопрос об организации советской автономии чувашского народа.

24 июня 1920 года ВЦИК и СНК РСФСР приняли декрет об образовании Чувашской автономной области в составе РСФСР с центром в городе Чебоксары, включившей 7 уездов Казанской и Симбирской губернии. Постановление подписали Председатель СНК РСФСР В. И. Ленин, Председатель ВЦИК М. И. Калинин и секретарь ВЦИК А. С. Енукидзе. В этот же день Оргбюро ЦК РКП(б) рассмотрело вопрос о составе Чувашского революционного комитета (Ревкома), председателем которого стал Д. С. Эльмень. Ревком был утвержден как советский орган для руководства новой административной единицей. 1 июля 1920 года Оргбюро ЦК РКП(б) сформировало временный Чувашский областной комитет РКП(б), ответственным секретарём которого также стал Эльмень, который занимал эту должность с перерывами до 1924 года. 20 августа 1920 года по инициативе Ревкома в Чебоксарах в честь провозглашения Чувашской автономной области был проведен митинг с участием общественных организаций, гостей из образованной 27 мая 1920 года Татарской АССР и ряда губерний РСФСР.

I Чувашский областной съезд профсоюзов (6—7 сентября 1920) и I Чувашская областная конференция РКСМ (октябрь 1920) оформили профсоюзную и комсомольскую организации ЧАО. 6—9 октября 1920 года состоялась I Чувашская областная партийная конференция, завершившая оформление партийной организации области.

24 июня 1920 г. декретом ВЦИК и Совнаркома РСФСР образована Чувашская автономная область, а 21 апреля 1925 г. постановлением Президиума ВЦИК она преобразована в Чувашскую АССР. В июне того же года в её состав включен город Алатырь с тремя волостями.

В 1920-е годы обсуждалась идея изменения названия Чувашской АССР в Болгарскую АССР и переименования чувашей в болгар, вслед за переименованием черемис в марийцев. Предложение краеведов не получило поддержки руководства и населения республики.

»…чувашские буржуазные националисты, стремившиеся использовать болгарскую теорию происхождения чувашского народа в своих враждебных политических целях.

В ряде работ, изданных ими в 1920-х годах, пропагандировалось утверждение о том, что чуваши являются единственными, прямыми и чистыми потомками волжско-камских болгар, допускалась буржуазно-националистическая идеализация эпохи государства Волжской Болгарии.

В работах Д. П. Петрова (Юман), М. П. Петрова, А. П. Прокопьева-Милли и других краеведов болгарский период изображался как «золотой век» в истории чувашского народа, игнорировались социально-классовые противоречия и наличие гнета эксплуататоров в этом государстве. В эти же годы буржуазные националисты развернули кампанию по переименованию чувашей в болгар, а Чувашскую АССР предлагали назвать «Болгарской»".

— [сувары.рф/ru/node/157 Денисов П. В. Этнокультурные параллели дунайских болгар и чувашей.— Чебоксары, 1969. — С. 10]

Первые годы существования ЧувАО, а затем и ЧАССР, отмечены трудностями и испытаниями, пик которых приходится на 1921 г.: вначале восстание крестьян, жестоко подавленное большевиками, затем бедственный неурожай и страшный голод. Огромнейший урон нанесла Гражданская война в России. При численности всего населения менее 1 млн чел. на войну было мобилизовано около 200 тыс. чел. (почти всё трудоспособное мужское население после мобилизации 1-й мировой войны) и около 100 тыс. не вернулось.

В 1929—1936 ЧувАССР входила в состав Нижегородского (с 1932 г. — Горьковского) края. После восстановления народного хозяйства, разоренного гражданской войной, оно было подчинено становлению мощного пром. потенциала. В годы довоенных пятилеток Чувашия испытала в полной мере все тяготы индустриализации и коллективизации. В республике построены предприятия деревообрабатывающей, химической, пищевой промышленности, машиностроения (Канашский вагоноремонтный завод, Козловский домостроительный завод (ныне комбинат автофургонов), Шумерлинский завод дубильных экстрактов (хим. завод) и мебельный комбинат (комбинат автофургонов). В 1939 г. завершено стройтельство одноколейной ж.д. ветки Канаш—Чебоксары. Доля чувашей среди рабочих промышленности достигла 44 % против 9,5 % в 1926 г. К концу 30-х гг. грамотность населения составляла ок. 90 %, насчитывалось ок. 7,5 тыс. представителей «интеллигенции». Вплоть до 30-х гг. шло укрепление национальной государственности, имелись чувашские секции и отделы в центральных партийных, гос., культурных учреждениях. В местах компактного расселения чувашей в др. республиках и областях издавались журналы и газеты на чуваш. яз., готовились пед. кадры, функционируют чувашские театры. В 1935 г. Чувашская республика за выдающиеся успехи в развитии нар. хозяйства и культуры была награждена орденом Ленина.

В то же время в 30-е гг. активно завершалось становление административно-команд. системы управления, и Чувашия стала её составным элементом. Сторонники иных взглядов жестоко преследовались. Предполагается^[кем?], что в респ. с кон. 20-х гг. по 1953 было репрессировано более 14 тыс. чел. Как во мн. национально-государственных образованиях, большинство потерпевших обвинялось в буржуазно-националистических действиях.

В годы Великой Отечественной войны более 208 тыс. уроженцев Чувашии боролись с фашистами. Из них св. 100 тыс. погибли. Ок. 54 тыс. чел. награждены орденами и медалями. Видное место занимает Чувашия по числу Героев Советского Союза. Более 80 уроженцев ЧАССР удостоились этого высокого звания. Самоотверженно сражались на различных участках фронта уроженцы ЧАССР. Например, ещё по не до конца уточненным данным, на службу в гарнизон Брестской крепости в канун боев прибыло около 1000 уроженцев ЧАССР. Почти все они сложили свои головы в том неравном поединке. Большое число уроженцев Чувашской Республики участвовали в партизанском движении. Многие из них сражались с фашистскими захватчиками на территории других государств.[www.mar-pamiat.narod.ru/ctr5.htm] Из западных и центральных регионов СССР в Чувашию было принято 70,5 тысячи человек, было перебазировано более 20 пром. предприятий. В годы войны Чувашская АССР трижды получала переходящее Красное знамя ГКО.

В 50—80-е гг. среднегодовые темпы прироста общего объёма продукции промышленности в Чувашии опережали общероссийские. В 50—60-е гг. Чувашия из аграрно-индустриал. стала индустриально-аграр. республикой. К 1970 г. построено и введено в действие 26 крупных пром. предприятий, в Чебоксарах: хлопчатобумажный комбинат, заводы электрич. исполнител. механизмов, завод электроизмерительных приборов, завод тракторных зап. частей, «Чувашкабель», алатырские заводы «Электроприбор», «Электроавтомат», канашские заводы электропогрузчиков, лакокрасочных и пластмассовых изделий и др. В 1970 г. началось строительство Чебоксарской ГЭС, в 1972 г. — Чебоксарского завода пром. тракторов. Эти же годы примечательны усилением директивного характера эконом. отношений. Реформы нар. хоз-ва не затрагивали основ жесткого централизованного планирования. К кон. 90-х гг. св. 80 % производственных мощностей оказалось сконцентриров. в Чебоксарах и Новочебоксарске. В сельских районах промышленность представлена в осн. небольшими предприятиями пищевой и деревообраб. отраслей. В структуре промышленности сохранялся высокий уд. вес производства средств производства, который составлял 78 % в 1985 г. В машиностроительном комплексе уд. вес продукции, находящейся на мировом уровне, в 1985 составлял 8 %.

Интенсив. рост пром-сти приводил к значител. миграции населения в города, особенно в Чебоксары. Ликвидировалась часть «бесперспективных» деревень. Постоянно шло, особенно в гор. местности, сужение функций чуваш. яз. С нач. 60-х гг. школы респ. перешли к обучению уч-ся с 5—7 классов на рус. яз. Такое нововведение помогло части школьников лучше овладеть рус. яз., облегчило учёбу в техникумах и вузах. Но резкое изъятие родного яз. из образовател. процесса привело к утрате большинством его носителей основ грамотности, у мн. сохранилось умение объясняться только на бытовом уровне. Особенно в трудном положении оказались представители чуваш. диаспоры. В 2013 г. эксперты ЮНЕСКО отнесли чувашский язык к исчезающим.

Поиск выхода из сложившейся ситуации, начавшийся активно, но непродуманно с апр. 1985, не дал ощутимых результатов в экономике. С 1991 начался спад объёмов произв-ва в абсолют. выражении. Неудач. попытки корен. реформирования экономики страны, предпринятые в нач. 90-х гг., привели нар. хоз-во к системному кризису. В особ. трудной ситуации оказались регионы, не обладающие богатыми природ. ресурсами и предприятиями по их переработке.

Нерешенность и обострение социально-эконом., национальных, культурно-бытовых проблем в условиях ослабления жесткого идеологич. и гос. диктата способствовали зарождению обществ. движений, выступавших за расширение прав республик и народов. В кон. 1989 был создан Чуваш. обществ.-культур. центр (ЧОКЦ), в марте 1991 — партия чуваш. национального возрождения (ЧАП), 8—9 окт. 1993 орг-ван Чувашский национальный конгресс (ЧНК), делегаты которого представляли чуваш. население респ. и чуваш. диаспору. На нач. 2001 в Чуваш. Респ. зарегистрировано 39 полит. объединений, действуют 12 национальных обществ.-культур. центров, однако их деятельность не предотвратило дальнейшее стремительное уменьшение численности чуваш. В результате происходивших социально-экономических процессов в период с 1991 по 2010 г. численность чуваш в РФ уменьшилась почти на 446тыс.чел.(на 24 % от уровня 1989 г.). Особенно быстро численность чуваш в РФ уменьшилась в период с 2002 по 2010 г.-почти на 202тыс. чел.(на 14 % за 8 лет-до 1435872чел.,то есть до уровня 1955 г.), в том числе в ЧР на 75 тыс.чел. [www.perepis-2010.ru/results_of_the_census/results-inform.php] Это сравнимо с потерями ЧР во 2-й мировой или Гражданской войны (для сравнения: потери СССР в ВОВ — 13,6 % −27 млн.чел.).

Литература

• Historia ecclesiastica Zachariae Bhetori vulgo adscripta edidit E. W. Brooks, v. II, 1,12, cap. 7, р. 214; Corpus scriptorum christianorum orientalium. Scriptores Syri, series tertia, t. VI
• [www.vostlit.info/Texts/rus/Prokop/framepers12.htm Прокопий Кесарийский. Война с персами]
• [www.krotov.info/acts/08/3/feofan_00.htm Феофан Исповедник. Хронография.]
• [www.krotov.info/acts/07/simo_04.html Феофилакт Симокатта. История.]
• [www.vostlit.info/Texts/rus5/Kalank/text11.phtml?id=618 Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк].
• [www.krotov.info/libr_min/p/pigulevs/pigulev14.html Нина Пигулевская. ЗАМЕТКА ОБ ОТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ ВИЗАНТИЕЙ И ГУННАМИ В VI в.]
• [www.hrono.ru/dokum/0900dok/fadlan.html Записки Ахмеда Ибн-Фадлана]
• В. П. Иванов, В. В. Николаев, В. Д. Дмитриев. Чуваши. Этническая история и традиционная культура. Москва, 2000.
• В. П. Иванов, Чувашский этнос. Чебоксары, 1998.
• В. В. Николаев, История предков чувашей. XXX в. до н. э. — XV в. н. э., Чебоксары, 2005.
• В. Ф. Каховский, Происхождение чувашского народа, Чебоксары, 2003.
• Гурий Комиссаров (Кури Вантер), Чăваш халăх историйĕ, Шупашкар, 1990.
• Культура чувашского края, Чебоксары, 1995.
• Чувашские народные сказки, Чебоксары, 1993.
• Пономарева А., Иванова М. Память.-Чебоксары: Чувашское книжное издательство.-1996.-Т.2.-С.17-19

См. также

• Хронология Чувашии
• Чувашия в сталинский период

Литература

• Касимов Е. В. Крестьянство Чувашии и политика государства по коллективизации сельского хозяйства: 1917—1937 гг.: Дис. … канд. ист. наук: 07.00.02: Чебоксары, 2004 249 c. РГБ ОД, 61:04-7/81
• История Чувашии новейшего времени / И. И. Бойко и др. — Чебоксары: ЧГИГН, 2001. Кн. 1. 1917—1945. 263 с.
• Клементьев В. Н. Советы Чувашии и массовая коллективизация деревни (1929—1932 гг.): переосмысление традиционных подходов // Аграрный сектор экономики Чувашии в XX веке. — Чебоксары: ЧГИГН, 1997. С. 64-72.
• Михайлов В. М. Сельскохозяйственная реформа в Чувашской АССР во второй половине 20-х — 30-е годы // Аграрный сектор экономики Чувашии в XX веке. — Чебоксары: ЧГИГН, 1997. С. 52-63.
• Очерки истории сельского хозяйства и крестьянства Чувашии. — Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1989. Ч. 1. 302 с.
• Сельское хозяйство и крестьянство Чувашской АССР: 1920—1937 гг.: осуществление коллективизации: сборник документов / отв. ред. А. М. Шорников. — Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1990. 432 с.
• Шорников А. М. Об извращениях ленинской политики по отношению к крестьянству в конце 20-х — начале 30-х гг. в Чувашии // Исследования по аграрной истории Чувашии. — Чебоксары: ЧНИИЯЛИЭ, 1989. С. 14-36.

Ссылки

• www.archives21.ru/default.aspx?page=./4220/4227/4481/4965
• chuvash.gks.ru/download/VOV/Chuv%20v%20VOV.htm
• www.mar-pamiat.narod.ru/ctr5.htm
• Чувашская Автономная Советская Социалистическая Республика — статья из Большой советской энциклопедии.
• [gov.cap.ru/hierarhy_cap.asp?page=./86/3743/5330/5345/5348 Чувашская республика. Общественно-политическая жизнь. Национальные процессы]

Отрывок, характеризующий История Чувашии

– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
«Je vous avoue, que je comprends tres peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c'est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre les tout court est devenu comte Безухой et possesseur de l'une des plus grandes fortunes de la Russie, je m'amuse fort a observer les changements de ton et des manieres des mamans accablees de filles a Marieier et des demoiselles elles memes a l'egard de cet individu, qui, par parenthese, m'a paru toujours etre un pauvre, sire. Comme on s'amuse depuis deux ans a me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безухой. Mais vous sentez bien que je ne me souc nullement de le devenir. A propos de Marieiage, savez vous que tout derienierement la tante en general Анна Михайловна, m'a confie sous le sceau du plus grand secret un projet de Marieiage pour vous. Ce n'est ni plus, ni moins, que le fils du prince Basile, Anatole, qu'on voudrait ranger en le Marieiant a une personne riche et distinguee, et c'est sur vous qu'est tombe le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j'ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit tres beau et tres mauvais sujet; c'est tout ce que j'ai pu savoir sur son compte.
«Mais assez de bavardage comme cela. Je finis mon second feuillet, et maman me fait chercher pour aller diner chez les Apraksines. Lisez le livre mystique que je vous envoie et qui fait fureur chez nous. Quoiqu'il y ait des choses dans ce livre difficiles a atteindre avec la faible conception humaine, c'est un livre admirable dont la lecture calme et eleve l'ame. Adieu. Mes respects a monsieur votre pere et mes compliments a m elle Bourienne. Je vous embrasse comme je vous aime. Julie».
«P.S.Donnez moi des nouvelles de votre frere et de sa charmante petite femme».
[Вся Москва только и говорит что о войне. Один из моих двух братьев уже за границей, другой с гвардией, которая выступает в поход к границе. Наш милый государь оставляет Петербург и, как предполагают, намерен сам подвергнуть свое драгоценное существование случайностям войны. Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого Всемогущий в Своей благости поставил над нами повелителем. Не говоря уже о моих братьях, эта война лишила меня одного из отношений самых близких моему сердцу. Я говорю о молодом Николае Ростове; который, при своем энтузиазме, не мог переносить бездействия и оставил университет, чтобы поступить в армию. Признаюсь вам, милая Мари, что, несмотря на его чрезвычайную молодость, отъезд его в армию был для меня большим горем. В молодом человеке, о котором я говорила вам прошлым летом, столько благородства, истинной молодости, которую встречаешь так редко в наш век между двадцатилетними стариками! У него особенно так много откровенности и сердца. Он так чист и полон поэзии, что мои отношения к нему, при всей мимолетности своей, были одною из самых сладостных отрад моего бедного сердца, которое уже так много страдало. Я вам расскажу когда нибудь наше прощанье и всё, что говорилось при прощании. Всё это еще слишком свежо… Ах! милый друг, вы счастливы, что не знаете этих жгучих наслаждений, этих жгучих горестей. Вы счастливы, потому что последние обыкновенно сильнее первых. Я очень хорошо знаю, что граф Николай слишком молод для того, чтобы сделаться для меня чем нибудь кроме как другом. Но эта сладкая дружба, эти столь поэтические и столь чистые отношения были потребностью моего сердца. Но довольно об этом.
«Главная новость, занимающая всю Москву, – смерть старого графа Безухого и его наследство. Представьте себе, три княжны получили какую то малость, князь Василий ничего, а Пьер – наследник всего и, сверх того, признан законным сыном и потому графом Безухим и владельцем самого огромного состояния в России. Говорят, что князь Василий играл очень гадкую роль во всей этой истории, и что он уехал в Петербург очень сконфуженный. Признаюсь вам, я очень плохо понимаю все эти дела по духовным завещаниям; знаю только, что с тех пор как молодой человек, которого мы все знали под именем просто Пьера, сделался графом Безухим и владельцем одного из лучших состояний России, – я забавляюсь наблюдениями над переменой тона маменек, у которых есть дочери невесты, и самих барышень в отношении к этому господину, который (в скобках будь сказано) всегда казался мне очень ничтожным. Так как уже два года все забавляются тем, чтобы приискивать мне женихов, которых я большею частью не знаю, то брачная хроника Москвы делает меня графинею Безуховой. Но вы понимаете, что я нисколько этого не желаю. Кстати о браках. Знаете ли вы, что недавно всеобщая тетушка Анна Михайловна доверила мне, под величайшим секретом, замысел устроить ваше супружество. Это ни более ни менее как сын князя Василья, Анатоль, которого хотят пристроить, женив его на богатой и знатной девице, и на вас пал выбор родителей. Я не знаю, как вы посмотрите на это дело, но я сочла своим долгом предуведомить вас. Он, говорят, очень хорош и большой повеса. Вот всё, что я могла узнать о нем.
Но будет болтать. Кончаю мой второй листок, а маменька прислала за мной, чтобы ехать обедать к Апраксиным.
Прочитайте мистическую книгу, которую я вам посылаю; она имеет у нас огромный успех. Хотя в ней есть вещи, которые трудно понять слабому уму человеческому, но это превосходная книга; чтение ее успокоивает и возвышает душу. Прощайте. Мое почтение вашему батюшке и мои приветствия m lle Бурьен. Обнимаю вас от всего сердца. Юлия.
PS. Известите меня о вашем брате и о его прелестной жене.]
Княжна подумала, задумчиво улыбаясь (при чем лицо ее, освещенное ее лучистыми глазами, совершенно преобразилось), и, вдруг поднявшись, тяжело ступая, перешла к столу. Она достала бумагу, и рука ее быстро начала ходить по ней. Так писала она в ответ:
«Chere et excellente ami. Votre lettre du 13 m'a cause une grande joie. Vous m'aimez donc toujours, ma poetique Julie.
L'absence, dont vous dites tant de mal, n'a donc pas eu son influenсе habituelle sur vous. Vous vous plaignez de l'absence – que devrai je dire moi, si j'osais me plaindre, privee de tous ceux qui me sont chers? Ah l si nous n'avions pas la religion pour nous consoler, la vie serait bien triste. Pourquoi me supposez vous un regard severe, quand vous me parlez de votre affection pour le jeune homme? Sous ce rapport je ne suis rigide que pour moi. Je comprends ces sentiments chez les autres et si je ne puis approuver ne les ayant jamais ressentis, je ne les condamiene pas. Me parait seulement que l'amour chretien, l'amour du prochain, l'amour pour ses ennemis est plus meritoire, plus doux et plus beau, que ne le sont les sentiments que peuvent inspire les beaux yeux d'un jeune homme a une jeune fille poetique et aimante comme vous.
«La nouvelle de la mort du comte Безухой nous est parvenue avant votre lettre, et mon pere en a ete tres affecte. Il dit que c'etait avant derienier representant du grand siecle, et qu'a present c'est son tour; mais qu'il fera son possible pour que son tour vienne le plus tard possible. Que Dieu nous garde de ce terrible malheur! Je ne puis partager votre opinion sur Pierre que j'ai connu enfant. Il me paraissait toujours avoir un coeur excellent, et c'est la qualite que j'estime le plus dans les gens. Quant a son heritage et au role qu'y a joue le prince Basile, c'est bien triste pour tous les deux. Ah! chere amie, la parole de notre divin Sauveur qu'il est plus aise a un hameau de passer par le trou d'une aiguille, qu'il ne l'est a un riche d'entrer dans le royaume de Dieu, cette parole est terriblement vraie; je plains le prince Basile et je regrette encore davantage Pierre. Si jeune et accable de cette richesse, que de tentations n'aura t il pas a subir! Si on me demandait ce que je desirerais le plus au monde, ce serait d'etre plus pauvre que le plus pauvre des mendiants. Mille graces, chere amie, pour l'ouvrage que vous m'envoyez, et qui fait si grande fureur chez vous. Cependant, puisque vous me dites qu'au milieu de plusurs bonnes choses il y en a d'autres que la faible conception humaine ne peut atteindre, il me parait assez inutile de s'occuper d'une lecture inintelligible, qui par la meme ne pourrait etre d'aucun fruit. Je n'ai jamais pu comprendre la passion qu'ont certaines personnes de s'embrouiller l'entendement, en s'attachant a des livres mystiques, qui n'elevent que des doutes dans leurs esprits, exaltant leur imagination et leur donnent un caractere d'exageration tout a fait contraire a la simplicite chretnne. Lisons les Apotres et l'Evangile. Ne cherchons pas a penetrer ce que ceux la renferment de mysterux, car, comment oserions nous, miserables pecheurs que nous sommes, pretendre a nous initier dans les secrets terribles et sacres de la Providence, tant que nous portons cette depouille charienelle, qui eleve entre nous et l'Eterienel un voile impenetrable? Borienons nous donc a etudr les principes sublimes que notre divin Sauveur nous a laisse pour notre conduite ici bas; cherchons a nous y conformer et a les suivre, persuadons nous que moins nous donnons d'essor a notre faible esprit humain et plus il est agreable a Dieu, Qui rejette toute science ne venant pas de Lui;que moins nous cherchons a approfondir ce qu'il Lui a plu de derober a notre connaissance,et plutot II nous en accordera la decouverte par Son divin esprit.
«Mon pere ne m'a pas parle du pretendant, mais il m'a dit seulement qu'il a recu une lettre et attendait une visite du prince Basile. Pour ce qui est du projet de Marieiage qui me regarde, je vous dirai, chere et excellente amie, que le Marieiage, selon moi,est une institution divine a laquelle il faut se conformer. Quelque penible que cela soit pour moi, si le Tout Puissant m'impose jamais les devoirs d'epouse et de mere, je tacherai de les remplir aussi fidelement que je le pourrai, sans m'inquieter de l'examen de mes sentiments a l'egard de celui qu'il me donnera pour epoux. J'ai recu une lettre de mon frere, qui m'annonce son arrivee a Лысые Горы avec sa femme. Ce sera une joie de courte duree, puisqu'il nous quitte pour prendre part a cette malheureuse guerre, a laquelle nous sommes entraines Dieu sait, comment et pourquoi. Non seulement chez vous au centre des affaires et du monde on ne parle que de guerre, mais ici, au milieu de ces travaux champetres et de ce calme de la nature, que les citadins se representent ordinairement a la campagne, les bruits de la guerre se font entendre et sentir peniblement. Mon pere ne parle que Marieche et contreMarieche, choses auxquelles je ne comprends rien; et avant hier en faisant ma promenade habituelle dans la rue du village, je fus temoin d'une scene dechirante… C'etait un convoi des recrues enroles chez nous et expedies pour l'armee… Il fallait voir l'etat dans lequel se trouvant les meres, les femmes, les enfants des hommes qui partaient et entendre les sanglots des uns et des autres!
On dirait que l'humanite a oublie les lois de son divin Sauveur, Qui prechait l'amour et le pardon des offenses, et qu'elle fait consister son plus grand merite dans l'art de s'entretuer.
«Adieu, chere et bonne amie, que notre divin Sauveur et Sa tres Sainte Mere vous aient en Leur sainte et puissante garde. Marieie».
[Милый и бесценный друг. Ваше письмо от 13 го доставило мне большую радость. Вы всё еще меня любите, моя поэтическая Юлия. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, – я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас религии для утешения, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то и не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь, любовь к ближнему, любовь к врагам, достойнее, слаще и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.
Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…